Сделай Сам Свою Работу на 5

ОБЛАСТЬ РЕЧНЫХ ЦИВИЛИЗАЦИЙ 3 глава





Острова и островки, покрытые богатой растительностью, словно букеты папируса,

поднимаются из воды и окаймляют берега; зачастую при начале половодья можно

наблюдать, как по течению проносятся плавучие острова. Материалом для

образования таких островов служат обыкновенно опавшие листья и высохший

камыш; все эти растительные остатки, попав на густую массу водяных растений,

постепенно разлагаются и образуют фундамент будущего плавучего острова;

прибрежный песок и пыль, переносимые ветром, постепенно увеличивают массу

островов, и вскоре на таких островах вырастают маленькие растения, кусты и

травы. Иногда случается, что такие плавучие острова скопляются где-либо на

повороте или излучине реки, растущие на них растения пускают корни на дно реки,

прикрепляются таким образом, и в конце концов река покрывается жидким и

зыбким покровом, по которому иногда рискуют пробираться даже караваны.

Благодаря быстрому образованию таких травяных островов Нил очень часто

задерживается в своем поступательном движении и бывает вынужден пробивать

себе новое русло.

«Поток, образующий верхнее течение Нила, будучи сжат в одно узкое русло,



как, например, в Гондокоро или Ладо, производит внушительное впечатление, но

такие места редки. Протекая по равнине с весьма слабым уклоном, Нил

обыкновенно разветвляется на множество рукавов. Главное русло реки в

некоторых местах раздваивается, и в то время как собственно Нил направляется к

северо-западу, другой главный рукав — Бар-эль-Зараф, или «река Жирафов», —

течет прямо к северу и соединяется с Нилом только после блуждания на

пространстве трехсот километров среди саванн и болот.

В особенности много плавающих островов скопляется на Ниле в месте

крутого поворота, известного под названием «Ярмо рек». Здесь богатейшая водная

растительность почти совершенно загромождает русло реки; плавучие островки,

приносимые сюда течением, задерживаются здесь благодаря крутым поворотам и

протягиваются от берега до берега, словно подвижный плот. Не будучи в

состоянии преодолеть вырастающие здесь преграды, река изменяет течение и

поворачивает на запад, огибая высокие равнины Кордофана; но и на новом русле



свежие массы водяных растений, новых плавучих островков, массы особого

растения «амбач» (более легкого, чем кора пробкового дерева) тотчас же

загромождают новый фарватер, земля и песок, скрепляющие плавучие

органические остатки, вскоре уплотняются, твердеют, покрываются папирусом и

даже древесной растительностью. Наконец, над скрытой рекой, продолжающей

медленно течь под плотным растительным покровом, вырастает целый лес.

Многочисленные группы живущих в этой области туземцев иногда устраивают на

этих плавучих островах свои хижины и занимаются рыбной ловлей, проделывая

для этого отверстия в зыбкой почве.

На возвышенных берегах реки и болот в разных местах виднеются мириады

глиняных холмиков, построенных термитами и настолько многоэтажных и

возвышенных, что верхняя часть их не затопляется в самые высокие разливы.

Смотря по высоте подъема воды, термиты переходят из этажа в этаж. Одним из

наиболее характерных обитателей этой области является громадная птица,

называемая арабами «башмачником» за форму ее клюва. Когда издали заметишь на

вышке холмика термитов эту странную птицу с длинными ногами, покрытую

серым опереньем, с громадной головой, то очень часто затрудняешься сказать —

птица ли это или туземец-рыбак, выкрасивший свое тело в пепельный цвет...»viii

В 1864 году известная путешественница, мадемуазель Тинне, благодаря своей

упорной энергии проникла дальше тех мест, куда некогда доходили два центуриона

Нерона; Тинне сумела подняться вверх по Нилу на небольшом пароходе дальше



озера Но и поворота «Ярмо рек». В 1880 году итальянский путешественник Джесси

во главе отряда из 500 египетских солдат и многочисленных черных невольников

безуспешно пробивался через плавучие острова «Ярма рек» в течение целых трех

месяцев. Более половины участников этой экспедиции погибли от голода или

ядовитых миазмов, pacпространяемых массой гниющих растений; остальные,

принужденные уже питаться трупами своих умерших товарищей, спаслись лишь

благодаря явившейся к ним на помощь экспедиции знаменитого австрийского

исследователя и охотника Марно. Впрочем, сам Джесси все-таки умер спустя

несколько месяцев после своего возвращения; он принес в своем организме

микробы какой-то болотной заразы, схваченной им во время блужданий по Нилу.

Его юный освободитель Марно пережил Джесси только на несколько лет.

Верхний Нил, затерянный среди трав и болот, казалось бы, совершенно

непригоден для судоходства. Однако с впадением в него реки Газелей [Бахр-эль-

Газаль] картина Нила меняется. Этот многоводный приток вливает в Нил массу

воды, собранной между областью людоедов племени ньям-ньямix и страною Вади;

быстрое течение реки Газелей в значительной мере очищает Нил от

загромождающих его преград, и великая река, обогащенная еще водами из южной

Абиссинии, становится вполне доступной для судов. Между Хартумом и устьем

притока Атбары фарватер загромождается каменными порогами, которые с

небольшими интервалами продолжаются вплоть до Асуана (древней Сиены), где

начинается собственно исторический Египет, т.е. область, которую оплодотворял

Нил.

Таким образом, на всем своем громадном протяжении Нил не представляет

ни одного судоходного плеса, который по своей длине превышал бы одну треть

судоходного пространства Конго (от Стэнли-Фоле до Стэнли-Пул 7700

километров), не говоря уже о том, что река Конго имеет много притоков, дающих

возможность судам проникнуть в глубь страны на сотни, а иногда даже на тысячи

километров.

По плодородию почвы и в отношении условий жизни бассейн Конго одарен

несравненно богаче, чем бассейн Нила. Об этом можно судить по цветущему виду

окруженных возделанными полями факторий, которые основаны торговцами

арабами и занзибарцами там и сям по верхнему Конго, например в Нангуэ

[Ньянгве]. Исследователи Конго — Стэнли, Франсуа, Вайсман, Гренфель и многие

другие — с удивлением отзываются о крайней густоте населения на правом берегу

Конго, между Стэнли-Пулом и Алимой, а также в стране Бангала, в бассейне реки

Кассаи и других больших притоков «варварской реки».

Правда, в бассейне Конго по соседству с цветущей местностью иногда

встречаются почти пустынные пространства, но это зависит не от плохого качества

почвы и не от нездоровых свойств климата. Обыкновенно это просто результат

визита негроторговцев, разграбивших окрестные деревни и принудивших

оставшихся жителей бежать в лес... Человек-зверь, дикарь, находит в бегстве

единственное средство спасти себя при таких условиях, так как, поскольку он

является социальным существом, он бессилен сопротивляться успешно

нападающим грабителям, атакующим его с превосходным оружием в руках.

Переходя к обзору нильского бассейна, мы должны заметить, что древняя

египетская легенда о том, что Нил вытекает из пучины между двух холмов Крофи и

Мофи, содержит в себе известную долю истины. Близ Элефантины, в Верхнем

Египте, действительно находится таинственная пучина, делящая великую

африканскую реку на два отрезка, различающихся не только по своей длине, но и

по своему историческому и социологическому значению: нижнее течение, своими

разливами создавшее Египет, а следовательно, и всю цивилизацию западного мира,

и верхнее течение, которое при всей своей величине в течение многих тысячелетий

оставалось совершенно в стороне от цивилизации и только питало своими водами

нижний Нил.

Если бы истоки великой исторической реки Африки не находились в

Центральной Африке, в области с каменистой и водонепроницаемой почвой, в

которой в течение девяти месяцев в году идут обильные тропические дожди, то

воды Нила отчасти испарились бы под действием палящего солнца этих широт,

отчасти были бы впитаны песками пустыни задолго до того момента, когда они

достигли бы Средиземного моря. Божественный Нил подвергается и другой

опасности. Несмотря на неиссякаемое могущество своих экваториальных

источников, в верхней части своего течения Нил рискует затеряться в гнилых

болотах, образуемых рекой Жирафов и Горной рекой; только благодаря водам реки

Газелей Нил приобретает силу вырваться из объятий болотистых топей.

Освободившись из «Ярма рек», Нил принимает воды первого своего большого

притока Собатx и затем вступает в тесные нубийские берега, поднявшиеся и

сузившиеся словно для того, чтобы помешать водным богатствам Нила без пользы

пропадать в жгучих песках пустыни. Начиная с этого места русло Нила, до сих пор

обладавшее лишь слабым уклоном к северу, спускается к Средиземному морю

шестью уступами, как будто бы с исключительной целью ускорить течение реки и

таким образом уничтожить возможность слишком быстрого испарения.

Наконец Хапи (т.е. Нил) минует Элефантину и вступает в узкую долину

разливов, пересекающую безграничную пустыню в направлении с юга на север и

окаймленную с востока и запада двумя грядами гранитных и известковых холмов.

В соответствии с тем, насколько сходятся или расходятся эти гряды холмов,

сужается или раздвигается и речная долина, орошаемая оплодотворяющими

разливами. Восточная гряда холмов со стороны Аравии ближе подходит к реке, как

будто для того, чтобы Нил не мог повернуться на восток и попасть в Красное море,

что, без сомнения, имело бы самые роковые последствия не только для Египта, но

для всего человечества.

Итак, мы постепенно проследили, как потоки Экваториальной Африки

образовали великую историческую реку. Теперь нам предстоит рассмотреть, каким

образом Нил создал культурную страну Египет. В том виде, в каком он вышел из

области Великих озер Центральной Африки, Нил навсегда останется одним из

самых больших речных гигантов мира, но, оставаясь таким, он пока не обладает

характерной отличительной чертой, делающей из него как бы творца человеческой

цивилизации. Питаясь в своем истоке экваториальными, не знающими

периодичности дождями, Нил оказывается достаточно могуч, чтобы, не иссякая и

не теряясь в болотистых местах, пройти огромные области болот и лагун, а затем

область сыпучих знойных песков, отделяющих его от моря. Но мы не знаем еще

причины нильских разливов, без которых египетская Изида — земля, — не будучи

оплодотворена, не могла бы давать богатейшие жатвы, которые в свою очередь

послужили причиной зарождения египетской цивилизации.

Не испытывая благодетельных воздействий нильских разливов, почве Египта

пришлось бы томиться так г, как томится ее сестра страдалица Нефтис (почва, до

шторой не достигают воды нильских разливов), предоcтавленная во власть

бесплодного духа Сета-Тифона, сатанического божества пустыни, беспорядка и

отчаяния.

Но, к счастью для египтян и всего человечества, между Нилом и Красным

морем высится горный массив Абиссинии, привлекающий дождевые облака и

испарения Индийского океана. Когда солнце вступает в зенит нашего северного

полушария, в этой горной стране разражаются с необычайной силой тропические

ливни; в несколько часов образуются огромные потоки, отрывающие большие

куски скал и прокладывающие себе русло в ущельях и долинах. Бесчисленное

множество раз такие внезапно нахлынувшие потоки воды смывали, как песчинку,

целые армии, войска или караваны, пользующиеся обыкновенно в сухое время года

высохшими долинами, оставленными прежними потоками...

Река Собат, самый южный из нильских притоков, уже носит до известной

степени характер периодического абиссинского потока; Голубой Нил и Атбара

находятся уже в полной зависимости от времен года. Только благодаря их

периодическим половодьям Нил выходит из берегов и оплодотворяет страну во

всех тех местах к югу от первого порога, где это допускается понижением берегов.

Воды Нила, говорит Винвуд Рид, прозрачны и светлы; напротив, воды

Атбары и Голубого Нила приносят из своей родной страны особый черный осадок,

который река и распределяет в виде удобрения слоями по всей долине. После того

как река снова войдет в свое обычное русло, обитателям Египта ничего более не

остается делать, как доверить семена жирному грязному илу и тем закончить свой

земледельческий труд. Им даже нечего бояться немилости неба и поднимать к нему

тоскующие взоры. Для того чтобы обратить их семена в баснословно богатый

урожай хлеба, необходимо лишь солнце, в котором, можно быть уверенным,

никогда не будет недостатка в Египтеxi.

Итак, значит, без Белого Нила абиссинские воды были бы поглощены

пустыней, а без бурных потоков Ат-бары, Голубого Нила и Собата сам Белый Нил

оказался бы бесполезной рекой, как и многие другие. Другими словами, река Нил

создается экваториальными дождями, а плодородная почва Египта является

продуктом тропических ливней, разражающихся над величественным массивом

Абиссинских гор.

Поскольку дело касается только периодических разливов, утверждения Рида

вполне правильны; именно Белый Нил доставляет массу воды, к которой Голубой

Нил и Атбара присоединяют чудесный дар — ил — для оплодотворения им

прибрежной полосы во время, удобное для обсеменения полей... Но поскольку мы

говорили о качестве, об оплодотворяющих свойствах нильской воды, то

утверждения Рида не совсем правильны; конечно, черный ил, образующий

оплодотворяющую массу, состоит из всевозможных остатков и мельчайших

частиц, оторванных бурными потоками от сланцевых пород абиссинского горного

массива, но оплодотворяющая сила нильского ила зависит главным образом от

сгнивших растительных частиц седдов и травяных плавучих островов, о которых

мы говорили выше; эти частицы выносятся в Нил только усилием реки Газелей,

которая своим быстрым течением размывает плавучие острова и уносит в нижний

Нил сгнившие частицы растений. Одних этих, исключительно органических

остатков было бы, без сомнения, недостаточно, чтобы покрыть толстым слоем

оплодотворяющего ила бесплодную почву египетской долины, но, прежде чем

пройти воображаемую пучину Крофи и Мофи, Нил примешивает и меловые осадки

Собата, и темный минеральный ил Бар-эль-Азрека и Атбары.

Возможно, что замечательные качества нильского ила обусловливаются

какой-либо химической реакцией, происходящей в смешанной массе различных

органических и минеральных остатков, но ни древняя богиня Нейт из Саисского

храма, ни современная наука еще не открыли этой тайны Нила. Известно только,

что, прежде чем распространить драгоценный ил по поверхности почвы,

благодетельный Хапи (Нил) подвергает его некоторым предварительным

процессам. Органические остатки, вынесенные Нилом из области седдов,

благодаря незначительному своему удельному весу первые всплывают наверх и

сообщают водам Нила зеленый цвет. Вода великой реки, обыкновенно приятная на

вкус и безвредная, в это время ядовита, и ее остерегаются пить. Во второй фазе

разлива воды Нила окрашиваются в красный цвет, ядовитость воды исчезает, но

вода кажется как бы пропитанной кровью. Если в это время зачерпнуть воды в

стакан и дать ей отстояться, то можно увидеть, как черная грязь быстро осаждается

на дно и что, невзирая на это, верхняя часть воды остается красной и непрозрачной;

вкус воды в это время неприятен.

Такова тайна Нила, заключающаяся в сложности физических условий, столь

необычных и экстраординарных, что мы напрасно стали бы искать аналогию во

всех других странах нашей планеты. Ни с чем не сравнимая географическая среда

Египта, сам Египет, часто называемый обособленным миром, микрокосмосом,

необходимо должен был иметь исключительную историческую судьбу. Если

история и археология до сих пор еще не установили, где действительно зародилась

наша западноевропейская культура, то географические данные говорят за то, что

колыбелью этой цивилизации была именно «земля разливов» (Pe-to-me-ra).

Мы старались показать на предыдущих страницах, как природа создает Нил и

его оплодотворяющие качества, мы видели, как Нил благодаря этим качествам

творит Египет с его плодородной почвой. Теперь мы постараемся осветить, по

возможности кратко, вопрос о том, как Египет создал нашу историю.

Здесь прежде всего является вопрос, представляют ли периодические

оплодотворяющие разливы Нила действительно бесспорное благо, составляют ли

они как бы подарок природы, гарантирующий обитателям нильской долины за

небольшое количество труда и издержек г более высокое материальное

обеспечение, нежели каким они пользовались бы в других странах?

Начиная с Геродота и вплоть до наших дней столько раз ученые и географы

настаивали на факте исключительных благодеяний нильских разливов, что

поставленный мною вопрос может показаться праздным. Действительно,

почтительные названия и ласкательные прозвища, которые давались жителями

Египта Нилу, подтверждают традиционное мнение: во времена фараонов Нил

называли «Тзаф-ан-та» (Кормилец мира), а современные феллахи называют

великую реку «Абу-эль-Барака» (Благословенный отец). Такое же почтительно-

любовное отношение к Нилу мы видим и в древнем египетском гимне в честь

Нилаxii. Вот этот гимн:

«Слава тебе, Нил! Слава тебе, явившийся к нам на землю, чтобы дать жизнь

Египту! Таинственный Бог, ты заменяешь день тьмою всюду, где тебе нравится, ты

орошаешь сады и поля, созданные природой для того, чтобы дать жизнь всем

животным, ты наполняешь землю всюду... Властитель рыб, когда ты поднимаешься

над затопленной тобою землей, ни одна птица не может расхищать полезных

богатств. Создатель пшеницы, творец ячменя, ты умножаешь длину времени. Твой

труд дает отдых для миллионов несчастных. Когда твои воды спадают, боги на

небесах падают ниц и люди на земле гибнут. Ты покрыл животными всю землю, и

благодаря тебе они все благоденствуют... Едва твои воды подымаются, земля

наполняется ликованием, всякое живое существо исполняется радостью, все

получают пищу и всякий зуб измельчает ее. Ты доставляешь людям приятные

вещи, ты господин и создатель вкусной пищи; если мы имеем жертвы для

приношения богам, то только благодаря тебе. Ты заставляешь расти траву на пищу

животным и приготовляешь священные дары для богов... Ты наполняешь

продуктами все склады и житницы, чтобы приготовить пищу для бедных. Тебя не

изображают на камне, тебя не видно на статуях, никакая жертва не нужна тебе... Ни

один проводник не проникал в твое сердце... Ты радуешь поколения твоих детей,

тебе воздают почести на юге и исполняют твои повеления на севере... Ты осушаешь

слезы на всех глазах и создаешь изобилие благ...»xiii

Этот гимн, замечательный особенно по своему контрасту с лирическими

преувеличениями ведийских гимнов и других произведений подобного рода, нет

основания приписывать творчеству какого-нибудь светского поэта или одного из

многочисленных чиновников, кормившихся при дворцах фараонов. Еще более

неосновательно считать автором этого гимна какого-либо жреца, проводившего

свою жизнь в праздном созерцании. Мне кажется, что этот гимн ясно отмечен

духом народной поэзии. Человек, создавший его, был очень близок с трудовым

ярмом и мучениями голода: «отдых, радость жизни, измельчание пищи зубами»

имеют в его глазах больше цены, чем различные славословия, придуманные

исступленными почитателями для возвеличения других божеств. Певец Нила

вступает в область поэзии, не смущаясь упоминаниями о мелких банальностях

повседневной жизни, и даже в редкие моменты, когда он платит свою дань пафосу,

неразлучному с этим родом творчества, он все-таки говорит о реальных фактах, но

только таким образом, что их истинное значение может с первого взгляда не

возбудить внимания...

В своей сущности приведенный мною гимн носит ясно выраженный оттенок

фетишизма, т.е. чистейшего обоготворения такого явления, которое с

материалистической точки зрения представляет нечто конкретное и реальное; если

автор гимна идет дальше тех границ, каких когда-либо достигала теософия, то это

он делает лишь потому, что воодушевившая его река действительно отмечена

природой единственным в своем роде характером. «Тебя не изображают на камне,

никакое святилище не способно вместить тебя, никому не известны все места

твоего пребывания...» и тому подобные выражения, напоминающие выражения

израильских пророков, в устах автора гимна Нилу были только умеренным

отражением географического положения Египта. Автор гимна, как мне кажется,

обладал великой поэтической душой и вместе с тем был добросовестным и точным

исследователем: невозможно было бы более кратким и точным образом

перечислить все характерные особенности Нила, как это было сделано в гимне.

Но всякая медаль имеет свою оборотную сторону. Не принадлежит ли к

отрицательной стороне и та картина, которая нарисована певцом Нила? Конечно,

Нил — бесспорное благо для жителей Египта, потому что он «создает лучшую

пищу», вызывает к жизни растительность, которой питаются животные,

приготовляет «жертвенные приношения для всех богов» и т.д., но, для того чтобы

стать благом, разлив Нила должен достигнуть высоты шестнадцати футов, а это

случается далеко не каждый год. Общая сумма условий, производящих разлив,

слишком сложна, чтобы здесь не играла роли случайность, тем более что

достаточно всего только трех футов нехватки до нормального уровня в высоте

воды, и «на небесах боги падут ниц, а на земле люди обречены на гибель» —

словом, появится на сцену та жизненная картина, о которой говорит Библия в

предании о тощих коровах.

В Абиссинии тропические дожди подвержены тысячам случайностей и

изменений, иногда вода поднимается слишком быстро, затопляет страну, сносит

жилища и людей; в этом случае разлив Нила не только не благодеяние, но, скорее,

большое зло. Конечно, во всех цивилизованных странах неурожайные годы

обыкновенно чередуются с урожайными, но нигде контраст между ними не

достигает такого резкого различия, как в зеленеющей долине Нила, стесненной со

всех сторон объятиями пустыниxiv.

Но не будем долго останавливаться на несчастных уклонениях от

нормального хода вещей и перейдем к изучению нильских разливов в их наиболее

благоприятной форме.

Египет, страна Менеса, появился на сцене всемирной истории, как богиня

Минерва, вышедшая из головы Юпитера, вооруженный всеми техническими

усовершенствованиями и со сложной социальной организацией. Но для того чтобы

оценить естественные преимущества географической среды Египта, памятники

исторической жизни прошлых веков еще не могут сослужить особенной пользы.

Для подобной оценки необходимо представить себе Нил в его первобытном

состоянии, в каком его увидели первые обитатели, а вовсе не таким, каким он

оказался в результате коллективной работы бесчисленных поколений, живших еще

до начала основания деспотического государства фараонов. К счастью, при

восстановлении доисторической географии Египта нам не приходится

руководиться всецело фантазией: происходящие теперь в верховьях Нила явления

до некоторой степени могут нам помочь набросать приблизительную картину

первобытного состояния Египта.

Нельзя упускать из виду, что низменное положение, в сравнении с Нубией,

нильской долины в Египте подвергало ее в более значительной мере испытаниям и

капризам реки. Во время разлива воды Нила, естественно, не могли в разные годы

покрывать страну одинаковым образом, и каждое изменение в направлении

течений каждый раз перемещало наносы предыдущих годов. При спаде вод каждое

почвенное возвышение являлось препятствием для стока воды, каждая рытвина,

каждое углубление в почве превращались в лужи воды, тотчас же обращавшиеся в

гниющие болота с удушливыми смертоносными испарениями. Египет, созданный

самой природой, совершенно не был похож на Египет цивилизованный, на тот

Египет, который вызвал справедливое удивление Геродота.

Для первых своих колонизаторов Египет представлял более или менее точное

изображение первобытного хаоса. Возможно, что авторы Библии почерпнули свое

представление о хаосе из непосредственного наблюдения страны фараоновxv.

Действительно, хаос, оставляемый разливами, заключает в себе все элементы для

образования всего, «что есть хорошего на свете», и тем не менее остается

совершенно непригодным ни к чему хаосом вплоть до тех пор, пока чья-либо

могущественная и мудрая воля не вмешается и не изменит хаотический мир.

Божественный Хапи (Нил) предоставлял всю творческую работу инициативе и

заботам населявших его берега людей.

Раньше, чем одарить этих людей своими дарами, Нил подвергал их тяжким

испытаниям. Дикие племена и орды всех цветов кожи, пришедшие на берега Нила,

прежде чем перейти к тесной солидарности и пользоваться благами цивилизации,

гибли целыми массами от голода, нищеты и болезней, невзирая на изумительные

природные богатства нильской долины.

Поддерживать в реке постоянное русло; распространять оплодотворяющее

начало по возможно более широкой поверхности при помощи ирригационных

каналов; устраивать поперечные плотины, заставляющие воды задерживаться на

долгое время над почвой и спокойно осаждать свой ил; укреплять и защищать

места, избранные для поселения, от опасности быть снесенными слишком сильным

разливом; сооружать приспособления для поднятия воды в места, куда не достигает

разлив; наконец, когда уровень воды начинает понижаться, облегчать регулярный

спад воды с тем, чтобы не оставалось луж и болот, испарения которых могли бы

заражать воздух, — вот полная программа необходимых работ, которые древние

египтяне должны были исполнять, чтобы пользоваться естественными благами

нильских разливов. Вот почему древним египтянам прежде всего пришлось

выполнить и завершить работу по завоеванию почвы.

Необходимые работы по ирригации, вытекавшие из физических условий

нижней нильской долины, плодородие которой находилось в зависимости от работ,

оказали на историю Египта столь решительное влияние, что их невозможно

игнорировать. Система общественных работ, регулирующих и усиливающих

благодетельные последствия разливов, образует в Древнем Египте нечто стройное,

целое, объединяющее составные части необходимой связью и комбинирующее их

отдельные действия на всем протяжении Египта, от порогов Сиены (Асуана) до

моря. Достаточно, чтобы одна какая-либо часть общей работы была не исполнена,

чтобы вся система оказалась в опасности. Пусть только одна какая-либо область

вверх по течению реки допустит свои каналы заполниться илом, прекратит уход за

ними, и равновесие окажется нарушенным для всех областей, лежащих ниже по

реке, и урожай будет погублен, быть может, во всей стране. Необходима всюду

одинаковая бдительность, необходимо, чтобы в целой системе и в ее отдельных

частях царствовало одно общее направление и чтобы все подчинялись одной воле...

Лежавшие в основе этой необходимости физико-географические условия не

ограничивались наложением единства на всех обитателей Египта. Необходимым

последствием и логическим результатом всех физико-географических условий

Египта являлось осуждение древних египтян под иго деспотизма. Ни один народ не

доводил до такой большой степени повиновение царской власти, не возносил

самого понятия ее на такую высоту, не признавал за нею божественное

происхождение, как египтяне., Объясняется это, конечно, тем, что ни один народ

не испытывал настолько сильно необходимости в центральной воле для более

рациональной организации материальной жизни и для производства всего

необходимого для пропитания.

Ученый автор, у которого я заимствовал вышеприведенные замечания,

определив с поразительной точностью и ясностью чисто географическое

происхождение в Египте абсолютизма и деспотизма, говорит: «Защитники теории

 








Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту:



©2015 - 2024 stydopedia.ru Все материалы защищены законодательством РФ.