ВНУТРИГОСУДАРСТВЕННОЕ ПРАВОТВОРЧЕСТВО КАК МЕТОД НАЦИОНАЛЬНО-ПРАВОВОЙ ИМПЛЕМЕНТАЦИИ 3 глава

а) нахождение в пределах юрисдикции договаривающегося государства переселенцев и членов их семей, отвечающих критериям, определенным в международном соглашении (ст. 1, 2);

б) обращение переселенцев и членов их семей к миграционным службам.

Таким образом, данное положение международного договора (но не норма международного права) применительно к внутригосударственным отношениям содержит в себе перечень управомоченных субъектов, их субъективные права, юридические обязанности миграционной службы государства-участника, объект отношений, юридические факты. Однако положения международного договора не предусматривают санкцию в случае невыполнения соответствующей обязанности со стороны миграционной службы. Но такая санкция содержится в ст. 1069 ГК РФ (ответственность за вред, причиненный государственными органами, органами местного самоуправления, а также их должностными лицами).

Данный пример лишний раз подтверждает необоснованность позиции о возможности непосредственного действия норм международного права в сфере внутригосударственных отношений и, соответственно, обоснованность позиции о возникновении вследствие действия отсылочных норм к международному праву в рамках правовой системы комплексных норм, формой существования которых являются как источники международного, так и внутригосударственного права.

Нельзя не обратить внимания, что буквальное толкование п. 4 ст. 15 Конституции РФ,[*] а также аналогичных положений, содержащихся в иных источниках национального права России,[*] позволяет прийти к выводу, что государственные органы, включая суды, в своей деятельности руководствуются не правовыми нормами, а правилами, предусмотренными, к примеру, в международном договоре РФ. Однако следует подчеркнуть, что любой государственный или международный суд, арбитраж осуществляет прежде всего правоприменительную деятельность, то есть при осуществлении правосудия применяет нормы права, а не отдельные ее положения. В связи с этим под «правилом», предусмотренным в п. 4 ст. 15 Конституции РФ, следует понимать положение, содержащееся в источнике международного права, которое совместно с иными положениями, зафиксированными в национально-правовых актах и/или иных источниках международного права, ставших частью правовой системы России, образуют в правовой системе комплексную правовую норму.

В доктрине международного права некоторые авторы понимают под «правилом» международного договора именно норму международного права. Так, Г.В. Игнатенко подчеркивает, что «правила международного договора — это и есть правовые нормы, применяемые, т. е. непосредственно действующие, в сфере внутригосударственных отношений в предусмотренных случаях»[*]. В свою очередь, В. Г. Буткевич обращает внимание на то, что правила договора — это не правовая норма[*]. Однако одновременно автор отмечает, что «правила могут стать нормой права по определенной в законодательстве процедуре. Если законодатель закрепил: применять правила, то эти правила получили качества законодательных и внутригосударственных»[*]. Иными словами, автор придерживается позиции, что если в сфере внутригосударственных отношений действие правил международного договора санкционировано законодателем, то эти правила становятся нормой права. Представляется, что правила международного договора нельзя рассматривать не только в качестве нормы международного права, но и в качестве внутригосударственной правовой нормы, даже если соответствующее правило «подверглось» трансформации (рецепции, адоптации, инкорпорации), по крайней мере, по следующим причинам: правила не могут представлять собой нормы международного права, потому что санкция такой нормы, как правило, фиксируется в иных источниках международного права; правила не могут рассматриваться и в качестве национально-правовой нормы, так как санкция такой нормы практически всегда закрепляется в источниках национального права. Поэтому правила международного договора, действие которых было санкционировано государством в сфере внутригосударственных отношений, должны рассматриваться именно в качестве одного из положений, формирующих структуру комплексной нормы.

Принимая во внимание правовую суть рассматриваемого метода национально-правовой имплементации, было бы правильным называть данный метод не просто отсылочным, а методом инкорпорационной отсылки, учитывая, что вследствие действия отсылочных норм в правовую систему страны включаются отдельные положения норм международного права, которые в совокупности с положениями, содержащимися во внутригосударственных правовых источниках, образуют комплексные правовые нормы. В связи с этим нельзя не согласиться с мнением Л. П. Ануфриевой, отмечающей, что отсылочная норма по существу оформляет имплицитную инкорпорацию[*]. И. О. Хлестова также обращает на это внимание, подчеркивая, что «норма п. 4 ст. 15 Конституции представляет собой генеральную трансформационную норму по способу ее осуществления, а по виду осуществления является инкорпорацией»[*]. Дж. Карье подчеркивает, что процесс инкорпорации положений, содержащихся в международном договоре, сопровождается отсылкой, сформулированной в национальном законодательстве[*]. Однако, как подчеркивалось выше, суть инкорпорации, по мнению автора, заключается в возможности непосредственного действия норм международного права в сфере внутригосударственных отношений.

Как видно, сформулированный в настоящем исследовании метод «инкорпорационной отсылки» отличается не только от вышеупомянутых «отсылок», сформулированных Р. А. Мюллерсоном, С. В. Черниченко, Г. В. Игнатенко, С. Ю. Марочкиным и др., но и от «инкорпорации», предложенной, в частности, С. В. Черниченко,[*] А. С. Гавердовским,[*] Л.П. Ануфриевой,[*] Р.А. Мюллерсоном.[*]

Включение положений норм международного права в правовую систему страны и, как следствие, создание в рамках этой системы комплексных правовых норм, обусловливает появление юридической обязанности государственных органов, частных лиц в своей деятельности руководствоваться данными нормами, иными словами, субъекты национального права получают возможность участвовать в реализации соответствующих правовых норм. Поэтому те формы реализации правовых норм, которые были выработаны отечественной доктриной теории государства и права, могут быть применены и в отношении реализации вышеупомянутых комплексных норм[*].

Так, если консульское должностное лицо в соответствии со ст. 44 Консульской конвенции между Российской Федерацией и Республикой Индией от 21 декабря 1998 года оказывает помощь и поддержку судну представляемого государства, находящемуся в порту или на иной якорной стоянке в государстве пребывания или же во внутренних водах и территориальном море государства пребывания, то речь идет об использовании права. Если консульское должностное лицо в силу п. 4 ст. 39 данной Конвенции воздерживается от принятия каких-либо мер от имени находящегося под арестом гражданина представляемого государства, при условии, что данный гражданин в присутствии консульского должностного лица прямо возражает против таких действия, то должностное лицо осуществляет соблюдение права. Когда согласно п. 5 ст. 39 указанной Конвенции органы власти государства пребывания информируют граждан представляемого государства, находящихся под стражей или подлежащих суду или иному разбирательству, о праве этих граждан на встречу и беседу с консульским должностным лицом, представляющим государство, гражданами которого они являются, то здесь подразумевается исполнение права[*].

Как отмечалось выше, содержанием любой правовой нормы являются взаимные права и обязанности субъектов права[*]. В этом отношении не являются исключением нормы международного права, которые предусматривают права и обязанности субъектов международного права. Права и обязанности субъектов международного права являются необходимыми элементами международного правового отношения, регулируемого нормами международного права. В. М. Шуршалов под «субъективным правом» понимал «представленная субъекту и обеспеченная нормами права (и соответствующими обязанностями) возможность действовать и тем самым осуществлять предписания объективного права»[*]. «Конкретное содержание юридической обязанности, — далее подчеркивал В.М. Шуршалов, — состоит в совершении определенных положительных и отрицательный действий (действий или бездействия), с помощью чего достигается конкретный правовой результат: выполнение обязанности субъектом международного права и удовлетворение каких-то интересов»[*]. И. И. Лукашук подчеркивает, что «международно-правовая норма — это созданное соглашением субъектов [международного права] формально определенное правило, регулирующее межгосударственные отношения путем установления прав и обязанностей для субъектов и обеспечиваемое юридическим механизмом охраны»[*]. Так, в силу п. 1 ст. 5 Консульской конвенции между Российской Федерацией и Монголией от 25 марта 2002 года «консульское должностное лицо не обязано давать показания в качестве свидетеля»[*]. Пункт 2 данной статьи предусматривает, что «консульское должностное лицо может по просьбе компетентных властей государства пребывания дать свидетельские показания в случае согласия представляемого государства на дачу таких показаний»[*]. Данные конвенционные положения означают, что государства-участники данной Конвенции обязуются обеспечить всеми доступными и находящимися в их распоряжении средствами, в том числе юридическими, чтобы консульские должностные лица не давали показаний в качестве свидетелей, за исключением случая явного и недвусмысленного согласия государства, интересы которого представляют данные консульские должностные лица. В свою очередь, указанные выше государства-участники Конвенции одновременно наделяются правом требовать от государства-партнера по Конвенции, чтобы последний надлежащим образом исполнял свою обязанность, закрепленную в Конвенции.
Необходимо иметь в виду, когда положения нормы международного права становятся частью правовой системы государства, то отношения, регулируемые вновь образованными комплексными правовыми нормами, включают иные субъективные права и обязанности, нежели права и обязанности, содержащиеся в источнике международного права, предусматривающем, в свою очередь, положения соответствующей международно-правовой нормы. Причем иной характер субъективных прав и обязанностей обусловливается не только наличием иных субъектов права, но и содержанием. В силу п. 1 ст. 8 Консульской конвенции между Российской Федерацией и Венгерской Республикой от 12 января 2001 года «в ходе исполнения консульских задач консульское должностное лицо имеет право (выд. — Б. З.):

а) обращаться в компетентные местные органы, находящиеся в его консульском округе;

б) обращаться в компетентные центральные органы государства пребывания»[*].

Соответствующая норма международного права будет читаться следующим образом: при вступлении в силу вышеупомянутой Консульской конвенции (гипотеза) с целью исполнения консульских задач государство в лице своего консульского должностного лица имеет право обращаться в компетентные местные органы, находящиеся в его консульском округе, а также в компетентные центральные органы государства пребывания[*]. В свою очередь, государство пребывания обязано уважать данное право представляемого государства (диспозиция)[*]. В случае нарушения вышеупомянутого права государство пребывания может быть привлечено к международно-правовой ответственности (санкция)[*]. Включив вышеупомянутое положение Конвенции в правовую систему, вновь образованная комплексная правовая норма будет выглядеть следующим образом: при выполнении своих задач (гипотеза) консульское должностное лицо уже обязано обращаться в компетентные местные органы, находящиеся в его консульском округе, а также в компетентные центральные органы государства пребывания[*]. В свою очередь, лица, являющиеся гражданами представляемого государства, имеют право требовать от консульского должностного лица исполнения соответствующей обязанности. В случае неисполнения консульское должностное лицо может быть привлечено к юридической ответственности согласно действующему законодательству[*].

Представляется, что этот пример вновь свидетельствует о том, что норма международного права ни при каких условиях не может непосредственно применяться в сфере внутригосударственных отношений, даже с санкции государства.

Рассмотрев правовую суть метода «инкорпорационной отсылки», необходимо обратить внимание на существующие формы, виды отсылок, лежащих в основе вышеупомянутого метода. Причем в доктрине в этом отношении отсутствует единогласие.

Так, Р.А. Мюллерсон упоминает следующие формы отсылок: во-первых, отсылка может относиться ко всему международному праву (чаще всего ко всем международным договорам). В качестве примера автор приводит ст. 6 Конституции США, согласно которой «договоры, которые заключены или будут заключены Соединенными Штатами, являются верховным правом страны»; во-вторых, отсылка к определенной части норм международного права. Здесь в качестве примера автором цитируется ст. 129 Основ гражданского законодательства Союза ССР и союзных республик 1961 года, в соответствии с которой «если международным договором или международным соглашением, в котором участвует СССР, установлены иные правила, чем те, которые содержатся в советском законодательстве, то применяются правила международного договора или соглашения». «Кроме того, — утверждает автор, — существует отсылка, которую можно назвать специальной отсылкой, так как отсылка идет к конкретной норме международного права». Р. А. Мюллерсон приводит пример с Постановлением СНК от 27 июля 1926 года «Об общей и частичной аварии, о возмещении убытков от столкновения судов и о морских протестах»[*].

С. Ю. Марочкин, на наш взгляд, представил самую развернутую классификацию отсылок, действующих в рамках правовой системы России. В зависимости от иерархического уровня автор выделяет отсылки, сформулированные в Конституции РФ, федеральных законах, подзаконных актах. С точки зрения отсылаемых норм, — безадресные, то есть вообще к нормам международного права, и конкретные, когда речь идет об определенном международном договоре. В зависимости от характера, отсылка может содержать общие положения, когда отсылочная норма констатирует, что нормы международного права являются частью правовой системы государства, и отсылки, предусматривающие прямые предписания применять нормы международного права, в том числе отсылка к нормам международного права в качестве одной из правовых основ деятельности того или иного государственного органа. Автор выделяет в качестве самостоятельного типа отсылки, определяющие «параллельное (равнозначное, одновременное) действие норм [международного права] и российского права». Отсылка может содержать возможность «альтернативного» действия норм международного и внутригосударственного права. Отсылка может предусматривать нормы международного права в качестве «дополнительного регулятора» либо наоборот — нормы международного права в качестве основного правового регулятора, а национальное законодательство — дополнительное, субсидиарное. Отсылка может содержать ссылку на нормы международного права в качестве исключительного, единственной основы для правового регулирования тех или иных отношений. Отдельно автором устанавливается отсылки, содержащие нормы о приоритете норм международного права перед национальным законодательством. Особо в этой категории выделяются автором отсылки, которые направлены на разрешение коллизий между нормами международного и внутригосударственного права[*].

В. Г. Буткевич и С. В. Черниченко, рассматривая отсылку в качестве одного из способов согласования международного и внутригосударственного права, не представляют какую-либо классификацию данного способа согласования[*].

Представляется, что в зависимости от юридических последствий действия правовых норм, образованных на основе норм международного права, отсылочные нормы можно подразделить на две основные группы.

Первая группа отсылочных норм вводит в правовую систему государства положения определенных норм международного права. Причем ряд отсылочных норм вводят в правовую систему государства как общепризнанные принципы и нормы международного права, так и международные договоры[*]. Можно предположить, что данную категорию отсылочных норм можно именовать материальными. Примером таких отсылочных норм являются нормы, закрепленные, в частности, в первом предложении п. 4 ст. 15 Конституции РФ. Конституция Греции от 11 июня 1975 года также предусматривает похожее положение, согласно которому «общепринятые нормы международного права, а также международные соглашения с момента их ратификации законом и вступления их в силу согласно условиям каждого из них являются неотъемлемой частью внутреннего греческого права» (п. 1 ст. 28 Конституции)[*].

Ряд государств включили в свою национально-правовую систему только международные договоры. Согласно ст. 6 Конституции Республики Армения от 5 июня 1995 года, частью ее правовой системы являются ратифицированные международные договоры, заключенные от имени Республики Армения[*]. Конституция Украины от 28 июня 1996 года провозгласила действующие международные договоры, согласие в отношении которых дано Верховной Радой Украины, частью ее законодательства (ст. 9)[*].

Некоторые конституции провозглашают частью правовой системы только общепризнанные принципы и/или нормы международного права. Так, в силу п. 1 ст. 9 Конституции Австрийской Республики, принятой в форме Федерального конституционного закона от 10 ноября 1920 года, «общепризнанные нормы международного права действуют в качестве составной части федерального права»[*]. Статья 25 Основного закона Федеративной Республики Германия от 23 мая 1949 года также провозгласила составной частью федерального права общепризнанные нормы международного права[*]. Конституция Республики Беларусь от 24 ноября 1996 года включила в свою правовую систему только общепризнанные принципы международного права (ст. 8)[*]. В соответствии со ст. 3 Конституции Эстонской Республики от 28 июня 1992 года, «общепризнанные принципы и нормы международного права являются частью правовой системы Эстонии»[*].

Но наличие в законодательстве страны только отсылочной нормы, аналогичной той, которая сформулирована в первом предложении п. 4 ст. 15 Конституции РФ, может привести к неэффектной реализации норм международного права. Не исключается ситуация, что государственный орган, соблюдая, исполняя, используя и применяя комплексные правовые нормы, будет руководствоваться такими правилами исключительно для восполнения пробелов в национальной системе права, то есть при отсутствии внутригосударственного национально-правового регулирования тех или иных отношений. Также нельзя исключать, что при наличии только такой отсылочной нормы правоприменитель при возникновении коллизии между положением нормы международного права, ставшим частью национальной правовой системы, и положением нормы внутригосударственного права будет руководствоваться широко известным принципом приоритета применения[*], включающим, в частности, правила — закон поздний отменяет закон ранний, закон специальный отменяет закон общий. В этом отношении ярким примером является правовая система Соединенных Штатов Америки, в Конституции которой было только провозглашено, что «настоящая Конституция и законы Соединенных Штатов, изданные в ее исполнение, равно как и все договоры, которые заключены или будут заключены Соединенными Штатами, являются высшими законами страны, и судьи каждого штата обязываются к их исполнению, хотя бы в Конституции и законах штата встречались противоречивые постановления»[*]. Судебная практика истолковала указанное положение таким образом, что федеральные законы США обладают равной юридической силой с международными договорами и, следовательно, в случае возникновения коллизии между федеральным законом и международным договором применяется общий принцип права: последующий закон отменяет закон предыдущий.
Поэтому ввести в правовую систему нормы международного права недостаточно. Необходимо установить правила юридической иерархии между положениями, содержащимися в комплексных правовых нормах и нормах внутригосударственного права.

Отсылочные нормы, входящие во вторую группу, направлены именно на разрешение указанной задачи. Так, второе предложение п. 4 ст. 15 Конституции РФ предусматривает, что «если международным договором Российской Федерации установлены иные правила, чем предусмотренные законом, то применяются правила международного договора».

Конституция Грузии в п. 2. ст. 6 закрепила, что «законодательство Грузии соответствует общепризнанным принципам и нормам международного права. Не противоречащие Конституции Грузии международные договоры или соглашения Грузии имеют преобладающую юридическую силу в отношении внутригосударственных нормативных актов»[*]. Согласно п. 3 ст. 4 Конституции Республики Казахстан от 30 августа 1995 года, «международные договоры, ратифицированные Республикой, имеют приоритет перед ее законами и применяются непосредственно, кроме случаев, когда из международного договора следует, что для его применения требуется издание закона»[*].

Основное юридическое предназначение, функция данной категории отсылочных норм — указание государственным органам на порядок разрешения возможной коллизии между положениями норм международного права, ставшими частью правовой системы государства, и положениями внутригосударственных правовых норм. Поэтому представляется возможным именовать данную категорию отсылочных норм — процессуальными (процедурными) отсылочными нормами.

Как известно, коллизии могут возникнуть между нормами, предназначенными для регулирования определенного типа общественных отношений. Нормы международного и внутригосударственного права осуществляют правовое регулирование различных типов социальных отношений — в первом случае речь идет о регулировании отношений между субъектами международного права, во втором — регулирование отношений с участием субъектов национального права. В связи с этим, как будет отмечено ниже, объективно невозможно существование коллизии между нормой международного и национального права. Если возникает в правоприменительной практике коллизия между вышеупомянутыми нормами, то здесь мы имеем дело с коллизией между положениями нормы международного права, ставшими частью правовой системы государства, и положениями нормы внутригосударственного права. Нельзя не согласиться с Л. П. Ануфриевой, отмечающей, что «если быть последовательными и точными в понятиях, то следует исключить «коллизионность» между нормами международного договора или обычая и национально-правовыми нормами, но вести речь о расхождениях (коллизиях) между положениями введенных во внутригосударственную сферу международно-правовых актов и предписаниями национального права»[*].

Поэтому необходимо подчеркнуть, что кроме разрешения возможных коллизий данная категория отсылочных норм выполняет и функцию включения норм международного права в правовую систему государства[*]. В свою очередь, как подчеркивалось выше, включение норм международного права в правовую систему государства обязывает государственные органы, частные лица участвовать в реализации соответствующих положений международно-правовых норм.

Таким образом, объем юридических последствий реализации второй категории отсылочных норм в рамках национальной правовой системы намного шире, чем последствия действия первой категории отсылочных норм. По своим юридическим последствиям вторая категория отсылочных норм полностью охватывает последствия реализации первой категории отсылочных норм.

Нельзя не обратить внимания на то, что буквальное толкование данной категории отсылочных норм может нас привести к выводу, что законодатель обязывает применять положения норм международного права, вошедшие в правовую систему государства, исключительно в случае возникновения коллизии[*]. Однако указанная отсылочная норма должна реализовываться не только при возникновении коллизии между нормами закона и положениями, ставшими частью национальной правовой системы, но и в ходе восполнения пробелов в национальном правовом регулировании. О. Н. Хлестов и М. Н. Кузнецов подчеркивают, что «на практике указание закона относительно приоритета норм, содержащихся в договорах, над нормами советского внутреннего права понимается в том смысле, что если в советском внутреннем праве нет аналогичной нормы, то применяется соответствующее правило, содержащееся в международном договоре»[*]. В связи с этим нельзя полностью согласиться с С. Ю. Марочкиным, назвавшим данную категорию отсылочных норм «коллизионными нормами о приоритете международных договоров»[*].

Важно отметить, что закрепление в системе законодательства государства первой и второй категории отсылочных норм является залогом надлежащего исполнения таким государством его международно-правовых обязательств.

По источникам оформления вышеупомянутых отсылочных норм, последние, как правило, предусматриваются в конституциях государств и законах.

В случае, если отсылочные нормы находят свое отражение в конституциях государств, такие нормы, как правило, распространяют свое действие на все отрасли внутригосударственного права государства[*].

В свою очередь, если отсылочные нормы фиксируются в законах[*] государства, то, естественно, такие нормы действуют только в сфере отношений, регулируемых таким законом.

Так, статья 7 Гражданского кодекса Российской Федерации включила в правовую систему положения общепризнанных принципов и норм международного права и международные договоры Российской Федерации, касающиеся отношений, подпадающих под регулирование гражданского законодательства[*]. В силу ст. 2 Федерального закона «О радиационной безопасности населения», «общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации в области обеспечения радиационной безопасности являются в соответствии с Конституцией Российской Федерацией составной частью правовой системы Российской Федерации. Если международным договором Российской Федерации установлены иные правила, чем те, которые предусмотрены законодательством Российской Федерации в области радиационной безопасности, применяются правила международного договора»[*].

Механизм закрепления отсылочных норм в законах Российской Федерации позволяет сформулировать некоторые сложившиеся к настоящему времени закономерности.

Во-первых, не все законы Российской Федерации предусматривают первую категорию отсылочных норм. Семейный кодекс РФ в статье 6 закрепляет исключительно вторую категорию отсылочных норм — «если международным договором Российской Федерации установлены иные правила, чем те, которые предусмотрены семейным законодательством, применяются правила международного договора»[*]. Как было нами отмечено, по своим юридическим последствиям для правовой системы государства вторая категория отсылочных норм полностью охватывает последствия действия первой категории отсылочных норм. Поэтому государственные органы, частные лица в сфере отношений, регулируемых семейным законодательством, должны не только применять положения, предусматриваемые в международных договорах РФ, но и реализовывать положения международных договоров в иных формах, а также применять положения таких договоров с целью восполнения пробелов в правовом регулировании указанных выше социальных отношений.

Во-вторых, некоторые законы РФ, предусматривая вторую категорию отсылочных норм, по-разному регулируют вопрос разрешения возникающих коллизий.

Так, часть законов предусматривает иерархический приоритет правил международного договора РФ, противоречащих нормам, содержащимся в соответствующем законодательстве[*]. Статья 7 Гражданского кодекса РФ[*] определяет, что «[е]сли международным договором Российской Федерации установлены иные правила, чем те, которые предусмотрены гражданским законодательством (выд. — Б. З.), применяются правила международного договора»[*]. Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях в п. 2 статьи 1.1. указывает, что «если международным договором Российской Федерации установлены иные правила, чем предусмотренные законодательством (выд. — Б.З.) об административных правонарушениях,[*] то применяются правила международного договора»[*]. В силу ст. 3 Федерального закона «О племенном животноводстве», «если международным договором Российской Федерации установлены иные правила, чем те, которые предусмотрены законодательством (выд. — Б. З.) Российской Федерации в области племенного животноводства, применяются правила международного договора»[*]. Трудовой кодекс РФ также обращает наше внимание на то, что «если международным договором Российской Федерации установлены другие правила, чем предусмотренные законами и иными нормативными правовыми актами, содержащими нормы трудового права (выд. — Б. З.), применяются правила международного договора»[*]. Статья 3 Уголовно-исполнительного кодекса РФ предусматривает, что «если международным договором Российской Федерации установлены иные правила исполнения наказаний и обращения с осужденными, чем предусмотренные уголовно-исполнительным законодательством (выд. — Б. З.) Российской Федерации, то применяются правила международного договора»[*].

Ряд законов, закрепляющих вторую категорию отсылочных норм, определяют порядок разрешения коллизий исключительно с законом, предусмотревшим такую отсылочную норму. Так, согласно ст. 3 Лесного кодекса РФ, «если международным договором Российской Федерации установлены иные правила, чем те, которые предусмотрены настоящим Кодексом (выд. — Б. З.), применяются правила международного договора»[*]. Водный кодекс РФ предусмотрел аналогичное положение: «[е]сли международным договором Российской Федерации установлены иные правила, чем предусмотренные настоящим Кодексом (выд. — Б.З.), то применяются правила международного договора»[*]. Объем понятия «законодательства» охватывает не только соответствующие кодексы, но и иные нормативно-правовые акты, принимаемые как на федеральном, так и на уровне субъектов РФ. Буквальное толкование вышеуказанных отсылочных норм может нас привести к выводу, что иерархическим приоритетом пользуются международные договоры РФ, содержащие иные положения, чем Кодексы. В свою очередь, такой приоритет, следуя данному толкованию, не предоставляется в отношении иных нормативно-правовых актов, регулирующих отношения, к примеру в области использования охраны лесов или водных объектов. Однако такое толкование может привести к ситуации, несовместимой с нормами Конституции РФ. Поэтому в случае возникновения коллизии между положением нормы международного права, ставшим частью правовой системы страны, и положением нормы, предусматриваемой в иных источниках лесного и водного законодательства, нежели вышеупомянутые Кодексы, государственный орган должен руководствоваться п. 4 ст. 15 Конституции РФ[*].

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: