Есть ли у Вас в Антайдзи медицинская помощь?

Как я уже сказал, я не врач, и в близи у нас тоже нет врачей. Но с другой стороны это означает: Каждый должен быть своим собственным врачом. И: Смерть излечит любую болезнь!

Мне кажется, что непросто жить 15 км от ближайшего местечка. К тому же если у Вас есть семья с маленькими детьми.

Да, это так. С натуральным хозяйством не всегда легко жить. Многие представляют себе это чересчур романтичным. С другой стороны: Разве в городе так уж лучше жить? И тот, кто живёт рядом с больницей, тоже умрёт. Моя мать была врачом и в 37 лет умерла от рака. Тогда мы жили в городе.

С помощью дзадзэн человек достигает своего естественного равновесия, приводит в гармонию инь и янь, синхронизирует свою автономную нервную систему (говорят учёные), одним словом, человек приходит в порядок. Конечно же, не от одного или двух часов дзадзэн, но если стиснуть зубы, то когда-нибудь это произойдёт. И этот опыт прекрасен и является для меня в дзадзэн самым важным и желанным (хотя от дзадзэн ничего и нельзя ожидать, и в действительности я этого (больше) и не делаю). Но Вы совершенно не упоминаете данный "эффект" или же упоминаете, но вскользь. Но это - по моему мнению - центральный элемент и самый большой подарок, который может сделать человеку дзадзэн.

Вас не приведёт в порядок и сжатие зубов. Но это не единственная причина, по которой я рассматриваю побочные эффекты дзадзэн именно как побочные эффекты. Один пример: Я слышал, что учёные установили, что парочки, которые регулярно целуют друг друга, имеют большую ожидаемую продолжительность жизни, чем те, которые этого не делают. Предположим, я целую свою жену, и она спрашивает меня: "И чем я это заслужила?". Я не хочу знать, какое лицо она сделает, когда я скажу ей: "Ну, во-первых, это должно служить здоровью...". Разве это "центральный элемент" поцелуя? В дзадзэн это точно также. Я не хочу, чтобы люди начинали практиковать дзадзэн, чтобы синхронизировать свою автономную нервную систему. Тот, кто практикует дзадзэн, должен для начала отпустить свои эгоистичные цели. Если же он в конце решит, что дзадзэн принёс что-то и ему лично - хорошо, я ничего не имею против. Но если для тебя с самого начала речь идёт только о своём собственном здоровье, то лучше займись йогой, сходи в фитнесс или к макробиотам.

Я тоже медитирую в позе лотоса. После 30-45 минут у меня обычно начинаются сильные боли в ногах, части ног иногда затекают, я думаю, что нарушается кровообращение. Тогда, если у меня есть желание медитировать дальше, то я перехожу в позу полулотоса или же заканчиваю медитацию, когда достигаю этой болезненной границы. Правильно ли это? Или же мне нужно пытаться игнорировать боли и не думать о нарушении кровообращения (и стиснуть зубы)? Сколько времени нужно вообще сидеть, не вставая? Если память меня не подводит, то во время сэссина Вы каждый час делаете 15 минут кинхин. Делаете ли Вы эти паузы и в обычные дни, когда сидите 2 часа утром и 2 вечером? В нашей общине Дзэн во время сэссина мы делаем 5 минут кинхин каждые 30 минут. Можно ли вообще сидеть 2-3 часа без пауз?

Я бы действительно НИ В КОЕМ СЛУЧАЕ не советовал Вам стискивать зубы. Но: Если это хоть как-то возможно, то я бы посоветовал, просто принять боль такой, какая она есть. Не шевелясь, но - и это важно - не сжимая зубы и не "пробиваясь". Это очень сложная тропинка между "не сдаваться" и "не драться".
Я ещё хорошо помню, что в начале во время сэссинов в Антайдзи я всегда думал, что должен пройти через ад. Боли в ногах были просто невыносимыми! Меня ещё несколько удивляло то, что 3-4 дня после сэссина, хотя и уходили боли в ногах, но у меня болели челюсти и зубы. Прошло довольно много времени, пока я не заметил, что это происходило из-за того, что во время дзадзэн я постоянно стискивал зубы. Это было нехорошо. Мы должны пытаться расслабиться в боли, или же, так сказать, расслабиться "в" боль. То есть и не игнорировать её, а просто принять.
Во время сэссина мы сидим 1 час с 4:00 до 5:00, потом делаем 15 минут кинхин, за которым следуют ещё 14 периодов дзадзэн, которые длятся 45 минут и прерываются на 15 минут кинхин (кроме того, мы едим 2 раза в день). В нормальные дни мы сидим 1 час с 4:00 до 5:00, потом делаем 10 минут кинхин, потом ещё 1 час дзадзэн с 5:10 до 6:10. Вечером мы сидим 1 час, потом 10 минут кинхин, потом ещё 50 минут дзадзэн.
То есть мы не сидим более 60 минут. И я бы не советовал, чтобы Вы насиловали себя. Попытайтесь расслабиться в боль, так хорошо, насколько это возможно. Если Вы больше не можете, то не стискивайте зубы, а немного подвигайтесь, не мешая остальным членам общины. Вам не нужно беспокоиться об онемевших ногах, но если Вы сожмёте челюсти, то можете нанести Вашему здоровью и продолжительный вред (это произошло со мной: Когда я где-то 10 лет назад потерял чувство в большей части левой ступни).

Предисловие

Вопрос о счастье такой же старый, как и история человечества. Великие мыслители потратили много времени и сил, никогда не сумев найти на него ответ. Или лучше сказать: Уже были даны тысячи ответов, но они противоречат друг другу и не выдерживают критики. Ни один из них точно не соответствует твоей жизни, как ты живёшь её здесь и сейчас. Мы, люди 21-ого века, всё ещё задаём себе вопрос, как мы можем найти счастье в нашей жизни, и особенно в Германии, где материальное богатство часто идёт рука об руку с пессимистическим взглядом на мир и спиритуальной бедностью, этот вопрос стоит острее, чем когда бы то ни было.

В этой книге я не пытался дать конечный ответ на вопрос о твоём счастье. Скорее, я хочу пригласить тебя ещё раз вместе со мной задать себе этот вопрос и найти свой собственный ответ. Потому что никто кроме тебя не может дать его тебе. Я просто хочу показать путь, ведущий в том направлении, где могло бы быть спрятано счастье. При этом будут чередоваться главы, описывающие мой собственный путь от молодого искателя счастья к мастеру Дзэн, с главами об общем исследовании значения нашего поиска счастья для жизни. В конечном счёте я пытаюсь показать тебе, что твоё счастье совершенно не скрыто, а что ты давно держишь его в руке, сам того не осознавая.

Мне было семь лет, когда умерла моя мать, и в раннем возрасте я провёл много времени один со своими мыслями. Уже в скором времени я спрашивал себя: "Зачем мы вообще живём? Если нам всё равно придётся умереть, к чему все эти усилия в школе, спешка на работе, зачем основывать семью и прокармливать её - разве это не всё равно, когда мы окажемся в гробу?". Ни мой отец, ни учителя в школе не могли предложить мне на это ответ. Пожимая плечи, они говорили: "Ты поймёшь это, когда подрастёшь, маленький философ".

Но уже тогда у меня было подозрение, что и "большие" блуждали в темноте. Если жизнь вообще должны была бы иметь какой-нибудь смысл, то он мог состоять только в том, чтобы как можно больше развлекаться, думал я. Но в то тоже время у меня было чувство, что за мгновением удовольствия следовала волна пресыщения и скуки, смывающая короткие моменты удовлетворения. Каждый новый день казался мне скучной бесконечностью. В переходном возрасте для меня всегда существовала альтернатива - самоубийство. Но на это у меня не хватало смелости. Даже когда казалось, что жизнь не имеет ни малейшего смысла, хотя смерть и была соблазном, но я всё же не так торопился.

С 16 лет я ходил в интернат. Один из тамошних педагогов вёл медитационный кружок в стиле Дзэн. Он пригласил меня принять в нём участие. Это произошло в то же время, когда Бхагван в Индии объявил, что он хочет ездить каждый день в году на другом Роллс-ройсе. Так что дальневосточная медитация имела не лучшую репутацию, и я сразу же отказался. Через две недели он снова пришёл ко мне и спросил: "Ты действительно не хочешь попробовать?". "Нет спасибо, меня это не интересует", ответил я. Тут он спросил: "Если ты этого ещё ни разу не попробовал, то откуда ты знаешь, что тебя это не интересует?". Я не знал, что на это ответить и дал ему убедить себя принять участие, по крайней мере, один раз. В течение последующих трёх лет я был там каждый день - в конце как ведущий кружка - и довольно скоро мне стало ясно: Если я хочу продолжать идти какой-либо путь всю свою жизнь, то это будет путь Дзэн.

Что опровергнуло мои сомнения? Вначале это был очевидный опыт того, что у меня есть тело. До этого я жил только в своей голове. Если бы в то время кто-нибудь спросил меня, кто я, то я бы ответил: "Мой мозг, что же ещё?". Но на подушке я в первый раз осознанно почувствовал своё дыхание, удары моего сердца и положение моего позвоночника. И в школе и дома мне часто говорили, что у меня очень плохая осанка. Только посредством медитации я узнал, что поза моего тела изменяет и меня и мир вокруг меня. То, что происходит в моём уме, нельзя отделить от того, как я обращаюсь со своим телом. Через некоторое время в этом кружке я начал читать книги о Дзэн. И там я снова наткнулся на вопросы, на которые до этого никто не мог мне ответить: В чём смысл жизни? Кто я?

Позднее я решил изучать японский, физику и философию в берлинском университете. Во время одногоднего пребывания в университете в Кёто я познакомился с Антайдзи, монастырём Дзэн в японских горах. Там, как мне показалось, я нашёл для себя место, и после окончания учёбы попросил абта принять меня в ученики и посвятить в буддийские монахи. Но жизнь буддийского монаха была не так проста, как я представлял себе. Я никогда в своей жизни физически тяжело не работал и не держал в руке что-нибудь тяжелее толстой книги по философии. Я не был готов к монашеской жизни, основанной на натуральном хозяйстве. Меня ожидали работы на полях и строительные работы, рубка деревьев и дров. К этому пришла ещё работа на кухне: я умел готовить только яичницу, когда вдруг оказался один перед плитой и должен был готовить еду для монашеской общины. Много раз я запаковывал свои чемоданы и оставался в монастыре только потому, что было уже слишком поздно, и последний автобус давно ушёл. На следующее утро я всегда говорил себе: Я попробую это, по крайней мере, до обеда. А после обеда: Я останусь ещё до вечера. Вечером же было опять слишком поздно для отъезда, так я оставил позади ещё один день в монастыре Дзэн.

Первые годы были нечто совершенно иным, чем счастливые. Мне было тяжело перенести не только тяжёлую физическую работу, но и пристроится к строгой иерархии монастыря. Но однажды мой взгляд изменился. Я начал постепенно понимать, что ответы на мои вопросы не ждали меня где-нибудь в далёком будущем, а скорее вопросы направлены ко мне самому. То есть это я должен давать ответы. Если это делаю не я, то кто же? Если не сегодня, то когда? Если не здесь, на этом самом месте, то где? Так многое стало проще. Я научился, что мой путь начинается прямо под моими ногами и что каждый день, каждое мгновение и каждое дыхание означают новый шаг на этом пути. В то же время я должен был также научиться полностью отрекаться от себя, чтобы идти этот путь.

Десять лет после встречи с моим мастером в Антайдзи он формально передал мне учение, что означает, что он уполномочил меня самому принимать учеников как самостоятельному мастеру Дзэн. Последние слова, которые он сказал мне, были: "С сегодняшнего дня ты идёшь своим собственным путём. Тебе не надо беспокоиться о монастыре. Но когда я умру, то возвращайся назад". Я думаю, что на прощание мой мастер говорил эти слова каждому. Он ещё не решил, кто станет его преемником, но хотел, чтобы его ученики продолжали вести Антайдзи, если его смерть придёт неожиданно. Никто - кроме, может быть, него самого - не представлял себе, как скоро это произойдёт...

Я мог бы поехать обратно в Германию, но решил остаться на некоторое время в Японии, чтобы осуществить одну из своих идей. Это было моё желание, основать в каком-нибудь большом городе группу Дзэн, чтобы дать возможность обычным японцам прикоснуться к духовной традиции их собственной страны. Японское общество сильно уподобилось западному, и большинство японцев даже не знают иероглифов для дзадзэн, сидячей медитации Дзэн, потому что только в немногих, географически удалённых семинариях для священников у них ещё есть сегодня возможность принять участие в практике монахов Дзэн.

Для меня это моё намерение означало покрыть долг. Всё то, чему я научился, я хотел передать, по крайней мере, одному японцу. Так я поставил свои палатки в большом городе, причём это надо понимать дословно: две палатки в дворцовом парке Осаки, в центре миллионного города. Там я жил вместе с сотнями бездомных, которые натянули свои брезенты между деревьями. По утрам я медитировал 2 часа с каждым, кто хотел, а днём просил милостыню и переводил книги по Дзэн на немецкий.

В парке я устроился как дома, когда мне позвонили на сотовый телефон: мой мастер погиб при несчастном случае во время уборки снега, и я должен был приехать обратно в Антайдзи. Сегодня я несу ответственность за 50 гектаров земли, принадлежащих монастырю, и держу двери открытыми для каждого, кто хочет идти здесь с нами путь Дзэн. Я не хочу утверждать, что этот путь - единственный, ведущий к счастью. Ведёт ли он вообще к счастью, или скорее в гораздо большей степени речь идёт о том, чтобы отпустить, открыть себя и взять на себя ответственность за жизнь, какая она есть, об этом я написал в этой книге.

Мой путь в Антайдзи

Следовать пути счастья означает следовать самому себе. Следовать самому себе означает забыть себя. Забыть себя означает встречать счастье в каждой отдельной вещи.
(Вольный перевод Догэна Дзэндзи, основателя японского Дзэн, 1200-1253)

Дзэн был единственным, о чём я знал, что хочу заниматься этим до конца жизни, потому что от моих других интересов - математики, физики, информатики - я вряд ли мог ожидать ответ на вопрос моей жизни. Так зачем бессмысленно тратить время в университете, вместо того чтобы сразу же стать монахом Дзэн в японском монастыре?

Все хотели отговорить меня от этого, но никакие аргументы не производили впечатления, пока Хуберт, учитель, который познакомил меня с Дзэн, не посоветовал мне не слишком торопиться: "Ты бы лучше сначала выучился на какую-нибудь профессию, так, чтобы у тебя всегда был открыт второй путь, если с Дзэн ничего не выйдет. Слишком многие остаются в монастыре, просто потому что у них нет другого выбора". Эти слова удивили меня. Я думал, что монахи Дзэн - это какие-то суперлюди. То, что кто-нибудь идёт в монастырь, просто потому что ему не найти подходящую работу или потому что он не ладит с обществом, выходило за рамки моего воображения. Я хотел попасть к просветлению прямо из переходного возраста, как это удачно выразила одна подруга. Но я дал себя убедить, что было бы лучше, по крайней мере, сначала выучить японский и получить образование.

В Берлине я учился японологии, философии и физике. "Тао физики" было одной из модных в то время книг, и я тоже наивно верил, что элементарные частицы носятся по своим орбитам по тем же самым правилам, которые тысячелетия назад уже были использованы в качестве основы в своих учениях Буддой и Лао-Цзы. Я хотел получить не только просветление Дзэн, но и надеялся на нобелевскую премию за большой прорыв в области кварков и галактик. Но я всё же бросил физику после преддиплома. Хотя она и была бы самым простым путём в рабочую жизнь, физика была тем предметом, который имел наименьшее отношение к моей собственной жизни.

Мечта о жизни как "настоящий монах Дзэн" не оставляла меня и в Берлине. Так что я регулярно участвовал во встречах одной группы Дзэн. Но я должен был поехать в Японию! В 22 года у меня появилась возможность учиться один год в университете в Кёто. Кёто считается центром Дзэн в Японии, так что с большим количеством ожиданий я отправился за три девять земель, где ожидал увидеть спиритуальный рай на земле. Тем большим было моё разочарование, когда я увидел, что Кёто ни касательно университета, ни касательно Дзэн, не представлял собой ничего особенного. Хотя там есть несколько главных храмов школы Дзэн, но никто не хочет видеть там людей со стороны - кроме как в качестве туристов. В Японии Дзэн опустился до уровня товара и монахи Дзэн в своём большинстве бизнесмены, делающие деньги на буддизме. Существует только несколько открытых групп Дзэн, но они встречаются реже, чем в немецких городах. После нескольких недель я по случайности узнал, что профессор, который курировал меня, сам был священником Дзэн. Я бы никогда не подумал об этом, потому что он всегда носил костюм с галстуком и преподавал в университете идеи Иммануила Канта.

Только в маленьком храме по имени Сёриндзи, лежащем один час от Кёто, каждый месяц я мог участвовать в 5-дневном сэссине. Сэссины - эти интенсивные дни практики, в которые делают дзадзэн, то есть сидячую медитацию, с 4 утра до 21 вечера. Дзадзэн прерывается только на то, чтобы поесть и сходить в туалет. Хотя у меня уже был 6-летний опыт с сидением, и я не считал себя новичком, эти сэссины были для меня адом. Казалось, что боли в ногах выходят за рамки того, что можно вынести - и если тебе целый день больше нечем заняться, кроме как смотреть на стену перед собой, то иногда может случиться, что ты думаешь, что должен выйти из себя. Но несмотря ни на что, это было именно тем испытанием, которого я ждал. Если вообще существует путь к жизни, наполненной смыслом, то он должен вести через ад, думал я.

После этого я решился провести в Сёриндзи 2 месяца летних каникул. Так как жизнь в "настоящем японском" монастыре Дзэн была для меня чем- то новым, то я ожидал, что другие жители покажут мне, как мне надо было всё делать. Храмом руководил мастер Дзэн Окумура Сёхаку роси, который ведёт сегодня важный центр Дзэн в Америке. Он мне подробно расскажет, как мне надо медитировать, какие работы в храме надо делать, как готовить еду по-буддийски, и может быть даже, как достигнуть просветления - думал я...

Когда ты ищешь счастье, то сначала убегаешь от него. Только когда ты увидишь это мгновение как счастье, то будешь единым целым с самим собой.
(Догэн Дзэндзи)

Всё началось многообещающе, когда в первый же день меня поставили помощником на кухне для шведа Ханса. Я почти не умел готовить и радовался возможности научиться чему-нибудь новому. Но сам Ханс приехал в Сёриндзи неделю назад, и душная жара июля сильно действовала на него. Он постоянно говорил о кондиционере, которого ему очень не хватало, и девушке из Токио, которая дела ему свой номер телефона...

Через три дня он исчез, и ты можешь себе представить, какое озадаченное лицо было у меня, когда Окумура роси сказал: "Ты уже работал на кухне пару дней. Следующие 10 дней ты справишься и сам, не так ли?". "Как вы себе это представляете? Сначала мне кто-нибудь должен объяснить, как правильно готовить, прежде чем меня оставят на кухне одного!". Само собой разумеется, что я не считал себя достаточно способным для этого задания. Так как повар занимает одну из самых важных должностей в храме Дзэн. Она требует не только техническое умение, но и духовную зрелость. У меня было настолько же мало одного, сколько и второго. Но Окумура сказал только: "Разве ты никогда не слышал, что Дзэн означает глубоко исследовать самого себя? Ты ничему не можешь научиться у Будды, если ты сначала не научишься у самого себя. Всё, о чём здесь идёт речь, это ты сам, и кроме этого мне нечему научить тебя".

Какой бред! Какое отношение имела готовка пищи ко мне самому? Но мне не оставалось ни чего другого, кроме как стараться изо всех сил, чтобы не мучить остальную часть общины своими кулинарными промахами. Несмотря на это остальные, вероятно, страдали от этого решения Окумуры передать мне ответственность за кухню на 10 дней, больше чем я. Для меня это было первым большим опытом Дзэн: Всё, о чём идёт речь, это ты сам...

Не пялься по сторонам - речь идёт о тебе самом.
(Кодо Саваки)

В августе у меня была возможность углубить свой опыт. В этом месяце все японские семьи приглашают к себе домой буддийских священников, чтобы провести церемонии для умерших предков. Окумура роси был настолько занят, помогая в других храмах, что приходил назад только поздно ночью, и снова пускался в путь на следующее утро ещё до рассвета. Другие жители монастыря, большинство из которых были иностранцами, прибывшие на короткое время, уехали в другие места, и я вдруг оказался там в одиночестве, за исключением жены и дочери Окумуры, которые жили отдельно. Это означало, что я каждое утро в 5 утра бегал с колокольчиком по пустым коридорам, хотя не было никого, кого надо было бы будить. Потом я звонил для начала дзадзэн, и после этого готовил завтрак, только для себя одного. Делать уборку, работать на полях и нагревать воду для ванной, все те дневные работы, которые обычно делали несколько человек, должен был делать я.

Если я вспоминаю об этом сегодня, то должен удивляться смелости Окумуры, оставлять такого новичка как я одного в храме - я же мог его по случайности и сжечь. Но тогда я думал: Как так может быть, что этот мастер Дзэн слишком занят, чтобы посвятить меня в тайны Дзэн? Я же хотел потратить эти два месяца летних каникул, чтобы научиться чему-нибудь о правде жизни. А теперь я сижу здесь, в этом маленьком храме, совсем один!

В конце летних каникул я стоял перед выбором - вернуться на оставшиеся пол года в университет Кёто или продолжить свой поиск Дзэн - который, без того, чтобы я это вообще заметил, превратился в поиск самого себя. Я выбрал второй вариант. Джордж из Алабамы, которого я встретил в Сёриндзи, рассказал мне о своём пребывании в Антайдзи. Там всё совсем по-другому, сказал он. Монастырь лежал глубоко в горах, 5 километров от маленького поселения Кутояма, и 4 японских монаха, которые жили там со своим мастером, сами снабжали себя рисом и овощами, выращиваемыми на полях. Дерево для кухонной плиты и ванной добывали сами монахи рубкой деревьев, а зимой монастырь лежал под 2-метровым слоем снега, так что он был полностью отрезан от внешнего мира. Там не было ни газет, ни телевидения, и я был удивлён услышать, что они имели телефон и электрический ток. А сэссины, интенсивные дни медитации, от которых я обещал себе просветление, проводились там аж 2 раза в месяц.

"Сейчас же туда", подумал я, а когда узнал, что и Окумура роси сам был из Антайдзи, то попросил его порекомендовать меня там. Он это так и сделал, и в конце сентября я сидел на поезде из Кёто в сторону северо-запада. Хамасака - это ближайший маленький вокзал на севере префектуры Ёго на побережье Японского моря. Оттуда каждый день ездят 4 автобуса в сторону Кутоямы, от остановки надо идти пешком в гору. Когда я прибыл, дождь лил как из ведра, но у меня было очень хорошее настроение, когда я вышел из автобуса и поприветствовал монаха из монастыря.

Зачем Бодхидхарма пришёл с запада?
(Коан Дзэн)

Обычно посетителей не встречают. Тот, кто хочет принять участие в жизни в Антайдзи, должен сам подняться в гору 5 километров со своим багажом. Но 2 недели до моего прибытия большой тайфун смыл дорогу, и вся долина была сплошной кучей из выкорченных деревьев, скал и камней. Вдвоём мы вместе под дождём пошли в гору. Монаха, который вёл меня, звали Дзиун, что означает нечто вроде "Облако доброты". Большая часть моего багажа лежала на его плечах. Ему было чуть больше 30, и он пришёл из Гумма, одной из немногих японских префектур, которые не граничат с морем. Его круглое лицо было похоже на Ампаммана, популярную у японских детей манговскую фигуру. Некий вид супермена и всегда готов помочь людям в беде. Дзиун был в Антайдзи уже 6 лет и был вторым номером среди монахов.

Время от времени он останавливался, чтобы показать на остатки смытой дороги или части моста, на которые обрушился ручей, выросший из-за многонедельных дождей до маленького потока: "Что ты скажешь? Мы живём так глубоко в горах, а теперь у нас нет дороги. Даже почту мы должны сами доставлять из деревни внизу!". Так как я не был знаком с ситуацией перед тайфуном, то и не знал, что должен был сказать по этому поводу. На самом деле меня ничуть не удивило, что до монастыря нельзя добраться на машине, потому что я представлял себе монастырь Дзэн недосягаемым, высоко над облаками - с монахами, медитирующими ночами при горящих свечах...

Где-то через час мы достигли нашей цели. Так как мы насквозь промокли, повар Тайдзюн предложил нам горячую ванну, для чего он снизу подогревал огнём металлическую ванну. Японцы принимают ванну каждый день. При этом моющиеся помоются водой, которую они возьмут из ванной, а потом по очереди искупаются в ней самой. Мне бросилось в глаза, что вода в ванне была странно тёмная - почти как грязевая ванна. А также та вода, которая шла на кухне из крана, тоже имела этот странный свет. Причину этого я узнал через неделю, когда началась работа в монастыре. В первые 5 дней моего пребывания был сэссин: дзадзэн с утра до вечера. Так после короткого разговора с абтом и ужина, я сразу же пошёл в скудную комнату, которую мне дали, чтобы поспать. Обстановка состояла из 6 татами и пустого стенного шкафа, но простота - это не только признак японской архитектуры интерьера, но и выражение духа Дзэн. Несмотря на новое, совершенно непривычное окружение, у меня не было никаких проблем заснуть.

Но мой сон длился не долго. Где-то под моим окном раздались пения госпела из абсолютно тёмной ночи. Кто же постоянно кричал "Аллилуйя"? Могло ли так получиться, что в этой долине кроме монастыря Дзэн стояла ещё и христианская часовня? И в полночь хор заучивал свои песнопения? Лучшего объяснения я не нашёл. Единственное, что было ясно, так это то, что даже в большом городе я не знал такого шума. Хотя я только прибыл, но уже начал жалеть, что вообще пришёл.

Я почти не спал, когда в 4 утра один из монахов начал бегать по коридору с колокольчиком: пришло время вставать и практиковать в зале дзадзэн. Зал был построен для 20 монахов, но нас было только 6. Это не изменилось до весны. В Германии в сэссине могут принимать участие 100 человек, и опыт сидеть одному в углу большого зала был для меня нечто новым. Новым для меня было также то, что большинство монахов постоянно спали. Разве это не задание монаха Дзэн - посвящать себя дзадзэн? Я прошёл такой долгий путь, чтобы медитировать, а монахи спят! Было ли решение прийти в Антайдзи ошибкой?

Когда я размышлял над своей ситуацией, то уже забыл слова абта, которые он сказал мне день назад: "Ты создаёшь Антайдзи! Не думай, что Антайдзи лежит где-то высоко в облаках, с просветлёнными монахами и монашескими правилами, которые ты просто должен соблюдать, чтобы самому стать просветлённым. Антайдзи - не больше и не меньше, чем то, что ты сделаешь из него". Он говорил это, наверное, каждому новому посетителю. Ты сам должен создавать Антайдзи. Ты сам несёшь здесь ответственность за свою жизнь. Не ожидай, что другие помогут тебе. Это было одним из самых важных учений, которые он дал мне в течение своей жизни. И хотя я слышал всё это, но в мыслях уже начал жаловаться на всё. Но при этом мои жалобы были просто обратной стороной моих ожиданий от Антайдзи. Мне понадобилось много времени, чтобы понять, что это означает, самому создавать Антайдзи. Это также означает: самому создавать свою собственную жизнь. Причиной моего недовольства был не мой сосед, который всегда храпел во время дзадзэн, а также не ночной шум и грязная вода из крана: причиной был я сам, тот который цеплялся за свою мечту о прекрасном мире Дзэн, вместо того, чтобы сначала принять реальность такой, какая она есть.

Если ты не понимаешь, что такое счастье, то напрасно ждёшь, что мир изменится для тебя. Если ты увидишь, что счастье заключено в этом мгновении, то также поймёшь, что это ты должен измениться и быть счастливым.
(Вольный перевод Догэна Дзэндзи)

Только после сэссина я узнал, откуда шёл ночной шум: Монахи собрали рис и повесили его на бамбуковую стойку перед монастырём. Каждую ночь приходили дикие свиньи, чтобы поесть его. Монахи подумали, что радио, включённое на полную мощность, может отпугнуть свиней. И хотя это ничего не дало, радио не давало заснуть обитателям монастыря... Пения Аллилуйя были только началом. После сэссина началась работа. Оползень, произошедший из-за тайфуна, наполнил до краёв грязью, камнями и ветками маленькое водохранилище в горах, откуда Антайдзи берёт питьевую воду. Нашей задачей было под проливным дождём позаботиться о том, чтобы в Антайдзи снова текла чистая вода. Я думал, что 2 сэссина в месяц представляют собой самую тяжёлую часть монашеской жизни, но это было не так. От сэссина болели ноги, но во время работы я должен был переступать через мои границы. Другие монахи, над сонливостью которых я смеялся во время сэссина, также старались изо всех сил. Даже когда уже стемнели, они всё ещё работали дальше.

После 3 рабочих дней был один свободный. Но это означало только то, что не было дзадзэн. Но зато мы шли вниз в деревню, чтобы получить почту, достать бензин и купить соевый соус и масло. Всё это надо было притащить обратно на гору. Вскоре после моего прибытия Эсин, один из монахов, купил поддержанный мотоцикл. С его помощью он мог, по крайней мере, одолеть часть пути, но последние 3 километра мы всё несли на спине. На следующий день работа продолжалась: вырванные деревья должны были быть распилены и превращены в дрова, надо было построить проходимую дорожку в долину и временные мосты через ручей. Надо было обмолотить рис, овощные поля надо было удобрить и прополоть.

Если ты оцениваешь 10000 вещей своей собственной меркой, то никогда не будешь счастливым. Только если ты спокойно ждёшь приближения 10000 вещей, то будешь невозмутимым и счастливым.
(Догэн Дзэндзи)

При этом у монахов я научился, что медитация происходит не только на подушке. Дзадзэн был только подготовкой к тому, чтобы отдавать от себя всё в каждой области повседневной жизни. Причина, по которой это очень тяжело, лежит в том, что мы не хотим полностью отречься от себя. Нам страшно раскрыться в мгновении – но при этом именно в становлении единым целым с нашими действиями мы можем найти счастье жизни. Но тогда мне это не было ясно, и я часто считал минуты до следующей паузы в работе. Во время одной из них Тайдзюн досаждал мне: "Все вы, немцы, такие ленивые?".

Я совершенно не считал себя ленивым, а просто старался изо всех сил - но, к сожалению этого часто было недостаточно. И хотя для монахов я должен был быть обузой, мне казалось, что на самом деле это они работают неэффективно. Но меня никто не спрашивал о моём мнении, и даже если бы я высказал его, мне, скорее всего бы сказали: "Забудь теорию. Лучше шевелись!". В действительности это иногда вело к тому, что мы целыми днями занимались работой, которая - с хорошим планом - могла бы быть сделана за несколько часов. Например, мы провели много времени, загружая деревья на грузовик, чтобы перевести их с одного конца участка на другой, только для того, чтобы после разгрузки нам сказали: "Зачем здесь дерево! Отнесите его обратно!". И для того, чтобы не загружать грузовик ещё раз, мы несли деревья обратно на плечах. Но, глядя на это сейчас, мне кажется, что даже это было для меня хорошей лекцией Дзэн.

Часто нам кажется, что мы тратим своё время и силы на бессмысленные задания. Но тогда мы должны спросить себя: А что же имеет смысл? Имеет смысл лежать под солнцем на пляже? Или на диване перед телевизором? И какой вообще смысл имеет наша жизнь? Совершенно никакого, если мы не раскрываемся в нашем действии. И мы не можем этого, если каждый раз спрашиваем себя, что нам это даст. Мы часто видим смысл какого-нибудь дела только тогда, когда безоговорочно бросаем себя в него и просто делаем то, что должно быть сделано. Поэтому Кодо Саваки роси, который был абтом Антайдзи до его смерти в 1965 году, сказал: "Что могло бы быть большим счастьем, чем находиться в обстоятельствах, которые заставляют тебя отдавать от себя всё?".

Постепенно я больше узнавал об обитателях монастыря. Абт Мияура Синю роси был единственным с юга Японии. Он был самым младшим из семи детей и вырос на острове Сикоку. После окончания школы он пару лет работал в фирме по производству сыра, прежде чем в начале 70-ых отправился в кругосветное путешествие. Когда через 4 года он когда вернулся в Японию, то не хотел назад в устоявшееся общество. Он решил стать монахом Дзэн, хотя и был очень практичным человеком, и по своей природе ему не подходило ни молчаливое сидение в медитации, ни изучение буддийских писаний. Он был одним из тех мастеров Дзэн, которые не много говорят, а учат своим примером, по мере своих сил. Его ученики просто должны держать свои глаза открытыми. Когда я пришёл в Антайдзи, ему было 42 года, и он был абтом в течение трёх лет. В монастыре он жил 13 лет и после его назначения абтом женился на своей жене Рэйко. То, что священники Дзэн женятся, может показаться некоторым неожиданным, но в Японии это обычное дело.

Кроме Дзюина в Антайдзи уже 6 лет жил Тайдзюн, дословно "Большая чистота". Он пришёл на три недели раньше Дзюина и поэтому стоял в иерархии монахов на самом верху. Он был на 2 года моложе абта, и иногда вёл себя как будто бы был шефом не только кухни, но и всего монастыря. Прежде чем придти в Антайдзи, Тайдзюн жил 3 года в монастыре школы Риндзай, которая известна своей жёсткой строгостью и тем, что во время дзадзэн монахи должны концентрироваться на кажущиеся бессмысленными умственных заданиях, так называемых коанах. Один пример того - это коан "хлопка одной руки": на самом деле, чтобы произвести хлопок, нужны 2 руки. Но в этом коане мастер хочет от ученика знать, какой звук производит хлопок только одной руки. Логическое мышление ведёт только в тупик. В итоге от монаха требуется, чтобы он стал единым целым с "одной рукой".

Через несколько лет у меня самого была возможность пожить в монастыре Риндзай. Антайдзи же принадлежит к самой большой ветке японского Дзэн, школе Сото.

Таннэн, "Невозмутимый покой", был в Антайдзи уже 3 года. Он только частично оправдывал своё имя, которое получил скорее потому, что остальные надеялись, что монашеская жизнь сделает его поспокойнее. Будучи студентом, он был в коммунистическом движении, и когда он говорил, то это всё ещё звучало так, как будто бы он что-то пропагандировал. Так что жизнь с ним была иногда тяжёлой, но и ему самому было нелегко, так как он не только плохо слышал, но и почти ничего не видел. В самом низу иерархии стоял Эсин, " Милостивое сердце". Он пришёл только летом и был мне ближе всех. О нём я знал, что ночью он убежал из другого монастыря, для чьего абта речь шла менее о пути Будды, чем скорее о деньгах и славе. Когда Эсин пришёл в Антайдзи, у него не было ничего кроме разорванной рабочей одежды, которую он носил на себе. Голову он не брил уже несколько недель, его было тяжело отличить от бродяги.

Жизнь в Антайдзи не была простой, но когда я через пол года летел обратно в Берлин, то уже точно знал, что после окончания учёбы хочу вернуться назад и стать монахом Дзэн. Хотя работа на ветру и под дождём и была для меня очень тяжела, эта жизнь была мне гораздо более приятна, чем представление отсиживать свои 35 часов в неделю за письменным столом.

Что такое счастье?

Мы на земле для того, чтобы искать счастье, а не чтобы найти его.
(Сидони-Габриель Колетт, французская писательница, 1873-1954)

Мы все хотим быть счастливыми, но что мы подразумеваем под словом "счастье"? Нам действительно ясно, в какую сторону должны идти наши поиски? Или же скорее это выглядит так: чем больше мы стараемся быть счастливыми, тем меньше понимаем, что такое счастье. Счастье: это может быть солнечный закат, на который смотрят двое со скамейки на берегу реки. Или новый год в кругу семьи. Или джек-пот в лотерею. Или букет цветов. Пятёрка в аттестате. Почтальон, который приносит долгожданное письмо. Улыбка. Дети. Успешная работа. Собственный дом.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: