Философская мысль эпохи Возрождения

Принимая, вслед за Гегелем, что философия есть эпоха, выраженная в мыслях, рассмотрим мировоззренческие идеи эпохи Возрождения, вошедшие в состав предпосылок науч­ной революции XVI-XVII вв. и сказавшиеся на развитии философии и всей культуры Нового времени. Многочис­ленные и широко распространившиеся технические изобре­тения позднего Средневековья и эпохи Возрождения побли- яли на самые разные стороны жизни людей. Так, примене­ние пороха в военном деле лишило неуязвимости замки средневековых феодалов, что символизировало движение к закату феодальной общественной формации. Изобретение компаса сделало возможными дальние морские путеше­ствия и способствовало великим географическим открыти­ям. Эти открытия резко расширили горизонты мироздания и вместе с тем поставили под сомнение географические по­знания, а с ними и общий авторитет античных ученых. Усо­вершенствование механических часов позволило вести точ­ный отсчет времени, что выражало новый, ускоренный ритм городской жизни. Печатный станок сделал книгу бо­лее доступной и, ликвидировав монополию церкви на уче­ность, обеспечил оперативный обмен идеями и распростра­нение знаний в рамках все более широкого круга грамотных людей.

Поступавшие из арабского Востока, а также из Византии все новые и новые работы античных (греческих и римских) авторов, ранее неизвестные в средневековой Европе, побуж­дали к переосмыслению великого культурного наследия древней средиземноморской цивилизации. Знакомство с подлинными текстами Платона изменило ранее сложивши­еся представления о нем, утвердившиеся под влиянием ав- густинианской переработки в духе догматов христианства. Становятся доступными и приобретают популярность со­вершенно непривычные для Средневековья Идеи античных атомистов, скептиков, пифагорейцев. Но наибольшее воз­действие на сознание гуманитарно образованных и не ско­ванных традициями догматической церковной учености людей оказали произведения античной художественной культуры, открывшие не просто иные горизонты миропо­нимания, а прежде всего совершенно новое ощущение, переживание бытия. Навеянное этим искусством взволно­ванное обращение к земной человеческой жизни, к миру че­ловеческих чувств и страстей вполне отвечало тому жизнен­ному стилю, который утвердился в богатых и политически автономных городах северной Италии - центрах мануфак­турного производства и торговли, банковского дела и мо­реплавания.

Люди, достигшие успеха в этих и других видах деятель­ности, осознавали значимость и продуктивность личной инициативы, ощущали себя творцами и хозяевами жизни. В этой новой, с точки зрения Средневековья, организации жизни причудливо соединялись религиозное рвение и жест­кая, цепкая хозяйственная предприимчивость и расчетли­вость, склонность к размышлению о высочайших истинах бытия и тяга к разнообразным земным наслаждениям, обостренная нравственная рефлексия и откровенный ци­низм. Известный мыслитель эпохи Возрождения Джованни Пико делла Мирандола (1463-1494) в «Речи о достоинстве человека» утверждал, что сам Бог выделил человека из про­чих творений, позволив ему «обладать и распоряжаться, следуя своему желанию и суждению, любым местом, любым обликом и любыми обязанностями». Человек создан сво­бодным и помещен в средоточие мира как творец и созда­тель самого себя, способный опуститься к низшим формам бытия и стать диким зверем, но способный также, усилиями своей собственной души, подняться, возвыситься к Боже­ственному бытию. Такое понимание человека далеко не во всем совпадает с античным представлением о нем как о при­родном существе.

Итак, первая и основополагающая мировоззренческая идея эпохи Возрождения - это гуманизм, или утверждение достоинства и ценности человека как творца, его права на счастье, а также признание значимости всех сторон челове­ческой жизни. Возникнув в связи с освоением культурного наследия античности, ренессансная идея гуманизма вобрала в себя в преобразованном виде библейское представление о Богоподобности человека. Вместе с тем она выразила новый жизненный опыт, как бы отодвигавший на второй план за­боту о потустороннем, небесном блаженстве и концентри­ровавший внимание на земном бытии, его заботах и свер­шениях. Человек и человечество ставятся в центр новой картины мира, рассматриваясь как связующее звено между природой и Богом. На первый план выдвигается уже не богопознание, а знание о человеке, обо всем богатстве его осо­бой природы и о смысле его бытия. Человек осознается как субъект собственного жизненного процесса, способный к самосозиданию (самообразованию) и опирающийся в этом на собственный разум, творческие потенции. Именно эпоха Возрождения утвердила в сознании образованной обще­ственности идеал свободной творческой личности, с кото­рым должна сообразовываться организация общественной жизни. Дискуссии о гуманизме не прекращаются и в на­ши дни.

Никколо Макиавелли

Взаимосвязь между ренессансными воззрениями на че­ловека и социально-философскими идеями особенно ярко демонстрирует творчество,итальянского общественного дея­теля, политического мыслителя, историка Никколо Макиа­велли (1469-1527). Он считал, что человеческая природа двойственна, неоднозначна, однако в сфере политики осмотрительнее было бы исходить из негативных качеств людей - жадности, мстительности, недальновидности и т.д. В книге «Государь» Макиавелли проводит мысль о том, что государство лишено Божественной природы, но необходи­мо для урегулирования противоречий между людьми, пре­следующими свои корыстные, эгоистические цели, и для нахождения некоего равновесия в постоянной и неприми­римой борьбе между богатыми и бедными. Он описывает способы создания сильного государства в условиях, когда в народе не развиты гражданские добродетели. Макиавелли считает, что все средства дозволены для достижения поли­тических целей, связанных с завоеванием и удержанием власти.

Макиавелли вполне сочувственно относится к ренессанс- ному идеалу целостной, гармоничной, творческой лич­ности; но от государя, по его убеждению, требуется не высо­конравственное поведение, соответствующее евангельским заповедям, а действенное управление подданными и умение защищать власть. Религия и мораль - это лишь инструмен­ты политики, причем не самые главные. Гораздо важнее ре­альная сила и хитрость, позволяющая умело и своевремен­но использовать эту силу, маскировать собственную сла­бость и вообще успешно лавировать, борясь против вы­явившихся противников^-и стараясь не допустить появления новых врагов.

Сам Микиавелли отнюдь не был сторонником амораль­ных методов управления общественной жизнью, но, будучи интеллектуально честным и последовательным мыслите­лем, он постарался предельно отчетливо охарактеризовать ту реальную политическую практику, которая .утвердилась в современной ему Италии и которая могла бы, при долж­ной искусности и предприимчивости честолюбивого завое­вателя, привести к достижению политического единства его родины, Чего он страстно желал. Реализм политической мысли Макиавелли оказался губительным для его репута­ции, и на многие столетия с его именем стали связывать оправдание беспринципности и безнравственности в поли­тике. Тем не менее в целом мировоззренческая позиция Ма- кивелли отнюдь не чужда идеалам гуманизма. Его исследова­ние лишь показывает, к чему на деле может привести стрем­ление личности, какой бы она ни была развитой и просве­щенной, добиться осуществления своих целей в области политической власти, где сталкиваются в непримиримой борьбе противоположные интересы людей.

Вторая важная мировоззренческая идея эпохи Возрожде­ния - это пантеизм (от греч. pan - все и theos - Бог). Исто­ки его можно усмотреть в философии неоплатонизма, вновь привлекшей к себе пристальное внимание и утверж­давшей, что весь ощущаемый нами мир есть эманация, или «излучение», исходящее от единого всемогущего и всеобъ­емлющего Божества. Концепция пантеизма утверждает не­разрывное единство, едва ли не совпадение Бога-творца и всех его творений. Тем самым преодолевается отрыв Бога от природы, которая как бы обожествляется. Отсюда вытекают столь характерные для этой эпохи поиски аналогии между различными формами природного бытия и взаимовлияния всех этих форм, питавшие алхимию, астрологию и другие разновидности магического знания.

Николай Кузанский

Пантеистическую направленность имело философское учение Николая Кузанского (1401-1464), оказавшее, значи­тельное влияние на взгляды Джордано Бруно, а позже на мировоззренческую позицию Спинозы и некоторых других видных философов. Николай Кузанский был прежде всего церковным деятелем, притом весьма высокого ранга (епис­копом, затем кардиналом и папским легатом по всей Герма­нии, и, наконец, генеральным викарием папы). Занятия фи­лософией представлялись ему способом «облегчения души от тяжких забот». Базируясь на неоплатонизме, Николай Кузанский создает учение о единстве Вселенной и Бога. Бог толкуется им как абсолютный максимум, который есть все­объемлющее единство: «единое есть все». Здесь «все» есть окружающий нас мир. Поскольку в мире нет ничего, что могло бы быть противоположным «единому», или абсолют- Ному максимуму, то с ним совпадает абсолютный минимум.

«Максимальное количество, - пишет он, - максимально ве­лико, минимальное количество максимально мало; освобо­ди теперь максимум и минимум от количества, вынеся мыс­ленно за скобки «велико» и «мало», и ясно увидишь совпа­дение максимума и минимума»^[17].

Бог как «единое» есть свернутое бытие; Вселенная - это конкретно определившаяся бытийность. «Бог, который един, пребывает в единой Вселенной; Вселенная пребывает в универсальной совокупности вещей, определяясь в них. Таким путем мы понимаем, что Бог, простейшее единство, существуя в единой Вселенной, как бы в порядке следствия через посредство Вселенной пребывает во всех вещах, а множество вещей через посредство единой Вселенной - в Боге»^[18]. Здесь признается, что существование Вселенной, а через нее и необозримого множества составляющих ее ве­щей, обусловлено Богом. Вместе с тем в подобной трактов­ке соотношения Бога и мира трудно усмотреть признава­емое в качестве религиозной догмы творение мира из ниче­го или же противопоставление создателя его творению.

Николай Кузанский - ренессансный мыслитель, а эпоха Возрождения принесла новые мироощущения, связанные с громадным расширением горизонтов мироздания, откры­тием новых земель и новых жизненных путей. Бесконеч­ность перестала быть пугающей, она стала манящей и увле­кающей на новые свершения. Сама жизнь побуждала дея­тельных и предприимчивых людей этой эпохи преодоле­вать сковывающие их сознание догмы и предрассудки. Философская мысль Николая Кузанского во многом не­обычна, если сравнивать ее с воззрениями средневековых и античных авторов, но она вполне созвучна эпохе, в которую он жил.

Итак, философ утверждает, что Вселенная неограничен­но велика; поэтому она не может иметь центра. Землю мы считаем центром Вселенной просто потому, что человек как наблюдатель, где бы он ни находился, ведет отсчет расстоя­ний от своего местоположения, т.е. полагает себя находя­щимся в центре. Далее, мы обычно считает Землю покоя­щейся, но «наша Земля в действительности движется, хоть мы этого не замечаем, воспринимая движение только в со­поставлении с чем-то неподвижным»^[19]. Здесь мимоходом, без детального обсуждения отбрасываются как не заслужи­вающие внимания весьма авторитетные религиозные дог­мы о центральном месте и особой роли Земли, на которую Бог поместил людей и на которой совершил свою искупи­тельную жертву Иисус Христос, а также формулируются важные основополагающие идеи новой, неаристотелевской механики. Так проявляется удивительная смелость ренесса- нсной философско-мировоззренческой мысли.

Другой ее демонстрацией является учение Николая Кузан- ского о том, что каждая вещь содержит в себе противопо­ложности, находящиеся в единстве. В отличие от предше­ствовавших мыслителей, придерживавшихся диалектических воззрений, но приписывавших противоположные качества или определения разным вещам либо типам реаль­ности, он допускает тождество противоположностей, отме­чая, что «это превосходит всякое наше понимание, неспо­собное на путях рассудка сочетать противоположности в их источнике». Разум, способный решать данную задачу, ока­зывается выше рассудка, а в качестве нормы действительно правильного, то есть диалектического, мышления устанав­ливается его парадоксальность.

Философия Николая Кузанского предвосхищает, таким образом, диалектику Гегеля, причем вывод о единстве про­тивоположностей он иллюстрирует весьма современными по своему звучанию примерами, взятыми из математики. Так, окружность максимально большого круга имеет мини­мальную кривизну и, следовательно, она является макси­мально прямой; минимум здесь совпадает с максимумом; треугольник при увеличении одного йз углов в пределе сли­вается с бесконечной линией - и т.д. Процесс познания предполагает сравнение неизвестного с известным, неопре­деленного с определенным. Поэтому нетрудно прийти к истине, если ты исследуешь простые и ограниченные пред­меты. Но если наши исследовательские усилия направлены на бесконечную реальность, то для нее невозможно соста­вить пропорцию, установить определенные количествен­ные соотношения; она всегда остается для нас не познанной до конца, и даже сколь угодно долго приближаясь к ее постижению, мы все же располагаем здесь лишь «ученым незнанием». Один из основных философских трудов Нико­лая Кузанского так и называется: «Об ученом незнании».

Эпоха Возрождения была сравнительно короткой, и мощная, самобытная традиция философского исследования просто не успела сложиться. Тем не менее философская мысль этой эпохи послужила как бы связующим звеном между античностью и Новым временем. Необычные, ради­кальные мировоззренческие идеи эпохи Возрождения за­кладывали предпосылки для начавшейся вскоре научной революции. Парадоксальным образом в этом же направле­нии действовало и то интеллектуальное движение, которое связано с Реформацией. Последняя имела характер обост­ренной реакции на неприемлемый для правоверных хрис­тиан языческий «уклон» в ренессансной культуре и на сопут­ствовавшее этому моральное разложение церковной и светской «верхушки» общества.

Мартин Лютер (1483-1546), крупнейший деятель Ре­формации в Германии, отрицал, в духе номинализма Окка- ма, связь между разумом и верой. Убежденный в том, что схоластика губит веру, он утверждал, что рациональное познание Бога невозможно. Вера неподсудна разуму, и все схоластические доказательства бытия Бога лишь искажают ее, ибо вводят такие представления о Боге, которые не со­гласуются с Библией. Поэтому разум должен быть выдво­рен из священных пределов веры и обращен к тем предме­там, на которые он направлен самим творцом, а именно к мирскому, земному бытию. При изучении этих предме­тов кощунственно было бы, однако, всякий раз ссылаться на великие библейские истины, которые ориентированы на спасение души, а не на решение частных мирских во­просов.

Провозглашая священство всех верующих и авторитет личной совести в толковании Священного писания, Лютер по-новому обосновал необходимость для каждого христиа­нина полагаться и в своей жизни, и в своей вере главным об­разом на самого себя, критически воспринимая и пере­осмысливая все мирские авторитеты. Если в области веры единственным авторитетом является Библия, содержащая первичные и неоспоримые истины, то и в мирском позна­нии нужно стремиться достичь подлинных истоков, не искаженных схоластическими построениями, ссылками на Аристотеля и других, спорных для христианина, авторов. Так, по сути дела, санкционировался путь смелых научных исканий, которые, однако, надлежало основывать на стро­гих и точных фактах, данных опыта, а не на одних лишь мнениях языческих или церковных авторитетов.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: