МИСТЕР БЕВЕРЛИ УПИВАЕТСЯ ВОДОЙ

В этот вечер Кейли словно бы проникся к ним особой привязанностью. После обеда он предложил прогуляться. Они расхаживали взад-вперед по гравию перед домом, почти не разговаривая, и Билл наконец не выдержал. Последние двадцать оборотов он с надеждой замедлял шаги всякий раз, когда они приближались к двери, однако остальные двое оставляли его намек без внимания, и каждый раз следовал еще один оборот. Но в конце концов он проявил твердость.

— Как насчет бильярда? — сказал он, отделяясь от них.

— Сыграете партию? — осведомился Энтони у Кейли.

— Я погляжу на вас, — сказал тот и с решимостью глядел, пока партия, а затем и следующая партия не завершились.

Они вышли в вестибюль и набросились на напитки.

— Благодарение Небу за постель, — сказал Билл, поставив свою стопку. — Вы идете?

— Да, — сказал Энтони и допил свою. Он посмотрел на Кейли.

— Мне надо доделать кое-что, — сказал Кейли, — и я последую вашему примеру.

— Ну, так спокойной ночи.

— Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, — отозвался Билл с полпути вверх по лестнице. — Спокойной ночи, Тони.

— Спокойной ночи.

Билл взглянул на свои часы. Половина двенадцатого. Не слишком много шансов, чтобы что-то произошло в ближайший час. Он выдвинул ящик комода, прикидывая, как одеться для их экспедиции. Серые фланелевые брюки, фланелевая рубашка и темный пиджак; пожалуй, свитер, ведь лежать в рощице им, возможно, придется долго. И — отличная мысль! — полотенце. Оно понадобится ему позднее, а пока он обмотает его вокруг талии… Теннисные туфли… Ну, вот! Все готово. А теперь — чучелко.

Прежде чем улечься в постель, он снова поглядел на часы. Двенадцать пятнадцать. Сколько понадобится ждать до появления Кейли?

Он погасил свет, а затем, стоя у двери в пижаме, подождал, чтобы его глаза свыклись с новой темнотой… Он еле-еле различал кровать в углу комнаты. Кейли понадобится больше света, чтобы от двери убедиться, что кровать занята. Он чуточку отдернул занавеску. Так-то лучше. Проверить позже, когда чучелко будет уложено в постель.

Долго ли ждать, прежде чем придет Кейли? Он ведь хочет не того, чтобы его друзья Беверли и Джиллингем уснули прежде, чем он отправится по своему делу к пруду; хочет он всего лишь удостовериться, что они безопасны в своих спальнях. Дело Кейли не произведет шума, ничем не даст о себе знать самым бессонным обитателям дома при условии, что обитатели дома действительно находятся внутри дома. Но если он хочет успокоить себя касательно своих гостей, ему придется ждать, пока они настолько погрузятся в сон, что он не потревожит их, когда придет, чтобы успокоить себя. В сущности, все это сводится к одному: он будет ждать, пока они не уснут… пока они не уснут… уснут…

С величайшим усилием Билл вернул себе власть над своими блуждающими мыслями и вновь проснулся. Так не пойдет. Крах, если он уснет… если он уснет… уснет… И тут во мгновение ока он абсолютно пробудился. А что, если Кейли вообще не придет!

Предположим, что Кейли настолько чужд подозрений, что, едва они поднялись наверх, как он нырнул в проход и занялся своим делом. Предположим, сейчас он у пруда и бросает в него этот свой секрет. Господи Боже, какие же мы идиоты! Как мог Энтони настолько рисковать? Поставь себя на место Кейли, сказал он. Но как это возможно? Они же не Кейли. Кейли сейчас у пруда. Они никогда не узнают, что он туда бросил.

Слушай !.. Кто-то у двери. Он спит. Теперь совершенно естественно. Дыши, пожалуй, чуточку громче. Он спит… дверь открывается. Он чувствует, как она открывается у него за спиной… Господи Боже, предположим, Кейли на самом деле убийца! Ведь даже сейчас он может… нет, нельзя думать о таком. Если он будет думать о таком, ему придется перевернуться на другой бок. Он спит, попросту мирно спит. Но почему дверь не закрылась? Где сейчас Кейли? Стоит над ним? И в руке у него… нет, он не должен думать о таком. Он спит. Но почему дверь не закрылась?

Дверь закрывается. Вздох спящего на кровати, вздох облегчения, невольно у него вырвавшийся. Но это вполне естественный звук — глубокий вздох крепко спящего. Он добавил к нему еще один, чтобы прибавить естественности. Дверь закрылась.

Билл медленно сосчитал до ста, а затем вскочил. Быстро и бесшумно, насколько возможно, он оделся в темноте. Положил чучелко на кровать, расположил одеяло так, чтобы оно было видно достаточно, но не чересчур, и встал у двери, глядя на него. Для взгляда мимоходом комната освещена в самый раз. Затем очень тихо, очень медленно он открыл дверь. Полная тишина. Из-под двери Кейли не пробивалась полоска света. Очень тихо, очень осторожно он прокрался по коридору к комнате Энтони. Открыл дверь и вошел.

Энтони все еще был в постели. Билл направился разбудить его и вдруг застыл на месте, а его сердце ударилось о ребра. В комнате был кто-то еще.

— Все в порядке, Билл, — сказал шепчущий голос, и из-за занавески вышел Энтони.

Билл смотрел на него, ничего не говоря.

— Неплохо, а? — сказал Энтони, подходя ближе и указывая на кровать. — Давай! Теперь чем скорее мы выберемся отсюда, тем лучше.

Он возглавил путь из окна, безмолвный Билл последовал за ним. Они оказались внизу благополучно и бесшумно, быстро перешли газон и дальше за ограду в парк. Только когда дом оказался далеко позади, Билл счел, что может заговорить без опаски.

— Я подумал, что на кровати ты, — сказал он.

— Я так и надеялся и буду разочарован, если Кейли снова не заглянет. Напрасная трата шедевра.

— Так сейчас он приходил?

— Более чем. А как насчет тебя?

Билл живописно поведал о своих переживаниях.

— Ему не было никакого смысла убивать тебя, — сказал Энтони прозаично. — Да и слишком рискованно.

— О! — сказал Билл. А затем: — А я-то надеялся, что его удержала любовь ко мне.

Энтони засмеялся.

— Сильно сомневаюсь… Ты не зажигал света, когда одевался?

— Господи помилуй, нет! А ты хотел, чтобы я…

Энтони снова засмеялся и взял его за локоть.

— Ты бесподобный заговорщик, Билл. Ты и я вместе могли бы взяться за что угодно.

Пруд ждал их, более торжественно мрачный в лунном свете. Деревья, венчавшие откос на той его стороне, были таинственно безмолвны.

Казалось, они прибрали мир к ветвям.

Почти бессознательно Энтони заговорил шепотом:

— Вон твое дерево, вон мое. Если ты не пошевелишься, у него нет никаких шансов заметить тебя. После того как он уйдет, не вставай, пока я не встану. Он пробудет здесь не дольше четверти часа или около того, так что не изнывай от нетерпения.

— Ладненько, — прошептал Билл.

Энтони одарил его кивком и улыбкой, и они разошлись по своим постам.

Минуты тянулись медленно. Энтони, лежавший в укрытии поросли у комля своего дерева, обдумывал новую проблему. Предположим, Кейли в эту ночь проделает путь к пруду не один раз? Он может вернуться и увидеть их в лодке, а одного из них — так и в воде. А если они решат подождать в укрытии, на случай, если Кейли вернется, какой минимум времени могут они отвести на ожидание? Может, лучше вернуться к дому и подождать его возвращения туда, света в его спальне, прежде чем начать розыски в пруду. Но тогда они рискуют не заметить его второго возвращения, если он вернется вторично.

Да, хорошенькая дилемма.

Пока он обдумывал все это, его глаза были прикованы к лодке, и внезапно, будто из ничего, у лодки возник Кейли. В руке у него была коричневая сумка.

Кейли положил сумку на дно лодки, вошел в нее и, используя весло как шест, медленно оттолкнулся. Затем совсем беззвучно он погреб к середине пруда.

Остановился. Весла покоились на воде. Он поднял сумку, зажатую между ступней, наклонился над носом лодки и секунду подержал ее на воде. Затем выпустил. Сумка медленно утонула. Кейли подождал, глядя на воду, возможно, опасаясь, что сумка может всплыть.

Энтони начал считать.

А Кейли уже вернулся к месту, откуда отчалил. Он привязал лодку, огляделся, тщательно проверяя, не оставил ли каких-либо следов, а затем вновь повернулся к воде. Он стоял там долго-долго, как чудилось наблюдателям, очень крупный, очень тихий в лунном свете. Наконец он, казалось, был удовлетворен. Чем бы ни был его секрет, он его спрятал. С легким вздохом, абсолютно несомненным для Энтони, пусть он его и не слышал, Кейли повернулся и исчез так же бесшумно, как появился.

Энтони дал ему три минуты и вышел из-за деревьев. Он подождал, чтобы к нему присоединился Билл.

— Шесть, — шепнул Билл.

Энтони кивнул.

— Я пойду к дому, а ты возвращайся к своему дереву и следи, на случай, если Кейли опять придет. Твоя спальня последняя слева, а спальня Кейли предпоследняя? Верно?

Билл кивнул.

— Отлично. Прячься, пока я не вернусь. Я не знаю, на сколько задержусь, но сохраняй терпение. Тебе будет казаться, будто времени прошло больше, чем на самом деле. — Он похлопал Билла по плечу и с улыбкой и кивком оставил его ждать.

Что было в сумке? Что Кейли могло понадобиться спрятать, помимо ключа и револьвера? Ключи и револьверы тонут сами по себе. Нет нужды сначала класть их в сумку. Так что же скрыто в сумке? Что-то, само собой не утонувшее бы, что-то, чему надо подсобить камнями, прежде чем его надежно укроет ил.

Ну, они это узнают. Нет смысла гадать об этом сейчас. Билла ждет грязная работенка. Но где же труп, в котором Энтони был так уверен. Или, если трупа вообще нет, где Марк?

Но, что более неотложно, где сейчас Кейли? Как мог быстрее, Энтони добрался до места, откуда был виден фасад дома, и теперь лежал в кустах, окаймлявших газон, ожидая, чтобы в окне Кейли вспыхнул свет. Если он вспыхнет в окне Билла, значит они изобличены. То есть Кейли заглянул в спальню Билла, не был обманут чучелком в кровати и включил свет, чтобы окончательно убедиться. После этого между ними возможна только война. Но если он вспыхнет в комнате Кейли…

Свет загорелся. Энтони ощутил прилив внезапного волнения. Окно Билла. Война!

Свет не гаснул и засиял ярче, так как поднявшийся ветер загнал луну за облако и погрузил в тень остальную часть дома. Билл оставил занавески не задернутыми. Большая небрежность, первый глупый промах, который он совершил, но…

Луна выскользнула на свободу… и Энтони в кустах засмеялся про себя. За окном Кейли было еще окно, и в нем не было света. Объявление войны откладывалось.

Энтони лежал там, дожидаясь, чтобы Кейли лег спать. В конце-то концов было только вежливо отплатить Кейли заботливостью за его заботливость в начале ночи. Вежливость воспрещала развлекаться на пруду, пока твои друзья не отойдут уютно ко сну.

Тем временем Билл все больше уставал ждать. Пуще всего он боялся, что испортит все, позабыв число «шесть». Это был шестой столб. Шесть. Он сломал веточку и разделил ее на шесть частей. Их он разложил на земле перед собой. Шесть. Он поглядел на пруд, отсчитал до шестого столба и вновь буркнул «шесть» себе под нос. Затем поглядел на обломки веточки. Раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь. Семь ! Так это семь? Или седьмой обломок веточки — случайный обломок, давно валявшийся на земле? Конечно же, это было шесть! Сказал ли он Энтони «шесть»? Если да, то Энтони не забудет, и все будет в ажуре. Шесть! Он отбросил седьмой обломок, а остальные шесть собрал вместе. Может, им будет безопаснее у него в кармане? Шесть. Рост высокого мужчины — его собственный рост. Шесть футов. Да, лучший способ запомнить. Почувствовав себя более уверенно в этом отношении, он начал раздумывать о сумке, гадая, что скажет Энтони, какой может быть глубина воды и ила на дне. И он все еще гадал и повторял «Господи Боже, вот это жизнь!», когда появился Энтони.

Билл встал и спустился по откосу ему навстречу.

— Шесть, — сказал он категорично. — Шестой столб с конца.

— Отлично, — улыбнулся Энтони. — Мой восемнадцатый… чуточку за ним.

— А зачем ты уходил?

— Присмотреть, чтобы Кейли лег спать.

— И все в порядке?

— Да. Повесь-ка свой пиджак на шестой столб, так нам будет легче его видеть. А я повешу мой на восемнадцатый. Ты разденешься здесь или в лодке?

— Частично здесь и частично в лодке. Ты совершенно уверен, что не предпочтешь понырять сам?

— Абсолютно.

Они прошли на противоположный берег пруда. Подойдя к шестому столбу изгороди, Билл снял пиджак, расположил его на столбе, а затем разделся до конца, пока Энтони ходил пометить восемнадцатый столб. Подготовившись, они забрались в лодку. Энтони сел на весла.

— Теперь, Билл, сообщи мне, когда я окажусь на линии с двумя твоими ориентирами.

Он медленно греб к середине пруда.

— Ты примерно тут, — наконец сказал Билл.

Энтони перестал грести и осмотрелся.

— Да, правильней некуда. — Он поворачивал лодку, пока нос не указал на сосну, под которой лежал Билл. — Видишь мое дерево и другой пиджак?

— Да, — сказал Билл.

— Отлично. Теперь я буду грести еле-еле по этой линии, пока мы не окажемся точно между ними двумя. Определи как можно точнее — ради себя же самого.

— Держи так, — сказал Билл предостерегающе. — Чуть-чуть назад… еще чуть-чуть… чуточек вперед… Точно.

Энтони оставил весла лежать на воде и огляделся. Насколько он мог судить, они находились точно на линии с обеими парами ориентиров.

— Ну, так, Билл, валяй!

Билл снял рубашку, брюки и выпрямился.

— С лодки нельзя нырять, старина, — поспешно сказал Энтони. — Ты нарушишь позицию. Соскользни за борт осторожно-осторожно.

Билл соскользнул с кормы и медленно поплыл вокруг Энтони.

— Как тебе? — сказал Энтони.

— Холодно. Ну, пожелаем удачи.

Он внезапно взбрыкнул, на секунду мелькнул в воде и исчез. Энтони уравновесил лодку и опять посмотрел на ориентиры.

Билл вынырнул позади него с громким всплеском.

— Грязно до чертиков, — запротестовал он.

— Водоросли?

— Нет, слава Богу.

— Ну, попробуй еще раз.

Билл снова взбрыкнул и исчез. Опять Энтони бережно вернул лодку на позицию, и опять Билл вынырнул, на этот раз перед ним.

— По-моему, если я брошу тебе сардинку, — сказал Энтони с улыбкой, — ты ее очень изящно поймаешь ртом.

— Жутко легко отпускать шуточки с лодки. Сколько еще должен я продолжать это?

Энтони взглянул на свои часы.

— Примерно три часа. Мы должны вернуться до рассвета. Но, если можно, пошевеливайся, а то я тут совсем замерз.

Билл швырнул в него пригоршню воды и снова исчез. На этот раз он пробыл под водой почти минуту, и на его лице была ухмылка, когда оно вновь появилось из воды.

— Нашел! Но поднять ее дьявольски трудно. Не уверен, что справлюсь с такой тяжестью.

— Ничего, — сказал Энтони и извлек из кармана клубок толстой бечевки. — Продень сквозь ручку, если сумеешь, тогда мы сможем потянуть вместе.

— Молодчага. — Билл подплыл к борту, взял конец бечевки и поплыл назад. — Ну вот!

Две минуты спустя сумка благополучно очутилась в лодке. Билл забрался следом за ней, и Энтони погреб назад.

— Отлично проделано, Ватсон, — сказал он, когда они вышли на берег.

Он забрал их пиджаки и с сумкой в руках стоял и ждал, пока Билл вытирался и одевался. Едва эти процедуры завершились, он взял его за локоть и повел в рощицу. Положил сумку и пошарил в кармане.

— Я закурю трубку, прежде чем открыть ее, — сказал он. — А ты?

— Да.

С большим тщанием они набили и закурили свои трубки. Рука Билла слегка дрожала. Энтони заметил это и ободряюще ему улыбнулся.

— Готов?

— Да.

Они сели, и, поставив сумку между коленями, Энтони нажал на замочек и открыл ее.

— Одежда! — сказал Билл.

Энтони вытащил лежащее сверху, встряхнул и расправил. Мокрый коричневый фланелевый пиджак.

— Узнаешь? — спросил он.

— Коричневый костюм Марка.

— Тот, в котором, согласно объявлению, он бежал?

— Да. Выглядит похожим. Но, конечно, костюмов у него было чертовски много.

Энтони засунул пальцы в нагрудный карман и извлек какие-то письма. Несколько секунд он с сомнением рассматривал их.

— Полагаю, мне следует прочесть их, — сказал он. — Только, чтобы узнать… — Он вопросительно поглядел на Билла. Тот кивнул.

Энтони посветил на них фонариком. Билл нетерпеливо ждал.

— Да. Марк… Эгей!

— Что-что?

— Письмо, про которое Кейли говорил инспектору. От Роберта. «Марк, твой любящий брат приедет повидаться с тобой…» Да, полагаю, мне лучше поберечь его. Ну, это его пиджак. Давай поглядим на остальное. — Он вытащил из сумки разные предметы одежды и разложил их.

— Тут все, — сказал Билл. — Рубашка, галстук, носки, нижнее белье, туфли. Да, полный набор.

— Все, что было на нем вчера?

— Да.

— Как ты это понимаешь?

Билл покачал головой и задал другой вопрос:

— Это то, чего ты ожидал?

Энтони внезапно рассмеялся.

— Нелепо донельзя, — сказал он. — Я ожидал… ну, ты знаешь, чего я ожидал. Тело. Тело в костюме. Ну, может быть, разумнее припрятать их раздельно. Тело здесь, а предметы одежды в проходе, где они никогда бы не выдали себя. А он, невзирая на всяческие затруднения, теперь прячет одежду здесь, а о теле нисколько не заботится. — Он покачал головой. — Сейчас я в некоторой растерянности, и это факт.

— Есть там еще что-нибудь?

Энтони пошарил в сумке.

— Камни и… да, что-то еще. — Он вынул находку и поднял повыше. — Вот так-то, Билл.

Это был ключ от кабинета.

— Черт подери, ты был прав.

Энтони снова пошарил в сумке, а потом бережно вытряс ее содержимое на траву. Десяток камней и что-то еще. Он посветил фонариком.

— Еще один ключ, — сказал он.

Он положил оба ключа в карман и долгое время молчал, размышляя. Билл тоже молчал, не желая мешать его размышлениям, но затем сказал:

— Мне убрать все это назад в сумку?

Энтони посмотрел на него, вздрогнув от неожиданности.

— Что? А, да. Нет, я их сам уложу. Посвети мне, хорошо?

Очень бережно и медленно он укладывал предметы одежды назад в сумку, задерживаясь на каждом в уверенности, как казалось Биллу, что мог бы извлечь из него что-то, если бы знал как. Когда последний предмет вернулся в сумку, Энтони все еще продолжал стоять на коленях и думать.

— Весь набор, — сказал Билл.

— Дай-ка мне на минутку фонарик. — Взяв его, он осветил землю между ними. — Да, весь набор. Странно! — Он встал, держа сумку в руках. — А теперь давай подыщем тайник для нее, а тогда… — Больше он ничего не сказал и зашагал между деревьями. Билл покорно шел следом.

Едва они избавились от сумки и вышли из рощицы, Энтони стал более общителен. Он вынул оба ключа из кармана.

— Один, я полагаю, от кабинета, а второй — ключ к шкафу в проходе. И я подумал, не заглянуть ли нам в шкаф.

— Послушай, ты правда так думаешь?

— Ну, не представляю, от чего другого он может быть.

— Но почему он решил его выбросить?

— Потому что этот ключ исчерпал свою полезность, в чем бы она ни заключалась, и он хочет умыть руки от всего, что связано с потайным ходом. Он бы выбросил в пруд потайной ход, если бы мог. Не думаю, что он ему интересен сам по себе, и я не ожидаю, что в шкафу что-то есть, но, по-моему, заглянуть в него нам следует.

— Ты по-прежнему думаешь, что тело Марка может быть там?

— Нет. Однако где еще оно может быть? Разве что я безнадежно заблуждаюсь, и Кейли вообще его не убивал.

Билл поколебался, взвешивая, решиться ли ему предложить свою теорию.

— Я знаю, ты подумаешь, что я полный осел…

— Мой милый Билл, я сам такой очевидный осел, что буду в восторге, если и ты им окажешься.

— Ну, так предположим, что Марк все-таки убил Роберта, и Кейли помог ему скрыться, как мы предполагали вначале. Я знаю, ты потом доказал, что это было невозможно, но, предположим, произошло это в обстоятельствах нам неизвестных и по причинам тоже нам неизвестным. Я хочу сказать, во всем этом столько странностей, что произойти могло все, что угодно.

— Ты абсолютно прав. Ну и?

— Ну, так эта одежда. Разве она не подтверждает теорию бегства? Коричневый костюм Марка известен полиции. Так не могли Кейли принести ему в проход другой для бегства, а затем остаться с коричневым на руках? И решить, что безопаснее всего утопить его в пруду?

— Да, — сказал Энтони, прикидывая. Затем: — Продолжай!

Билл увлеченно продолжил:

— Все согласуется, знаешь ли. Даже с твоей первой теорией, что Марк убил его случайно и прибег к помощи Кейли. Конечно, играй Кейли честно, он бы сказал Марку, что ему нечего бояться. Но он не играет честно, он хочет убрать Марка с дороги из-за этой девушки. И вот его шанс. Он запугивает Марка насколько может, внушает ему, что у него одна надежда — сбежать. Ну, естественно, он делает все, что может, лишь бы убрать его подальше. Ведь если Марка поймают, вся история предательства Кейли выплывет наружу.

— Да. Но не слишком ли Кейли перегнул палку, заставляя его сменить нижнее белье и прочее? Напрасная трата времени, знаешь ли.

Билл получил по лапам и сказал «о!» с великим разочарованием.

— Нет, это вовсе не так плохо, Билл, — сказал Энтони с улыбкой. — Пожалуй, нижнее белье поддается объяснению. Но трудность вот в чем. Зачем Марку понадобилось менять коричневый на синий или какой-то там еще, раз Кейли был единственным, кто видел его в коричневом?

— В полицейском описании указано, что на нем был коричневый костюм.

— Да, потому что так сказал полиции Кейли. Понимаешь, даже если Марк был за ланчем в коричневом костюме и слуги это заметили, Кейли всегда мог бы заявить, будто после ланча он переоделся в синий, ведь после ланча его видел только Кейли. Следовательно, скажи Кейли инспектору, что костюм был синим, Марк мог бы спокойно сбежать в коричневом, вообще не затрудняя себя переодеванием.

— Но он как раз это и сделал! — торжествующе воскликнул Билл. — Ну и дураки же мы!

Энтони удивленно посмотрел на него, а затем покачал головой.

— Да-да! — настаивал Билл. — Ну конечно же! Как ты не понимаешь! Марк действительно переоделся после ланча и, чтобы дать ему лишний шанс спастись, Кейли солгал, будто на нем был коричневый костюм, в котором его видели слуги. Ну, затем он испугался, что полиция может осмотреть костюмы Марка и обнаружить, что коричневый все еще здесь. Поэтому он его спрятал, а потом утопил в пруду.

Он с надеждой уставился на своего друга, но Энтони ничего не сказал. Билл было заговорил, но был тут же прерван повелительным жестом.

— Больше ничего не говори, старина, ты дал мне достаточно, над чем задуматься. Мы только заглянем в этот шкаф и отправимся спать.

Однако в эту ночь шкафу было нечего сказать им. Он оказался пуст, если не считать нескольких старых бутылок.

— Вот так, — сказал Билл.

Но Энтони на коленях с фонариком в руке продолжал что-то искать.

— Чего ты ищешь? — спросил Билл наконец.

— Что-то, чего тут нет, — сказал Энтони, вставая и отряхивая брюки. И он снова запер дверь.

Глава XVIII

ДОГАДКИ

Расследование было назначено на три часа, а после него Энтони уже не мог оставаться под гостеприимным кровом Красного Дома. К десяти часам его саквояж был упакован и ожидал доставки в «Георг». Билла, поднявшегося наверх после завтрака, длившегося дольше обычного, такие хлопоты спозаранку немного удивили.

— Что за спешка? — спросил он.

— Никакой. Но нам незачем возвращаться сюда после расследования. Собери свои вещи сейчас, и остальное утро будет в нашем распоряжении.

— Ладненько. — Он повернулся, чтобы пойти в свою комнату, и тут же вернулся. — Послушай, а мы скажем Кейли, что остановимся в «Георге»?

— Ты не остановишься в «Георге», Билл, — во всяком случае, официально. Ты возвращаешься в Лондон.

— О!

— Да. Попроси Кейли отправить твой багаж в Стэнтон, чтобы ты мог забрать его, когда будешь садиться там в поезд после расследования. Можешь сказать ему, что тебе необходимо немедленно увидеться с епископом Лондонским. Тот факт, что ты торопишься в Лондон для конфирмации, придаст большую естественность тому, что я возобновлю мое прерванное одиночество в «Георге», едва ты уедешь.

— Так где я ночую сегодня?

— Официально, полагаю, в Фулемском дворце, резиденции епископа; неофициально, полагаю, в моей кровати, если только в «Георге» не найдется еще одного свободного номера. Я уложу для тебя твое конфирмационное одеяние, то есть твою пижаму и щетки, и прочее в мой саквояж. Есть еще, что ты хотел бы узнать? Нет. Тогда иди и пакуйся. И встреть меня в половине одиннадцатого под расколотым молнией дубом, или в вестибюле, или где-нибудь еще. Я хочу говорить, и говорить, и говорить, и мне необходим мой Ватсон.

— Ладненько, — сказал Билл и отправился в свою комнату.

Час спустя, сообщив свои официальные планы Кейли, они вместе неторопливо пошли в парк.

— Ну? — сказал Билл, когда они сели под удобным деревом. — Давай говори.

— Сегодня утром в ванной у меня было много блистательных мыслей, — начал Энтони. — И самая блистательная сводится к тому, что мы были последними дураками и взялись за это дело совершенно не с того конца.

— Ну, это очень полезно.

— Конечно, очень несподручно быть детективом, если понятия не имеешь, как детективничать, и когда никто не знает, что ты детективничаешь, и ты не можешь подвергать людей перекрестным допросам, и у тебя нет ни энергии, ни средств производить настоящие розыски; и, короче говоря, все делаешь дилетантски, тяп-ляпски.

— Для дилетантов, по-моему, мы все делаем не так уж плохо, — запротестовал Билл.

— Да. Для дилетантов. Но будь мы профессионалами, по-моему, мы бы взялись за это с другого конца. С Робертовского конца. Все это время мы примерялись к Марку и Кейли, а теперь давай немножко попримериваемся к Роберту.

— Мы знаем о нем слишком мало.

— Так давай посмотрим, что именно мы знаем. Ну, в первую очередь, мы примерно знаем, что он был негодяем — того рода братом, которого замалчивают при посторонних.

— Да.

— Мы знаем, что он предупредил Марка о своем намеченном приезде довольно неприятным письмом, которое у меня в кармане.

— Да.

— А кроме того, мы знаем довольно любопытную вещь. Мы знаем, что Марк сказал вам всем об ожидаемом приезде этого негодяя. Так почему он вам сказал?

Билл на секунду задумался.

— Полагаю, — сказал он медленно, — он понимал, что мы обязательно его увидим, и подумал, что разумнее всего рассказать про него откровенно.

— Но обязательно ли вы его увидели бы? Вы же все отправились играть в гольф.

— Мы бы обязательно его увидели, если бы он остался переночевать.

— Очень хорошо. Вот что мы установили: Марк знал, что Роберт останется в доме переночевать. Или сформулируем это по-другому: он знал, что нет никаких шансов сразу избавиться от Роберта.

Билл возбужденно посмотрел на своего друга.

— Продолжай! — сказал он. — Это становится интересным.

— И он знал что-то еще, — продолжал Энтони. — Он знал, что Роберт покажет вам себя во всей красе, едва познакомится с вами. Он не мог представить его вам как брата заездом в Англии из доминионов, возможно, говорящего с легким акцентом; он вынужден был сказать вам сразу же, так как вам следовало понять, что Роберт — пройдоха.

— Да. Звучит здраво.

— Так вот, не кажется ли тебе, что Марк принял свое решение чересчур быстро?

— То есть?

— Письмо он получил за завтраком. Прочел его; и, едва дочитав, тут же доверился вам всем. Иными словами, за одну секунду он все обдумал и принял решение — два решения. Взвесил возможность избавиться от Роберта до вашего возвращения и сделал вывод, что это нереально. Он взвесил возможность, что в кругу посторонних Роберт будет вести себя как нормальный порядочный человек, и сделал вывод, что это маловероятно. Он сделал эти два вывода во мгновение ока, пока читал письмо. Не слишком ли быстро?

— Ну, а объяснение?

Энтони помедлил с ответом, набивая и раскуривая трубку.

— Объяснение? Ну, пока оставим его, и снова поглядим на двух братьев. На этот раз в сопоставлении с миссис Норбери.

— Миссис Норбери? — удивленно сказал Билл.

— Да. Марк надеялся жениться на мисс Норбери. Так если Роберт действительно был пятном на фамильной чести, Марк принял бы одно из двух решений: либо полностью скрыть его существование от обеих Норбери, либо, окажись первое невозможным, самому рассказать им прежде, чем до них дойдут слухи. Ну, он рассказал им. Однако странность в том, что рассказал он за день до того, как пришло письмо Роберта. Роберт приехал и был убит позавчера — во вторник. Марк рассказал миссис Норбери про него в понедельник. Как ты это объяснишь?

— Совпадение, — ответил Билл после тщательного взвешивания. — Он с самого начала намеревался ей рассказать, его ухаживания обещали успех, и перед самым их завершением он рассказывает ей. Происходит это в понедельник. Во вторник он получает письмо Роберта и чертовски рад, что рассказал ей вовремя.

— Ну, могло быть и так, но совпадение довольно-таки странное. А вот еще кое-что, делающее его страннее дальше некуда. Меня это осенило только сегодня утром в ванне. Вдохновительное местечко — ванная. Так вот, он рассказал ей в понедельник утром на пути в Миддлстон в автомобиле.

— Ну и?

— Ну и вот.

— Извини, Тони, я нынче утром туповат.

— В автомобиле, Билл. А как близко автомобиль может подъехать к «Джелленд»?

— Примерно на шестьсот ярдов.

— Да. И по пути в Миддлстон по какому-то делу Марк останавливает автомобиль, проходит шестьсот ярдов вниз по склону в «Джелленд», говорит «Да, кстати, миссис Норбери, кажется, я никогда не говорил вам, что у меня есть нехороший брат по имени Роберт», поднимается шестьсот ярдов вверх по склону, садится в автомобиль и едет в Миддлстон. Правдоподобно?

Билл насупился.

— Нет. Однако я не вижу, к чему ты клонишь. Правдоподобно — неправдоподобно, но мы знаем, что поступил он именно так.

— Конечно, он поступил так. Я говорю только, что у него должна была быть какая-то веская причина сообщить это миссис Норбери незамедлительно. И причина эта, полагаю, заключалась в том, что утром — в понедельник, а не во вторник! — он знал, что Роберт едет к нему и что надо первым сообщить об этом.

— Но… но…

— И это объясняет второй момент, его мгновенное решение за завтраком рассказать вам всем про своего брата. Он знал в понедельник о приезде Роберта и решил, что вам всем следует узнать про него.

— Так как же ты объяснишь письмо?

— Ну, давай-ка заглянем в него.

Энтони вытащил письмо из кармана и разложил его на траве между ними.

«Марк, твой любящий брат приедет повидаться с тобой завтра прямо из Австралии. Предупреждаю тебя заранее для того, чтобы ты мог скрыть изумление, но, надеюсь, не радость. Жди его в три или около того».

— Как видишь, никакого упоминания даты, — сказал Энтони. — «Завтра», и ничего больше.

— Но он получил его во вторник.

— Так ли?

— Ну, он прочел его нам во вторник.

— О, да! Он прочел его вам.

Билл перечел письмо, а затем перевернул листок и посмотрел на оборотную сторону. Оборотной стороне было нечего сказать ему.

— Ну, а как насчет марки? — спросил он.

— К сожалению, конверта у нас нет.

— И ты думаешь, он его получил в понедельник?

— Я склонен думать именно так, Билл. В любом случае я думаю — я почти уверен, — что в понедельник он уже знал о приезде брата.

— Это нам сильно поможет?

— Нет. Только затруднит. Во всем этом есть что-то запредельное. Я этого не понимаю. — Он помолчал, а потом добавил: — Не знаю, но вдруг нам поможет расследование?

— А как насчет прошлой ночи? Мне не терпится услышать, как ты ее оцениваешь? Ты вообще про нее думал?

— Вчерашняя ночь? — сказал Энтони задумчиво, будто самому себе. — Да, вчерашняя ночь нуждается в некоторых объяснениях.

Билл с надеждой ждал объяснения. Чего, например, Энтони искал в шкафу?

— Я думаю, — начал Энтони медленно, — что после вчерашней ночи мы должны отбросить идею, что Марк убит, то есть, что его убил Кейли, имею я в виду. Не верю, что кто-то затеет такие хлопоты, если у него на руках труп. Труп выглядел бы куда более важным. По-моему, теперь мы можем твердо считать, что Кейли должен был спрятать только одежду.

— Но почему не оставить ее в проходе?

— Проход его страшит. Мисс Норрис знает про проход.

— Ну, а в его собственной спальне или даже в спальне Марка? Ведь насколько известно тебе, мне и всем остальным, Марк вполне мог иметь два коричневых костюма. Да, наверное, и имел, так мне кажется.

— Вполне вероятно. Но сомневаюсь, что это успокоило бы Кейли. Коричневый костюм прятал секрет, а потому коричневый костюм требовалось спрятать. Теоретически мы все знаем, что безопаснейшее место, чтобы прятать, это наиболее очевидное, но на практике мало у кого хватит духа так рисковать.

Билл выглядел крайне разочарованным.

— Значит, мы просто вернулись к тому, с чего начали, — пожаловался он. — Марк убил брата, и Кейли помог ему сбежать по потайному ходу, то ли чтобы скомпрометировать его, то ли потому, что другого выбора не было. И он помог ему, соврав про коричневый костюм.

Энтони улыбнулся, будто отличной шутке.

— Такое невезение, Билл! — сказал он сочувственно. — В конце-то концов всего одно убийство. Я жутко сожалею. Я виноват, что…

— Заткнись, осел! Ты знаешь, я этого не подразумевал.

— Ну, ты выглядишь жутко разочарованным.

Билл некоторое время молчал, а потом с неожиданным смехом сознался:

— Вчера все было до жути здорово, — сказал он виновато. — И мы словно бы разобрались во всем, открыли самые удивительные секреты, а сегодня…

— А сегодня?

— Ну, куда более обыденно.

Энтони ответил взрывом хохота.

— Обыденно! — вскричал он. — Обыденно! Черт меня подери! Обыденно! Если хотя бы одно оказалось обыденным, мы могли бы что-то предпринять, но смехотворно все .

Билл снова посветлел.

— Смехотворно? Каким образом?

— Да любым. Возьми эти смехотворные предметы одежды, которые мы нашли вчера ночью. Ты можешь объяснить коричневый костюм, но почему нижнее белье? Ты можешь объяснить нижнее белье очередной нелепостью, если хочешь. Например, можешь сказать, что Марк всегда менял нижнее белье перед свиданием с кем-либо из Австралии, но в этом случае, почему, мой дорогой Ватсон, почему он не сменил воротничок?

— Воротничок? — сказал Билл в изумлении.

— Воротничок, мой дорогой Ватсон.

— Не понимаю.

— До того обыденно! — съязвил Энтони.

— Извини, Тони. Я имел в виду не это. Объясни про воротничок.

— Собственно, это все. В сумке вчера ночью воротничка не было. Рубашка, носки, галстук — ну, все, кроме воротничка. Почему?

— Значит, это его ты искал в шкафу? — сказал Билл возбужденно.

— Конечно. «Почему нет воротничка?» — сказал я. По какой-то причине Кейли счел необходимым спрятать всю одежду Марка. Не просто костюм, но все, что было на нем, или предположительно было, в момент убийства. Но он не спрятал воротничок. Почему? Оставил по ошибке? Поэтому я заглянул в шкаф. Его там не было. Оставил он его нарочно? Если так, то почему? И где он? Естественно, я начал спрашивать себя «где в последнее время я видел воротничок? Воротничок сам по себе?» И я вспомнил… что я вспомнил, Билл?

Билл насупился и помотал головой.

— Не спрашивай меня, Тони. Я не могу… Черт подери! — Он вскинул голову. — В бельевой корзине в спальне при кабинете!

— Точно.

— Но тот ли он самый?

— Тот, который сопутствовал остальной одежде? Не знаю. Но где еще может он быть? А если так, почему небрежно отправить этот воротничок в стирку обыденным порядком и с такими трудностями прятать все остальное? Почему? Почему? Почему?

Билл стиснул зубами мундштук трубки, но не нашел, что сказать.

— В любом случае, — сказал Энтони, беспокойно вставая, — Марк знал в понедельник, что Роберт едет сюда.

Глава XIX

РАССЛЕДОВАНИЕ

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: