Сделай Сам Свою Работу на 5

Урбанистическая и социальная теория





Трубина Е.Г. Город в теории: опыты осмысления пространства. М.: Новое литературное обозрение, 2011. - 519 с.

Трубина Город в теории 2011

Трубина Город в теории 2011

 

БИБЛИОТЕКА ЖУРНАЛА НЕПРИКОСНОВЕННЫЙ ЗАПАС

УДК 316.334.56 ББК 60.546.21 Т86

Издание подготовлено при финансовой поддержке Американского совета научных сообществ (ACIS)

Редактор серии Илья Калинин

Трубина Е.Г.

Т86 Город в теории: опыты осмысления простран­ства / Елена Т]рубина М.: Новое литературное обо­зрение, 2011. — 520 е.: ил.

В книге рассматриваются классические и современные теории городов — от классической чикагской школы до сложившейся в последнее десятилетие акторно-сетевой теории. Значимые идеи урбанистической теории воспроизводятся с учетом специфики постсоветских городов и тех сложностей, с которыми сталкиваются исследователи при их изучении. Книга будет интересна студентам и преподавателям, исследователям и практикам, всем, кого интересует реальность современного города и пути ее постижения.

 

УДК 316.334.56 ББК 60.546.21

ISSN 1815-7912

ISBN 978-5-86793-823-9

О Е.Г. Трубина, 2011

О Новое литературное обозрение, 2011



 

© Е.Г. Шубина, 20U © Новое литературное обозрение, 2011

Трубина Е.Г. Город в теории: опыты осмысления пространства. М.: Новое литературное обозрение, 2011. - 519 с.

Содержание

ОТ АВТОРА 5

ВВЕДЕНИЕ «Их» и «наши» города: сложности изучения . 8

Урбанистическая и социальная теория. Объект исследования по месту жительства и в путешествии; немного о российской урбанистике. Задачи и план книги

ГЛАВА 1. Классические теории города 41

Уравнение Георга Зиммеля. Эволюционный витализм Зиммеля. Техники жизни в городе. Бремя культуры. Продуктивность антипатии. Значимость исследовательской оптики, Чикаго как место производства урбанистического знания. Городская экология. Критика чикагской школы. Уроки чикагской школы

ГЛАВА 2. Неклассические теории города 83

Увидеть аквариум: постколониализм и урбанистика. Постколониальные исследования и имперские города. «Неприятная история легко может произойти с ней»; феминизм и город. «Город, который американцы любят ненавидеть» и лос-анджелесская школа. Две самые известные школь» урбанистов: попытка сопоставления. Урбанистический милленаризм Майка Дэвиса. Марксистский постмодернизм Эда Соджи и Фредерика Джеймисона



ГЛАВА 3. Город и природа 134

Природа как «другое» города. Город как экосистема. Экологический архитектурный проект The High Line. Диалектика природы и города. Город-сад Эбенезера Ховарда. Социальные исследования науки и технологии (SSS, SST). Глобальные взаимозависимости. Трубы и микробы. Акторно-сетевая теория. Материальность города и социальная теория. Пастор и оспа. Официальные лица и легионелла. Природа и политика. «Умный рост». Экологическая устойчивость городов

ГЛАВА 4. Город и мобильность 171

Исследования городского транспорта. Мобильность и политическая мобилизация. «Комплекс мобильностей как сплетения путей, ведущих внутрь и вовне»: взгляды Анри Лефевра. Поль Вирильо: скорость и политика. Критика седентаризма. Движение как основа перформативного понимания пространства и познания. «Поворот к мобильностям». Мобильность и глобальный финансовый кризис. Мобильные методы: следить за местами и прогуливаться с информантами?

ГЛАВА 5. Город как место экономической деятельности 220

Становление капитализма в европейских городах: идеи К.Маркса и Ф.Энгельса. Идеи современных марксистов-урбанистов. Изменение экономической роли городов при «позднем» капитализме. Шарон Зукин о символической экономике. Культурная экономика городов. Креативные индустрии и креативный город. Занятость в креативных индустриях Нью-Йорка. Европейский город культуры как бренд Потребление в городах

ГЛАВА 6. Город и глобализация 270



Кейнсианство. Теории глобализации. История идеи глобализации. Мировые города и глобальные города. Основные теоретики глобализации. Критика теорий глобальных городов. Глобальные города и государственная политика. Макро/микро, локальное/глобальное, Джентрификация в России и Москве. Джентрификация: как «новая аристократия» преобразила кварталы бедноты. Джентрификация как глобальная стратегия, Брендинг городов

ГЛАВА 7. Городская политика и управление городом.. ™ 314

Элитарные и плюралистские модели. Теория машины городского роста. Теории городских режимов. Институциональные теории. Городское правительство и городское управление. Городская политика и глобализация. Городские социальные движения

ГЛАВА 8, Социальные и культурные различия в городе 356

Чарльз Бут — один из первых исследователей городских различий. Многочисленное разнообразие: Луис Уирт и Аристотель. Послевоенная городская этнография о городских различиях и отношении к ним. Генераторы разнообразия: Джейн Джекобс. Улицы Джейн Джекобс. Город иммигрантов. Социальная сегрегация и поляризация. «Геттоизация» и бедность

ГЛАВА 9. Город и повседневность 403

Город как место и время повседневности. Улицы как места обитания коллектива: Вальтер Беньямин. Эстетическое и повседневное. Повседневность как пространство спонтанности и сопротивления: Анри Лефевр и Мишель де Серто. Музей наизнанку: «призраки» исчезнувшей повседневности посреди повседневности настоящей. Репрезентируемое и нерепрезентируемое в повседневности

ГЛАВА 10. Город и метафоры „441

Пространство как означаемое и означающее. «О, узнаю этот лабиринт!» и чувство пространства как вместилища. Что люди делают с метафорами. Метафоры и риторические основания науки. Базар, джунгли, организм и машина; классические метафоры города в русскоязычной Сети. Базар при метро. Организм города: хрупкость стабильности. Радиоактивные джунгли и инспекторы-лемуры. Город как машина и город машин. Некоторые итоги

ЗАКЛЮЧЕНИЕ. Будущее городов 494

Список основных понятий и терминов

Трубина Елена Германовна

ГОРОД В ТЕОРИИ

Опыты осмысления пространства

Дизайнер А Рыбаков Редактор И. Калинин Корректор Е. Абоева Компьютерная верстка С. Пчелинцев Налоговая льгота — общероссийский классификатор продукции ОК-005-93, том 2; 953000 — книги, брошюры

В оформлении обложки использована фотография интерьера бывшего ДК им. Дзержинского г. Екатеринбурга, входившего в возведенный в 1929—1936 годы конструктивистский жилой комплекс «Городок чекистов» (Архитекторы И.П. Антонов, ВД Соколов). Фото Н, Лозовной.

 

ООО «РЕДАКЦИЯ ЖУРНАЛА "НОВОЕ ЛИТЕРАТУРНОЕ ОБОЗРЕНИЕ"» Адрес издательства:

129626, Москва, абонентский ящик 55 тел./факс: (495) 229-91-03 e-mail: real@nlo.niagazine.ru Интернет: http://www.nlobooks.ru

Формат 60*90/16 Бумага офсетная Ns 1 Печ. л. 32,5- Тираж 1000. Заказ № 4468 Отпечатано в ОАО «Издательско-поли графический комплекс «Ульяновский Дом печати» 432980, г. Ульяновск, ул. Гончарова, 14

В книге рассматриваются классические и современные теории городов - от классической чикагской школы до сложившейся в последнее десятилетие акторно-сетевой теории. Значимые идеи урбанистической теории воспроизводятся с учетом специфики постсоветстких городов и тех сложностей, с которыми сталкиваются исследователи при их изучении.

Книга будет интересна студентам и преподавателям, исследователям и практикам, всем, кого интересует реальность современного города и пути ее постижения.

АНТРОПОЛОГИЯ ФИЛОСОФИЯ ПОЛИТОЛОГИЯ ИСТОРИЯ

ISBN 978-5-86793-823-9

9 ^OO^ju

Новое

Литературное Обозрение

 

От автора

Трубина Е.Г. Город в теории: опыты осмысления простран­ства. М.: Новое литературное обо­зрение, 2011. - 519 с.

От автора

5 В этой книге совместились мои преподавательская и ис­следовательская работы — как члена нескольких междисцип­линарных команд. Курс «Теории городов» читается мною в течение ряда лет. Недостатки и преимущества различных тео­ретических подходов рассматриваются в нем с учетом разли­чия между классическими и неклассическими парадигмами в социально-гуманитарном знании.

5 Свойственный последним акцент на ситуации исследователя, на его местоположенности, его интересах и предрассудках предполагает сложившиеся навыки критической рефлексии наличных теоретических подходов. Отсюда — необходимость серьезного рассмотрения доминирующих теорий, сопровождающегося их конструктив­ной критикой.

5 То обстоятельство, что сами границы большин­ства социально-гуманитарных дисциплин в последние два десятилетия проблематизируются, предполагает довольно подробный разговор о взаимном влиянии урбанистических идей, подходов, понятий и тех тенденций, которыми отмече­но развитие сопредельных областей знания. В курсе, о котором я говорю, отражены различные варианты построения теорий о городах — от масштабных теоретических повествований о развитии капитализма (невозможном без городов) до деталь­ного описания специфически местного соотношения сил в развитии того или иного города.

5 Самый интересный для слушателей и меня этап курса — представление студентами ментальных карт их городов.

5 Их пу­-6-тешествия и переживания, карьерные амбиции и экзистенциальные прозрения — многому на этих картах находится мес­то.

6 А совместное вникание в тексты классиков и тех, кому ими еще предстоит стать, убеждает, что город становится полем исследования для каждого горожанина. Рефлексия студентами собственного городского опыта по сравнению с иными куль­турными установками и ценностями приводит к усложнению их субъективного картографирования. Оно открывается не только иным пространствам и временам, их обитателям и зна­токам, но и более активным и критическим вариантам вклю­ченности в происходящее.

6 Работа в рамках междисциплинарных проектов «Баухаус Коллег» (Программа урбанистических исследований в Баухаусе-Дессау) в 2003 и 2005 годы, Международного центра куль­турных исследований в Вене в 2004 году, организованного Институтом Кеннана российско-американского проекта по культурному разнообразию в 2005—2007 годах, спонсирован­ного ИНО-Центром проекта «Российские города: стратегии власти и ресурсы населения» в 2006—2008 годах обогатила многим. Она дала возможность познакомиться с разными пу­тями исследовательской работы: от технически изощренной визуализации городских «мобильностей» до импрессионис­тических набросков виртуального города, от изучения совре­менных социальных проблем как вызова для урбанистической теории до обращения в поисках вдохновения к полевым днев­никам урбанистов 1930-х. Наверное, самый главный урок — сложности сравнения прошлого и настоящего, другого и сво­его, глобального и местного, с которыми сталкиваются и кото­рых не боятся современные исследователи города.

6 Хочу поблагодарить Блэра Рубла и Беф Мичник, Мишель Рифкин-Фиш и Омера Бартова, Регину Битнер и Ину Росс (Ге- гел), Энтони Кинга и Тови Фенстер, Каролин Шредер и Силке Ститс, Мартину Лев и Лутца Муцнера, Светлану Бойм и Меган Диксон, Арью Розенхольм и Суви Сальменниеми, Максима Хо­мякова и Ирину Полякову, Марию Литовскую и Сергея Кропо-7-това, Александра и Глеба Лубочниковых за интересные беседы и другую, самого разного рода поддержку. Отдельная благодар­ность всем слушателям этого курса. Я особенно признательна Ольге Вендиной, Наталье Власовой, Виктору Дятлову, Валерию Ледяеву и Сергею Ушакину за критические замечания, выска­занные по прочтении глав этой книги.

 

 

Введение

Трубина Е.Г. Город в теории: опыты осмысления простран­ства. М.: Новое литературное обо­зрение, 2011. - 519 с.

ВВЕДЕНИЕ

«Их» и «наши» города: сложности изучения

8 Те, для кого сегодня маршрутка - основное средство передвижения по городу, знают, что ручка ее двери находится слева, а вход в нее — справа.

8 Тот, кто от­крывает дверь в час пик, рискует оказать любезность другому, более шустрому пассажиру, а сам в эту маршрутку не попасть.

8 Нас много, мы спешим, транспорта не хватает, а тому, что есть, не хватает на дорогах места. Это — данность, так ска­зать инвариант. Но есть и варианты: почему в иных городах на маршрутку есть очереди, а в нашем в нее многие садятся по принципу «кто смел — тот и съел»? Ведь и у нас есть замеча­тельные образцы самоорганизации пассажиров на маршрутах некоторых пригородных автобусов. Пенсионеры-садоводы за час приходят на остановку своего автобуса, дисциплинирован­но создав очередь, чтобы наверняка ехать сидя. Хронически спешащему человеку эта предусмотрительность понятна, но недоступна. Многим сегодня ближе другой опыт: защитный кокон своей машины не только гарантирует удобную позу, но и позволяет сохранять дистанцию от непредсказуемых встреч, а любимый диск в стереопроигрывателе — от навязанных зву­ков. Ты застрахован от неприятных запахов и недружествен­ных прикосновений и даже можешь, остановившись на пере­крестке, с любопытством оглядывать тех, кто иначе добирается до своей цели.

8 Мотивы вроде «не добавлять выхлопов в воздух», или «не усугублять пробки», или «не лучше ли пройтись пеш­-9-ком» для автолюбителя остаются пустым звуком.

9 Навсегда пе­ресесть из автобуса в авто — это у нас обряд перехода, и сла­дость свободы, которую обещает машина, экологическими ре­зонами не заглушить.

9 Езда на автомобиле по городу достаточно подробно описа­на и теми, кто ищет в ней культурные смыслы, и теми, кто за­нимается городским транспортом, и теми, кому важнее всевоз­можные моменты симбиоза между человеком и машиной, и теми, кто изучает пространственную и социальную мобиль­ность, и теми, кто обличает эгоизм равнодушных к городской экологии людей. Представители соответствующих дисцип­лин — cultural studies, географии городского транспорта, не­репрезентативной теории, социологии и социоэкологии — нечасто обращаются к работам друг друга в силу известных законов академической и вузовской специализации, прин­ципов финансирования исследований и, что нередко, конку­ренции. Настоящий момент отмечен, однако, нарастающим пониманием того, что современная урбанистическая теория возможна только как междисциплинарная теория. Это первый принципиальный для меня момент. Соображения вроде «это не относится к социологии» не должны препятствовать иссле­дователю города. Содержательное знакомство с самыми раз­ными традициями и свободное от опасения быть обвиненным в эклектике их использование видится куда более продуктив­ным. Журналы, задающие тон в современной урбанистике, — «City», «International Journal of Urban and Regional Research», «Environment and Planning», «Urban Studies» — отмечены явной междисциплинарностью. География, антропология, теория и история культуры, экология, собственно история, право, пла­нирование, экономика, политическая теория, социальные ис­следования науки и техники вступают на их страницах в самые неожиданные альянсы.

9 Вот почему нам нужна методологическая рефлексия той совокупности парадигм, школ, течений, теорий, что образуют урбанистические исследования, а также их места на дисцип-10-линарной карте.

10 Неслучайно даже временный доступ к инфор­мационной сети хорошего западного университета делает написание академического текста, если автор хочет себе поль­стить, чем-то похожим на фракталы. Обнаруживаются новые и новые разветвления мысли и влияния, контекст рассмотре­ния расширяется до бесконечности: Бодрийяр повлиял на Джеймисона, который повлиял на Эда Соджу (который теперь влияет на нас: по крайней мере, один из его текстов переведен, к чему я вернусь ниже). Это повседневное проявление «интер­текстуальности» чрезвычайно многочисленных городских тек­стов, которые вступают в перекличку не только в рамках упо­мянутой марксистско-постмодернистской традиции, но и между дисциплинами и профессиями, когда архитектура вол­нует кинематографистов, о которых пишут философы, кри­тикуемые экономистами и дополняемые социальными тео­ретиками.

Инертность традиционного структурирования знания в нашей стране приводит к тому, что новые профессиональные практики и поля, возникшие в 1970-е годы и существенно спо­собствовавшие институционализации гуманитарного знания в Европе и Северной Америке, сложно включаются или соединя­ются с уже имеющимися дисциплинами. Целый набор таких полей, которые называются «исследованиями», — гендера и расы, культуры и медиа, науки и, конечно, города — не «захва­тывается» существующим разделением академического труда. Рынок труда и известные всем сложности существования ака­демической среды также препятствуют плодотворному осмыс­лению того, что в этих поддисциплинах или междисциплинар­ных образованиях происходит. Тем не менее насущен отказ от представления отношений между дисциплинами в терминах территорий и границ в пользу понимания их как горизон­тальных сетей, пусть состоящих из достаточно автономных образований, отношения между которыми неравноценны и по-разному видятся их представителями, но способных к об­разованию новых соединений и пересечений для постижения стремительно усложняющейся городской реальности.

11 Одно из измерений этой реальности — город как множе­ство сетей интенсивного социального взаимодействия. Опыт микроавтобуса — микроместа социальной интеракции — зна­комит наблюдателя с эпизодами мимолетной кооперации пас­сажиров на предмет сбора и передачи денег... и с музыкальны­ми пристрастиями многих шоферов (радио «Шансон», увы, лидирует). Шоферы часто говорят с акцентом, но мне нравит­ся, как они воспитывают пассажиров — вслух или с помощью шутливых надписей над дверью. Похоже, в городе не много мест, где они могли бы быть «на месте», чувствуя себя хозяева­ми. Шоферы и пассажиры — студенты и служащие, молодые и не очень, разные, «неотсортированные» люди — ненадолго оказываются вместе, чтобы разъехаться затем по своим эколо­гическим нишам — местам, где они живут, учатся, работают. Как основное средство общественного транспорта маршрут­ки неведомы в Западной Европе и в Северной Америке. Они объединяют наши города с городами Восточной Европы и Центральной Азии, что позволяет предложить их в качестве своеобразной эмблемы постсоветского города. Компромисс между социалистической коллективностью и капиталистиче­ской свободой ехать куда хочешь, между регулярностью сов­местных и видимой непредсказуемостью индивидуальных пе­редвижений, между прозой экономической стесненности и поэзией индивидуального успеха, маршрутки — пролетарии постсоветской инфраструктуры. Правда, в Центральной и Южной Америке они воцарились гораздо раньше, чем у нас. Знать об этом полезно: не исключено, что в развитии своих городов мы «догоняем» не Париж с Лондоном, а Сан-Паулу с Мехико-Сити. И не только мы: контрасты между огороженны­ми островками приватного благополучия посреди небезопас­ных фавел побуждают комментаторов говорить о «бразилиза- ции» Европы и допускать, что, может быть, и Европу ждет латиноамериканское городское будущее.

11 Сравнения городской жизни и городских трансформаций здесь и там, «у нас» и «у них» неизбежны, естественны и необ-12-ходимы.

12 Это второй значимый момент. У «них» есть фора: ур­банистическое знание зародилось на Западе, там же пережило несколько кризисов, а сегодня, кажется, вступило в новую про­дуктивную фазу развития. Международное разделение иссле­довательского труда приводит к тому, что именно западные коллеги демонстрируют продуктивность компаративной урба­нистики [см-Ruble, 2001; 2005;Ruble etai, 2002;Рубя, 2002,Dear, 2005]. Более близкое знакомство с иными городскими реалия­ми и их теоретической рефлексией позволит и нам понимать нашу ситуацию не как исключение, но как связанную с общи­ми, нередко повсеместными тенденциями. Так, повсюду идет соревнование между регионами и городами за государствен­ные и международные ресурсы. Опять-таки повсеместно сис­тема государственного и регионального планирования разви­тия городов сталкивается с более требовательным населением, для «менеджмента» которого традиционные формы социаль­ного контроля необходимо дополнять новыми. Уход госу­дарства из традиционных для него сфер деятельности (стро­ительство массового жилья, здравоохранение, образование) вовлекает в социально значимые сферы множество новых иг­роков. Деловые и политические интересы, связанные с контро­лем территорий и их экономическим развитием, рано или поздно пересекаются с тем, как люди используют городское пространство: придут ли они еще в этот торговый центр, вло­жат ли средства в жилье, предлагаемое по такой цене? Какой отпечаток накладывает на эти общие процессы то, что они происходят в Санкт-Петербурге или Москве, Смоленске или Владивостоке? Отъехав на час и на сотню километров от сто­лицы страны (или столицы региона) в город попроще, наблю­датель, как это не раз было отмечено, сникает. Кострома или Богданович, Шеффилд или Вустер перед тобой — неважно.

12 Важно, что почти любой из нестоличных и некрупных городов переживает как драматические перемены, связанные с процес­сом, скучно называемым «деиндустриализация», так и включе­ние в классическое отношение любви — ненависти между

13 большими и небольшими городами (и тут слово «переживает» подходит в его буквальном смысле).

13 Тем самым российское пространство демонстрирует два ряда противоположных тен­денций, повсеместно характерных для жизни городов. С одной стороны, это экспоненциальный рост столиц и крупных горо­дов (что особенно проявляется в Азии и Южной Америке, при­чем рост не только вширь, но и вверх: примечательны амбиции властей городов южноазиатских стран строить самые высокие в мире небоскребы, вроде башен Куала-Лумпура). С другой сто­роны, это «съеживающиеся», «убывающие» города», население которых неуклонно сокращается в результате реструктуриза­ции экономики. Со времен промышленной революции это две самые значительные тенденции трансформации городов.

 

Урбанистическая и социальная теория

13 Трансформации городов и посвящена эта книга Она озаг­лавлена «Город в теории», но единственное число не должно ввести в заблуждение. Urban studies и urban theory — общепри­нятые наименования целого спектра тенденций, позиций и интерпретаций, которые стремятся сформулировать понима­ние городской жизни, выходящее за пределы тех конкретных обстоятельств и случаев, в которых было порождено. Академи­ческие исследования, нацеленные на понимание городов, представляют собой сравнительно молодую отрасль знания: им немногим более ста лет. В своем развитии они оказались тесно соединенными с социальной теорией.

13 В ходе фиксации европейской философией и социологией масштабных социальных трансформаций модерности город «синекдохически» выступает как самая «представительная» часть общества, олицетворяя и проявляя взаимосвязь индуст­риализации и урбанизации, отчуждения и нормализации.

13 Так, Адам Смит еще в 1776 году говорил о городе как о воплощении происходящих в XVTII веке перемен, состоящих в нарастании

14 значимости производства, а не только торговли как источни­ка «богатства нации».

14 Разделение труда в мануфактурах вроде булавочной фабрики стало для него прообразом более масш­табного разделения труда — между городом и деревней, про­мышленностью и сельским хозяйством. Только в больших го­родах, заявлял он, возможны некоторые виды производства. Тем самым Смит одним из первых накрепко соединил осмыс­ление урбанизации и индустриализации.

Два века спустя Макс Вебер в своем «Городе» (1921) сделает город воплощением уже не экономической, но политической сути социальной организации. Автономность города достига­ется через политику, что проявляет природу города как «сооб­щества с особыми политическими и административными ин­ститутами». Город тем самым — часть масштабного исторического процесса, в ходе которого общество создает институты, помогающие ему доминировать политически и экономически. Этот процесс Вебер называет институциональ­ной рационализацией, а его итогом - бюрократическую адми­нистрацию. Когда они соединяются с политикой, возникает национальное государство. Так что город, по логике Вебера, становится как эмблемой общих исторических процессов тер­риториального доминирования и государственного строи­тельства, так и главным реальным местом, в котором эти про­цессы осуществляются.

14 Мой третий пример — Фернан Бродель с его идеей, что за­падные города и капитализм по сути тождественны. Бродель соединяет в своем анализе рынки, власть, производство, не за­бывая и про сложности выявления первичных и вторичных факторов капиталистического развития Европы и заявляя о том, что, хотя невозможно вычленить первичное и вторичное в процессах развития городов и экономического подъема, все же несомненна огромная роль городов как генераторов или утилизаторов экономического подъема.

14 Этот образ города как независимого актора подхватит другой историк и в своем мас­штабном очерке урбанистической истории противопоставит

15 его образу города как продукта социального развития [см.: Hohemberg, 1990].

15 Однако совсем другой актор — националь­ное государство — надолго стал главным героем европейской истории и, соответственно, социальной теории.

15 В то же время универсалистские притязания социальной теории XIX века были с переменным успехом проблематизированы в XX веке нарастающим интересом к локальному и прежде всего город­скому, проявившимся не только в деятельности социологов чикагской школы — в исследовании антропологом Ллойдом Уорнером города Ньюбюри-порт («Янки-сити» в Массачусет­се) и «Миддлтауна» — Робертом Линдом, но и в разнообразных последующих работах.

Урбанистическую теорию можно с уверенностью считать частью социальной теории: у них общий язык. В то же время первая настаивает на том, что социальная жизнь в городе об­ладает своей спецификой. Сложности взаимодействия соци­альной теории и города обусловлены тем, что город - это и главное пространство, в котором происходят социальные изменения, и ключевое место, в котором социальная теория создается.

Так что, с одной стороны, нужно понимать, как связаны современный город и модерность, постмодерность, капита­лизм и глобализация, то есть искать соединения между мас­штабными социальными процессами и городскими транс­формациями, Выделим три главных узла таких соединений.

15 Во-первых, макроэкономические тенденции, такие как деин­дустриализация, неолиберализм, индивидуализация и коммодификация отношений, воплощаются в таких городских процессах, как усиление пространственной сегрегации, без­работица, кризис связей «по месту жительства».

15 Во-вторых, интеграция городов в глобальную экономику с сопутствую­щей этому процессу деятельностью международных финан­совых и торговых организаций сочетается с переменами в общегосударственной политике (такими, как реформа управ­ления социальной сферой), что чаще всего выражается в на-16-растании зависимости городов от национальных, наднацио­нальных и глобальных сил.

16 В-третьих, между собственно го­родами установились неравные отношения. Соревнование и взаимозависимость приводят к тому, что одни города оказы­ваются в выигрыше, будучи магнитом для ресурсов, инвести­ций, символической составляющей жизни, а жителям других остается лишь претерпевать положение аутсайдеров.

С другой стороны, необходимо ориентироваться в разно­образии идей, сформулированных для того, чтобы понять соб­ственно городскую жизнь: что такое города и как они рабо­тают, Многие идеи, высказанные урбанистами, объясняют, какое вообще место города занимают в формировании про­странственно-социальных процессов. Однако на них лежит отпечаток конкретных времени и места. Некоторые города, и прежде всего Чикаго и Лос-Анджелес, стали своеобразными эмблемами специфических вариантов урбанистической тео­рии, соответственно характерных для модерности и постмодерности.

16 Урбанизация и урбанизм — при всей популярности и зна­чимости их универсальных моделей — приобретают разные формы при различных социально-экономических обстоятель­ствах, вариантах политического контроля и типах культур. Рас­пространенная типология включает доиндустриальные, инду­стриальные и постиндустриальные города. Другой вариант игры с приставкой «пост-» - различение социалистических и постсоциалистических городов. Еще один — противопостав­ление городов метрополии и городов постколониальных. Ана­лиз разных городов часто ведется на основе экстраполяции: каково общество, таков и город, какие социально-политичес­кие отношения преобладают в той или иной стране или груп­пе стран, такими они и будут в том или ином городе.

16 Осмысление городского пространства происходит, таким образом, в общих теоретических рамках, которыми исследова­тель вооружен.

16 В зависимости от того, считает ли он современ­ный социум обществом риска или обществом события, «вто­-17-рой модерн остью» или сетевым обществом, обществом по­стиндустриальным или информационным, поздним капита­лизмом или новым капитализмом, он будет искать в городе то, что этой модели соответствует.

17 Главная проблема, с которой мы сталкиваемся на пересечении масштабных социолого-теоретических очерков и теорий городов, — в редукции социаль­ной сложности к новым, волнующим, но далеко не всегда реа­листичным тезисам. Так, Ульрик Бек в своих последних работах о космополитизме заявляет о том, что и работа многих людей, и браки, в которые они вступают, сегодня носят международ­ный характер. Это и так и не так в городах Америки, его род­ной Германии и России мы найдем множество людей, к кото­рым этот тезис не имеет отношения. У значительной части социальной теории достаточно короткая историческая па­мять: два-три последних столетия, о которых идет речь в тео­ретических портретах модерносги, второй модерности и так далее, которые рисуют сегодня Ульрик Бек, Скотт Лэш и мно­гие другие, составляют лишь выгодный фон для того, чтобы эффектно оттенить последние и беспрецедентные изменения. Интерес к эпохальным переменам оборачивается абстрактной аргументацией и редкими примерами. Обобщения социаль­ной теории нередко приводят к исчезновению различий меж­ду уровнями социальных образований.

17 Социальное называние — популярное сегодня занятие, ко­торому увлеченно предаются и урбанисты. В итоге мы читаем о городах «реальных» и «виртуальных», «городах мира» и «ма­леньких», «авторитарных», «тоталитарных» и «креативных», воображаемых и обыкновенных. Пестрота наименований и многообразие подходов не должны, однако, заслонять одну то главных проблем в поиске путей улучшения жизни городских обитателей: как именно мы понимаем их проблемы. Городские ли это проблемы или это общесоциальные проблемы, особен­но остро проявляющиеся в городах?

17 «На протяжении многих десятилетий, предшествующих современному переходному периоду, развитие городов и дру-18-гих городских поселений определялось прежде всего решени­ем общегосударственных, а точнее ведомственных задач, и нередко вопреки интересам города, его жителей и окружаю­щей среды», — читаем в недавней книге, подытоживающей деятельность научной школы региональной и муниципальной экономики [см.: Любовный, 2007:41].

18 Эта оценка столь же спра­ведлива, сколь и хорошо знакома: сетования на тотальное ого­сударствление жизни при социализме составляют общее мес­то ретроспективных рефлексий уже много лет. Подчинение городов территориальным государствам представляет собой самую важную географическую характеристику модерности.

18 Но отношения городов и государств — в силу разделения тру­да между политическими дисциплинами (ответственными за государство) и социологическими дисциплинами (изучающи­ми, среди прочего, городские сообщества) — предметом само­стоятельного рассмотрения у нас не стали.

18 Системы городов в рамках государства были осмыслены в I960-1980-е годы как географическое проявление национальных экономик

18 Отно­шения между городами одновременно мыслились как отноше­ния внутри государства, так что государство и было вместили­щем городов.

18 Очевидна необходимость перейти от осмысления соци­альных процессов как протекающих в замкнутых простран­ствах, будь это национальное государство или город, к их по­ниманию как совокупности пространственных отношений, то есть от «контейнерного» мышления перейти к реляционному. Примеры такого мышления мы находим в трудах социологов [см.: Blokland, 2003], географов и представителей междисцип­линарного знания [см.:Masseyetal., l999,Massey\ 2004; 2005\Pile, 2005; Smith, 2001].

18 Можно выделить как минимум четыре глав­ных направления «реляционной» работы:

18 1) понимание города как совокупности пересекающихся сетей;

18 2) поиск в нем специфических соединений человеческих, природных и технических «агентов»;

19 3) переосмысление диалектики близкого и далекого, преж­де всего с точки зрения разнообразных транснациональных связей, виртуальных сетей, корпоративных сетей и цепей по­ставки товаров;

19 4) интерес к «невидимой» инфраструктуре городской жиз­ни — от материальной оснастки повседневной жизни, такой как водопровод широкополосные сета и так далее, до «призра­ков» прошлого, участвующих в настоящем посредством воспо­минаний, страхов, ритуалов, травматических переживаний.

19 Как справедливо пишет Александр Филиппов: «Анализ сетей и потоков представляется весьма перспективным, однако пока трудно сказать, можно ли во всех случаях практически отка­заться от метафоры пространства-контейнера» [Филиппов, 2008:265]. Разбиение земного пространства на единицы, удоб­ные для анализа, понимания и управления, старо как мир. Структурирование территории на основе ограниченных про­странств, точки входа в которые и (выхода из них) людей, ве­щей и информации контролируются, продолжает демонстри­ровать свою эффективность. Свежий пример — судьба закона «О местном самоуправлении» в России. Станут ли малые горо­да самостоятельными единицами местного самоуправления — неизвестно, потому что районные власти сами хотят регулиро­вать поступление ресурсов и распоряжаться землей, создавая из малых городов и деревень, отстоящих друг от друга на де­сятки километров, городские округа. В литературе еще долго, вероятно, будут сосуществовать район, город, местность, реги­он, национальное государство, континент и, наконец, весь мир. Представления об их соотношении, сложившиеся в период модерности, — иерархические-, одно входит в другое по прин­ципу матрешки. Сегодня они трансформируются, проявляясь, к примеру, в представлениях о глобализации, которая мыс­лится как масштабная сила, по нисходящей влияющая на кон­тиненты, регионы, страны, города, местности и индивидов.

19 Логика, согласно которой должна существовать некая всеобъ­емлющая «структура», влияющая на происходящее, сохраняет-20-ся, только масштаб этой структуры существенно увеличивает­ся, разрастаясь от национального государства к глобальному миру.

20 Хотя картина мира как набора ограниченных террито­рий все слабее сочетается с пониманием мировой истории и географии именно как сети взаимодействий, для которых гра­ницы часто не имеют значения, представление о городах как территориальных образованиях еще, вероятно, долго будет сочетаться с мышлением о них в качестве сетей отношений. Вместе с тем будет нарастать осознание исследователями того факта, что в этой сети отношений те, что основаны на про­странственной близости участников, не всегда являются при­вилегированными.

20 Как ни велика инерция мышления политиков и админист­раторов в терминах замкнутых территорий, связи между диас­порами, людьми и товарами, электронные сети, усиление миг­рации делают территориальность лишь одним из возможных принципов понимания современных городов. Отношения между капиталом и государством, социальным воспроизвод­ством и социальным контролем сильно изменились.

 








Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту:



©2015 - 2024 stydopedia.ru Все материалы защищены законодательством РФ.