Принципы, позволяющие определить наличие или отсутствие правовых коллизии, возникающих на уровне субъективных прав и обязанностей

Как отмечалось выше, посредством правового регулирования субъекты соответствующих отношений наделяются субъективными правами и обязанностями. Поэтому при сравнении положений норм международного права, ставших частью национально-правовой системы, и норм внутригосударственного права не исключается возникновение ситуации, когда объем прав и обязанностей у одних и тех же субъектов применительно к одним и тем же объектам отношений по-разному определяется в сравниваемых нами нормах.

Так, в постановлении от 30 сентября 2003 года по делу № 7127/03 Высший Арбитражный Суд РФ отметил, что «в соответствии со статьей 23 Конвенции [о договоре международной дорожной перевозки грузов (далее Конвенция)] перевозчик обязан возместить ущерб, вызванный полной или частичной потерей груза, размер которого определяется на основании стоимости груза в месте и во время принятия его для перевозки. Стоимость груза определяется на основании текущей рыночной цены. При отсутствии и той и другой — на основании обычной стоимости товара такого же рода и качества, однако в любом случае размер возмещения не должен превышать 8,33 единицы специальных прав заимствования за 1 килограмм недостающего веса брутто (данное положение было введено дополнительным протоколом к Конвенции от 05.07.78).

Таким образом, Конвенция предусматривает иные порядок и размер исчисления и возмещения стоимости утраченного при перевозке груза, чем это установлено Гражданским кодексом Российской Федерации. Поскольку судом неправильно применены нормы материального права, судебные акты в части взыскания ущерба подлежат отмене».[*]

Как видно, положения международного договора РФ предусматривали иные субъективные права, касающиеся порядка определения ущерба, возникшего вследствие ненадлежащего исполнения перевозчиком своих обязанностей, нежели те, которые содержались в Гражданском кодексе РФ (ст. 796).

При констатации факта наличия или отсутствия коллизий необходимо иметь в виду, что один из аспектов взаимодействия норм международного и внутригосударственного права заключается в том, что положения международно-правовой нормы, став частью правовой системы государства, вправе дополнять национально-правовое регулирование, восполняя пробелы. Так, если положение нормы международного права, ставшее частью правовой системы государства, или внутригосударственная правовая норма предоставляют дополнительные (но не иные, в смысле коллидирующие) права субъектам внутригосударственных отношений (за исключением государственных органов), то связь вышеупомянутых положений следует рассматривать через принцип дополняемости. Иными словами, если национальный закон, иной нормативно-правовой акт предоставляет частным лицам (физические и юридические лица) в дополнение к правам, предусмотренным в положениях норм международного права, иные дополнительные субъективные права либо, наоборот, источник международного права содержит дополнительные права и свободы, нежели закрепленные в источниках национального права, то здесь должно отсутствовать какое-либо противоречие, подлежащее разрешению государственными органами. Поэтому если правовой статус частного лица, предусмотренный положениями источников международного права, более благоприятный, чем статус, определенный в источниках национального права, или, наоборот, национальные нормативные акты гарантируют более высокий уровень стандартов в области прав и свобод человека, нежели международные договоры, то здесь следует руководствоваться именно принципом дополняемости в аспекте восполнения пробелов.

Возможность применения принципа дополняемости к процедуре взаимодействия международного и внутригосударственного права в сфере прав и свобод человека подтверждается ст. 15 Федерального закона «О международных договорах Российской Федерации», предусматривающей, в частности, что ратификации подлежат международные договоры Российской Федерации, исполнение которых требует изменения действующих или принятия новых федеральных законов, а также устанавливающие иные правила, чем предусмотренные законом.[*] Законодатель придерживается позиции, согласно которой если международный договор РФ «вторгается» в компетенцию законодательной власти Российской Федерации, то такой договор должен быть ратифицирован. Но если положения международного договора РФ дополняют национально-правовое регулирование, не содержат иных, в смысле коллидирующих правил, то, при прочих равных условиях, такие правила (положения) объективно не должны «провоцировать» возникновения правовой коллизии. Вышеупомянутый Закон также обязывает ратифицировать международные договоры РФ, предметом которых являются основные права и свободы человека (п/п «б» п. 1 ст. 15). Причем важно иметь в виду, что речь идет не о любых правах и свободах, а только об основных. Права и свободы, существующие на международном региональном уровне, включая двусторонние межгосударственные отношения, не подпадают по сферу действия п/п «б» п. 1 ст. 15 Закона.

Нельзя не отметить, что принцип дополняемости характерен не только к взаимодействию положения международно-правовой нормы, ставшего частью правовой системы, и внутригосударственно-правовой нормы, но и к взаимодействию норм международного права между собой. Н. В. Миронов, рассматривая вопрос соотношения Гаагской конвенции по вопросам гражданского процесса от 1 марта 1954 года и двустороннего соглашения по вопросам гражданского процесса между СССР и Австрией от 11 марта 1970 года, подчеркнул, что к данным международно-правовым актам «применимо правило соотношения основного и развивающего[*] (дополняющего, толкующего) акта. Иными словами, такие акты (нормы) не конкурируют между собой, не находятся в иерархической зависимости друг от друга, а являются взаимодополняющими, самостоятельными актами».[*]

Таким образом, если иное явно не следует из положений источника международного права, ставших частью правовой системы государства, либо из положений, предусмотренных источниками национального права, принцип дополняемости не свидетельствует о наличии правовых коллизий, данный принцип должен презюмировать наличие соответствия между применяемыми нормами. Однако если правоприменитель сталкивается с явным и недвусмысленным противоречием (коллизией), то последнее должно разрешиться с учетом принципов разрешения коллизий.

Если принцип дополняемости при прочих равных условиях свидетельствует об отсутствии правовых коллизий, то следующий принцип, наоборот, способствует определению коллизий, подлежащих разрешению с учетом нижеописываемых принципов.

Наделение частного лица субъективными правами, предусматриваемыми в положениях, формами существования которых являются источники международного и внутригосударственного права, с необходимостью влечет за собой появление корреспондирующейся обязанности. Носителем такой обязанности может быть как государство в лице его органов, так и иное частное лицо.

Если носителем обязанностей является государство и объем таких обязанностей по-разному регулируется комплексными нормами и/или нормами внутригосударственного права, то в интересах защиты субъективных прав частного лица необходимо следовать презумпции отсутствия коллизий, так как в противном случае не исключается возможность разрешения коллизии в пользу «меньшего» объема обязанностей, что не сможет не привести к нарушению субъективных прав частного лица. Но если носителем обязанностей по отношению к субъективному праву[*] является частное лицо и, соответственно, круг таких обязанностей, предусмотренных положениями нормы международного права и нормы внутригосударственного права, различен в отношении одного и того же объекта регулирования, то здесь представляется целесообразным констатировать наличие коллизии в интересах лица, на которое возлагается такая обязанность.

Обязывая частное лицо с помощью источников внутреннего права либо источников международного права, становящихся частью правовой системы государства, последнее осуществляет вмешательство в те или иные права, ограничивает данные права.[*] Поэтому наделение обязанностями частных лиц, независимо от того, кто является носителем корреспондирующихся прав, согласно международному праву должно носить обоснованный характер, то есть являться необходимым; демократическое правовое государство должно аргументировать необходимость возложения на частное лицо соответствующих обязанностей. Важно отметить, что критерий «необходимости», как неотъемлемое условие ограничения прав и свобод человека, находит подтверждение как в сфере международного правотворчества, так и в международной судебной практике. Так, в постановлении от 7 мая 2002 года по делу Бурдов против Российской Федерации Европейский Суд по правам человека, констатировав нарушение Россией статьи 1 Протокола № 1 к Конвенции о защите прав человека и основных свобод, отметил, что «не исполнив решения Шахтинского городского суда, власти государства-ответчика лишили заявителя возможности взыскать денежные средства, которые он разумно рассчитывал получить. Власти государства-ответчика не выдвинули никаких оснований для такого вмешательства в реализацию права заявителя; при этом Суд полагает, что нехватка средств не может служить тому оправданием».[*] В постановлении от 23 июля 2003 года по делу Смирновы против Российской Федерации Европейский Суд по правам человека, констатируя факт нарушения Россией ст. 8 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, подчеркнул, что «основным вопросом является то, было ли вмешательство оправданным в соответствии с пунктом 2 Статьи 8 Конвенции, а именно, было ли оно «предусмотрено законом» и «необходимо в демократическом обществе» (выд. — Б. З.), служило ли одной из целей, перечисленных в данном пункте».[*]

Таким образом, данный принцип, с помощью которого представляется возможным установить наличие коллизий, целесообразно наименовать принципом необходимого возложения обязанностей на частное лицо. Суть данного принципа заключается в том, что государство свободно в своем усмотрении наделять субъективными правами частных лиц посредством принятия внутригосударственных правовых актов, а также включения в национально-правовую систему положений норм международного права, закрепляющих права человека и гражданина. Однако возложение на частное лицо обязанностей должно соответствовать критерию необходимости. Поэтому если положение нормы международного права, став частью национальной правовой системы, и внутригосударственно-правовая норма, регулируя отношения, имеющие сходный объект, имеют различный объем обязанностей частного лица, связанных с реализацией данного объекта, то, с целью эффективной защиты прав и свобод человека, здесь должно презюмироваться наличие коллизии, которую государство обязано разрешить.

Министр обороны Российской Федерации 2 сентября 1994 года издал Приказ № 300 «О порядке реализации льгот по проезду и перевозкам личного имущества военнослужащих, граждан, уволенных с военной службы, и членов их семей». Приказ предусмотрел оплату проезда военнослужащих и иных категорий граждан только по территории Российской Федерации. Между тем, согласно ст. 1 Соглашения между государствами-участниками Содружества Независимых Государств о социальных и правовых гарантиях военнослужащих, лиц, уволенных с военной службы, и членов их семей, заключенного Российской Федерацией 14 февраля 1992 года, за военнослужащими, лицами, уволенными с военной службы и проживающими на территории государств-участников Содружества, а также членами их семей сохраняется уровень прав и льгот, установленных ранее законами и другими нормативными актами бывшего Союза ССР. П. обратился в Верховный Суд РФ с заявлением о признании недействительным упомянутого приказа. В связи с тем, что Приказ противоречил данному международному договору, Верховный Суд РФ 8 декабря 1999 года требования заявителя о признании недействительным данного Приказа удовлетворил. Кассационная коллегия Верховного Суда РФ оставила данное решение без изменения.[*]

Таким образом, Приказ Министра обороны предусматривал более высокий объем обязанностей соответствующих частных лиц, чем международный договор. Вследствие этого возникла коллизия, которая была разрешена в пользу международного договора, обладающего более высокой иерархической силой, нежели обжалуемый Приказ.

В дополнение к принципу необходимого возложения обязанностей на частное лицо следует обратить внимание на то, что в международном праве существует категория прав и свобод, ограничение (вмешательство) которых не допустимо. Так, здесь, прежде всего речь идет о праве не подвергаться пыткам и бесчеловечному или унижающему человеческое достоинство обращению или наказанию (ст. 3 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, ст. 7 Международного пакта о гражданских и политических правах), праве не содержаться в рабстве (ст. 4 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, ст. 8 Международного пакта о гражданских и политических правах). В свою очередь, существуют нормы о правах и свободах человека, предусматривающие возможность осуществления вмешательства государства в права и свободы человека. В силу уже вышеупомянутой ст. 8 Конвенции о защите прав человека и основных свобод «каждый имеет право на уважение его личной и семейной жизни, его жилища и его корреспонденции. Не допускается вмешательство со стороны публичных властей в осуществление этого права, за исключением случаев, когда такое вмешательство предусмотрено законом и необходимо в демократическом обществе в интересах национальной безопасности и общественного порядка, экономического благосостояния страны, в целях предотвращения беспорядков или преступлений, для охраны здоровья или нравственности или защиты прав и свобод других лиц».[*] Согласно ст. 10 Конвенции «каждый имеет право свободно выражать свое мнение. Это право включает свободу придерживаться своего мнения и свободу получать и распространять информацию и идеи без какого-либо вмешательства со стороны публичных властей и независимо от государственных границ. Настоящая статья не препятствует государствам осуществлять лицензирование радиовещательных, телевизионных или кинематографических предприятий. Осуществление этих свобод, налагающее обязанности и ответственность, может быть сопряжено с определенными формальностями, условиями, ограничениями или санкциями, которые предусмотрены законом и необходимы в демократическом обществе в интересах национальной безопасности, территориальной целостности или общественного порядка, в целях предотвращения беспорядков или преступлений, для охраны здоровья и нравственности, защиты репутации или прав других лиц, предотвращения разглашения информации, полученной конфиденциально, или обеспечения авторитета и беспристрастности правосудия».[*]

Поэтому внутригосударственные нормативные правовые акты, соответствующие требованиям, предусмотренным в нормах международного права[*] и национального законодательства[*] и принимаемые с целью ограничения прав и свобод человека, не должны рассматриваться в качестве актов, содержащих нормы, коллидирующие соответствующим положениям норм международного права. Однако необходимо иметь в виду, что нормативно-правовые акты, направленные на ограничение прав и свобод, не должны приводить к лишению человека этих прав и свобод.[*] В случае если национально-правовой акт фактически лишает человека прав и свобод, то, естественно, объективно возникает коллизия, которая должна быть разрешена с учетом нижеуказанных принципов.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: