Сделай Сам Свою Работу на 5

К чему призывают нас святые? 31 глава





В анналах истории запечатлелось и еще одно изречение другого «морского деятеля – председателя Комитета «по образованию флота», графа А. Р. Воронцова. Он писал: «России нельзя быть в числе первенствующих морских держав, да в том ни надобности, ни пользы не представляется».

Вот так, ни больше, ни меньше... И результаты такой политики не заставили себя долго ждать: боевые адмиралы, в том числе и Ф. Ф. Ушаков, были поставлены на вторые роли, или вовсе оттеснены в сторону, а некогда могучий российский флот стал приходить в упадок.

С тяжелым сердцем покидал Федор Федорович Севастополь. Офицеры, матросы и горожане плакали, провожая своего благодетеля, надеясь, однако, на то, что вскорости он снова вернется сюда, если не к командованию флотом, то, по крайней мере, в свое имение на Северной стороне, где намеревался провести остаток своих дней.

К 24 декабря адмирал Ушаков прибыл в белокаменную, остановившись близ Сретенского монастыря, но пробыл там недолго. Не дожидаясь Нового года он отправился, как отмечалось в Московских ведомостях, в Петербург, куда вскорости и прибыл. 5 января 1802 года он был уже принят вдовствующей императрицей Марией Федоровной и в числе двенадцати других важных персон изволил с ней отобедать.



Первым, что сделал адмирал в Петербурге – распорядился об устройстве осиротевших после смерти родного брата Ивана его детях. Романовская опека определила их в попечительство капитана Василия Степановича Рылова – крестного отца одного из племянников (Николая), который по рекомендации адмирала 16 января 1802 года написал прошение на высочайшее имя о принятии в Морской корпус Николая и Федора Ушаковых. 7 мая оба недоросля были уже представлены царю и «Его Императорское Величество повелел соизволил определить в оный корпус с тем, чтоб об определении их в кадеты предоставляется на рассмотрение директора оного корпуса (вице-адмирала П. К. Карцова. – Авт.)»[645]. И 1 июня братья Ушаковы были определены кадетами в Морской корпус.

В это же время Федор Федорович подал прошение на имя благосклонно относящейся к нему Марии Федоровны о принятии племянницы Павлы Ивановны Ушаковой в училище Ордена Св. Екатерины. 21 августа он получил доброжелательный ответ:



«Господин адмирал Ушаков!

Уважив просьбу Вашу и объясненные в ней обстоятельства я предписала принять племянницу Вашу, дочь Коллежского Асессора Ушакова, в училище Ордена Св. Екатерины пансионеркою на Вашем иждивении; почему и можете Вы представить ее к начальнице того Училища Госпоже Бреиткопф»[646].

Не забыл адмирал и об Иване, который после Средиземноморской кампании продолжал службу на Черноморском флоте. В 1805 году Федор Федорович снова заберет его под свое начало.

Так потекла столичная жизнь прославленного боевого адмирала. Поселился Федор Федорович на 10-й линии Васильевского острова в добротном деревянном доме на каменном фундаменте № 238 по соседству с домом адмирала Михаила Кондратьевича Макарова. С прилегающей территорией площадь дома составляла 380 кв. сажень, в том числе 165 – под садами и огородами; 48 – под дворами; 60 – под улицами; 5 – под реками и каналами[647].

Не забывал адмирал заботиться о ближних своих: в его дом в часто приходили за помощью. Одних он снабжал деньгами, одеждой, за других, особо нуждающихся, ходатайствовал перед более имущими господами. Например, переписываясь с известным благотворителем графом Н. П. Шереметевым, построившим в Москве в память своей умершей жены Странноприимный дом, Федор Федорович не однажды обращался к нему с просьбами подобного характера. «Зная доброе расположение Ваше к спасительным делам и благодеянию, – писал ему Ушаков в одном из своих писем, – посылаю к Вашему Сиятельству двух странниц, пришедших из отдаленного края просить позволения о построении храма Божьего и устроении жилищ в пользу увечных и больных. По их бедности, я содержу их в своем доме и одел их»[648].



27 сентября 1804 года Ф. Ф. Ушаков был назначен начальником Петербургских флотских команд с оставлением в должности главного командира Балтийского гребного флота. 30 октября того же года Указом Александра I он был назначен председателем квалификационной комиссии «по производству в классные чины шкиперов, подшкиперов, унтер-офицеров и клерков Балтийских и Чер­но­мор­ских портов», образованной при Морском кадетском корпусе[649]. Вроде бы для старого адмирала все складывалось неплохо. Но неспокойно было на душе. Флот приходил в упадок, а заслуженные адмиралы покидали службу. Все это угнетало Федора Федоровича.

В декабре 1806 года он подал прошение об отставке, ссылаясь на «телесную и душевную болезнь». В объяснении причин своей душевной болезни Ушаков писал императору: «Долговременную службу мою продолжал я от юных лет моих всегда беспрерывно с ревностью, усердием и отличной и неусыпной бдительностью. Справедливость сего свидетельствуют многократно получаемые мною знаки отличий, ныне же по окончании знаменитой кампании, бывшей на Средиземном море, частию прославившей флот ваш, замечаю в сравнении противу прочих лишенным себя высокомонарших милостей и милостивого воззрения. Душевные чувства и скорбь моя, истощившие крепость сил, здоровья, Богу известны – да будет воля Его святая. Все случившееся со мною приемлю с глубочайшим благоговением...»[650].

Эти слова, венчающие ратный подвиг непобедимого адмирала, его славное и многотрудное служение Отечеству свидетельствуют о его покорности воле Божией и христианском смирении.

Заканчивая службу, 17 декабря 1806 года, Федор Федорович решил поднести в дар Отечеству алмазный челенг и пять медных пушек с припасами, пожалованных ему турецким султаном, а также две тысячи рублей[651]. Узнав об этом, Александр I через Петербургского губернского предводителя дворянства обер-камергера графа А. С. Строганова просил передать адмиралу слова благодарности и вернуть челенг. В записке к Строганову он писал: «Отдавая полную справедливость благородным чувствованиям к такому пожертвованию его побудившим, почитаю я, что сей знак сохранен должен быть в потомстве его памятником подвигов на водах Средиземного моря им оказанных. Посему и желаю я, чтобы вы объявили адмиралу Ушакову благодарность мою за столь знаменитое пожертвование, возвратили ему сию вещь, которая отныне будет свидетельствовать сверх военных его подвигах и примерное поревнование ко благу любезного Отечества»[652]. Документ был датирован 2 января 1807 года. А 17 января последовал Указ об отставке.

Отойдя от службы, адмирал Ушаков не спешил удалиться из Петербурга, продолжая покровительствовать своим племянникам. Да и куда было ехать? В родовом имении Бурнаково проживала вдова двоюродного брата Александра Силыча Ушакова – Федосья Михайловна с большими семьями своих дочерей Мавры (Бердяевой) и Александры (Рыловой). Было еще несколько благоприобретенных в последние годы деревень в Романовском, Рыбинском, Пошехонском и Череповецком уездах, но это скорее для того, чтобы иметь недвижимость и хоть что-то оставить своим племянникам.

А потому для своего дальнейшего пребывания Федор Федорович купил землю в 160 десятин в Тамбовской губернии в Темниковской округе в сельце Алексеевке близ Санаксарского монастыря, где настоятелем был когда-то его родной дядя – отец Феодор, на которой стояло всего лишь семь крестьянских дворов. Между ними отставной адмирал построил себе, как он выразился, «хижину», с твердым желанием провести там остаток своих дней. Земли, однако, было маловато, да и доходу с нее против севастопольской, отданной по доброй его воле в государственное пользование для надобностей города Севастополя на казенное устройство и на поселение там отставных от флота служителей.

По этой причине в апреле 1809 года Федор Федорович обратился к монарху с всеподданнейшей просьбой «вместо оной (севастопольской. – Авт.) земли в награждение пожаловать... просимую землю 400 десятин Тамбовской губернии Темниковской округи состоящую по близости... сельца Алексеевки»[653].

Пока решался этот вопрос Ф. Ф. Ушаков оставался в Петербурге и, как в прежние годы, бывал непременным участником церемониальных приемов в Зимнем дворце[654]. Жизнь в столице у отставного адмирала шла своим чередом, как вдруг случилось несчастье. По нелепой случайности 7 октября 1809 года утонул старший из племянников – Иван. При посадке на вельбот в штормовую погоду Иван «неосторожностью опрокинул оный» и упал в воду. Бросившиеся ему на помощь матросы тендера «Навигатор», стоявшего здесь же, «у пристани Английской набережной, против дому графа Румянцева», не успели помочь[655]. Тяжело переживал утрату Федор Федорович, ведь он, по сути, воспитал Ивана, сделал из него хорошего моряка.

После случившегося адмирал стал подумывать о том, что он оставит своим племянникам после себя? Всякое могло случиться – годы брали свое. В мае 1810 года Федор Федорович написал завещание. Читая завещание, понимаешь, с каким уважением и любовью относился адмирал к своим близким, ничего не жалея для их блага. Не имея своей собственной семьи и детей, он все без остатка отдал своим племянникам.

И вот перед нами этот исключительно интересный документ, раскрывающий высокие человеческие качества русского флотоводца. Не слишком богат был адмирал. Его капиталы и владения не могли равняться с недвижимостью менее прославленных его коллег. Унаследованные и приобретенные в последние годы чуть больше десятка деревень даже имениями-то можно было назвать с натяжкой. В них состояло всего около 200 крестьянских душ, а общая стоимость оценивалась в 200 тысяч рублей[656]. Для такого высокого чина, какой имел Ушаков, это было немного. И почти все Федор Федорович отдал племянникам, оставив для себя небольшое имение в Тамбовской губернии. Он сделал для своих близких все, что мог, и тем был доволен.

 

2. У СВЯТЫХ СТЕН

 

Исполнив долг перед усопшим братом и перед своей совестью, Федор Федорович мог подумать и о спасении своей души. Адмирал испытывал удовлетворение от того, что его племянники встали на ноги и вступили в самостоятельную жизнь.

Николай 24 декабря 1809 года был произведен в мичманы гребного флота, а в мае следующего года переведен в недавно сформированный (16 февраля 1810 года) Гвардейский Флотский экипаж. Попасть туда было непросто, с флота отбирали самых достойных и переводили в Экипаж за отличия, как бы в награду. С переводом в Гвардейский экипаж Николай был назначен на фрегат «Церера», на котором и продолжилась его офицерская служба. Младший Федор к этому времени стал гардемарином. А как сложилась судьба Павлы, нам не известно. Но, очевидно, старый адмирал не оставил и племянницу без своего участия.

Так что оставаться в Петербурге Федору Федоровичу не было уже никакой нужды, а душа просила покоя и умиротворения. Потому он продал свой петербургский дом, двухместную английскую карету и отправился к себе на Тамбовщину. С этого времени у отставного адмирала началась размеренная деревенская жизнь. По воскресным и праздничным дням Федор Федорович приезжал в Санаксарский монастырь.

Начало свое Санаксарский монастырь, или Санаксарская пустынь, получил в 1659 году, в царствование царя Алексия Михайловича. Житель города Темникова дворянин Лука Евсюков, владея землею на берегу Мокши, нашел это место удобным для иноческой жизни и задумал основать монастырь. Для этой цели пригласил он из опустелого Старо-Кадомского монастыря старца игумена Феодосия. Старец, пленившись красотою этого уединенного места, решил остаться здесь навсегда. С Божией помощью игумен Феодосий сначала построил часовню для отправления в ней молитвенного богослужебного чина. Потом стали расчищать лес и место для устройства монастыря и построили необходимые для жилья кельи. Собравшееся братство под руководством игумена Феодосия прожило таким образом около десяти лет.

Смиренная благочестивая жизнь подвижников Санаксарской пустыни привлекла к ним внимание и любовь жителей города Темникова и близ живущих людей. Прибывали братья, любители пустынного жития. И вот, в 1669 году, было получено благословение Святейшего Патриарха Иоасафа II на постройку в Санаксарской пустыни церкви и создание монастыря. В 1676 году, по прошению игумена Феодосия с братиею, дана была грамота от Святейшего Патриарха Иоакима на освящение Сретенской церкви, а монастырь получил название Сретенской Санаксарской пустыни.

Старец игумен Феодосий прожил в Санаксарской пустыне до 1681 года. Затем, по именному повелению Феодора Алексеевича, в 1681 году из Темниковского Сретенского Санаксарского монастыря он был взят с миссионерскою целью в Сибирь.

Значительным в истории двух обителей, Санаксарской и Саровской, является тот факт, что основатель и первоначальник Саровской пустыни иеросхимонах Иоанн, будучи еще монахом Исаакием, подвизался сперва в Санаксаре. Его богоугодная жизнь приобрела к нему любовь Санаксарской братии, и они упросили его принять священный сан. В 1692 году Исаакий был рукоположен в Москве в иеромонаха и, вернувшись в Санаксарскую пустынь, положил начало своего священнического служения.

В последующее время сменилось несколько наместников монастыря. В их управление, по благословению Преосвященнейшего Стефана, Митрополита Рязанского, деревянная Владимирская Сретенская церковь, за ветхостью, была разобрана, и на ее месте построен новый деревянный храм. Затем, в 1730 году, дозволено было построить вторую церковь, деревянную теплую, во имя Усекновения главы святого Иоанна Предтечи.

В управление всех строителей Санаксарская пустынь была скудна во всех отношениях: братии было мало, церкви и келий деревянные, убогие, в украшении церковном и ризнице ощущался крайний недостаток.

В 1752 году в строители Санаксарской пустыни определен иеромонах Порфирий из Спасо-Евфимиева монастыря. Пробыв здесь один год, видя недостаток в братии и скудость во всем, он просил опять Суздальскую консисторию о возвращении своем в Спасо-Евфимиев монастырь, куда и уволен был в 1753 году. А Санаксарская пустынь, по причине крайнего своего оскудения, приписана была под смотрение и управление Саровской пустыни, как ближайшей к Санаксару и при том благоустроенной. Так продолжалось до 1759 года, когда впервые появился здесь, на берегах реки Мокши, монах Феодор Ушаков, который имел твердое намерение возобновить Санаксар. С молитвой о Господе он продолжал дело восстановления обители с невероятным старанием и заметно преуспел на этом поприще.

В 1774 году отец Феодор, оклеветанный местным воеводой Нееловым, впал в немилость властей. По указу Екатерины II он был лишен духовного сана и сослан в Соловецкий монастырь простым монахом. Через девять лет, молитвами и стараниями своего ученика отца Феофана, отец Феодор вернулся в родную обитель, где и продолжал свой молитвенный подвиг до последнего дня своей земной жизни – 19 февраля 1791 года. Захоронен был старец на северной стороне Санаксарского монастыря у воздвигнутого им храма. Не забытый своими учениками, он ежедневно был поминаем ими в молитве. Часто приходил помолиться на его могилу и Федор Федорович.

Современники вспоминали, что всю довольно продолжительную службу адмирал выстаивал наравне с монастырской братией. А в Великий пост по целой неделе жил в монастыре в своей келье. В общении с братией адмирал находил себе участие и поддержку. От них услышал он много рассказов и добрых слов в адрес своего дядюшки – иеромонаха Феодора. Монахи с восторгом рассказывали адмиралу о том, как старец с невыразимым благоговением совершал служение в церкви, как во время литургии сиял какой-то необыкновенною красотой и весь тот день находился в глубокой радости, ярко выражавшейся на его лице.

Продолжая богоугодные дела своего дяди, Федор Федорович с большим участием относился к бедным и страждущим, не жалея для них своих средств. Так, наполненная благотворительностью, протекала жизнь отставного адмирала.

Во многом похожей оказалась жизнь его боевого товарища вице-адмирала Пустошкина Павла Васильевича. Сохранились воспоминания о последних годах его жизни. Вот что писал Алексей Левшин в своих воспоминаниях о Павле Васильевиче во время поездки по Малороссии: «Вот истинный человек! Вот благородная, чувствительная, добрая душа! Храбрость и знание военного искусства, с которыми он поражал врагов России, доставили ему милости монарха, чин вице-адмирала и знаки отличия; ум, познания, кротость и добродушие приобрели ему всеобщее уважение и любовь; а открытие на острове Тамань камня, который разрешил всеобщий спор о местоположении Тмутараканского Княжества, принесло ему благодарность от всех любителей отечественных древностей...

Сей почтенный по чину и достоинствам своим старец, служивший Отечеству более 40 лет и украшенный орденами, кровью приобретенными... счастлив; счастлив потому, что добр сердцем, спокоен духом, доволен своим состоянием и уважением всеми, знающими его. Он оставил блестящее поприще славы и тихо проводит дни в укромном домике своем или в зеленеющем около него саде, где вспоминает минувшие бури жизни и ожидает конца потухающей зари своей. Гостеприимство обитает в жилище его. Все приезжие смело могут идти к нему, и верно будут от доброго сердца приняты»[657].

Читая эти строки, невольно думаешь, что те же слова в полной мере можно отнести и к Федору Федоровичу Ушакову. И он в любое время с добрым сердцем принимал всех, кто к нему приходил и обращался с просьбами, и, чем мог, помогал.

Вот лишь один небольшой пример – письмо адмирала к своему соратнику, Московскому генерал-губернатору генерал-фельдмаршалу И. В. Гудовичу:

«Сиятельный Граф

Милостивейший государь!

Соседственная со мною из дворян бедная вдова титулярная советница Матрена Прокофьева Каблукова, имея взрослого у себя сына Ивана Ивановича, который в службу еще никуда не определен: она не имеет средств и покровительства к его определению, желая определить его в армейские полки, убедительнейше просит моего ходатайства к Вашему сиятельству о его определении, по Вашей воле и благо устроению. Всепокорнейше прошу, милостивейший государь, окажите высокую Вашу милость бедной сироте вдовице, примите сына ея в милостивое Ваше покровительство и определите его по службе в армейский полк. В надежде высоких Вашего сиятельства ко мне милостей с глубочайшим моим высокопочитанием и совершенной преданностью имею честь быть навсегда

Февраля 13 дня 1812 года город Темников Милостивейший государь Вашего сиятельства всепокорнейший слуга Федор Ушаков»[658]

Скромный, но весьма примечательный документ и по форме, и по содержанию, и по дате написания...

А в Отечестве вновь было неспокойно. На юге шли ожесточенные бои с турками. С запада нависла угроза наполеоновского нашествия. С негодованием и волнением следил за происходящим Федор Федорович. Он как никто понимал, что если вывести Черноморский флот и ударить по оттоманской столице, то в кратчайшие сроки можно было бы вывести Турцию из войны и сконцентрировать все усилия на западной границе. Но командующий Черноморским флотом адмирал маркиз Жан-Батист де Траверсе (на русской службе – Иван Иванович. – Авт.), выисканный в 1791 году Екатериной II во Франции, был иных воззрений.

Как бы прочитав мысли Ушакова, генерал П. И. Багратион 14 сентября 1811 года писал М. Б. Барклаю-де-Толли: «...А мы свой Черноморский флот пошлем к Константинополю и велеть жечь; наш флот не слабее турецкого и лучше; что его гнить на месте без дела и без пользы, но дайте команду опытному старому Ушакову или Сенявину, я Вам отвечаю моею головою, что сия экспедиция исполнится, и в сем случае не слушаться никак маркиза (Траверсе. – Авт.)»[659].

Здравые мысли услышаны не были. Русско-турецкая война протянулась еще полгода, и Россия не успела должным образом подготовиться к отражению наполеоновской агрессии.

На борьбу с завоевателями поднялся весь народ. В Тамбовской губернии, как и по всей России, стали создаваться ополчения для защиты Отечества. 17 июля Федор Федорович получил письмо от губернского предводителя дворянства Чубарова с приглашением принять участие в собрании, решающего вопрос о защите Отечества. Отмечая заслуги адмирала, Чубаров в частности писал: «Долговременная опытность службы вашей и отличное усердие ваше перед престолом Российской державы, вами доказанные, да попадут в присутствии всего дворянства твердые способы к ревностным подвигам на пользу общую подвигнуть всех к благодетельным пожертвованиям, и да вдохнут они готовность в сердце каждого из дворян принять на службу к спасению Отечества и к сохранению собственной своей безопасности...»

К своему сожалению Федор Федорович из-за болезни не смог принять участие в собрании, которое состоялось 25 июля. Но, несмотря на отсутствие адмирала, большинством голосов он был избран начальником внутреннего тамбовского ополчения. Отказываясь от почетного назначения по старости лет и слабости здоровья, Федор Федорович с глубоким сожалением писал: «За избрание меня губернским начальником над новым внутренним ополчением по Тамбовской губернии, за благосклонное обо мне мнение и за честь сделанную, приношу всепокорнейшую мою благодарность. С отличным усердием и ревностью желал бы я принять на себя сию должность и служить Отечеству, но с крайним сожалением за болезнью и великой слабостью здоровья принять ее на себя и исполнить никак не в состоянии и не могу».

Но, и оставаясь в Алексеевке, адмирал смог принести пользу для Отечества. «Не отчаивайтесь! – Говорил он. – Сии грозные бури обратятся к славе России». На его средства в Темникове был построен госпиталь для раненых. 2 000 рублей внесено им на формирование 1-го Тамбовского полка. Помогал он и всем к нему обращавшимся.

Не посрамили в боях за Отечество его имя и племянники. Николай Ушаков в составе Гвардейского экипажа участвовал в боях на сухопутном фронте. За устройство переправ на Москве-реке, Днепре и Березине он был награжден орденом Св. Анны 3-й степени. В 1813 году за отличие в Кульмском сражении награжден орденом Св. Владимира 4-й степени. Участвовал во взятии Парижа и 20 марта 1814 года под Георгиевским флагом, высочайше пожалованным Гвардейскому экипажу за Кульмское сражение, вошел в поверженную столицу Франции. Его брат Федор во время войны служил на корабле «Михаил» и крейсировал у берегов Англии, Голландии и Франции.

Адмирал был доволен своими питомцами. Пришло время определять на флотскую службу и внука, вернее, внучатого племянника Петра, жившего вместе с ним в Алексеевке. Петр, отданный отцом (Алексеем Степановичем) на воспитание к деду, часто слушал его рассказы о флоте и о жарких морских сражениях, и уже не мыслил для себя иной стези. К тому же перед глазами были примеры флотской службы его отца и родных дядьев. Да и старому адмиралу было приятно, что его фамилия не будет вычеркнута из флотских послужных списков. Со знанием дела готовил он к флотской службе своего внука. И вот 2 марта 1815 года положил перед ним чистый лист гербовой бумаги и начал диктовать прошение на высочайшее имя:

«Просит недоросль из Российских дворян Греческого исповедания Петр Алексеев сын Ушаков о нижеследующем...»

И тут, убеленный сединами адмирал, вспомнил, как и сам вот также в феврале 1761 года подписал на втором смотре свою «скаску». Вся жизнь промелькнула перед глазами в одно мгновение. Вот уже и внук сидит за пером. Обмакнув его в чернила, Петр поставил посредине жирную единицу и внимательно смотрел на деда. Тот же, отведя задумчивый взгляд от окна, продолжал диктовать. «Ныне от роду мне Двенадцатый год. Российской грамоте читать и писать обучен, часть Катехизиса Священной истории и часть арифметики обучил. Но в службу Вашего Императорского Величества еще никуда не определен и желание имею вступить в Морской Кадетский Корпус.

Всеподданнейше прошу дабы высочайшим Вашего Императорского Величества Указом повелено было сие мое Прошение принять и меня именованного в Морской Кадетский Корпус в кадеты определить. А что я действительно состою из дворян и помянутому Надворному Советнику Алексею Степановичу Ушакову сын родной в том представляю свидетельство».

Продиктовав последние строки, Федор Федорович вдруг вспомнил, что когда-то не было у него такого свидетельства и что кроме честного слова не знал, чем доказать свое дворянство. Теперь все это было далеко позади и он с удовлетворением продолжал диктовать внуку:

«Поместья, дворовых людей и крестьян за мною не состоит, недвижимое имение с людьми и со крестьяны обещано мне по наследству от деда моего Адмирала и Кавалера Федора Федоровича Ушакова, по духовному Его Завещанию. Ныне жительство имею я в доме оного деда моего Адмирала Ушакова, состоящем Тамбовской губернии Темниковского уезда в сельце Алексеевке.

Господину Вице-адмиралу Корпуса Директору и Кавалеру Петру Кондратьевичу Карцову прошение в черне писал Адмирал и Кавалер Федор Ушаков и набело переписывал дворовый его человек Павел Петров, Недоросль из российских дворян Петр Алексеев сын Ушаков»[660].

Еще раз прочтя прошение внука, Федор Федорович не без гордости подумал: «Ну вот, быть и тебе офицером флота российского».

Как знать, может, все именно так и было...

Недолго после этого прожил непобедимый адмирал и ушел из жизни также незаметно, как и появился на этот свет. Не сразу эта весть облетела Россию, потому как только два издания поведали об этом соотечественникам. Среди них была и заметка автора из Пензы, помещенная в «Русском вестнике» 30 октября 1817 года:

«К душевному сожалению всех тех, которые уважают славу и добродетели знаменитых соотечественников, 1 октября 1817 года скончался Адмирал Федор Федорович Ушаков... Он довольно жил для Отечества, для службы и для славы... Имя Адмирала Ушакова причислилось к именам знаменитых Русских мореходцев, а добродетели его запечатлелись в сердцах тех, которые пользовались его знакомством в последние годы жизни его, посвященной Вере и благотворению»[661].

Отпевали усопшего адмирала в Спасо-Преображенской церкви города Темникова, в метрической книге которой осталась запись: «2 октября, адмирал и разных орденов кавалер, Федор Федорович Ушаков. Погребен соборне. Лета 75 (неверно. – Авт.). Болезнью натуральною. Исповедан и приобщен протоиреем Асинкритом Иоанновым. Погребен в Санаксарском монастыре»[662].

Гроб с телом покойного решено было вынести из города на руках, а потом положить на подводу. Но народ продолжал нести его до самого монастыря. Так окончил свой земной путь один из достославных людей России. Пройдут годы, и о нем вспомнят. Имя Ушакова вознесется высоко. О нем напишут книги. Особое место отведут флотоводческому наследию Ушакова военные историки. Но все это будет потом. А пока прах его тихо приняла Русская земля...

Узнав о кончине своего дяди, в Темников съехались его племянники. Федор Иванович 22 ноября взял годовой отпуск. «Московские ведомости» донесли до нас любопытное известие о передаче наследникам имущества и наград знаменитого адмирала. В № 97 от 5 декабря 1817 года сообщалось: «Тамбовской губернии, от Темниковского Земского суда объявляется лейтенанту и кавалеру Николаю (Иванову), подполковнику Алексею Степанову детям Ушаковым и прочим родственникам, дабы они сами явились или прислали бы с указанными доверенностями поверенных в оной Суд, для получения оставшегося после смерти родственника их темниковского помещика адмирала и разных орденов Кавалера Федора Федоровича Ушакова имения, то есть: денег наличных ассигнациями 57 075 рублей, серебром 142 рубля, билета Московской сохранной казны на 40 000 рублей, бриллиантовой шпаги, бриллиантового креста со звездою и прочего движимого и недвижимого имения в указанный срок».

4 февраля 1818 года имение Ф. Ф. Ушакова было поделено наследниками[663]. К великому сожалению, до нас не дошли эти бесценные реликвии и, скорее всего, они были распроданы так и не разбогатевшими на славе адмирала родственниками.

Через несколько лет после ухода в отставку Федор Иванович Ушаков, поселившись в Алексеевке, на могиле дяди поставил скромный памятник, на котором и сейчас можно прочесть:

«Здесь покоится прах Его Высокопревосходительства и высокопочтенного боярина флота, адмирала и разных российских и инос­транных орденов кавалера Федора Федоровича Ушакова, скон­чавшегося 1817 года, сентября 4 дня, на 74 году от рождения»*.

Почти два столетия прошло после праведной кончины Федора Федоровича Ушакова. Его подвижническая жизнь и его добродетели не были забыты в родном Отечестве. Его заветами живут русские моряки. На его могиле служились панихиды. Многочисленные паломники, в том числе и военные моряки, приходили сюда поклониться Федору Федоровичу, память о котором побуждала и побуждает нас к столь же ревностному служению Отечеству.

 

 

РОДОСЛОВНАЯ УШАКОВЫХ

 

Сословность в России издревле занимала главенствующее место в системе социальных отношений. Происхождение, кровь родителей изначально определяли судьбу человека, его права и положение в обществе.

Как известно, российское дворянство в основной своей массе брало начало от княжеских родов сыновей великого князя Владимира Святославича и по древности своей не уступало древнейшим княжеским и дворянским родам других государств. Однако история дворянства на Руси совершенно отлична от истории дворянства Западной Европы, которое приобреталось, как правило, отвагою и личными качествами в рыцарских турнирах и крестовых походах. Русское дворянство, столь же доблестное, всегда было поземельным, наследственно владевшим населенною недвижимостью (уделами), и только отчасти было служилое. Русские дворяне делились на два разряда. В первый разряд входили благородные роды — великие и удельные князья и бояре; а во второй — служилые люди и выездные роды, пожалованные в бояре, окольничьи и получившие земли, вотчины и поместья за службу России. Разряд вел учет о всех дворянских службах, тщательно записывая все посылки, назначения, награды и прочее, до последней мелочи. Кроме того, велись особые списки, в которых кроме родословия определялось старшинство происхождения, что впоследствии породило множество местнических споров среди благородного сословия.

 








Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту:



©2015 - 2024 stydopedia.ru Все материалы защищены законодательством РФ.