Журналы Новикова «Трутень, Ежевописец» в полемике с журналом Екатерины 2 «Всякая всячина»

САТИРИЧЕСКАЯ ЖУРНАЛИСТИКА.
НОВИКОВ

Заметным рубежом в политической и культурной жизни России XVIII в. стал 1762 год — год вступления на престол Екатерины II. Умная и проницательная Екатерина стремилась привлечь на свою сторону русское и западноевропейское общественное мнение. Она разыгрывает роль «просвещенной» монархини, объявляя себя поклонницей французских просветителей, переписывается с Вольтером, приглашает в Россию Дидро и других энциклопедистов. Дидро она дает ряд поручений, в частности, по реорганизации системы образования в стране. В 1766 г. Екатерина устраивает конкурс в Вольном экономическом обществе на лучшее сочинение об «устройстве» помещичьих крестьян, а в 1767 г. созывает законодательную Комиссию для составления Нового уложения. Императрица сама сочиняет «Наказ» депутатам этой комиссии, положив в его основу идеи Монтескье и Ч. Беккариа. На деле как эти, так и другие мнимо либеральные жесты Екатерины не имели реальных социально-политических преобразовательных последствий, в годы ее правления придворный фаворитизм и тяжесть крепостнического гнета достигли в России своего предела. Растущее притеснение народных масс привело в 1774 г. к широкому разливу народного возмущения — восстанию казачества и крестьянства под руководством Пугачева, переросшему в крестьянскую войну. Она поставила под угрозу власть императрицы. Пугачевщина, а затем Великая французская революция конца XVIII в. заставили императрицу сменить вехи. Поклонница просветителей на деле оказалась жестокой охранительницей устоев крепостнической монархии, гонительницей передовой мысли.

Желая привлечь на свою сторону симпатии общества и учитывая при этом общественную роль литературы, Екатерина в первую половину своего царствования не только пытается создать себе славу русской «Минервы» — официальной покровительницы наук и искусств. Она и сама берется за перо, выступая в качестве переводчика, плодовитого драматурга, историка, издательницы журналов. С помощью всех этих литературных начинаний Екатерина стремится захватить идеологическое лидерство в литературе, превратить ее в орган не общества,

380

а правительства, поставив на службу своим политическим задачам и целям.

В 1769 г. Екатерина II выступает в качестве негласной издательницы сатирического журнала «Всякая всячина». В программу его входило «человеколюбивое», «снисходительное» высмеивание «вечных» общечеловеческих недостатков, не затрагивающее «особ» — реальных, живых носителей общественных пороков. Призывая следовать ее примеру, «Всякая всячина» писала: «Я вижу бесконечное племя Всякия всячины. Я вижу, что за нею последуют законные и незаконные дети...»

Этим приглашением поспешили воспользоваться издатели других сатирических журналов. Вслед за «Всякой всячиной» появились «И то и сио» (1769) М. Д. Чулкова, «Смесь» (издатель не установлен, 1769), «Адская почта» (1769) Ф. А. Эмина, «Трутень» (1769—1770) Н. И. Новикова, «Ни то ни се» (1769) В. Г. Рубана, «Поденщина» (1769) В. В. Тузова. Но при этом далеко не все они захотели следовать по пути, предначертанному императрицей.

Выдающийся русский просветитель и издатель Николай Иванович Новиков (1744—1818), издатель журнала «Трутень», выдвинул в противовес либерально-умеренной программе «Всякой всячины» программу иной — острой, общественно направленной сатиры. Только язвительная и беспощадная сатира «на лицо», по утверждению Новикова, может стать типической. И лишь тогда она со временем может приобрести также общечеловеческое значение. Полемика «Трутня» со «Всякой всячиной» была поддержана двумя другими сатирическими журналами — «Смесью» и «Адской почтой».

Сатира Новикова была идейно тесно связана с предшествующей русской сатирической литературой XVIII в. от Кантемира до Сумарокова. Эпиграф к «Трутню» — «Они работают, а вы их труд ядите» — заимствован из притчи Сумарокова «Жуки и пчелы». В образах «Злорадов», «Стозмеев», «Себелюбов», «Несмыслов», «Недоумов», «Безрассудов» Новиковым и его сотрудниками выведена целая галерея вельможных «трутней». Все они полагают, что «крестьяне не суть человеки», и забывают, что в барине и слуге, помещике и крестьянине одна и та же плоть и кровь. Не затрагивая, подобно своим предшественникам, первопричины бедственного положения крестьян, крепостного права, Новиков тем не менее открыто и смело ополчался на «худых помещиков», которые «едва ли достойны быть рабами у рабов своих». Он обещал показать со временем на страницах «Трутня» и «отцов-помещиков», но — по-видимому, не случайно — для них на страницах журнала так и не нашлось места: недаром, печатая сатирическую «отписку» старосты к помещику, Новиков включил в нее строки, иронический авторский подтекст которых очевиден: «С Антошки за то, что он тебя в челобитной назвал отцом, а не господином, взято пять рублей. И он на сходе высечен. Он сказал: я-де это сказал с глупости и напредки он тебя, государь, отцом называть не будет».

Тема помещичьего произвола и тяжелого положения крестьян была (на что указывал выбранный Новиковым эпиграф) главной по значению, но далеко не единственной темой, к которой обращался «Трутень». Возведенное в закон взяточничество чиновников, грубое невежество подавляющей массы дворян, их «чужебесие» и «французомания» метко и беспощадно высмеивались на страницах журнала. Все это стало причиной и большого спроса на «Трутень» со стороны читателей, и его временного (по-видимому, насильственного) прекращения, последовавшего вслед за предостережениями «Всякой всячины». Возобновленный «Трутень» был вынужден ослабить силу своих обличений, на это намекало изменение эпиграфа: «Опасно наставленье строго, где зверства и безумства много» (из притчи Сумарокова «Сатир и гнусные люди»). Вынужденный под давлением сверху переменить «прошлогодний свой план», «Трутень» 1770 г., как было заявлено самим издателем, «совсем стал не тот», а в конце апреля и вовсе перестал выходить. Еще раньше прекратил свое существование его высочайший антагонист — «Всякая всячина».

Первостепенное литературное и общественное значение имел и другой сатирический журнал Новикова, «Живописец» (1772), где с первого номера издатель заявил о приверженности принципам «Трутня». «Отрывок из путешествия в *** И *** Т ***» и «Письма к Фалалею» — блестящие образцы обличительной прозы «Живописца». Подобного по смелости, правдивости изображения тяжелого положения крепостной деревни, какое дано в «Отрывке», ни разу не появлялось в русской литературе до «Путешествия» Радищева.

Нарисованная в «Отрывке» убийственная по своей жуткой правде картина «деревни Раззоренной» замечательна отбором деталей. «Бедность и рабство повсюду встречалися со мною во образе крестьян», — заявляет рассказчик, и все дальнейшее повествование подтверждает это обилием конкретных примеров (расположение деревни в болотистой низине, крытые соломой полуразвалившиеся хижины, грязь, зловоние и «бесчисленное множество мух» в избах, лишенные присмотра грудные дети, застращенные «именем барина» полуголые ребятишки, крестьяне, торопящиеся убрать господский

381

хлеб, «пока дожди не захватили», и не имеющие времени «управиться» со своим, и т. п.). «Отрывок» вызвал со стороны многих читателей-дворян упреки в том, что издатель «огорчает целый дворянский корпус». В ответ на это он заявил, что владелец деревни Раззоренной — «помещик, не имеющий ни здравого рассуждения, ни любви к человечеству, ни сожаления к подобным себе... дворянин, власть свою и преимущество дворянское во зло употребляющий». Тут же Новиков утверждал, что «худое рачение помещиков о крестьянах» пагубно отражается на экономике страны. Следовательно, обличение их подсказывается интересами нации и государства. Описание деревни Раззоренной не без основания расценено было впоследствии русской революционно-демократической критикой в лице Н. А. Добролюбова в статье «Русская сатира в век Екатерины» (1859) как произведение, где «слышится уже ясная мысль о том, что вообще крепостное право служит источником зол в народе» и «бросается сильное сомнение на законность самого принципа крепостных отношений». Намерение автора «Отрывка» (до сих пор ведется спор, был ли им сам Новиков или молодой Радищев) показать на страницах «Живописца» «жителей Благополучныя деревни» осталось неосуществленным. Зато в новиковских «Письмах к Фалалею» перед читателем предстали колоритнейшие образы невежественных, жестоких и суеверных уездных помещиков-крепостников Трифона Панкратьевича и Акулины Сидоровны, у которых «год от году все больше мужики нищают». Сатирическим мастерством раскрытия характеров, точностью воспроизведения колоритной бытовой речи провинциальной помещичьей среды «Письма к Фалалею» прокладывали дорогу Фонвизину.

Новиков проявил большую изобретательность в создании образцов и приемов сатирической публицистики на основе обращения к жанрам внелитературным. Его «Копии» с отписки старосты Андрюшки к помещику Григорию Сидоровичу, с указа помещика крестьянам тонко воспроизводят стиль русской деловой прозы. По справедливому замечанию Н. А. Добролюбова, они производят нередко на современного читателя впечатление подлинных документов эпохи.

В своих сатирических журналах Новиков ориентировался на вкус не только дворянского, но и широкого третьесословного читателя. Он уверял, что только «книги, на вкус наших мещан не попавшие» залеживаются в книжных магазинах и, наоборот, книги, которые нравятся «сим простосердечным людям», выходят повторными изданиями. И не случайно «Живописец» с успехом переиздавался в 1773, 1775, 1781 и 1793 гг. (причем начиная с издания 1775 г. в него были включены и наиболее острые материалы «Трутня»).

70—80-е годы были временем широкого распространения в среде русского дворянства масонского движения. «Странная смесь мистической набожности и философического вольнодумства, бескорыстная любовь к просвещению, практическая филантропия» были, по замечанию Пушкина, на русской почве примечательными чертами этого «полуполитического, полурелигиозного общества».

В масонских организациях, кроме Новикова, принимают участие М. М. Херасков, В. И. Майков, И. П. Елагин и ряд других последователей Сумарокова.

С печальной судьбой просветительских начинаний передовой части дворянства, входившей в масонскую организацию, связан трагический конец Новикова. В 70-х годах он выступает в качестве крупнейшего русского книгоиздателя-просветителя («Опыт исторического словаря о российских писателях», 1772; десять томов материалов по русской истории XIV—XVII вв. — «Древняя российская вивлиофика», 1773—1775, и др.), в 1779 г. берет в аренду московскую университетскую типографию, а в 1784 г. организует в Москве вместе с другими деятелями масонства «Типографическую компанию», издавая несколько журналов и огромное по тем временам количество книг — оригинальных и переводных. Активная просветительная деятельность Новикова навлекла на него преследования церкви и гнев Екатерины. В 1792 г. он был арестован и заключен в Шлиссельбургскую крепость, откуда вышел в 1796 г., после восшествия на престол Павла I, умственно и физически разбитый.

21. Тематика проблематика образы комедии Фонвизина "Недоросль"Тема воспитания

Дени́с Ива́нович Фонви́зин 1745- 1792 — русский литератор екатерининской эпохи, создатель русской бытовой комедии. Недоросль 1781. Тема воспитания одним из первых проблему затронул Д. И. Фонвизин в комедии «Недоросль». С первой же реплики автор вводит нас и атмосферу русской помещичьей усадьбы. В семье этой дарит «матриархат». Госпожа Простакова, не отличаясь особым умом и образованностью, держит в подчинении все свое семейство. Госпожа Простакова унаследовала качества своего отца: при своем полном невежестве, грубости, самодурстве, она расчетлива и корыстна. Узнав, что ее воспитанница, Софья, стала богатой невестой, она задумывает женить на ней Митрофанушку, который, впрочем, и не думает сопротивляться. Митрофанушка — недоросль, ленивый, неуклюжий увалень, которому нет еще и шестнадцати лет. Любимое занятие его — гонять голубей. Митрофан не особенно жалует науки. «Не хочу учиться, а хочу жениться», — заявляет он. Тем не менее к нему постоянно ходят учителя: семинарист Кутейкин учит его грамматике, отставной сержант Цыфиркин — математике, немец Вральман — «по-французски и всем наукам». И сынок Простаковой в науках «весьма преуспевает»: из грамматики он знает, что есть «существительна да прилагательна». Дверь, по его мнению, является прилагательным, так как она приложена к своему месту. Другая дверь, которая еще не навешена, — «покамест существительна». Столь же успешен Митрофан и в изучении математики — Цыфиркин бьется с ним третий год, а «этот недоросль... трех перечесть не умеет». Истории и прочим наукам обучает Митрофана немец Вральман, ранее служивший у Стародума кучером. Вральман не утруждает своего воспитанника занятиями — вместо того, чтобы учить его истории, Вральман заставляет рассказывать «истории» скотницу Хавронью и вместе с Митрофаном с удовольствием слушает ее. Митрофанушка не только невежествен, но и злонравен. Он труслив, груб со своими учителями. В финале комедии он отрекается от собственной матери, лишившейся всех прав на управление имениями. Потерпев неудачу в своем намерении женить сына на Софье и лишившись имений, госпожа Простакова растерянна и разбита. В надежде найти утешение она бросается к Митрофанушке, а в ответ слышит: «Да отвяжись, матушка, как навязалась...» Героем-резонером выступает в комедии дядюшка Софьи, Стародум. «Вот злонравия достойные плоды!» — восклицает он в финале. Этот персонаж выражает в комедии авторские взгляды, утверждая, что достойное воспитание должно быть залогом благосостояния государства. Образование должно быть на высоком уровне, однако образование не имеет ценности само по себе. Главная цель всех знаний человеческих — «благонравие», «просвещение возвышает одну добродетельную душу». Самодурка-помещица, госпожа Простакова, ее брат Скотинин, обожающий свиней, ленивый Митрофанушка — «...все в этой комедии кажется чудовищной карикатурой на русское. А между тем ничего нет в ней карикатурного: все взято живьем с природы и проверено знаньем души».
Таким образом, система воспитания и образования, принятая в русских дворянских семьях в XVIII—XIX веках, была во многом несовершенной, порочной, уродующей юные умы и сердца, губящей судьбы. В молодых людях развивались такие качества, как лень, пассивность, инфантилизм, неумение реализовать свои собственные мечты и одновременно — высокомерие, чувство превосходства по отношению к окружающим. Эти качества во многом способствовали жизненной несостоятельности людей, фатальной неизбежности несчастливой судьбы. В русской литературе эта тема была развита затем Пушкиным и Гончаровым.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: