Глава 41. Последняя буря. Часть 2.

~*~Белла~*~

Не надевая обуви, я отправилась к квартире Розали, надеясь, что она там и не слишком занята, поскольку мне не хотелось немедленно возвращаться к Эдварду. Я пару раз глубоко вздохнула, убеждая себя в том, что слезы, которые я пыталась сдержать, не должны пролиться. Ему действительно требовалось время, чтобы успокоиться, и мне не стоило находиться рядом. Я постучала в дверь Розали и ждала, моля бога, чтобы она открыла.

- Привет, - она улыбнулась, склонив голову, но увидев выражение моего лица, замерла. - Что случилось? – Роуз отступила, пропуская меня в квартиру, и от движения воздуха я почувствовала запах табака.

- У Эдварда очередной кризис, и я подумала, что мне следует дать ему время и пространство, - я печально улыбнулась ей в ответ.

- Да, я не удивлена, скорее всего, он весь на нервах, и понимаю его, сама в таком же состоянии, - Роуз вздохнула, закрывая дверь, и я последовала за ней в гостиную, где увидела тлеющую в пепельнице сигарету. – Прости за это, - сказала Роуз, убирая окурок.

- Не заморачивайся, меня это не волнует, - ответила я, садясь на диван.

- Уверена? – спросила она.

- Конечно, уверена, ты можешь делать то, что считаешь нужным. Я даже представить себе не могу, что ты сейчас чувствуешь, - добавила я.

Предложение уже было произнесено вслух, хотя я и не намеревалась делать ничего подобного. Роуз хранила молчание по поводу того, что её ожидает на суде, как и Эдвард. И это нервировало меня больше, чем я предполагала. Я не хотела давить на них. Но оставалось лишь четыре дня до того, как мы окажемся в комнате судебных заседаний с людьми, которые с радостью передали меня в руки грязному копу, который, если бы ему не помешали, сделал бы со мной что-то ужасное и кошмарное.

В сочетании с множеством других вещей, уверена, что часть нервозности Эдварда была связана с тем, что никто из нас не мог нормально спать. Не говоря уже о возможном восстановлении справедливости в деле об убийстве его родителей.

- Спасибо, - она откинулась назад и сильно затянулась косяком, наблюдая, как завитки дыма плавают вокруг нее. – Хотела бы я предложить и тебе чуть-чуть, - вздохнула она.

- Все нормально, - кивнула я, хотя впервые за долгое время захотела принять участие в этом действе.

- С тобой все нормально? – спросила она, стряхивая пепел с косяка.

Я пожала плечами: вопрос, на который у меня не было ответа. В каком-то смысле, да; физически – еще лучше; что же касается скорби по поводу потери моей семьи, то с этим большую часть времени я справлялась довольно прилично. Но вот эмоционально было сложно из-за всего этого нерешенного дерьма, отягощающего наши с Эдвардом отношения.

- Все нормально, - ответила я. – А как ты справляешься?

Роуз пожала плечами:

- Эмметт считает, что я должна обо всем тебе рассказать, а я уверена, что ты не захочешь это слушать.

Я кивнула и поджала губы, зная, о чем она спрашивает меня без слов.

- И что ты думаешь? – задала я вопрос, поджимая под себя ноги и надеясь, что она все же решится пролить свет на происходящее.

- Что он прав, - тихо сказала она, глядя на огонек своей сигареты. – Но я не хочу, чтобы ты возненавидела меня.

- Роуз, я никогда не буду ненавидеть тебя, - честно сказала я. Я не могла представить её, совершающую что-то настолько ужасающее, что бы вызвало во мне ненависть. Она стала моим первым другом здесь и находилась рядом со мной все это время, даже когда из-за приема лекарств мое эмоциональное состояние было очень неуравновешенным.

Роуз некоторое время молчала, а затем глубоко вздохнула и затянулась. Она наклонилась вперед и положила косяк в пепельницу, стоящую на столе.

- Хотела бы я предложить тебе пиво, - проговорила она, вставая и направляясь на кухню. Ей не нужно было спрашивать, чего я хочу, она уже знала это. Она вернулась с бутылкой Пепси для меня и села на диван.

- Это квартира моей бабушки. Я переехала сюда в прошлом мае, а когда в июле она умерла, то завещала её мне, - сказала она, уставившись в свой бокал.

- Мне так жаль. Вы, должно быть, были очень близки… - тихо сказала я, ощущая боль, звучавшую в её словах. Уверена, это было лишь предисловием к тому, что Роуз должна была рассказать мне о том, что привело её в это место и к этой жизни.

Роуз кивнула.

- Да, очень. Она была мне ближе, чем собственная мать. Потрясающая женщина. Я сильно тоскую по ней, - она повернулась ко мне и притянула колени к груди, тем самым показывая мне свою уязвимость.

- Я начала работать в клубе, когда переехала сюда. Моя мама уже довольно долгое время болела, началось это, когда я была подростком. Она сравнительно поздно родила меня… ну, в тридцать пять. Сейчас это нормально, но не тогда, двадцать лет назад, - она провела языком по нижней губе и закрыла глаза, словно мысленно готовясь к продолжению.

- У нее было хроническое заболевание, которое хорошо поддается медикаментозному лечению, но в её случае оно не помогало. Это стало настоящей проблемой, когда мне было около пятнадцати. Ей становилось все хуже и хуже. С ней постоянно случались припадки, но теперь все чаще; она теряла вес и подцепляла все возможные вирусы. Зима была худшим временем года, - Роуз откинула волосы с лица, а потом вздохнула и печально улыбнулась.

- Боже, тебе, должно быть, было безумно тяжело, - посочувствовала я. Я даже представить себе не могла, насколько это было тяжело – наблюдать за тем, как ухудшается состояние твоей собственной матери.

- Да, это было не просто, - Роуз помотала своей головой, покручивая пальцами нитку рубашки. – Мой отец работал в крупной корпорации, зарабатывал фантастические деньги, и у него был прекрасный компенсационный пакет, но и это все не покрывало медицинских расходов на мою мать. Особенно, когда ей стало совсем плохо… - Роуз замолчала и закрыла глаза.

По тому, как она сидела, по висящей в воздухе тоске, я понимала, что её мама умерла. Я была слишком знакома с этим типом боли и немного боялась, что она собирается рассказать мне намного более страшные вещи до того, как я вернусь назад к Эдварду.

- Как бы там ни было, предполагаю, что мой отец решил не рисковать своими пенсионными накоплениями, поэтому начал уводить деньги из компании, но был пойман и потерял работу как раз в то время, когда состояние моей матери значительно ухудшилось. Она умерла, а его посадили, - Роуз горько усмехнулась, а я прижала руку ко рту, подавляя тихий вздох, и мои глаза наполнились слезами. Я и не представляла, через что ей пришлось пройти.

- Мне так жаль, Роуз, - тихо сказала я, потянувшись к ней, чтобы дотронуться до её руки, потому что не могла найти слов, которые бы облегчили или уменьшили её боль.

- Сейчас уже лучше, - вздохнула она, переворачивая свою ладонь так, чтобы я могла зажать её между своих рук. – Как оказалось, мой отец решил вывести все наши сбережения перед тем, как потерял работу. Наверное, ожидал, что его поймают, - она неуверенно пожала плечами. – Он проиграл их, думая, что сможет выиграть достаточно денег, чтобы оплатить медицинские счета мамы, что, по большому счету, большая глупость - все равно бы их конфисковали. В итоге он потерял все и еще задолжал ублюдкам кучу денег. Он попал в тюрьму до того, как смог расплатиться с ними. Думаю, ты понимаешь, куда я веду? – спросила меня Роуз с печальной полуулыбкой на губах.

- Думаю, да, - сглотнула я, потому что была уверена, что точно знаю, что она расскажет дальше, и мне это очень не нравилось.

- Я переехала к моей бабушке, как только банк описал наш дом и все семейные активы. В мае прошлого года. Я чертовски переживала, что эти головорезы придут и попытаются её убить или ограбить, поэтому я и пошла на работу в клуб. Аро – хитрый мудак, он знал, что сказать, чтобы уговорить меня работать на него, - Роуз постукивала пальцами по бокалу, глядя на картину, висящую на стене напротив.

- Это были очень хорошие деньги, Белла, даже когда я просто танцевала и работала официанткой. Аро разыскал информацию про головорезов, в том числе о том, кто стоял за их деньгами, и тут они приперлись в клуб, разыскивая меня. Конечно же, Аро воспользовался моментом, рассказывая мне о том, как бы я могла побыстрее разделаться с долгом, - Роуз тяжело вздохнула и подняла на меня взгляд, полный боли, будто ожидая, что я скажу что-то, что унесет её в пропасть, что заставит её упасть еще ниже.

- Господи, ты, должно быть, была в ужасе, - предположила я. – Он что, предложил тебе заниматься сексом с клиентами? – спросила я, говоря словами то, что она не хотела произносить вслух. Роуз кивнула.

- Правда, пообещал, что у меня будут только «особые». Как будто, это что-то меняло. Но за это платили просто офигительные деньги. Я даже и не могла представить себе такое. Я как-то умудрилась не вляпаться в сильные наркотики и регулярно выплачивала долг, хотя мой отец так влип, что расплатиться было просто не реально. Я даже собиралась продать квартиру, но вся эта бумажная волокита, чтобы вступить в права наследства…

Я чувствовала, как тошнота медленно наполняет мой желудок, как только я начала складывать вместе все кусочки истории, и ждала того, чего никак не хотела услышать, чего боялась.

- Белла, - Роуз прикусила губу, и её глаза заполнились слезами. – Одним из этих клиентов… это был Джеймс, - её голос был еле слышен, просто превратился в шёпот.

Я уставилась на нее, пытаясь переварить то, что она сказала. Две огромные слезы сбежали по её щекам.

- О, Господи, Роуз, - выдохнула я и задрожала. – Мне чертовски жаль, это же, должно быть, было просто кошмаром для тебя…

Я передвинулась по дивану и обняла её, Роуз жутко тряслась. Я и представить не могла, что она чувствовала, да и не хотела. То, что он говорил мне, что он делал, когда они с Эдвардом вместе тусили, а я знала далеко не все, тот факт, что он сделал из меня предмет поклонения, не умещалось в моей голове. Роуз отклонилась от меня так, чтобы смотреть прямо на меня, её глаза были широко открыты, и в них плескались боль и страх.

- Он - чокнутый, Белла. И… я собираюсь рассказать об этом на суде. Я не хочу делать этого, я не хочу, чтобы ты это слышала. У него… есть видео. Я даже не буду говорить тебе, что там. Это произошло только пару раз, после чего я сказала Аро: «Хватит». Я не могла продолжать это, но к тому времени он оплатил мой долг, не поставив меня в известность, и я была должна уже ему.

- Боже, Роуз, - я сглотнула комок, поднимающийся по моему горлу.

- В сентябре, как раз, когда я встретила тебя, Джеймс неожиданно сказал, что больше не будет моим клиентом. Я испытала облегчение. Я ненавидела делать это, Белла. Я пыталась оправдать себя тем, что это было всего несколько человек, что это нормально, по крайней мере, не так уж и плохо, но даже не представляла, как все обернется.

Роуз полностью сломалась и рассказала мне о том, как Эмметт обо всем этом узнал на их третьем свидании, как он встречался с Аро и выплатил за нее долг. Как были подготовлены все документы, и теперь она являлась полноправной владелицей квартиры и могла не волноваться по поводу того, что потеряет её. И хотя она продолжала работать в клубе, Эмметт убедился в том, что Роуз – только официантка. Он не был по этому поводу счастлив, но ей нужны были деньги, и она переживала, что Аро попытается шантажировать её тем видео. Это единственное, о чем она не рассказала Эмметту, о чем боялась рассказать. Все это было очень сложным, некоторые части истории я просто не поняла, может быть, потому, что она намеренно утаивала от меня часть информации, или потому, что я никак не могла избавиться от мыслей о том, что Джеймс мог с ней делать.

Мы провели много времени, сидя обнявшись. Я гладила её волосы, пока она рыдала и извинялась за вещи, которые, как мне казалось, она не могла контролировать, и я плакала вместе с ней. Вскоре позвонил Эмметт и сказал, что он на пути домой.

А через минуту позвонил Эдвард и спросил, скоро ли вернусь домой я. Он все еще казался напряженным и обеспокоенным, возможно, потому, что давно уже разложил все вещи по своим местам, а остальное время провел, ругая себя за то, что так разошелся.

Я ушла, как только пришел Эмметт, и направилась в нашу квартиру, понимая, что отсутствовала больше двух часов, вероятно, в первую очередь, поэтому Эдвард и позвонил.

Я шла домой, чувствуя себя немного пьяной от полученной информации. Я хотела избавить Роуз от боли, избавить от боли всех, кому эти ублюдки причинили её. Я не могла понять, как они могли взять в оборот этих очень умных людей и перевернуть их жизни с ног на голову…

Эдвард сидел на диване, когда я вошла. Квартира была безупречно чиста, но он все еще психовал, нервно раскачивая ногой. Он так сконцентрировался на том, что происходило в его голове, что даже не заметил меня.

- Извини, что я так долго, я и не предполагала… - тихо проговорила я, и он тут же повернул голову в моем направлении. Эдвард соскочил с дивана, и, не успев даже моргнуть, я почувствовала на себе его руки.

- Прости, я - такой гад, мне очень жаль, Котенок. Я знаю, я – чертов ужас, летящий на крыльях ночи, но я, и правда, стараюсь. Я не знаю, как все это пережить, и безумно боюсь, что ты просто свалишь от меня нафиг, - он выдохнул в мои волосы, протараторив эти слова.

- Эдвард, я никуда не собираюсь уходить, хотя ты и доводишь меня до исступления своим стремлением к чистоте, - проговорила я, поглаживая его спину.

- Это, блять, не смешно, - сердясь, сказал Эдвард. – Мне жаль.

- Я знаю, - пробормотала я ему в шею.

Я не знала, сколько еще смогу вынести сегодняшним вечером, но чувствовала необходимость заставить Эдварда рассказать мне все, если я хотела хоть как-то мирно просуществовать эти несколько дней перед тем, как разразится последняя буря. Было очевидно, что ему тоже стоило выговориться. Но на сегодня меня уже не хватало.

- Как там Роуз? – осторожно спросил Эдвард.

- Она рассказала мне о том, что происходило, когда она работала на Аро, - тихо сказала я, слегка отталкивая его, чтоб взглянуть ему в глаза. В них плескалась паника и настолько сильный страх, что я захотела отвести взгляд, но не смогла, поскольку ему было нужно, чтобы я увидела это. Я дотронулась до его лица и провела по линии скулы.

- Все так плохо? – спросил он.

- Да. Возможно, даже хуже, чем мы представляли, - кивнула я и позволила ему подтащить меня к дивану, где мы сели, и я пересказала ему историю, которую он бы услышал в суде. Но нам предстояло свидетельствовать первыми.

- Господи, блять, боже! – Эдвард выглядел потрясенным и убитым. – Я должен был убить этого ебаного застранца.

- Не говори так, - ахнула я.

- Но это же ебаная правда! Мне следовало это сделать, когда была такая возможность, - пробормотал он, пытаясь глубоко дышать, но, похоже, им завладела паника, и он никак не мог остановить дрожь.

- Эдвард, - нежно сказала я, дотрагиваясь до лоз и маленьких цветков, оплетавших мою пинапную версию на его руке.

Он взглянул на меня, ужас отражался на его лице, и я мгновенно свернулась клубочком на его коленях, зная, как ему требовался физических контакт для того, чтобы успокоиться и убедить себя в том, что я не оставлю его.

- Я никуда не денусь, - пробормотала я, легонько целуя его.

Я не заставила его говорить, хотя напряжение между нами было сильным, тяжелым. Вместо этого мы занялись тихой любовью, наши губы, тела соединялись в беззвучных обещаниях друг другу: моем – остаться с ним, и его – сказать мне правду до того, как станет слишком поздно.

~*~

На следующий день напряжение между нами все еще присутствовало. Даже когда Эдвард позвонил с работы. А уж когда вернулся, оно было повсюду, покалывая нас своими острыми пиками, как мерзкий мираж. Наши разговоры были вымученными и неестественными из-за непроизнесенных слов, отдалявших нас друг от друга. Поэтому, когда мы направились в постель, я решила, что это самое подходящее время, чтобы получить ответы на свои вопросы.

- Я думаю, настало время рассказать мне то, что я, скорее всего, услышу в суде, - тихо пробормотала я, прижимая свою руку к его сердцу.

Эдвард молчал, но накрыл своей рукой мою и провел пальцами по тыльной стороне моей ладони.

- Я могу быть первым, - рассуждал он, как будто это что-то меняло.

- Ты же знаешь, что это неважно, Эдвард. Совсем не важно, - мягко сказала я.

- Знаю, - вздохнул он, сдаваясь. Я изменила свое положение так, чтобы видеть его лицо. Когда его глаза встретились с моими, наполнявший их страх, как темная завеса, заструился и осел вокруг него болезненным туманом.

- Чем меньше я знаю, тем сложнее мне будет, - я подняла его руку и поцеловала костяшки пальцев, пытаясь этим доказать ему, что не покину его только потому, что он когда-то сделал ошибки, которые теперь не исправить.

- Я расскажу еще больше о том дерьме, про которое ты уже знаешь, и которое видела, Белла. О том, что я творил с Джеймсом перед тем, как встретил Аро, и после этого. Я просто… - тихо говорил он. Его голос трепетал, а я водила губами по его пальцам, желая, чтобы он рассказал мне обо всем, что мне следовало знать. Чтобы я была готова и могла держать удар.

Он тяжело выдохнул и содрогнулся, поднимаясь выше, чтобы принять полусидящее положение, а потом включил ночник. Я прижалась к нему и накрыла нас одеялом.

- Я не могу перестать думать об этом, Белла. Я все еще ощущаю вину в смерти родителей, а потом там было столько дерьма, связанного с Джеймсом. Я постоянно вижу этот гребаный сон… ту девочку, её глаза, и Джеймса, считающего, что это охрененно круто, - он помотал головой, будто пытаясь стереть все эти образы из головы, как с волшебного экрана.

- Большую часть времени, когда происходило подобное дерьмо, я был обдолбан. А девочки всегда хотели, всегда. Но теперь, оглядываясь назад и анализируя все, что я делал… Я был постоянно под кайфом, все время обдолбан.

Его плечи опустились, и он вытащил свою руку из моей, словно не веря тому, что заслуживает моей любви, или, боясь осквернить нас своими словами. Он опять потряс головой и сжал губы перед тем, как продолжить.

- Я тогда ни с кем не мог общаться, может быть, за исключением мамы, и то до определенной степени. Я не мог находиться в обществе, особенно в школе. Я ненавидел правила и не понимал этого дерьма. Я даже не осознавал, почему мне нравится зависать с Джеймсом, за исключением того, что он всегда доставал любые наркотики. А я просто хотел убежать от своих чертовых мыслей. Толпа людей, наркотики и секс тогда казались базовыми вещами, понимаешь? Просто нажрись до онемения, до пустоты в голове, и тогда убежишь от всей этой хрени.

- Я поняла: отсутствие мыслей и чувств, - проговорила я. Слова быстро пересекли расстояние между нами. Я была так близко к нему и в то же время, он находился настолько далеко от меня, настолько глубоко внутри себя, что я испугалась, как бы он там не потерялся.

- Я не знаю, Белла. Думаю… Иногда я задумываюсь, насколько эти девочки действительно хотели. Я имею в виду… Блять… Это все наркота. Чтобы заполучить её, они трахались: чем больше трахались, тем больше получали наркотиков. Такой вот порочный круг. Так действовал Джеймс. И хотя я не продавал это дерьмо, я приводил этих девочек к нему, словно овечек на убой, и пользовался ими в свое удовольствие. И многое из того, что он сделал, было моей гребаной виной.

Я начала говорить, чтобы защитить Эдварда: он был моложе Джеймса, использовавшего его, словно пешку. Но Эдвард покачал головой, глубоко вздохнул и продолжил:

- Такая грязь, а я не могу просто отпустить это. Оно просто все время поедает меня изнутри, поэтому я и веду себя, как полный мудак. И еще эта ебаная Таня. Боже, я же знал, какое на тебя произведет впечатление – увидеть её там, услышать все это дерьмо… Я не знаю. Она же – продукт манипуляций Аро. Я никогда не хотел разбираться в её мотивах, но сейчас до меня дошло. Она подсела на это все. У нее была возможность вырваться, и что она сделала? Просто вернулась к нему, блять.

Я с трудом отслеживала ход его мыслей, но была уверена, что сейчас он просто не в силах говорить связно. Слишком много боли, слишком много эмоций бурлило в нем, чтобы облечь его мысли в адекватные слова и предложения. Словно вскрыли старую гнойную рану, и вот, все перед нами: его страхи и волнения, то, что он и желал бы утаить, но уже не мог.

- Я не знаю, как двигаться дальше, Белла, со всем этим дерьмом и потерями. Я чертовски надеюсь, что суд поможет. Зафрина тоже так думает. Но, Белла, я охрененно боюсь, что ты уйдешь от меня, когда все это выплывает наружу. Я так далек от совершенства, - он глубоко вдохнул и посмотрел на меня с болью в глазах от страха быть брошенным. – Если бы твоя семья была жива, она бы никогда не приняла меня, особенно узнав, что я из себя представляю.

- Ты не можешь этого знать, Эдвард, и не стоит гонять в голове вещи, которые ты не в силах изменить. Я люблю тебя таким, какой ты есть, и не важно, кем ты был, - нежно сказала я, понимая, что, какими бы искренними ни были мои слова, сейчас он их не услышит.

- Я могу только догадываться, какое дерьмо выплывет на суде, Белла, - сказал он, игнорируя мои слова, потому что не мог их принять. – Я не хочу вдаваться в детали. Да я и не помню всего. Только самое худшее…

- Хуже, чем Таня? – спросила я, потому что это стало для меня базой для сравнений.

- Я не знаю. Это была, конечно, полная херь, но дерьмо с Джеймсом… Я имею в виду, я тогда был ребенком, а эти девочки, они же не стриптизерши… они и понятия не имели, во что вляпались. Подсаживались на наркоту, которую он им продавал, а потом требовали больше. И Джеймс… Ебать, Белла. Ужас. Он менял секс на наркотики, а я просто сидел рядом, ничего не говоря, и пожинал плоды.

Это было тяжко слушать и невозможно себе представить. Я не хотела думать об Эдварде в этом ключе. Я знала, все должно было быть ужасно, принимая во внимание, что Джеймс за человек, но также осознавала, что Эдвард принимает всю вину на себя, хотя он и не был ответственным за то, что тогда происходило. Этому меня научил Лоран. Я носила в себе чувство вины перед Джейком, когда в действительности не могла повлиять на последствия своих решений, не могла вернуть его назад.

Эдвард сидел, прижимая руки к своему лицу и качая головой, а потом протер ладонями глаза.

- Я делал столько дерьма, которое даже не могу вспомнить, только какие-то вспышки и образы, которые мало что объясняют. Я не хочу, чтобы ты думала обо всем этом, когда смотришь на меня, - прошептал он.

- Малыш, взгляни на меня, - нежно сказала я, опираясь на руки и поднимаясь на колени, чтобы находиться на уровне его глаз. Я отвела его ладони, и он наклонил голову, неистово ею качая. – Джеймс – больной уебок, если бы он не использовал тебя, Эдвард, то нашел бы кого-нибудь другого, - пыталась успокоить его я.

Я была уверена, что Зафрина сказала бы ему именно это, если бы он ей признался. Из того, что я знала о его прошлом, можно было прийти к выводу, что, будучи подростком, Эдвард очень часто оставался один на один со своими мыслями, а для кого-то с таким уровнем интеллекта, с проблемами в общении со сверстниками и, вообще, с социализацией, возможность убежать и найти место, в котором комфортно, была бы очень привлекательной. Добавьте туда неограниченное количество секса для тинэйджера с высоким либидо, и вы не удивитесь, что его так засосало. Судя по словам Эдварда, он общался с Джеймсом не более года до убийства его родителей, и лишь потом попался в лапы Аро. Эдвард бы не победил в этой битве, как бы ни старался.

- Я такой слабый, - пробормотал он.

- Эй, - я гладила его по щеке кончиками пальцев, ощущая легкое покалывание из-за того, что он не побрился вчера. Он поднял голову, все еще держа глаза закрытыми. Я вздохнула и прижалась губами к его векам. Он вздрогнул от этого прикосновения. Погладив большим пальцем кожу на моей руке, он открыл глаза и посмотрел на меня мутным, влажным взглядом. – Мы пройдем через это вместе, Эдвард, - убежденно сказала я, потому что мы должны были это сделать. В этом мире мне никто не был нужен больше Эдварда.

Он резко обвил меня своими руками, и его губы обрушились на мои в отчаянном и болезненном поцелуе, который постепенно становился все более нежным и полным желания. Его руки нежно ласкали меня, его рот выводил сладкую симфонию из слов, полных обожания, а я пыталась растворить его боль в своей любви.

~*~

Я смотрела, как Эдвард вынимает кольца из своей губы и штангу из брови. Он провел рукой по волосам, которые сейчас были значительно короче, чем обычно, потому что он специально подстриг их, готовясь к суду. Мне это не нравилось, но я ничего не говорила: это же волосы, отрастут и станут снова непокорным восстанием, какими я их обожала. Он поправил галстук и повернулся ко мне с гримасой на лице.

- Ты выглядишь обнаженным, - я улыбнулась ему, пытаясь разрядить напряженность, висевшую в комнате. Уровень волнения зашкаливал, и я ощущала, как воздух мучает мою кожу напряженной тяжестью.

- Хочу, чтобы я был голым, а ты подо мной, - ответил он мне.

Слова прозвучали неестественно, и он вздохнул, а я дотронулась пальцами до маленьких дырочек под его губой.

Он повернул голову так, чтобы мои пальцы коснулись его рта, и поднял руку, обвивая ей мою талию. Он прижался губами к моей ладони, и я моментально почувствовала нехватку контрастных ощущений жесткой стали и мягкой кожи.

- Я люблю тебя, - прошептал он, закрывая глаза.

- Я люблю тебя больше всего на свете, - ответила я, прижимаясь к нему всем телом и желая защитить нас обоих от начинающегося шторма.

Мы оба нервничали, переживали и боялись того, что ожидало нас сегодня. И Эдвард больше моего, конечно, потому что он очень надеялся, что Джеймса обвинят в «соучастии в убийстве». Я тайно радовалась, что Джеймс был существенно старше Эдварда, что он был совершеннолетним, когда втянул Эдварда в свой мир. Мы были уверены - Аро являлся вдохновителем все произошедшего, и надеялись, что во время суда все это прояснится. Роуз разговаривала со своими бывшими коллегами, и некоторые из них, освободившись от влияния Аро, были готовы свидетельствовать против него.

- Ты как, нормально? – спросила я, уже зная ответ.

- Я просто хочу, чтобы все это поскорее закончилось, чтобы я мог начать двигаться дальше и прекратить вести себя, как мудак, - вздохнул он, целуя меня в макушку.

Я ощущала волнение Эдварда, когда мы выходили из квартиры. Его глаза метались по комнате, а рука дергалась, чтобы поправить то, что лежало не на месте. Но это было невозможно, ведь все находилось там, где и должно было. Сегодня ночью я проснулась и нашла его в который раз убирающимся на кухне. Я заманила его в спальню и заставила заняться со мной любовью, потому что это был единственный известный мне способ усыпить его.

Мы встретили всех в лобби и направились к машине Эмметта, в которой могли бы все уместиться. По пути в суд все были мрачными и тихими, и я почувствовала, как в моей груди поднимается паника по мере того, как мы приближались к зданию суда. Эдвард держал меня за руку, всю дорогу выписывая большим пальцем круги на моей ладони, пытаясь тем самым уменьшить мою нервозность, пока я водила рукой по его плечу с той же целью. Я чувствовала себя потерянной, одинокой, разлученной с ним, потому что он находился слишком глубоко в своих мыслях, как, собственно, и я. Я надеялась, что это чувство отдаления не продлится долго, и мы найдем путь обратно друг к другу.

- О, боже, - выдохнула я, и мои глаза широко распахнулись, когда мы подъезжали к зданию суда. – Что тут происходит?

Эдвард сжал мою руку и поднес к своим губам.

- Суд будет очень широко освещаться прессой, Белла. Джеймс же был копом, - тихо проговорил он.

- Но их же не будет в комнате судебного заседания, да? – спросила я, чувствуя, как в моей груди нарастает страх, перекрывая дыхательные пути. Я не была готова к тому, что такое количество прессы, стоявшей около здания суда, пустят внутрь. Сама идея того, что именно этот случай станет, или уже стал предметом обсуждения в газетах и на телевидении, взволновала меня.

- Нет, камер точно не будет, - ответил Эмметт с переднего сидения, а Элис сжала мою руку.

- Слава богу, - выдохнула я с небольшим облегчением, а Эдвард обнял меня свободной рукой за плечи и притянул к себе, прижимаясь губами к моему лбу. Я посмотрела, как они с Джаспером обменялись взглядами, значения которых я не поняла, да и слишком нервничала для анализа.

- Я был бы рад защитить тебя от всего этого, - тихо сказал он, когда Хаммер въехал на стоянку. Я больше не видела переживаний и волнений на его лице.

Наши адвокаты встретились с нами в гараже и провели нас через черный вход, чтобы мы не столкнулись с Джеймсом.

- Хорошо выглядишь, Эдвард, - Рэндолл Годчок, его адвокат, с одобрением кивнул Эдварду, явно радуясь отсутствию украшений.

- Спасибо, - сухо ответил Эдвард, и я сжала его руку, зная, как его раздражала необходимость вынуть всю эту сталь перед судом. Он понимал, какую реакцию она вызывает у публики, но не значит, что ему это нравилось.

- Сегодня пройдут предварительные слушания, открытые прения. Мы послушаем адвоката защиты, и, возможно, вам не понравится, что он будет говорить, - сказал Рэндолл, обводя нас шестерых взглядом.

- Мы к этому готовы, - с силой выдохнула Роуз, и Эмметт взял её сжатую в кулак руку и массировал до тех пор, пока она не расслабилась, а затем накрыл своей ладонью.

Элис что-то прошептала Джасперу, и тот помотал своей головой и прижался губами к её волосам, обнимая её.

- Белла, завтра вы будете первой давать свидетельские показания. Мы с вами уже прошлись по всем вопросам, которые я задам вам… - он посмотрел на Эдварда и поджал губы, возможно, думая о том, как он отреагирует на них. Эдвард напрягся от того, что он не сможет быть рядом со мной в этот момент.

Это был долгий день, открытые прения эмоционально изматывали. В деле содержалось много аспектов, совершенно нам не известных. И я беспокоилась за Эдварда, который пребывал в напряжении в течение всего заседания. Я сидела к нему настолько близко, насколько это было возможно: наши тела прижимались друг к другу, пальцы были переплетены, ладони потные, мокрые, но мы не хотели расцеплять их.

Когда мы вернулись домой, я тут же повела Эдварда прямо в ванную, где надела кольца ему на губу и украсила штангой бровь. Я поцеловала те места, где только что находились мои пальцы, пытаясь облегчить ему путь обратно в самого себя, в физическом смысле этого слова.

- Как ты? – спросила я, потому что мы практически не разговаривали с тех пор, как вышли из здания суда.

- Не знаю, - вздохнул Эдвард, будучи не в состоянии сформулировать, что происходило у него внутри. Тот факт, что завтра я начну давать свидетельские показания, а он нет, давил на него, и это давление не прекратится, пока все не закончится, пока я не выберусь оттуда невредимой.

- Как бы я хотела помочь тебе, - пробормотала я, обнимая его за талию.

- Испеки мне кексы, - предложил он, устало улыбаясь мне.

- Серьезно? – спросила я, готовая сделать все, что он хочет.

- Нет, конечно, если ты не хочешь, день был тяжелым, ты вымоталась, - ответил он, проводя руками по моим бокам и на секунду закрывая глаза.

Вот таким было закодированное «да» Эдварда, когда он старался не давить на меня.

- Конечно, хочу, - ответила я. Что-то печь, чем-то заниматься было намного лучше, чем постоянно крутить в голове мысли о том, как я буду стоять перед судом меньше, чем через двенадцать часов, а Эдварду не будет позволено туда войти.

Я поднялась на цыпочки и поцеловала его в подбородок, будучи рада себя чем-то отвлечь. Было настолько проще и приятнее позаботиться о нем, чем думать о том, что мне предстоит сделать завтра без него. Я предложила ему подремать, потому что он явно был изможден недостатком сна. Я тоже устала, но только что выпила банку Пепси, чтобы восполнить энергию, необходимую для готовки кексов, зная, что кофеин, так быстро поступивший в организм, тут же выветрится, и позже я просто свалюсь от эмоционального истощения.

Я надела шорты и фартук, который доставлял Эдварду как минимум половину удовольствия от приготовления кексов, и закрыла дверь в спальню, поскольку Эдвард отключился, как только его голова коснулась подушки. Было что-то комфортное в процессе замешивания теста, запекания кексов, может быть, в бездумности действий? Я всегда вспоминала тот первый раз, когда Эдвард поцеловал меня в моей квартире.

Я закончила уборку, положив все противни и прочую утварь на место. Я уже привыкла проверять и перепроверять за собой, чтобы удостовериться, что все в порядке, что ничего не вызовет ненужного раздражения, лишний раз не заведет Эдварда. Наполнив мешочек кремом, я начала выдавливать его на кексы, когда услышала, как Эдвард передвигается в коридоре. Он появился в дверном проеме с бледным лицом. В его глазах плескалась паника и страх.

- Эдвард, что случилось? – спросила я, бросая мешок с кремом на стол и подходя к нему, чтобы обнять его.

- Плохой сон, - прошептал он, притягивая меня к себе.

Он не рассказал мне о нем, просто прижал к себе и ослабил свою хватку лишь, когда успокоился. Стоя позади меня и обнимая меня за талию, он смотрел, как я украшаю кексы кремом.

Следующим утром все началось заново, и так продолжалось до конца суда. Мы вместе принимали душ, обмывая друг друга, что обычно заканчивалось медленным, влажным сексом, по крайней мере, в начале судебного процесса. Потом одевались, я снимала с лица Эдварда пирсинг, кладя украшения в коробку из-под своего браслета от Тиффани, а он пристегивал браслет к моему запястью. Эти простые действия немного облегчали напряжение Эдварда.

Я все больше нервничала и переживала по мере того, как приближался момент, когда нам предстояло покинуть квартиру и отправиться в суд. Я ничего не могла есть, и Эдвард позвонил Карлайлу, чтобы спросить, что с этим можно сделать. Я отказалась от лекарств, потому что предпочитала, чтобы меня вырвало прямо в суде, чем пройти через это в дымке искусственного спокойствия.

Средства массовой информации выяснили, что мы не заходим в здание через главный вход, и окружили нас на подземной парковке. Я остолбенела, а Эдвард, смертельно побледнев, прижал меня к себе, и пока я прятала свое лицо у него подмышкой, тащил меня к дверям, пока мы не оказались в безопасности в здании суда. Что по-своему было очень ироничным, ведь я направлялась в комнату к психически больному сталкеру и потенциальному соучастнику убийства.

Но мы передвигались недостаточно быстро, поэтому я слышала вопросы о моей семье и об авиакатастрофе, о том, что они успели нарыть на Эдварда и Джеймса. В лифте я разрыдалась, и Эдвард отвел меня в туалет, чтобы помочь успокоиться. Я ужасно себя чувствовала, ведь мы оба и так находились на взводе, и я никак не ожидала нападения прессы. Я не могла остановить поток извинений до тех пор, пока Эдвард не провел своими губами по моему лбу, щекам, глазам, и, наконец, по рту. Тут я остановилась, думая о том, что я творю, и какое влияние это оказывает на нас.

Мы стояли там минут пятнадцать, пока кто-то не постучал в дверь и не сказал, что меня ждут в зале заседаний через пять минут.

- Я не могу смириться с тем, что меня не будет рядом, - Эдвард обвил руками мою талию и крепко прижал к себе.

- Я понимаю, но ты же будешь ждать меня, - пробормотала я, больше всего желая, чтобы он находился рядом, но в то же время радуясь, что его не будет.

Когда мы вышли из туалета, Рэндолл ободряюще улыбнулся мне, и я пошла прочь от Эдварда и остальных друзей, чтобы в одиночестве предстать перед судом.

Мои показания были ограничены несколькими неприятными пререканиями с Джеймсом и неудобными вопросами об отношениях с Эдвардом.

Когда я пересказывала инцидент о том, как Джеймс вытащил меня и Эдварда из машины после Дня Благодарения, я с облегчением подумала, что Эдвард не может этого слышать. Я так и не рассказала ему все, что тогда произошло, да и вообще забыла об этом, пока мне не пришлось все это вытаскивать на свет перед кучей незнакомого народа. Я даже не могла представить себе, какова была бы его реакция на то, что Джеймс прикасался ко мне самым неподобающим образом.

Я знала, что мне следовало сказать ему перед тем, как это станет публичным достоянием, и он выяснит это от кого-нибудь другого. Я не знала, как он отреагирует, но надеялась, что все будет хорошо, что мы справимся с этим так же, как и со всем остальным.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: