ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА ТОЛПЫ.

ОГЛАВЛЕНИЕ

Предисловие Николая Старикова

Гюстав Лебон — человек, которого читают

великие политики ........................................................ 5

Предисловие .............................................................. 13

Введение. Эра толпы ................................................. 18

ПЕРВЫЙ ОТДЕЛ. ДУША ТОЛПЫ ........................... 27

Глава I. Общая характеристика толпы.

Психологический закон

ее духовного единства .............................................. 28

Глава II. Чувства и нравственность толпы ............... 39

Глава III. Идеи, рассуждения

и воображение толпы ................................................ 66

Глава IV. Религиозные формы, в которые

облекаются все убеждения толпы ............................ 78

ОТДЕЛ ВТОРОЙ. МНЕНИЯ

И ВЕРОВАНИЯ ТОЛПЫ ............................................ 85

Глава I. Отдаленные факторы мнений

и верований толпы ..................................................... 86

Глава II. Непосредственные факторы

мнений толпы ........................................................... 110

Глава III. Вожаки толпы и их способы убеждения . 126

Глава IV. Границы изменчивости мнений

и верований толпы ................................................... 153

ОТДЕЛ ТРЕТИЙ. КЛАССИФИКАЦИЯ

И ОПИСАНИЕ ТОЛПЫ

РАЗЛИЧНЫХ КАТЕГОРИЙ .................................... 167

Глава I. Классификация толпы ................................ 168

Глава II. Преступная толпа ..................................... 173

Глава III. Присяжные и уголовные суды ................ 178

Глава IV. Избирательная толпа ............................... 187

Глава V. Парламентские собрания ......................... 199

Предисловие Николая Старикова

ГЮСТАВ ЛЕБОН —

ЧЕЛОВЕК, КОТОРОГО ЧИТАЮТ

ВЕЛИКИЕ ПОЛИТИКИ

Искусство управления людьми делится на две части: управление (манипуляция) отдельным человеком и управление массами людей. Французский социаль­ный психолог и социолог Гюстав Лебон (Gustave Le Bon) является одним из наиболее ярких основоположников психологии управления народами. Ленин, Сталин, Гит­лер, Муссолини и многие другие политики, достигшие значительных успехов в этой непростой сфере, читали его работы. Из них наиболее яркая та, которую вы дер­жите в руках — «Психология масс».

Эта книга достойна того, чтобы ее просто разобрать на цитаты. Удивительно, но работа, написанная око­ло ста лет назад, звучит так, как будто ее закончили вчера. Это происходит потому, что люди не меняют­ся. Не меняется их психология, а значит, и способы воздействия на нее остаются неизменными. Именно поэтому, читая давно умершего французского психо­лога Лебона, вы увидите, что и сегодня его идеи при-

Предисловие Николая Старикова

меняются для воздействия на массы людей. Идеологи рекламы и идеологи «оранжевых» революций не сами придумали методы воздействия на толпу, эти методы описаны задолго до их появления на свет. «Толпа мыслит образами, и вызванный в ее воображении образ, в свою очередь, вызывает другие, не имеющие никакой логической связи с первым», — говорит Ле-бон. Реклама и политические призывы и есть образы, которые чаще всего никак не связаны с реальностью. Отсюда рекламные ролики, наделяющие товары невоз­можными свойствами. Съел йогурт — и все девушки тебя полюбили, помыла голову шампунем — и все молодые люди «складываются в штабеля». А образ страны, в которой нет коррупции и воровства, — на­сколько это соотносится с реальностью? Десятилетия включения в общество приоритетов служения Родине, а не потребления, — вот путь к искоренению этого зла. От перемены фамилии президента эти проблемы не исчезнут враз. Но во всем мире «борьба с коррупцией» стала тараном сокрушения государств, под флагом борьбы со всем плохим и за все хорошее. И это ничто иное, как манипуляция целыми народами в интересах третьих стран.

Однако сто лет назад Гюстав Лебон уже дал от­вет «борцам за свободу», чьи кураторы от Бразилии до Украины выводят сотни тысяч людей «бороться с коррупцией»: «Нужны целые века для образования какого-нибудь политического режима, и точно так же нужны века для его изменения. Учреждения сами по себе не могут быть ни хороши, ни дурны, и те, которые

Гюстав Лебон — человек, которого читают великие политики

хороши для какого-нибудь народа в данную минуту, могут быть совершенно непригодны для него в другое время. Поэтому-то не во власти народа изменять эти учреждения на самом деле; он может только посред­ством насильственных революций менять название учреждений, но сущность их не изменится». И ведь Ленин сразу после революции писал о «комчванстве», то есть чисто бюрократическом стиле общения с насе­лением. Иначе и быть не могло — люди не меняются, либо меняются очень медленно. Вот еще одна цитата — для тех «активистов» на Украине, которые несмотря ни на что убеждены, что построят некое новое «светлое» государство: «Для обнаружения истины, заключаю­щейся в том, что нельзя переделать во всех отношениях какое-нибудь общество лишь на основании указаний чистого разума, понадобилось погубить несколько миллионов человеческих жизней и волновать Европу в течение целых двадцати лет». Лебон написал о Ве­ликой французской революции, но цитата абсолютно подходит к любой революции в любое время.

Чем более абстрактны лозунги, тем лучше. Выво­дите толпу для борьбы за то, смысл чего она не смо­жет ни понять до конца, ни даже внятно объяснить. Вот почему все перевороты и революции — за мир, свободу, достоинство и другие весьма абстрактные термины и понятия. Это не случайно. Об этом писал столетие назад Гюстав Лебон, а за сто лет до него это было воплощено в лозунгах французской революции 1789 года («Свобода, равенство и братство!»): «Могу­щество слов находится в тесной связи с вызываемыми

Предисловие Николая Старикова

ими образами и совершенно не зависит от их реаль­ного смысла. Очень часто слова, имеющие самый неопределенный смысл, оказывают самое большое влияние на толпу. Таковы, например, термины: демо­кратия, социализм, равенство, свобода и т. д., до такой степени неопределенные, что даже в толстых томах не удается с точностью разъяснить их смысл. Между тем, в них, несомненно, заключается магическая сила, как будто на самом деле в них скрыто разрешение всех проблем. Они образуют синтез всех бессозна­тельных разнообразных стремлений и надежд на их реализацию».

«Повторяйте, постоянно повторяйте», — учит Ле-бон. Помните 2011 год? Придуманный мем про одну из политических партий тогда звучал отовсюду. Он звучал так часто и так веско, что стал практически утверж­дением. Сегодня в отношении этой самой партии это словосочетание почему-то перестали употреблять даже ярые «оппозиционеры». Перед нами четкая ци­тата из книги Гюстава Лебона. Вот как она звучит: «Утверждение тогда лишь оказывает действие, когда оно повторяется часто и, если возможно, в одних и тех же выражениях. Кажется, Наполеон сказал, что суще­ствует только одна заслуживающая внимания фигура риторики — это повторение. Посредством повторения идея водворяется в умах до такой степени прочно, что в конце концов она уже принимается как доказанная истина».

Коротко, емко, ясно. Доказательства? Доказатель­ства не нужны. Мир народам! Земля крестьянам! Потом

Гюстав Лебон — человек, которого читают великие политики

ни мира, ни земли в итоге не будет, но гражданскую войну можно будет выиграть. Таковы были действия большевиков — а ведь Ленин точно читал Лебона. «Простое утверждение, не подкрепляемое никакими рассуждениями и никакими доказательствами, служит одним из самых верных средств для того, чтобы заста­вить какую-нибудь идею проникнуть в душу толпы. Чем более кратко утверждение, чем более оно лишено какой бы то ни было доказательности, тем более оно оказывает влияние на толпу».

Однако нельзя сводить книгу Гюстава Лебона к описанию технологии манипуляции массами. Это значило бы принизить ее содержание и ее значимость для развития политической практики в мире. Лебон одним из первых высказал важнейшую вещь, которую часто повторяли различные вожди: первична идея. «Идеи — это дочери прошлого и матери будущего и всегда — рабыни времени!» Сначала идея, и только потом на ее основе изменяется человеческое обще­ство: «Единственные важные перемены, из которых вытекает обновление цивилизаций, совершаются в идеях, понятиях и верованиях. Крупные историче­ские события являются лишь видимыми следствиями невидимых перемен в мысли людей». Стоило во вре­мена Перестройки внушить жителям СССР желание богатства наряду с чувством вины за прошлое стра­ны, как страны очень быстро не стало. А обещанное богатство и процветание пришло — но лишь к не­значительному числу из двухсот сорока миллионов граждан СССР.

Предисловие Николая Старикова

Если внушить массам определенные идеи, то, опи­раясь на эти требования, можно будет легко вертеть в любую сторону и власть в стране. И разрушать страну. И устраивать майдан. «В настоящее же время политические традиции, личные склонности монар­хов, их соперничество уже более не принимаются в расчет, и, наоборот, голос толпы становится преобла­дающим. Массы диктуют правительству его поведе­ние, и именно к их желаниям оно и старается прислу­шаться. Не в совещаниях государей, а в душе толпы подготавливаются теперь судьбы наций», — пишет Лебон. Разве это не про нацистскую Германию? Разве не про современную Украину, где, выведя людей на улицу, сначала смели власть, а потом от имени улицы начали уничтожать страну. Но ведь такие книги, как «Психология масс», читают единицы. Многие не зна­ют содержания таких важных работ. И поэтому вновь попадаются на удочку манипуляторов. А ведь Лебон сто лет назад уже сказал о том, подтверждение чему мы в 2014–2015 годах наблюдаем на Украине: «Исто­рия указывает нам, что как только нравственные силы, на которых покоилась цивилизация, теряют власть, дело окончательного разрушения заверша­ется бессознательной и грубой толпой, справедливо называемой варварами. Цивилизации создавались и оберегались маленькой горстью интеллектуальной аристократии, никогда — толпой. Сила толпы на­правлена лишь к разрушению. Владычество толпы всегда указывает на фазу варварства». Ну ведь про сегодняшний день это сказано — про Ливию, Сирию,

Гюстав Лебон — человек, которого читают великие политики

Ирак! И разве отличается это от произошедшего в России в 1917 году?

Или вот еще — сказано опять таки про сегодняшний день: «Управляют толпой не при помощи аргументов, а лишь при помощи образцов. Во всякую эпоху суще­ствует небольшое число индивидов, внушающих толпе свои действия, и бессознательная масса подражает им». Рок-музыку еще не изобрели, когда Гюстав Лебон написал о ней. Киноактеры Голливуда, которым хотела подражать советская молодежь, сделали для разру­шения СССР ничуть не меньше ЦРУ. А «скачущие» майданные площади? Дается образец, простой для выполнения, и вот уже скачут десятки тысяч. Весело, хорошо. Пример для подражания обязательно дол­жен быть простым: «Человек так же, как и животное, склонен к подражанию; оно составляет для него по­требность при условии, конечно, если не обставлено затруднениями».

Гюстав Лебон, безусловно, заслуживает уважения. Он стал классиком. Но как и всякий классик, он не дол­жен рассматриваться нами как пророк. «Если какой-ни­будь народ допустит прочно укрепиться привычкам в течение нескольких поколений, он уже более не может измениться и, как Китай, становится не способным к совершенствованию», — глядя на бессильный Китай начала ХХ века напишет он. Для века ХХI такое выра­жение звучит уже явной ошибкой.

Закончить хочется цитатой, которая не оставляет камня на камне от «реформаторского зуда» российских либералов, которым все время мешает… народ России.

Предисловие Николая Старикова

Мешает достигнуть положительных результатов их реформ: «Природа действует иногда радикально, но никогда — в том смысле, как мы это понимаем; вот почему мания великих реформ бывает очень пагубна для народа, как бы ни казались хороши эти реформы в теоретическом отношении».

Лучше и не скажешь.

Хотите, чтобы вами не манипулировали?

Читайте Гюстава Лебона.

ПРЕДИСЛОВИЕ

Мы посвятили свою предшествующую работу описа­нию души рас; теперь же займемся изучением души толпы.

Общие черты, обусловливаемые наследственностью у всех индивидов одной и той же расы, составляют душу этой расы. Но когда известное число этих индивидов образует действующую толпу, наблюдение указывает, что результатом такого сближения индивидов одной расы являются новые психологические черты, не только противополагающиеся характеру рас, но часто отлича­ющиеся от него в значительной степени.

Организованная толпа всегда играла большую роль в жизни народов, но роль эта еще никогда не имела та­кого важного значения, как в данную минуту. Главной характерной чертой нашей эпохи служит именно замена сознательной деятельности индивидов бессознательной деятельностью толпы.

Я сделал попытку изучения трудной проблемы тол­пы посредством исключительно научных приемов, т. е. старался отыскать метод, оставляя в стороне мнения, теории и доктрины. Я полагаю, что это единственный способ, дающий возможность раскрыть хоть частицу правды, особенно в таком вопросе, который так сильно волнует умы.

Ученый, приступающий к изучению какого-нибудь явления, не имеет нужды принимать во внимание ин­тересы, которые могут быть задеты его открытиями. Недавно один из выдающихся современных мыслите-

Предисловие

лей высказал замечание, что так как я не принадлежу ни к одной из современных школ, то весьма часто оказываюсь в оппозиции с выводами и заключениями всех школ. Эта новая моя работа, по всей вероятно­сти, вызовет подобные же замечания. Принадлежать к какой-нибудь школе — это значит необходимым образом разделять все ее предрассудки и преду­беждения.

Я должен, однако, объяснить читателям, почему в моих исследованиях я прихожу иногда к совершенно иным выводам, чем это можно было бы ожидать с пер­вого взгляда: я указываю, например, на крайне низкую степень толпы в умственном отношении, включая сюда даже собрания избранных, и, между тем, я все-таки заявляю, что было бы опасно коснуться организации этих собраний.

Внимательное наблюдение исторических фактов заставило меня прийти к тому заключению, что соци­альные организмы столь же сложны, как и организмы всех живых существ, и не в нашей власти вызывать в них глубокие изменения. Природа действует иногда радикально, но никогда — в том смысле, как мы это понимаем; вот почему мания великих реформ бывает очень пагубна для народа, как бы ни казались хоро­ши эти реформы в теоретическом отношении. Они могли бы принести пользу лишь в том случае, если бы можно было мгновенно изменить душу наций, но та­ким могуществом обладает лишь время. Управляют людьми идеи, чувства, нравы, то, что мы носим в себе. Учреждения и законы являются лишь отражением на-

Предисловие

шей души, выражением наших нужд; поэтому-то они и не могут изменить душу народов, так как сами из нее происходят.

Изучение социальных явлений не может идти от­дельно от изучения народов, у которых они наблю­даются. В философском отношении эти явления мо­гут даже представлять собой абсолютную ценность, но в практическом отношении ценность их всегда относительная. Поэтому-то, изучая какое-нибудь со­циальное явление, надо рассматривать его последова­тельно с двух различных сторон. Таким образом, яснее выступает то положение, что весьма часто веление чистого разума находятся в прямом противоречии с поучениями практического ума. Это наблюдается всюду, даже там, где дело касается данных физики. С точки зрения абсолютной истины, куб и круг пред­ставляют собой неизменные геометрические фигуры, строго определяемые известными формулами. Но для нашего глаза фигуры эти могут принимать самые разнообразные формы. Так, перспектива может пре­вратить куб в пирамиду или квадрат, круг — в эллипс или даже в прямую линию, и эти фиктивные формы для нас гораздо важнее, нежели реальные, так как мы видим только их, и фотография или живопись могут воспроизводить только эти формы. Нереальное в не­которых случаях бывает даже правдивее реального. Представлять предметы лишь в их точных геоме­трических формах было бы искажением природы и сделало бы ее неузнаваемой. Представим себе такой мир, обитатели которого могли бы лишь фотографи-

Предисловие

ровать и срисовывать различные предметы, не имея возможности к ним прикасаться; этим обитателям было бы очень трудно составить себе верное понятие об их форме. Впрочем, знание этой формы, доступное лишь небольшому числу ученых, не представило бы для них особенного интереса.

Философ, изучающий социальные явления, должен всегда помнить, что рядом с теоретическим значением они имеют еще и практическую ценность, и с точки зрения эволюции цивилизаций, эта последняя — един­ственная, представляющая некоторое значение. Такая точка зрения должна сделать его очень осторожным в тех выводах, которые, по-видимому, внушаются ему логикой. Но и другие мотивы также заставляют его быть сдержанным в своих заключениях. Сложность социальных фактов такова, что их нельзя обнять все сразу и невозможно предвидеть результаты их вза­имного влияния. Кроме того, за видимыми фактами весьма часто скрываются тысячи невидимых причин. Социальные же явления являются следствием гро­мадной бессознательной работы, большей частью недоступной нашему анализу. Эти видимые явления можно сравнить с волнами, служащими на поверхно­сти океана выражением подземных сотрясений его дна, которые нам неизвестны. Наблюдая большинство поступков толпы, мы видим, что они чаще всего слу­жат выражением ее замечательно низкого умствен­ного уровня. Но есть такие случаи, когда действиями толпы руководят, по-видимому, таинственные силы, называвшиеся в древности судьбой, природой, прови-

Предисловие

дением и теперь именуемые «голосом мертвых». Мы не можем не признавать могущества этих сил, хотя совершенно не знаем их сущности. Иногда кажется, что в недрах наций находятся скрытые силы, руко­водящие их действиями. Что может быть, например, более сложным, более логичным и удивительным, нежели язык народа?

ВВЕДЕНИЕ. ЭРА ТОЛПЫ

Великие перевороты, предшествующие изменению цивилизации, например падение Римской империи и основание арабской, на первый взгляд определя­ются главным образом политическими переменами, нашествием иноплеменников, падением династий. Но более внимательное изучение этих событий ука­зывает, что за этими кажущимися причинами чаще всего скрывается глубокое изменение идей народов. Истинно исторические перевороты — не те, которые поражают нас своим величием и силой. Единственные важные перемены, из которых вытекает обновление цивилизаций, совершаются в идеях, понятиях и веро­ваниях. Крупные исторические события являются лишь видимыми следствиями невидимых перемен в мысли людей. Перемены эти, однако, случаются редко, потому что самое прочное в каждой расе — это наследственные основы ее мыслей.

Современная эпоха представляет собой один из та­ких критических моментов, когда человеческая мысль готовится к изменению. В основе этого изменения ле­жат два главных фактора. Первый — это разрушение религиозных, политических и социальных верований, давших начало всем элементам нашей цивилизации; вто­рой — это возникновение новых условий существования и совершенно новых идей, явившихся следствием совре­менных открытий в области наук и промышленности.

Введение. Эра толпы

Идеи прошлого, хотя и на половину разрушенные, все еще достаточно сильны; идеи же, которые должны их заменять, находятся пока еще в периоде своего об­разования — вот почему современная эпоха есть время переходное и анархическое.

Нелегко предсказать, чтó может выйти из такого периода, поневоле имеющего хаотический характер. Каковы будут основные идеи, на которых воздвигнут­ся новые общества, идущие нам на смену? Мы этого пока не знаем. Но мы уже теперь можем видеть, что при своей организации им придется считаться с новой силой, последней повелительницей современной эпо­хи — могуществом масс. Эта сила возникла на разва­линах многих идей, считавшихся некогда истинными и теперь исчезнувших, многих сил, разрушенных по­следовательно революциями, и, по-видимому, готова поглотить и остальные. И в то время, как все наши древние верования колеблются и исчезают, старинные столпы общества рушатся друг за другом, могущество масс представляет собой единственную силу, которой ничто не угрожает и значение которой все увеличива­ется. Наступающая эпоха будет поистине эрой масс.

Не более столетия тому назад традиционная полити­ка государств и соперничество государей были главны­ми факторами событий. Мнение масс не принималось в расчет, да большей частью оно и не существовало. В настоящее же время политические традиции, личные склонности монархов, их соперничество уже более не принимаются в расчет, и, наоборот, голос толпы становится преобладающим. Массы диктуют прави-

Введение. Эра толпы

тельству его поведение, и именно к их желаниям оно и старается прислушаться. Не в совещаниях государей, а в душе толпы подготавливаются теперь судьбы наций.

Вступление народных классов на арену политиче­ской жизни, т. е. в действительности их постепенное превращение в руководящие классы, представляет одну из наиболее выдающихся характерных черт на­шей переходной эпохи. Это вступление на самом деле вызвано вовсе не всеобщей подачей голосов, которая долгое время не имела самостоятельной, руководя­щей роли и легко подчинялась сторонним влияниям. Прогрессивный рост могущества толпы совершился прежде всего путем распространения известных идей, которые медленно насаждались в умах, и затем — посредством постепенного образования ассоциаций индивидов с целью осуществления теоретических построений. Путем ассоциации толпа выработала идеи (если не совсем справедливые, то, во всяком случае, вполне определенные) о своих интересах и получила сознание своей силы. Толпа составляет синдикаты, перед которыми капитулируют все власти, одна за дру­гой, и организует биржи труда, стремящиеся управлять условиями работы и заработной платы. Толпа посылает в правительственные собрания своих представителей, лишенных всякой инициативы и, чаще всего, служа­щих только простым орудием тех комитетов, которые их избрали.

В настоящее время притязания толпы становятся все более и более определенными. Ограничение рабо­чих часов, экспроприация рудников, железных дорог,

Введение. Эра толпы

фабрик, земли, равномерное распространение всех продуктов и т. д., и т. д. — вот в чем заключаются тре­бования толпы.

Мало склонные к теоретическим рассуждениям, мас­сы зато очень склонны к действию. Благодаря своей те­перешней организации, толпа получила огромную силу. Догматы, только что нарождающиеся, скоро получат силу старых догматов, т. е. ту тираническую верховную силу, которая не допускает никаких обсуждений. Боже­ственное право масс должно заменить божественное право королей.

Писатели, пользующиеся симпатиями нашей совре­менной буржуазии и лучше всего умеющие выразить ее несколько узкие идеи, поверхностный скептицизм и подчас чрезмерный эгоизм теряются при виде но­вой силы, растущей на их глазах, и чтобы как-нибудь побороть «беспорядок», господствующий в умах, об­ращаются с отчаянными воззваниями к нравственным силам церкви, которыми некогда они так пренебрегали. Они говорят нам о банкротстве науки и, возвращаясь кающимися грешниками из Рима, призывают нас к из­учению истин откровения. Но все эти новообращенные забывают, что уже слишком поздно! Если бы даже в самом деле милость Божия коснулась их, все-таки они не могли бы теперь иметь достаточной власти над душами, мало интересующимися теми вопросами, которыми так поглощены новоиспеченные святоши. Толпа не хочет теперь тех богов, которых они сами не хотели знать еще так недавно и ниспровержению которых сами способствовали. Нет такой божественной

Введение. Эра толпы

или человеческой власти, которая могла бы заставить реку течь обратно к своему источнику!

С наукой не произошло никакого банкротства, и она не при чем ни в нынешней анархии умов, ни в образо­вании новой силы, растущей посреди этой анархии. Наука обещала нам истину или по крайней мере знание тех отношений, которые доступны нашему уму, но она никогда не обещала нам ни мира, ни счастья. Совер­шенно равнодушная к нашим чувствам, наука не слы­шит наших жалоб. Мы должны прилаживаться к ней, потому что ничто не может вернуть нам тех иллюзий, которые она рассеяла.

Общие симптомы, заметные у всех наций, указывают нам быстрый рост могущества масс и не допускают мысли, что это могущество скоро перестанет расти. Что бы оно нам ни принесло с собой, мы должны будем с ним примириться. Всякие рассуждения и речи против этого могущества — пустые слова. Конечно, возмож­но, что вступление на сцену толпы знаменует собой одни из последних этапов цивилизации Запада, полное возвращение к периодам смутного переходного време­ни, всегда, по-видимому, предшествующего расцвету каждого нового общества. Но как же помешать этому?

До сих пор самой определенной ролью масс было великое разрушение устаревших цивилизаций. Роль эта существует не с нынешнего дня. История указывает нам, что как только нравственные силы, на которых покоилась цивилизация, теряют власть, дело оконча­тельного разрушения завершается бессознательной и грубой толпой, справедливо называемой варварами.

Введение. Эра толпы

Цивилизации создавались и оберегались маленькой горстью интеллектуальной аристократии, никогда — толпой. Сила толпы направлена лишь к разрушению. Владычество толпы всегда указывает на фазу варвар­ства. Цивилизация предполагает существование опре­деленных правил, дисциплину, переход от инстинктив­ного к рациональному, предвидений будущего, более высокую степень культуры, а это все условия, которых толпа, предоставленная сама себе, никогда не могла осуществить. Благодаря своей исключительно разруша­ющей силе, толпа действует, как микробы, ускоряющие разложение ослабленного организма или трупа. Если здание какой-нибудь цивилизации подточено, то всегда толпа вызывает его падение. Тогда-то обнаруживается ее главная роль, и на время философия численности является, по-видимому, единственной философией истории.

Будет ли так же и с нашей цивилизацией? Мы можем этого бояться, но еще не можем этого знать. Что бы там ни было, но мы должны покориться и пережить царство толпы.

Эту толпу, о которой начинают так много говорить, мы знаем очень мало. Профессиональные психологи, жившие вдали от нее, всегда ее игнорировали, а если занялись ею в последнее время, то лишь с точки зрения ее преступности. Без сомнения, есть преступная тол­па, но есть также толпа добродетельная, героическая и много других. Преступления толпы составляют лишь частный случай ее психологии; нельзя узнать духов­ную организацию толпы, изучая только ее преступле-

Введение. Эра толпы

ния, так же как нельзя узнать духовную организацию какой-нибудь личности, изучая только ее пороки. Впрочем, говоря по правде, все властители мира, все основатели религий или государств, апостолы всех верований, выдающиеся государственные люди и, в сфере более скромной, простые вожди маленьких человеческих общин всегда были бессознательными психологами, инстинктивно понимающими душу тол­пы и часто — очень верно. Именно благодаря этому пониманию они и становились властелинами толпы. Наполеон прекрасно постиг психологию масс той страны, в которой царствовал, но зачастую выказы­вал полное непонимание психологии толпы других народов и рас. Только потому что он не понимал этой психологии, он и мог вести войну с Испанией и Рос­сией, нанесшую его могуществу удар, от которого оно погибло.

Знание психологии толпы составляет в настоящее время последнее средство, имеющееся в руках государ­ственного человека, — не для того, чтобы управлять массами, так как это уже невозможно, а для того, чтобы не давать им слишком много воли над собой.

Только вникая глубже в психологию масс, можно понять, до какой степени сильна над ними власть вну­шенных идей. Толпами нельзя руководить посредством правил, основанных на чисто теоретической справед­ливости, а надо отыскивать то, что может произве­сти на нее впечатление и увлечь ее. Если, например, какой-нибудь законодатель желает учредить новый налог, то должен ли он в таком случае выбрать такой

Введение. Эра толпы

налог, который будет наиболее справедливым? Ни­коим образом! Самый несправедливый налог может в практическом отношении оказаться самым лучшим для масс. Если такой налог не бросается в глаза и ка­жется наименее тяжелым, он всего легче будет принят массами. Поэтому косвенный налог, как бы он ни был велик, не вызовет протеста толпы, так как он не стес­няет ее привычек и не производит на нее впечатления, ибо взимается ежедневно и уплачивается по мелочам при покупке предметов потребления. Но попробуйте заменить этот налог пропорциональным налогом на за­работок или другие доходы и потребуйте уплаты этого налога сразу, — вы вызовете единодушные протесты, хотя бы теоретически этот налог и был бы в десять раз легче первого. Вместо незаметных копеек, упла­чиваемых ежедневно, тут получается сравнительно высокая сумма, и в тот день, когда ее придется вносить, она покажется чрезмерной и потому уже произведет внушительное впечатление. Если бы откладывать по­степенно по грошу, то, конечно, она не показалась бы такой большой, но подобный экономический прием указывал бы на предусмотрительность, к которой во­обще толпа неспособна.

Указанный пример весьма прост, и справедливость его бросается в глаза. Такой психолог, как Наполеон, конечно, понимал это, но большинство законодателей, не знающих души толпы, не заметят этой особенности. Опыт еще недостаточно убедил их в том, что нельзя руководить массами посредством предписаний только одного разума.

Введение. Эра толпы

Психология масс может иметь применение и во мно­гих других случаях. Она бросает свет на множество исторических и экономических фактов, которые без нее были бы совершенно необъяснимы. Я буду иметь случай указать здесь, что если самый замечательный из совре­менных историков, Тэн, так плохо понимал в некоторых случаях события нашей великой революции, то это произошло лишь потому, что он никогда не думал изучать душу толпы. Он взял для себя руководством при изучении этого сложного периода описательный метод натуралистов; но ведь среди явлений, которые приходится наблюдать натуралистам, мы не находим нравственных сил, а между тем эти силы и составляют истинные пружины истории.

Итак, изучение психологии толпы представляется желательным с практической точки зрения, но если бы даже оно представляло исключительно только теоре­тический интерес, то и в таком случае заслуживало бы внимания. Распознать двигателей, управляющих дей­ствиями людей, не менее интересно, чем распознать какой-нибудь минерал или цветок.

Наше исследование души толпы не может быть не чем иным, как простым синтезом, кратким изложением наших прежних изысканий. Нельзя требовать от нашего очерка ничего другого, кроме некоторых взглядов, на­водящих на размышления. Другие углубят ту борозду, которую мы провели на поверхности до сих пор еще очень мало исследованной почвы.

Первый отдел ДУША ТОЛПЫ

ГЛАВА I.

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА ТОЛПЫ.

ПСИХОЛОГИЧЕСКИЙ ЗАКОН

ЕЕ ДУХОВНОГО ЕДИНСТВА

Под словом «толпа» подразумевается в обыкновенном смысле собрание индивидов, какова бы ни была их на­циональность, профессия или пол и каковы бы ни были случайности, вызвавшие это собрание. Но с психоло­гической точки зрения слово это получает уже совер­шенно другое значение. При известных условиях — и притом только при этих условиях — собрание людей имеет совершенно новые черты, отличающиеся от тех, которые характеризуют отдельных индивидов, входя­щих в состав этого собрания. Сознательная личность исчезает, причем чувства и идеи всех отдельных единиц, образующих целое, именуемое толпой, принимают одно и то же направление. Образуется коллективная душа, имеющая, конечно, временный характер, но и очень определенные черты. Собрание в таких случаях ста­новится тем, что я назвал бы, за неимением лучшего выражения, организованной толпой или толпой оду­хотворенной, составляющей единое существо и подчи­няющейся закону духовного единства толпы.

Без всякого сомнения, одного факта случайного на­хождения вместе многих индивидов недостаточно для того, чтобы они приобрели характер организованной толпы; для этого нужно влияние некоторых возбуди­телей, природу которых мы и постараемся определить.

Глава I. Общая характеристика толпы. Психологический закон ее духовного единства

Исчезновение сознательной личности и ориенти­рование чувств и мыслей в известном направлении — главные черты, характеризующие толпу, вступившую на путь организации, — не требуют непременного и одновременного присутствия нескольких индивидов в одном и том же месте. Тысячи индивидов, отделен­ных друг от друга, могут в известные моменты подпа­дать одновременно под влияние некоторых сильных эмоций или какого-нибудь великого национального события и приобретать, таким образом, все черты оду­хотворенной толпы. Стоит какой-нибудь случайности свести этих индивидов вместе, чтобы все их действия и поступки немедленно приобрели характер действий и поступков толпы. В известные моменты даже шести человек достаточно, чтобы образовать одухотворенную толпу, между тем как в другое время сотня человек, случайно собравшихся вместе, при отсутствии необ­ходимых условий, не образует подобной толпы. С дру­гой стороны, целый народ под действием известных влияний иногда становится толпой, не представляя при этом собрания в собственном смысле этого слова. Одухотворенная толпа после своего образования при­обретает общие черты — временные, но совершенно определенные. К этим общим чертам присоединяются частные, меняющиеся сообразно элементам, образу­ющим толпу и могущим в свою очередь изменить ее духовный состав. Одухотворенная толпа может быть подвергнута известной классификации. Мы увидим далее, что разнокалиберная толпа, т. е. такая, которая состоит из разнородных элементов, имеет много общих

Первый отдел. Душа толпы

черт с однородной толпой, т. е. такой, которая состоит из более или менее родственных элементов (секты, ка­сты и классы). Рядом с этими общими чертами, однако, резко выступают особенности, которые дают возмож­ность различать оба рода толпы.

Прежде чем говорить о различных категориях толпы, мы должны изучить ее общие черты и будем поступать, как натуралист, начинающий с описания общих при­знаков, существующих у всех индивидов одной семьи, и затем уже переходящий к частностям, позволяющим различать виды и роды этой семьи.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: