Методика когнитивного картирования

Когнитивное картирование как методика политологии и социальных наук развивалось в работах Р.Аксельрода и его коллег [Axelrod 1976]. Когнитивное картирование позволяет выявить каузальную, причинную структуру политического текста, что используется для анализа кризисных политических ситуаций, а также для моделирования мышления политика. Фактически когнитивное картирование позволяет определить факторы, которые учитывают политики при принятии решений. Стратегия выбора факторов и задает возможную типологию политического мышления.

С формальной стороны когнитивная карта представляет собой граф, в узлах которого находятся описания некоторых важных событий, си­туаций, а отношения, связывающие узлы (стрелки или дуги), отражают причинные связи между событиями, влияние событий друг на друга. По­скольку влияние может быть положительным (одно событие способствует реализации другого) и отрицательным (событие препятствует или затруд­няет реализацию другого), то стрелки получают маркировку «+» или «-». Возможен и такой вариант, когда влияние событий друг на друга в тексте отмечено, но характер влияния не определен, тогда стрелка не получает никакого маркера или ей приписывается знак «0».

Ниже приводится вариант когнитивной карты для следующего фраг­мента политического текста, в котором описывается политическая ситу­ация на постсоветском пространстве в 1991 г.:

Экономические интересы России, Украины и Белоруссии, общность их культур объективно вели к формированию славянского союза внутри СНГ. Одна­ко соперничество между российскими и украинскими лидерами за контроль над Украиной и Белоруссией, кажется, навеки похоронило идею славянского блока, с которого, собственно, и началось СНГ. (...) Кроме того, в общей геостра­тегической игре участвуют страны Прибалтики, которые, по сути, уже сегодня образуют «мягкую» конфедерацию с общими военно-стратегическими интере­сами Для них идея союза славянских государств представляет явную угрозу. Несколько выпадают из общей картины республики Закавказья, которые из-за гражданских и межнациональных конфликтов не определили своего отношения к этой важнейшей теме.

[«Правда»]

Варианты формализма когнитивной карты позволяют более точно отражать степень воздействия события на другое событие с помощью аппарата «весов», приписываемых стрелкам. Часто используется трех-компонентная шкала весов — 1 (минимальное влияние), 2 («обычное», «нормальное» влияние), 3 (сильное, решающее влияние). Расстановка весов дает возможность суммировать положительные и отрицательные влияния, определяя «вектор» развития политической ситуации. Так, раз­личная расстановка весов на приведенном фрагменте когнитивной карты будет давать совершенно разный результат. Если экспертная оценка вли­яния узла «Экономические интересы России...» будет равна 3, а оценка значимости узлов «Соперничество между российскими и украинскими лидерами» и «Позиция прибалтийских государств» будет равна -1 для каждого, то в сумме получится положительное значение: 3 - 1 - 1 + 0 = 1. Иными словами, ситуация описана как способствующая идее образова­ния славянского блока. Другое дело, что фактически экспертные оценки, скорее всего, для данного отрывка текста будут ровно противоположны:

+ 1 («Экономические интересы России, Украины и Белоруссии...»);

-3 («Соперничество между российскими и украинскими лидерами»);

-2 («Позиция прибалтийских государств»);

+0 («Позиция республик Закавказья»).

Иными словами: +1-3-2 + 0=-4. Этот вариант распределения весов больше соответствует реальности. Экспертные оценки значимости событий либо выводятся из содержания текста, либо оказываются частью представлений эксперта-составителя карты о политической ситуации.

Когнитивное картирование существует в двух вариантах — жестком и мягком. При мягком варианте эксперт при выявлении узлов когнитив­ной карты и установлении отношений между ними опирается не только на анализируемый текст, но и на свои знания о проблемной ситуа­ции. Жесткий вариант когнитивного картирования опирается почти ис­ключительно на языковую форму текста: восстанавливаются только такие отношения, которые эксплицитно представлены в тексте.

При всем субъективизме когнитивного картирования — особенно по сравнению с методикой контент-анализа — оно показывает непло­хие результаты по критерию надежности. Разные эксперты по одному и тому же тексту строят достаточно близкие по структуре когнитивные карты. Основная проблема — сложность и трудоемкость построения когнитивной карты, необходимость привлечения высококвалифициро­ванных экспертов. Общий объем когнитивной карты может достигать 200—300 узлов. В этих случаях когнитивное картирование оказывается весьма сложной процедурой, требующей значительных ресурсных затрат.

Использование когнитивного картирования позволяет выявлять не­которые базовые типы политического мышления. Например, типично каузальный тип мышления, характеризующийся четким разделением си­туаций (состояний мира) и факторов, влияющих на эти ситуации, характе­рен для Отто фон Бисмарка. При таком типе мышления политик активен, он рассматривает себя как важнейший фактор влияния на положение дел. Каузальному типу мышления противопоставляется процессуальный тип, интерпретирующий события как процессы, складывающиеся из действий многих миллионов факторов, которые невозможно предсказать. В этом случае границы между состояниями мира и факторами влияния на них размыты, почти отсутствуют. Такой тип восприятия политической жизни был присущ Л. Н. Толстому, который его блестяще проиллюстрировал в романе «Война и мир» (см. по этому поводу [Сергеев 1987]).

С лингвистической точки зрения понятно, что когнитивная карта по­зволяет выявить лишь небольшую часть плана содержания текста. Более того, даже собственно причинные отношения в когнитивном картиро­вании существенно огрубляются. Классический инструментарий когни­тивного картирования включает три типа отношений между узлами: «+», « —», «0»: А à⁺ В («А способствует В»), А à⁻ В («А препятствует B»), А à⁰ В («А никак не влияет на В»). Легко показать, что эти отношения скрывают множество различных семантических связей. Например, за парой А à⁻ В стоит, как минимум, два варианта интерпретации: это может быть и «А — причина не B» и «А — гарантия от В». Если в первом случае позиция автора текста относительно А и В не вполне ясна, то во втором — автор, несомненно, отдает предпочтение А, а В для него нежелатель­но. Аналогичное разбиение по модальности ‘желательно—нежелательно’ можно провести для двух других отношений. Так, для А à⁺ В допустимо и нейтральное понимание «А способствует В», и понимание, при котором для автора предпочтительнее «не В» — «А попустительствует В». Нало­жение модальности 'желательность—нежелательность' на В существенно усиливает потенциал когнитивного картирования как семантического метаязыка, но и одновременно существенно усложняет саму процедуру когнитивного картирования, которая и без того достаточно трудоемка.

* * *

Сравнение методик контент-анализа и когнитивного картирования показывает, что они применимы отнюдь не только в политологии. Кон­тент-анализ успешно использовался в литературоведении, например, при изучении различий в тематике песенной поэзии черного и белого насе­ления США. Оказалось, что по сравнению с песенной лирикой белых, в балладах стилей «ритм энд блюз» и «соул» афро-американцев больше внимания обращается на действие, на конкретные проявления бытия человека, практически исключенные из временного континуума [Walker 1975]. Другой пример использования контент-анализа для исследования художественного текста уже приводился выше. Когнитивное картирова­ние как особый метаязык представления плана содержания текста можно поставить в ряд с такими способами анализа текста, как моделирование его сюжетной структуры.

С точки зрения общей теоретической задачи политической лингви­стики — исследования дискурсивных практик — рассмотренные методи­ки оказываются технологическим инструментом сбора данных, средством лингвистического мониторинга, позволяющего анализировать результаты использования дискурсивных практик в политическом дискурсе.

Задание 1. Составьте список возможных значений следующих К-перемен-ных:

«ПРАВДА—ЛОЖЬ/ОБМАН»; «СПРАВЕДЛИВОСТЬ»; «КОНФЛИКТ»; «ВОЙНА»; «СЕМЬЯ; СЕМЕЙНЫЕ ОТНОШЕНИЯ»; «МАТЕРИАЛЬНАЯ ВЫ­ГОДА»; «ПРАВА ЧЕЛОВЕКА». Для этих переменных составьте инструкции по кодированию текста. Установите возможные сложности в достижении се­мантической достоверности контент-аналитического эксперимента и учтите их в инструкциях.

Выявите различия в инструкциях для жесткого и мягкого варианта кодиро­вания.

Задание 2. Постройте когнитивную карту следующего текста в жестком варианте когнитивного картирования:

Развитие государственных институтов в наступившем году опять же будет определяться не столько логикой демократического развития, сколько персональ­ными возможностями и инициативами высокопоставленных чиновников, прежде всего президента. От него во многом зависят взаимоотношения исполнитель­ной власти с парламентом и уровень взаимопонимания и взаимодействия между ведущими государственными руководителями. Усилия Анатолия Чубайса и его команды по реорганизации исполнительной вертикали в нынешнем году могут увенчаться только ограниченным успехом, так как возможности Кремля кон­тролировать политику региональных властей лимитированы. У Кремля, правда, остается определенный потенциал, связанный с практикой внебюджетного фи­нансирования. Однако и этот путь, по понятным причинам, далек от подлинного укрепления государства.

[«Независимая газета»]

Задание 3. Постройте когнитивную карту следующего текста в мягком вари­анте когнитивного картирования:

Противоречия между исполнительной и законодательной ветвями власти неистребимы, как всякий конфликт между теоретиками и практиками. Правда, в нашем случае ситуация осложняется тем, что многие думские «теоретики» изо всех сил рвутся к «практическим занятиям», мечтают «порулить».

Накануне парламентских каникул обе стороны решили попугать друг друга: депутаты пригрозили импичментом президенту и вотумом недоверия прави­тельству. Кремль же дал понять, что на «некорректное» поведение народных избранников он может ответить роспуском Думы. Однако перейти от слов к дей­ствиям ни та, ни другая сторона так и не рискнула, и обе отправились на отдых, заключив пусть временное, но все-таки перемирие.

Но ничто не вечно. На этой неделе противникам предстоит сойтись вновь, с новыми силами, по старым поводам. Перечень болевых точек с доканикуляр-ньгх времен остался прежним: Налоговый и Бюджетный кодексы, одобренные лишь в первом чтении, блок социальных законов, включающий новый порядок предоставления льгот и ущемляющий, по мнению оппозиции, «наименее защи­щенные слои населения», и, конечно же, бюджет со всеми его «обрезаниями и харакири».

Битва при бюджете

Первый выстрел уже прозвучал — спикер нижней палаты парламента Ген­надий Селезнев на прошлой неделе публично заявил, что при обсуждении итогов исполнения бюджета в первом полугодии 1997 года депутаты скорее всего не огра­ничатся неудовлетворительной оценкой работы кабинета министров, но и могут «вынести ему недоверие».

[«Итоги»]

Основная литература

1. Баранов А. Н. Что нас убеждает? (Речевое воздействие и общественное сознание). М., 1990.

2. Паршин П. Б. Идиополитический дискурс // Труды международного семи­нара Диалог'96 по компьютерной лингвистике и ее приложениям. М., 1996. С. 192-198.

3. Херадствейт Д., Нарвесен У. Психологические ограничения на принятие решения // Язык и моделирование социального взаимодействия. М., 1987. С. 381-407.

Дополнительная литература

1. Баранов А. #., Казакевич Е. Г. Парламентские дебаты: традиции и новации Советский политический язык. М., 1991.

2. Пешё М. Контент-анализ и теория дискурса // Квадратура смысла. М., 1999. С. 302-336..

3. Christ'l de Landtsheer. Function and the language of politics. A linguistic uses and gratification approach // Communication and cognition. 1991 Vol. 24 №3/4 P. 299-342.

4. Krippendorff K. Content analysis. An introduction to its methodology. London, 1980.

5. Lasswell L. e. a. Language of politics. Studies in quantitative semantics. M.I.T. Press, Cambridge, Mass., 1965.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: