Сделай Сам Свою Работу на 5

Предыстория культурной психологии





Возрастание интереса к отношениям между психологией и культурой начался главным образом после Второй Мировой войны, хотя некоторые из фундаментальных проблем обсуждались и ранее. “До недавнего времени психологический мейнстрим держался в стороне от дебатов, касающихся культуры и поведения, может быть потому, что ощущал в них что-то опасное для. Если поведение меняется в зависимости от культурных установок, возникает вопрос о положение психологической теории выработанной и проверенной исключительно в рамках культурных установок Запада.”[1]

 

Истоки же культурной психологии следует отнести к еще более давним временам, и возможно, свои истоки она ведет еще от немецкой этнопсихологии. В конце XVIII Иоганн Гердер развивая идеи Джамбаста Вико, утверждал, что традиции, неявно выражающиеся в языке и обычаях, и создают то органическое единство, которое дает человеческим группам присущее им ощущение человеческой идентичности. Именно Гердер ввел понятие “Volk” (народ) — сообщества людей, чьи общие язык и исторические традиции формируют умственные процессы его членов и служат сущностным ресурсам его развития. Он полагал, что следует ценить разнообразие народов и явно отстаивал положение, согласно которой каждый народ следует оценивать по его собственным меркам. В начале XIX века Вильгельм фон Гумбольдт ввел термин Volkerpsychologie для обозначения научных исследований национального духа (Geist) — “духа народа”, то есть того, что мы сегодня назвали бы изучением национального характера. Опосредованно эта идея была воспринята В. Вундтом. Предложенная Вундтом структура психологии состоит из двух частей, что, соотвествует двум типам реальности. С одной стороны, существует “физиологическая психология” как экспериментальное исследование непосредственного опыта. Цель этой части дисциплины состоит в выявлении законов, посредством которых элементарные ощущения вырастают в сознание, в универсальные законы, по которым взаимодейтвуют элементы сознания. Проводившиеся с этой целью эксперементы были сконцентрированы на элементарной психологической функций. С другой стороны, сущетвует психология народов, и Вундт, вслед за Гумбольдтом, называл эту вторую ветвь в психологии Volkerpsychologie. Он утверждал, что Volkerpsychologie не может исследоваться лабораторными методами тренированной интроспекции, направленными на содержание сознания, поскольку высшые психические функции простираются за пределы человеческого сознания. Вундт полагал, что эти два направления должны дополнять друг друга: только через синтез достигнутых ими пониманий могла бы возникнуть целостная психология. Как пишет Майкл Коул, “по В. Вундту психология состоит их двух частей, каждая их которых соотносится с разными уровнями человеческого сознания, следует своим собственным законам и использует свои собственные методы. В последние годы растет интерес ко “второй” психологии В. Вундта, перед которой он ставил задачу проникновения культуры в психологические процессы. ... Научные проблемы, поставленные В. Вундтом, не получили адекватного разрешения в рамках сложившийся в последствие научной парадигмы ни в психологии, ни в других науках об обществе и поведении человека. Вследствие этого попытки психологов, работающих в парадигме эксперементальной психологии ХХ в. заново ввести культуру как составляющую человеческой природы сталкиваются с неосозноваемыми и непреодолимыми трудностями.”[2] Итак, лабораторная и культурно-историческая психологиягия — ровесницы. В своем первом варианте, в конце XIX в. психология была двуединством указанных наук. “Инструментальное единство двух психологий отсутствовало, что создавало представление об их несвязанности. Но на деле Вундт мыслил психологию двуединой и категорически отказывался считать эксперементальную психологию самостоятельной областью познания человека. Эксперимент дает материал, заготовку для культурно-исторического и философского объяснения сущности сознания. Но считать заготовку готовым продуктом весьма странно. Использование эксперимента, по Вундту, дает лишь физический, пространственно-временной ряд действий испытуемого. Интерпретация же его может вырастать из собственных параметров этого ряда (его семантизации) или из введения данных эксперемента в иное семантическое поле, историю. В этом методологическом решении психологии отведена роль теории, а истории — описание высших (исторических) проявлений человека.”[3] Вундт писал: “В 1860 г. я рассматривал идею добавления суперструктуры к экспериментальной психологии, которая по своим целям и методам должна ограничиваться фактами индивидуальной ментальной жизни. Хотя эта суперструктура также опирается на эти ментальные факты, она должна превосходить их и отталкиваться от феноменов человеческой социальной жизни. Вскоре это стало представляться мне в качестве более высокой задачи психологии и поистине ее завершением.”[4] Однако, психология, оформившись в качестве самостоятельной дисциплины лишь в конце XIX в., вытеснила культуру из сферы своих интересов. Так сложилась наука называемая общей психологией. Обсуждая роль культуры в общей психологии, Р. Шведер утверждает, что психологи, даже когда они признают значительное влияние культуры, полагают, что осуществляется оно через универсальные механизмы, которые и являются объектами интереса психологов: “Главной силой в общей психологии является идея о центральном действующем устройстве, процессоре. Этот процессор, как полагают, стоит выше, над или вне того, с чем он оперирует. Он вовлекает и культуру, и контекст, и стимульный материал в свое содержание.”[5]







 

В начале нынешнего столетия Гуго Мюнстерберг пытался убедить американских психологов сохранить вундтовское различение физиологической психологии и Volkerpsychologie. Мюнстерберг говорил об экспериментальной части программы Вундта как о казуальной психологии, ищущей объяснение содержанию психических состояний, и противопоставлял ее психологии намерений — науке, занятой интерпретацией смыслов и самости. Поскольку каждое из направлений психологии имело свои собственные особые методы, понятия и принципы, “чрезвычайно важно ясно понимать их раздельность и четко понимать принципы, которыми они руководствуются”.[6] Мюнстенберг полагал, что эти два направления психологии можно объединяться лишь в тех случаях, когда психологу надо применить знания о психической жизни для конкретных целей, то есть в прикладной психологии. Вовлеченность в практическую деятельность на деле означает интерес к психологическим процессам, зависящим от времени и от места, поэтому представляется естественным, что многие из несогласных с утверждениями об универсальных принципах поведения полагали, что психологический анализ должен начинаться с анализа повседневной деятельности людей, а не с установления абстрактных принципов для проверки их в экспериментах. Если начать психологический анализ с участия людей в целенаправленной деятельности, то до идеи, что психические процессы не отделены от деятельности, но скорее порождаются деятельностью, частью которой и являются, остается один шаг. Параллельно в Германии развивалась гештальт-психология, а во Франции Эмиль Дюркгейм и его ученик Л. Леви-Брюль изучали порождение специфических человеческих форм сознания и опосредование их общими культурными символами. Одновременно это был период расцвета американского прагматизма — философии, которая вслед за Гегелем размещала источник познания внутри повседневно организованной исторически развивающейся деятельности конкретной социальной групп. В России совершенно изолировано встала на ноги культурно-историческая школа и психология деятельности. Для различных ветвей этой “второй” психологии была характерна довольно большая разобщенность по сравнению с доминирующей парадигмой: ученым было проще сказать, что им не нравиться в старой парадигме, чем согласовать методологические и теоретические принципы в единую альтернативную систему.

 

Ранние попытки учесть влияние культуры в рамках парадигмы общей психологии не привели к появлению сколько-нибудь значительных работ - за исключением российской психологии. А поскольку культура все же становилась темой исследования, это оказались кросс-культурные исследования. Большинство их осуществлено в рамках методологии бихевиоризма, где культуре придается статус независимой переменной, а именно - разный культурный опыт ориентирует людей, принадлежащих к разным культурам, на разные стимулы. Люди, соответственно, осваивают разные типы реакций. Совокупность такого освоенного поведения служит в качестве рабочего определения культуры. “Содержательные наработки кросс-культурных исследований оказались весьма скромными, а данные, на которых они основывались, сомнительными. Но этот вывод ставит и саму научную психологию в довольно неудобное положение, поскольку обнаруживается, что ее выводы о “законах поведения” получены методами наблюдения, которые в принципе не позволяют выявить значимые культурные различия. ... Возможности кросс-культурного исследования дать положительное объяснение роли культуры в психической жизни в рамках “первой” психологии ограничены. Необходима, таким образом, альтернативная форма психологического исследования. Настало время разработать “вторую” психологию, чтобы преодолеть — когда-нибудь — устаревшие дихотомии, к которым принадлежит и разделение первой и второй психологий”[7]- пишет Майкл Коул. Он ссылается при этом на Дугласа Прайс-Уильямса, который выразил пожелание, чтобы кросс-культурная психология раздвинула свои рамки и превратилась в культурную психологию, определяемую им как “область исследований, направленных на выявление контекстуальной природы психич. процессов.”[8] Почти в то же самое время Стефан Тулмин призвал психологов вернуться к идее В. Вундта о Volkerpsychologie, название которой он перевел как “культурная психология”.[9] Однако для кросс-культурной психологии такой переход стал возможен только тогда, когда бихевиористская парадигма в ней была заменена когнитивистской.

 

Кросс-культурные исследования когнитивного развития привели к открытию, что индивиды, которые часто кажутся неспособными к абстарктному познанию, когда сталкиваются с процедурами, имеющими с их точки зрения низкую практическую пользу, демонстируют способность к абстрактному мышлению в экспериментальных условиях, когда задачи составлены применительно к их культуре, равно как в конкретных естественных ситуациях. Открытия подобного рода ведут к важному заключению, что когнитивные способности являются универсальными, и что изменчивость в их проявлении зависит от их содержательного наполнения. Продукты и процессы мышления являются взаимно конституируемые. Обучение трактуется как культурно поддерживаемый процесс. Значительное исследовательское внимание фокусировалось на сфере специфической культурной опытности.[10] Так у детей племени Тив способность к классификации формируется в промежутке 8 – 9,5 лет. Из работ Пиаже и его коллег мы знаем, что у европейских детей аналогичная способность проявляется на стадии “конкретных операций”, т.е. примерно в семилетнем возрасте. Самым же важным представляется, что туземные дети, без сомнения, достигают стадии абстрактного, хотя и с небольшим временным лагом.[11] Еще больший интерес в этом отношении представляет кросс-культурное исследование шотландских детей из семей с низким уровнем доходов из Глазго и детей племени Ибо, проживающего на западе Нигерии. Дети были разделены на три группы: 6-8, 9-10, 11-12 лет. Способность к абстрактному мышлению у шотландцев и туземцев первых двух возрастных групп оказалась одинаковой. В третьей группе туземцы продемонстрировали лучшие способности к абстрактному мышлению, чем шотландцы.[12]

 

Культурная психология должна была выработать теоретическую базу для подобных кросс-культурных исследований, которые позволили бы выяснить, специфику мышления различных народов и то, чем эта специфика обусловлена. Этот подход позволил бы нам лучше понять и свою собственную культуру “Как рыбам воду, нам не удается “увидеть” культуру, поскольку она является средой в которой мы существуем. Встречи с другими культурами позволяют увидеть и нашу собственную, как предмет для размышлений.”[13]

 








Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту:



©2015 - 2024 stydopedia.ru Все материалы защищены законодательством РФ.