Беспечность Джеба меня поражала.

– Что если за мной придут, а он окажется здесь? Ты подумал, чем это может кончиться? Это не шутки! Он может пострадать из-за меня.

В лице Джеба не дрогнул ни один мускул.

– Да ничего с ним не случится. Уверен.

– А я вот не уверена. – Я снова сорвалась на крик. Голос эхом отдавался от стен пещеры – наверняка его услышали, но мне было наплевать. Пока Джеб тут, пусть приходят. – Если ты так уверен, то оставь меня одну, и будь что будет. Но не рискуй жизнью Джейми!

– Ты о мальчике беспокоишься или боишься, что он воспользуется оружием против тебя? – спросил Джеб почти скучающим голосом.

Я заморгала, гнев как рукой сняло. Об этом я не подумала. Я беспомощно посмотрела на Джейми, встретила его удивленный взгляд и поняла, что ему, как и мне, подобная мысль не приходила в голову.

Минута ушла на то, чтобы вспомнить, какие доводы я собиралась привести. За это время Джеб переменился: жесткий взгляд, поджатые губы – он словно готовился добавить последний штрих к этой картинке, которая, похоже, начала ему надоедать.

– Дай оружие Иену, да кому угодно, – сказала я спокойно и ровно. – Только мальчика не ввязывай.

Губы Джеба растянулись в широкой, во все лицо, улыбке, которая странным образом напомнила мне точащую когти кошку.

– Это мой дом, детка, и я поступаю так, как считаю нужным. Всегда.

Джеб, насвистывая на ходу, не спеша пошел вниз по коридору. Я изумленно смотрела ему вслед. Едва он скрылся из виду, я повернулась к Джейми, который хмуро наблюдал за мной.

– Я не маленький, – пробасил он, воинственно вздернув подбородок. – Все, хватит… ступай в свою комнату.

Приказ прозвучал совсем несерьезно, но я подчинилась: все равно мне больше нечем было заняться. Спор был проигран по всем статьям.

Я села и прислонилась спиной к стороне каменного дверного проема – стороне, где можно было укрыться за полусложенной ширмой и при этом наблюдать за Джейми. Я обхватила руками колени и занялась тем, чем мне предстояло заниматься до тех пор, пока не закончится все это безумие, – своими переживаниями.

Кроме того, я старательно прислушивалась, не раздадутся ли вдали шаги. Неважно, что утверждал Джеб, – я ни за что не допущу, чтобы Джейми рисковал собой в роли охранника. Я лучше сама выйду, не дожидаясь, пока попросят.

«Да», – беспрекословно согласилась Мелани.

На несколько минут Джейми застыл у входа, крепко сжимая ружье – наверное, он не слишком хорошо себе представлял обязанности охранника. Потом он принялся расхаживать взад-вперед перед ширмой, но после пары проходов, очевидно, решил, что выглядит глупо. Наконец он опустился на пол у открытого прохода, пристроил ружье на коленях, а подбородок – на сложенных ладонях. Спустя долгое время раздался вздох. Работа охранника оказалась куда менее захватывающей, чем он воображал.

Мне никогда бы не наскучило на него смотреть.

Через пару часов он стал украдкой на меня поглядывать. Его губы несколько раз приоткрылись, словно он хотел что-то сказать, но потом передумал.

Я уткнулась подбородком в колени и стала ждать, пока он переборет себя. Мое терпение было вознаграждено.

– Слушай, а планета, с которой ты прилетела, перед тем как стать Мелани… – наконец заговорил Джейми. – Какая она? Похожа на нашу?

Ход его мыслей застал меня врасплох.

– Нет, – сказала я. Наедине с Джейми можно было оставить шепот и перейти на обычный голос. – Нет, там все по-другому.

– Расскажи, – попросил он, чуть наклонив голову набок – он всегда так делал, когда заслушивался сказками, которые Мелани рассказывала ему на ночь.

И я рассказала.

Я рассказала ему все о затопленной планете Морских водорослей. Рассказала о двух солнцах, об эллиптической орбите, о серых водах, о неподвижности корней, о поразительном зрении тысячи глаз, о бесконечных разговорах миллионов беззвучных голосов, что слышали друг друга.

Он завороженно слушал.

– А другие места? – спросил он, как только я замолкла, вспоминая, не пропустила ли что-нибудь. – Существуют другие инопланетяне? – Он рассмеялся, почувствовав несуразность своего вопроса. – Ну, кроме этих Водорослей?

Я тоже рассмеялась.

– Ну конечно. И их куда больше, чем инопланетян на Земле.

– Расскажи.

Пришлось рассказать ему о Летучих мышах Поющего мира, об их музыкальной слепоте, об удивительной способности летать; о планете Туманов, где обитателей согревает густой белый мех и четыре сердца, что разгоняют горячую кровь по жилам, и где лучше обходить стороной грызодеров; о планете Цветов, на которой царит цвет и свет…

Внезапно Джейми прервал меня новым вопросом:

– А зеленые человечки с треугольными головами и большими черными глазами? Ну, те, что разбились в Розвелле? Это ваши?

– Нет, не наши.

– Так это все придумано?

– Не знаю… Может, и нет. Мы живем в большой, густонаселенной Вселенной.

– Как же вы сюда попали, если не с зелеными человечками? Ведь для передвижения тела нужны и все такое…

– Верно, – согласилась я, удивленная, как быстро он все схватывает. Хотя чему тут было удивляться – он смышленый, впитывает все как губка. – В самом начале мы использовали наши паучьи сущности.

– Паучьи?

Я рассказала ему о поразительных Пауках, обладателях блестящего, самого невероятного разума из всех, встреченных нами. У каждого Паука – по три мозга, по одному в каждой части разделенного на сегменты тела. Пауки решали для нас любые, самые невозможные проблемы, но при этом их настолько увлекал холодный анализ, что мало какая проблема интересовала их самих. Из всех носителей Пауки больше всех приветствовали наше вторжение. Они почти не заметили разницы, и им даже понравилось, что мы предоставили им цель. Души, которые высадились на поверхность планеты Пауков перед внедрением, сообщили, что она серая и холодная, – ничего удивительного, что Пауки видели все в черно-белом спектре и почти не ощущали перепадов температур. Жизненный цикл Пауков был короток, но новое поколение от рождения получало знания родителей, поэтому информация не терялась.

Я прожила один короткий жизненный цикл среди Пауков, а потом покинула планету, не испытывая желания вернуться. Ни поразительная ясность мысли, ни ответы на любой вопрос, что приходили сами, без усилий, ни пляшущие колонки цифр не могли заменить эмоций и ярких красок, которые почти не ощущались внутри этих тел. Я не понимала, как можно довольствоваться подобным существованием, но планета прекрасно функционировала тысячи земных лет. Она была открыта для заселения по единственной причине: Пауки очень быстро размножались, откладывали огромное количество яиц.

Я перешла к рассказу о завоевании Земли.

Пауки были нашими лучшими инженерами – сконструированные ими корабли, проворные и незаметные, легко скользили меж звезд. Тела Пауков оказались почти такими же удобными в использовании, как и их умы: у каждого сегмента – четыре длинные ноги, из-за чего, собственно, их и прозвали Пауками, на каждой ноге – по двенадцатипалой ладони. Пальцы с шестью суставами, гибкие и сильные, как стальные прутья, приспособлены к самым тонким операциям. Похожие на пучок прутьев, невысокие и тонкие, Пауки с легкостью проникли на планету. Они были сильнее людей, умнее и, конечно, подготовленнее…

Я осеклась на полуслове: на щеке Джейми блеснул прозрачный кристаллик.

Он сидел, плотно сжав губы, уставившись в пустоту. По щеке у него медленно стекала крупная соленая капля.

«Дура! – набросилась на меня Мелани. – Ты что, не понимаешь, как твой рассказ его задел?»

«А ты что, не могла раньше меня предупредить?»

Мелани не ответила. Наверняка ее не меньше, чем меня, увлекло повествование.

– Джейми, – хрипло прошептала я. От одного вида его слез почему-то запершило в горле. – Джейми, прости меня. Я не подумала.

Джейми помотал головой.

– Все в порядке. Я сам попросил, хотел узнать, как все произошло. – За сердитым, грубым тоном скрывалась боль.

Желание утереть ему слезы было неосознанным. Сперва я попыталась не обращать внимания: я все-таки не Мелани. Но слезинка словно застыла, как будто и не собиралась падать. Глаза Джейми по-прежнему смотрели в никуда, губы дрожали. Я протянула руку и провела пальцами по его щеке; слеза растеклась по коже и исчезла. И снова, повинуясь инстинкту, я не отдернула руку, а прижала ее к теплой щеке, лаская его лицо.

Поначалу Джейми притворился, что не замечает, а затем, с закрытыми глазами, прильнул ко мне, уткнулся щекою в плечо – совсем как когда-то, – и зарыдал. Он плакал, но не слезами ребенка – и тем священнее и трогательнее были эти слезы, скорбь взрослого мужчины, хоронящего свою семью.

Руки мои обвились вокруг Джейми – как он подрос! – и я заплакала вместе с ним.

– Прости меня, – повторяла я снова и снова. Я словно просила прощения за все: за то, что мы наткнулись на эту планету; за то, что мы ее выбрали; за то, что мне досталась его сестра; за то, что я привела ее сюда и причинила ему боль… За свой рассказ, который довел его до слез.

Его рыдания стихли, но я не отвела рук – мне не хотелось его отпускать. Казалось, мое тело с самого начала изнывало от желания его обнять, но я осознала это, лишь когда желание осуществилось. Непостижимая связь матери и ребенка, столь крепкая на этой планете, – я ее все-таки постигла. Готовность отдать жизнь за другого – что может быть прочнее этой связи? Я и прежде понимала незыблемость данной истины, но не догадывалась, почему это происходит. Теперь же я знала, почему мать с готовностью отдаст жизнь за свое дитя, и знание это навсегда изменило мое видение Вселенной.

– Да, видно плохо ты мои уроки усвоил!

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: