Выдержки из Воспоминаний Харденброка

(издание Исторического Общества Утрехта), том I, стр. 220; перевод с голландского.

Апрель, 1760 год.

Я слышал, что господин Роон (Бентинк) поддерживал отношения с презренными англичанами, среди которых был некий казначей по имени Наджент, хотя граф Сен-Жермен, ныне отсутствующий, и считал того горячим сторонником Франции.

Май, 1760 год.

Дубле рассказал мне о том, что он узнал от Хомпеша. "...Этот самый Роон несколько раз тайно беседовал с так называемым графом Сен-Жерменом, после чего тот явился к французскому послу и заявил, что Роон оказывается не столь дружественно настроен по отношению к Англии, как предполагалось ранее. И он (граф Сен-Жермен) написал по этому поводу во Францию, сообщив, кому следует, что услуги этого весьма влиятельного человека могут оказаться в высшей степени полезными для страны". В конце концов, господин Д'Аффри ответил на бесконечные обращения графа Сен-Жермена, сказав, что он "хорошо знает господина Роона, который, будучи зависим от Англии, вряд ли в состоянии оказать какие-либо действительно ценные услуги Франции." Вследствие этого он (господин Д'Аффри) настоятельно попросил его (господина Сен-Жермена) воздержаться от дальнейших посещений дома этого человека.

После этих событий из Франции поступило распоряжение с требованием арестовать графа Сен-Жермена. Ему каким-то образом удалось узнать про это, и он исчез... в экипаже с одним из слуг Роона, имея при себе паспорт, который он получил через все того же Роона от господина посланника Йорка. Последний выдал документ в "чистом виде", а господин Роон сам заполнил его, неоднократно повторив, что Франция в этом деле ведет себя как "интриганка".

20 марта, 1762 год.

Мне сообщили, что так называемый граф Сен-Жермен обитает ныне в Уббергене близ Нимега. Помимо всего прочего, он владеет землями в окрестностях Цутфена, у него есть громадная лаборатория (в принадлежащем ему доме), где он уединяется иногда на целые дни. Он умеет окрашивать материалы, такие, например, как кожа, в прекрасные цвета всевозможных оттенков. Он — великий философ и большой любитель природы, а, кроме того, и блестящий собеседник. По всей видимости, он весьма добродетелен. По внешности он похож на испанца благородного происхождения. С искренним чувством говорит он о своей покойной матери. Иногда он подписывается именем "Принца д'Еса". Он весьма охотно оказывает содействие в развитии промышленности республике. Однако, его планы не касаются какого-либо конкретного города, ибо Амстердам делал ему очень выгодное предложение, одним из условий которого было единоличное обладание этим городом всех его талантливых изобретений. Он также оказал большую услугу Гронсфелду, помогая ему готовить краски для фарфорового завода в Веспе. Он поддерживает дружеские отношения с господином Рооном, у которого часто бывал с визитом и с которым ныне переписывается. Кроме того, он ведет обширную переписку с зарубежными державами. Его знают все дворы Европы. Принц Уэльский, известный своим скверным характером, дурно обошелся с ним. Однако, он (Сен-Жермен), будучи невиновным, был выпущен на свободу и реабилитирован. Он переписывается со многими влиятельными людьми Франции, очень высоко отзывается о достоинствах госпожи де Помпадур, часто посещает Амстердам, где несколько раз встречался с господином Хассе-лааром. Он обладает большой коллекцией очень красивых драгоценных камней, в их числе есть рубины, сапфиры, изумруды и бриллианты. Говорят, что он знает, как придавать блеск чистой воды всем без исключения бриллиантам, а также как изменять их цвет, делая его приятным для созерцания. Он весьма великодушен, обладает обширными поместьями в различных частях Германии, останавливается в лучших домах Амстердама и рассчитывается везде и всегда очень щедро.

Приложение 5

Масонские документы Ложи Великого Востока Франции.

Каталог опубликованных работ и рукописей, составляющих Масонскую Библиотеку Ложи Великого Востока Франции, 1882 год. Номер 498.

Список членов Ложи Общественного Согласия Святого Иоанна Экосского, которая прежде называлась Ложей Справедливости, а еще ранее — Ложей Святого Лазаря, состоявших в ней в период с 18 августа 1775 года по 19 января 1789 года.

Рукописи с подписями, которые следуют в таком порядке:

Паскье

Сен-Жермен

Лорд Элех

Броньяр

Руссо

Председатель Гвардии

Сепор Монтескье

Сен-Жорж

Тедон

Гримальди Монако

и другие.

(Очень важный документ. Он повествует о неизвестных ранее событиях и указывает на высоту духовного идеала, который выдвигался этой Ложей.

Названия Святого Лазаря, Справедливости и Общественного Согласия, которые носила эта Ложа, указывают на общность идей).

(Выдержки сделаны господином Л.А. Лангевелдом, Париж, 31 мая, 1906 год.)

Приложение 6

Дополнительные сведения из "Записок Митчелла".

Том XV. Депеши лорда Холдернесса и так далее 1760 г.

(Блэкмор).

Генерал-майору Йорку. (Секретно).

Уайтхолл, 21 марта, 1760 год.

Сэр.

Его Величество просит ознакомить с этим секретным посланием графа Сен-Жермена. Передайте ему, чтобы он предпринял все необходимые меры предосторожности при отправке донесения о пожеланиях короля ко двору Франции.

Джозеф Йорк — графу Холдернессу. (Секретно).

Гаага, 25 марта, 1760 год.

Милостивый Государь.

Сегодня я получил посланное с нарочным Ваше секретное письмо от двадцать первого числа. Вы, вероятно, понимаете, каким счастьем было для меня узнать об одобрении Его Величеством моей тактики в переговорах с графом Сен-Жерменом. Я благодарен Вашей Милости за предоставленную информацию, ибо, как Вы понимаете, при приближении к делам такого характера всегда возникают определенные опасения. Имея ныне ясные и исчерпывающие распоряжения Его Величества, я сию же минуту приступлю к их исполнению, и сегодня же вечером начну действовать. Я дам знать господину Сен-Жермену, который находится сейчас в Амстердаме, о том, что у меня есть для него новости. Я постараюсь, по возможности, ясно и доходчиво, объяснить ему все то, что Вы мне предписываете, и попытаюсь вести разговор вокруг той стороны дела, по поводу которой я уже имею указания, уходя от обсуждения вопросов, пока не оговоренных инструкцией Его Величества. Во всяком случае, Вы будете немедленно проинформированы обо всех подробностях диалога. Имею честь оставаться с неизменным к Вам великим уважением...

Граф Холдернесс — генералу Йорку. (Секретно).

Уайтхолл, 28 марта, 1760 год.

Сэр.

По тону Ваших писем и других источников информации Его Величество понял, что герцог Шуазельский является наибольшим из всех влиятельных лиц Версальского двора противником мирных переговоров. За это говорит его приверженность к союзу с Австрийской короной. Однако, не имея возможности открыто противостоять набирающему силу движению за мирное урегулирование конфликта и, в то же время, опасаясь окончательно лишиться в случае поражения места за столом переговоров, он предписал господину Д'Аффри действовать и говорить в той манере, которую мы уже имели с вами почувствовать. Надеясь на то, что это (мирные переговоры) произойдет не скоро, он, по всей видимости, будет прилагать все усилия к тому, чтобы их предотвратить, уполномочив начать переговоры человека, заведомо не способного к их проведению, и постарается сделать все возможное, чтобы он оставался в центре событий до приезда господина Фуэнтэса, который ожидается не ранее, чем через два месяца. Однако, несмотря на то, что господин Шуазель пытается навязать королю свою точку зрения, монарх разумно полагает, что предложение господина Д'Аффри невозможно не поддержать, и что ему следует послать такой же ответ, что и накануне господину Сен-Жермену. И, как Вы уже успели заметить из моих писем, эти обстоятельства не меняют сути намеков господина Д'Аффри на то, что следовало бы кого-то направить в Лондон. Вам надлежит заметить, что король не будет препятствовать этому, если, конечно же, будет выбрана подходящая особа для выполнения этого поручения. Однако, Его Величество не хочет назначать на пост официального представителя Франции никого из своих подданных. Господин Данн кажется наиболее подходящим для этого поручения, тем более, что здесь он на плохом счету. Прецедент же с господином Уоллом совсем другого рода, и если даже принять это во внимание, то Его Величество все равно будет склонен считать этот случай исключением из правила. Король вполне допускает, что граф Сен-Жермен уполномочен вести с Вами переговоры, и даже то, что его миссия не известна герцогу Шуазельскому. Однако, по всей видимости, министр расценивает ответ господину Д'Аффри формальным обращением Его Величества к тем лицам, которые имеют влияние на господина Сен-Жермена. Поэтому король полагает, что им обоим (Сен-Жермену и Д'Аффри) следует дать единый по форме ответ. Однако, король не желает пренебрегать кем-либо из них. Следовательно, Вам предстоит при первой же возможности вступить в переговоры с господином Д'Аффри. Это письмо, как и прочая корреспонденция, написано в мнимой манере. Поэтому Вы можете прочитать его этому господину и даже показать строки, которые подчеркнуты мной.

Джозеф Йорк — графу Холдернессу. (Секретно).

Гаага, 28марта, 1760 год.

Милостивый Государь.

Вчера утром, узнав о моем желании переговорить, ко мне явился граф Сен-Жермен. Я открыто выразил ему свое мнение по поводу невозможности дальнейшего углубления в детали обсуждаемого нами вопроса, пока он не предъявит мне истинные доказательства своих полномочий со стороны Его Христианнейшего Величества, которых требует сложившаяся ситуация. Я сказал, что являюсь уполномоченным для ведения подобных дел. А он — нет. Поэтому все, им сказанное, не может быть принято всерьез. Те же заявления, что сделал я, подкреплены авторитетом моего короля, интересы которого я представляю. На этом я упорно настаивал, предоставляя ему тем временем возможность изыскать средства для вступления в переговоры, и тем самым я точно выполнил указания, содержащиеся в Вашем секретном письме от двадцать первого числа. Затем я добавил, что, очевидно, двор Франции не имеет единого мнения на этот счет. Со своей стороны, мы не могли бы иметь дело с несколькими представителями, среди которых были бы как уполномоченные, так и нет. Видимо, ему известно о великодушном первом шаге нашего короля к открытию Конгресса. Вместе с тем, Его Величество поручил мне начать переговоры с господином Д'Аффри, и, по моему мнению, нет необходимости объяснять, что мы вправе приостановить диалог, если не встретим понимания с противоположной стороны...

Будучи убежден в искренности его желания содействовать этому благородному начинанию и на основании предоставленных мне верительных писем, я сказал ему, что у меня есть королевское разрешение рассказать о намерении Его Величества примириться с королем Франции. Это заявление показывает искренность Его Величества.

Вслед за этим я прочитал ему Ваше письмо и, к его удовольствию, позволил выписать последнюю его часть, что не противоречило желанию Его Величества.

Вот пока все, что касается полученных мною распоряжений. Однако, после отправки моего последнего письма произошло событие, имеющее отношение к графу Сен-Жермену, которого господин Д'Аффри (не знавший о нашей беседе) упоминал в довольно развязных выражениях. Я же, со своей стороны, заинтересовался этой историей. Ее содержание я и предлагаю Вашему вниманию.

В воскресенье господин Д'Аффри принял нарочного от герцога Шуазельского с распоряжениями, ясно указывающими на то, что господин Сен-Жермен не наделялся полномочиями со стороны французского двора, и, вследствие этого, он (господин Д'Аффри) должен передать Сен-Жермену, чтобы тот не посещал более его дома, пригрозив ему, в противном случае, скверными последствиями.

С этим распоряжением господин Д'Аффри ознакомил господина Сен-Жермена во вторник, призвав того именем французского короля подчиниться им. Однако, господин Сен-Жермен пожелал увидеть этот приказ своими глазами, ибо он не мог представить себе существования такового. На это господин Д'Аффри ответил уклончиво, что распоряжение исходит, собственно, не совсем от короля, а от герцога Шуазельского, министра Иностранных Дел. Граф Сен-Жермен искренне протестовал по этому поводу. В то же самое время, господин Д'Аффри выразил желание продолжить разговор на следующий день. Однако, господин Сен-Жермен отказался, не желая доставлять послу неприятности, которые могли случиться от нарушения полученных распоряжений. Господин Д'Аффри уступил и признался, что эти распоряжения своим появлением обязаны не известному ему по содержанию письму господина Сен-Жермена к госпоже де Помпадур, которое, по его словам, произвело фурор в Версале. Господин Сен-Жермен еще раз напомнил ему о верительных письмах, предъявленных им по прибытии, а также о том, что полномочия его никем не опровергнуты. Он сказал, что не испытывает ни малейшего стыда или же чувства неловкости по поводу всех когда-либо написанных им писем. Проявив таким образом холодность по отношению к послу, он раскланялся и вышел. Несмотря на это, господин Д'Аффри не далее как вчера вновь посылал за ним и выражал нетерпение, желая встретиться, и даже беспокойство по поводу его здоровья. Появился ли он у него с тех пор, не знаю. Этот эпизод в истории графа Сен-Жермена не стал для меня неожиданностью, да и вряд ли когда-нибудь могущественному французскому министру удастся положить конец странствиям этого графа. Мне, как бы то ни было, любопытно было знать, что он намерен делать в создавшемся положении для осуществления намеченного плана. Вот тут-то как я полагаю, впервые он немного заколебался. Не могу сказать, что послужило причиной его колебаний: может быть, страх преследований со стороны герцога Шуазельского, а может быть, равнодушие французского короля или неуверенность фаворитки. Однако, мне показалось, что он сомневается на счет того, сможет ли преодолеть сопротивление герцога Шуазельского в деле подписания мирного договора.

Я не считал себя вправе указывать ему выход из создавшегося положения, и поэтому ограничился высказыванием о том, что это дело со стороны мне кажется очень деликатным. Оно может поставить в нелегкое положение его покровителей. После этого я спросил его, что он намерен предпринять по этому поводу, и не собирается ли он лично отправиться в Версаль. Он ответил отрицательно, так как в создавшейся ситуации его немедленно вышлют из страны, и кроме неприятностей из этого ничего не выйдет. Однако, он считает необходимым послать слугу с тремя письмами, одно из которых -маршалу Белл-Излю, другое — госпоже де Помпадур и третье — графу де Клермону, благородному дворянину, которого он упомя1г/л при мне впервые, как своего близкого друга и особу, весьма приближенную к Его Величеству королю Франции. Этот граф пользовался большим доверием короля и являлся убежденным сторонником немедленного примирения с Англией. Пытаясь предупредить вероятные подозрения с моей стороны о подлинности этих слов, он тут же предъявил мне письмо этого человека от четырнадцатого числа, где он выражает графу Сен-Жермену сердечные и дружеские чувства с сожалением о разлуке и желанием его скорейшего возвращения. У него, без всякого сомнения, есть и другие письма от упомянутых особ. Писем от госпожи де Помпадур он не ждал, ибо, как было условлено, она не должна была сообщать ему о государственных делах, хотя с его стороны подобное не возбранялось, а, напротив, даже предполагалось.

Всё это вполне правдоподобно, однако, требует дополнительных доказательств. Между тем, очевидно, что эти французские министры противодействуют друг другу, и, конечно же, придерживаются различных точек зрения на этот счет. Какая из них победит, нам сложно предугадать. Однако, в интересах Его Величества будет любым способом выразить свою точку зрения при французском дворе.

Любезность господина Д'Аффри по отношению к графу Сен-Жермену, после того как тот ознакомился с распоряжением герцога Шуазельского, не иссякла, что и неудивительно, поскольку он узнал о близких отношениях господина Сен-Жермена с маршалом Белл-Излем и увидел у графа французский королевский паспорт. Думаю, что постепенно нам удастся раскрыть эту тайну. И я, безусловно, сообщу Вашей Светлости о деталях этого дела. Я дам понять господину Сен-Жермену, что он или кто другой, будучи надлежащим образом уполномочен, встретит весьма радушный прием в Англии. Однако, в настоящем главное препятствие, способное приостановить процесс сближения, мы видим в отсутствии надлежащих и достаточных полномочий...

Джозеф Йорк — графу Холдернессу. (Секретно).

Гаага, 8 апреля, 1760 год.

Милостивый Государь.

Отвечу на все Ваши письма вплоть до двадцать восьмого числа прошлого месяца, а также на секретные письма от первого числа. Сообщаю Вам, что я переговорил с господином Д'Аффри по поводу господина Данна... и объясни.! ему в весьма строгих выражениях, почему для нас неприемлем этот человек в качестве посредника на переговорах со стороны французского двора.

Следует, однако, отдать должное французскому послу в том, что он согласился с моими доводами. Однако, он попытался уверить меня в том, что герцог Шуазельский не предполагал на эту роль этого человека, о котором весьма хорошего мнения, чего, в общем-то, не собирается скрывать. Он и не сомневался в том, что в официальном представительстве, на которое он претендовал, ему будет отказано.

Господин Сен-Жермен все еще находится в Гааге. Однако, до этого момента он не предъявил мне ничего новенького, и весьма вероятно, что после шума, который наделало его первое письмо, никто не хочет брать на себя смелость вступать с ним в прямую переписку из боязни гонений со стороны герцога Шуазельского, в интересы которого явно не входит подобный ход событий. Господин Д'Аффри предполагает, что французский министр, якобы, страстно желает мира, ибо таково стремление Его Христианнейшего Величества, а сей министр беззаветно предан своему Властителю и покорно выполняет его волю. Во всяком случае, осторожность, с которой французский посол высказывается о посланниках своих союзников в этой стране, боязливая предупредительность его поведения и явное нежелание, чтобы кто-нибудь знал о нашей встрече, а также некоторые выражения, которые обронил он по поводу союзников, — все это склоняет меня к мысли о том, что мирный договор действительно является целью Франции, где, вероятно, миролюбивые силы начинают брать верх. Однако, нам следует дождаться ответа на мое недавно сделанное Сообщение, которое в высшей степени искренне. Если же с их стороны мы не увидим достаточно ясных ответных шагов и реакции на это Сообщение, то у нас не останется никаких сомнений, что они желают попытать счастья на полях сражений.

Я бесконечно признателен Вам, Ваша Светлость, за высокую оценку моих скромных усилий в этом деле. Я же выражаю свою безграничную преданность Его Величеству и Его Верноподданным и ожидаю дальнейших распоряжений по этому деликатнейшему делу...

Джозеф Йорк.

Господин Митчелл — лорду Холдернессу.

Штаб-квартира во Фрайбурге, четверг, 27 марта, 1760 год.

Милостивый Государь.

Дважды я имел честь принимать курьеров Вашей Светлости: один раз четвертого, второй — четырнадцатого числа. Я сообщил об этом Его Величеству королю Пруссии, заверив его в истинной дружбе и преданности. Он сказал, что непременно последует высочайшему примеру...

Король Пруссии думает, что из того, что произошло четвертого числа между генералом Йорком и французским послом невозможно сделать какие-либо определенные выводы, но прибавил, что он ждет с нетерпением новостей из Франции, которые вот-вот должны появиться. Ему уже известно, что лицо, посланное готским двором, было принято хорошо. Он знает также о том, что господин Байи де Фруле, прочитав его письмо, немедленно отправился в Версаль. Он обещал эмиссару всякое содействие в получении разрешения на отправку депеш и курьеров, а в дальнейшем и на получение паспортов и выезд в удобное для него время. В завершение он сказал, что после получения достоверных сведений о произошедшем в Париже он не замедлит послать курьера прямо в Англию.

Король Пруссии затем рассказал о весьма необычной беседе, состоявшейся пятнадцатого числа в Гааге между графом Сен-Жерменом и генералом Йорком. Приводить ее подробности, вероятно, не стоит, так как Ваша Светлость с ними знакома. Он заметил, что хотя беседа и была весьма необычного свойства, генералу Йорку, однако, удалось... представить Вашей Светлости непосредственный отчет о том, что произошло, вследствие чего становится ясно, что граф, по всей видимости, выполняет секретное поручение маршала Белл-Изля, без ведома других французских министров, так как Кабинет не является в настоящее время собранием единомышленников. Он спросил меня, не был ли я знаком с этим Сен-Жерменом, который, по его сведениям, провел некоторое время в Англии. Я ответил, что там встречался с ним. Однако, не предполагал, что он может когда-нибудь стать посредником на переговорах. Его Величество король Пруссии знает о том, что граф каким-то образом заслужил доверие французского короля, которого он неоднократно развлекал всякими химическими опытами. Король был столь очарован им, что предоставил в его распоряжение замок Шамбор.¹

А. Митчелл.

¹ сравните с Приложением 1 — прим. авт.

Письмо господина Митчелла лорду Холдернессу.

Фрайбург, 9 апреля, 1760 год.

Милостивый Государь.

Его Величество король Пруссии упомянул в разговоре со мной о перехваченном письме господина де Буйе, где этот министр сообщает, что французский двор склоняется к миру. Далее в этом письме обсуждается вопрос о том, что с Канадой следует поступить так, как сочтет нужным Англия. Ей же следует возвратить остров Минорка, а остров Кейп-Бретон должен быть предоставлен Франции. Однако, он колеблется по поводу Гваделупы, а также заявляет, что граф Д'Аффри, выполняя распоряжения герцога Шуазельского, разуверил союзных посланников в истинности всех слов господина Сен-Жермена, сказанных генералу Йорку. По его уверению, венский двор, вняв настоятельным просьбам французского посла, согласился-таки в конце концов отослать своих представителей на Конгресс. Однако, Кауниц намекает на то, что тем предписано пассивное поведение.

А. Митчелл.

Приложение 7

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: