Сделай Сам Свою Работу на 5

Разрушенный караван-сарай 9 глава





– Пожалуй. В любом случае мне нужно провести здесь остаток ночи, так лучше с тобой, чем без тебя.

– Это у тебя страсть, – сказал спокойно кузен. Мы были уже у моста, он прислушался. Все спокойно. Никаких движущихся теней. Чарльз тихо пошел по мосту, а я за ним.

– Не собираешься выходить из двора? – быстро прошептала я. – Собаки поднимут ужасный шум…

– Нет. Не интересуюсь частью дворца, по которой тебе разрешили свободно ходить, только запрещенной. С этой стороны провал кажется больше, правда? Сможешь перепрыгнуть, если буду тебя ловить?

– Попробую. Чарльз, ты говоришь, разрешили… считаешь, что здесь какая-то тайна? Нет ведь причины предполагать…

– Может быть и нет. Я, вероятно, не прав. Покаюсь позже, милый Боже. А теперь прыгай». Я прыгнула, поскользнулась, Чарльз меня поймал и удержал. Странно, что до этой минуты я не представляла, как он силен. Мы сползли с моста и продралась через шуршащие кусты. Он сказал через плечо: «Просто на случай, если не найдем ворот внизу, сейчас усовершенствуем другой путь отступления. В той забитой мусором комнате я видел веревку, по крайней мере, мне так показалось. Она могла бы значительно облегчить мне жизнь.



– Я тоже думала, что она там может быть. Как раз собиралась посмотреть, когда меня поймали собаки. Думаешь, Джон Летман прошлой ночью тоже пришел с острова?

– Можешь смело спорить на последние ботинки.

– Но почему он этого не сказал? Зачем врать? Это так важно?

– Только в том случае, если хотел скрыть от тебя проход под озеро.

– То есть боялся, что я обойду его и отправлюсь прямо к бабушке?

– Может быть. Но вряд ли стал бы до такой степени стараться скрыть что-то малозначительное, как ты думаешь?

– Наверное. И вообще-то я могла найти сама. Он не запрещал мне здесь гулять.

Мы уже выбрались на тропинку, после кустов казалось, что очень светло. Чарльз спросил:

– А почему ты раньше не пошла на остров? Я бы полез туда первым делом, там очень романтично.

– Я собиралась, но когда увидела мост… А, понимаю, ты думаешь, что он на это и рассчитывал. Я, может быть, и могла бы сама перебраться через сломанный мост, но казалось, что он не стоит такого беспокойства.

– Так оно и есть. Если только ты не дико проницательна и любопытна, что маловероятно, у него не было оснований особо беспокоиться. И даже если бы ты туда запрыгнула, вряд ли ты бы додумалась, что за панелью скрыт проход.



– Но если так важно, чтобы я не нашла лестницу, зачем помещать меня в этот двор? Понятно, что это может быть единственная нормальная спальня, но если это важно…

– Просто потому, что это сераль, сконструированный, как пятизвездная темница. В каждом другом углу дворца, очевидно, имеются миллионы входов и выходов, поэтому он засунул тебя сюда, придумал историю про кровожадных собак и тем тебя здесь удержал. Более того, внизу лестницы мы, скорее всего, обнаружим еще одну дверь, которую и забыл закрыть Яссам, а сейчас-то она точно заперта.

Я посмотрела на него, но фонарь был выключен, и я не видела его лица.

– А если так и случится?

– Ну… – сказал кузен, и на этом и остановился.

Я резко спросила:

– Ты не хочешь сказать, что способен взломать замок?

Он засмеялся:

– Мне удалось пробудить в тебе искренне восхищение первый раз с тех пор, как я взорвал карбидом дверь чулана с яблоками. Кристи, сладкая моя, ты же прирожденная гангстерша. Все Мэнселы рождаются со способностью ко взлому любого замка.

– Ну естественно, но… Дело в том что здесь действительно происходит что-то не то. Я не успела тебе сказать, но днем я видела на Халиде рубиновое кольцо бабушки Ха. Помнишь его? И они с Джоном Летманом точно любовники и, судя по всему, не обращают особого внимания на бабушку, что выглядит довольно странно после того, как они были так внимательны к ней при мне прошлой ночью.



Я быстро рассказала ему о маленькой сцене, которую наблюдала днем. Чарльз слушал, даже при лунном свете видно было, как сосредоточенно, но когда я закончила, ничего не добавил, а медленно пошел вдоль аркады.

Я продолжила:

– И зачем он мне врал? Должна быть какая-то причина, чтобы скрывать, как он сюда попал и собаки тоже. И он так подчеркивал, как они злы, и как опасно выходить ночью. Он все время, предостерегая, повторял, что ночью они на свободе.

– Может, хотел, чтобы ты не вылезала, пока он развлекается с девушкой.

– И не выдумывай. Он этим занимался днем, когда я гуляла свободно. В любом случае, дворец достаточно велик. Чарльз, она правда надела на себя это кольцо, и если ты спросишь…

– Помолчи минуту, я хочу включить фонарь. Что-нибудь слышишь?

– Нет.

– Тогда постой снаружи и послушай, пока я буду внутри искать веревку. – Он исчез за дверью.

Я задумчиво смотрела ему вслед. Не видела его четыре года, но до сих пор понимала каждый оттенок его интонаций не хуже своих. Он что-то знал или думал, но хотел от меня скрыть. Неплохо умеет лицемерить, но меня ему не обмануть. Он что-то вдруг пробормотал. Я спросила:

– Нашел?

– Нет, только короткую, как собачий хвост, и не прочнее паутины, но, может быть, и она пригодится. Подержи фонарь, пока я проверю… Хорошая девочка. Ну и грязная же она. Но, в конце концов, я и не с Эвереста собираюсь слезать, поможет. – Он вышел из комнаты, отряхивая пыль с рук. – А теперь надо умыться и ждать. Часа, наверное, хватит. Мне нужно убраться отсюда до восхода солнца. Очень может быть, что Нар-Эль-Сальк уже вернулся в свои берега, но в любом случае его надо пересечь так, чтобы меня никто не видел.

– А где ты оставил машину?

– Примерно на полмили ниже деревни. Там я смог съехать с дороги и спрятать ее. Думал провести остаток ночи в машине, чтобы прийти за тобой утром прямо к воротам, но все-таки кто-нибудь ее может увидеть, а Насирулла расскажет об этом прежде, чем ты уйдешь. И если я когда-нибудь собираюсь встретиться с бабушкой Ха, лучше этим не рисковать… Поэтому я велел Хамиду приехать за тобой утром в девять тридцать, а сам буду ждать в Бейруте. А теперь, моя Кристи, покажи ванную комнату, будем слушать соловьев и сортировать отмычки.


 

Путеводная нить

O softly tread, said Christabel.

S.T. Coleridge: Christabel

Но они вовсе и не понадобились. Когда мы отправились в путь, месяц поднялся высоко над деревьями, при его слабом свете мы еще раз форсировали мост и прошли в павильон. Разукрашенная дверь тихо отворилась, Чарльз закрепил ее камнем. Фонарь светил в черный провал, мы отправились вниз по спиральной лестнице. Мимо мелькали картины. Величественные здания и минареты, кипарисы, газели, арабские скакуны, фруктовые деревья и поющие птицы… Внизу дверь. Закрытая, естественно. Она выглядела массивной и непроходимой, но когда Чарльз прикоснулся к ней рукой, она неожиданно тихо открылась. Так же хорошо смазана, как верхняя.

Крючок отсутствовал, место, где раньше был замок, заколочено куском дерева. Этот разбитый замок, наверняка, часть истории дворца. Дверь позднее укрепляли, вставили новый замок, но он не может быть крепче того, к чему приколочен, а во дворце разваливалось все. Замок-то был на месте и заперт, но та его часть, которой следовало удерживать задвижку, оторвалась и болталась на бесполезном винте. Так, значит, и собаки вошли. Может быть, они даже сами сломали замок, причем прямо сегодня, иначе его бы наверняка уже починили. Точно, повреждение недавнее, осыпавшийся мусор так и лежал на полу. А когда Чарльз посветил туда фонарем, я увидела даже выпавший винт.

– Повезло, – сказал он.

– Спасибо гончим Гавриила, – прошептала я. Он улыбнулся и кивнул. Мы вошли в дверь.

В огромном сводчатом проходе свет фонаря просто терялся, до потолка не доставал. Мы попали в подземное помещение в форме буквы «Т». Наша дверь находилась в середине верхней планки, в нескольких ярдах слева открытая арка уходила в темноту, оттуда дул слабый, но свежий ветерок. Прямо перед нами, перекрывая верхнюю перекладину буквы, находилась другая дверь. Как и главные ворота дворца, она была бронзовой, старательно выделанной. Ее поверхность, несмотря на возраст, сохранила шелковую красоту обработанного вручную металла. С обеих ее сторон расположились резные металлические подставки, раньше в них, очевидно, вставляли факелы. Ниже в стену до высоты человеческого роста углублялись темные ниши. Изогнутая арка сохраняла следы краски.

– Должно быть, дверь к принцу, – прошептала я. – Ты прав, это нижняя дорога в сераль. Посмотри, она заперта?

Но он покачал головой и направил луч света в левый проход.

– Сначала путь к отступлению. Спорим, это путь к воротам? Пойдем смотреть?

Длинный изогнутый тоннель оказался не слишком ровным и очень темным. Мы двигались медленно. Насколько я разглядела, стены были из почти необработанного камня, никаких рисунков. Местами к ним приросли грубые подставки для факелов. Грубый пол был очень сильно истерт, грязен и даже местами с дырками. Однажды сгусток темноты заставил меня остановиться и вцепиться в руку Чарльза, но крыса, которая там, скорее всего, жила, не показалась. Проход повернул вправо, немного поднялся вверх и встретился с другим.

Мы остановились у развилки. Наш коридор был основной линией нового «Т», а верхнюю планку составлял тоннель побольше. Чарльз выключил фонарь, минуту мы постояли, прислушиваясь. Воздух стал еще свежее, и легко было угадать, что перед нами – выход на улицу. Где-то вдалеке справа я услышала пыхтение и скулеж гончих. Чарльз направил туда луч фонаря, осветил грубый пол, переходящий в широкие ступени.

– Этот, очевидно, идет прямо к воротам, что значит, если я прав… – Он посветил фонарем влево, почти немедленно мы увидели, что не так давно здесь проходила лошадь и оставила явные следы прямо посередине коридора. – Я не ошибся. Именно там.

Через две минуты мы смотрели через деревья на реку Адонис.

Ворота были вырублены в скале, уходили в нее глубоко ниже уровня плато за дворцом. К ним вела крутая тропа, над входом торчали и нависали корни деревьев. Вьющиеся растения разрослись и почти замаскировали проход сверху. Подходя с плато, можно было бы увидеть только обрыв. Площадка перед воротами была достаточно широка для одного коня, ворота в очень хорошем состоянии были заперты и закрыты на задвижку.

– Видишь? – спросил кузен. – Достаточно большая дверь, чтобы вошел мул или лошадь, и прямой проход под сералем в мидан. Хвала Аллаху, лазить по стенам не придется. Очень мило с их стороны оставить ключ в замке, как ты считаешь? Пойдем обратно. Нет, не закрывай ворота, мне кажется, так будет лучше. – Он посмотрел на часы. – Уже больше двух. Они не могут не спать всю ночь, как ты считаешь?

– Если кто-то и бодрствует, то только бабушка Ха.

– Да, ну… – Он смотрел на землю, играл кнопкой фонаря, явно о чем-то сосредоточенно размышлял. Неожиданно поднял голову. – Теперь обратно?

– Обратно? К двери принца? Она, наверное, тоже заперта.

Древность дворца создавала очень странное настроение, я сказала это почти с облегчением, а Чарльз быстро на меня взглянул.

– Возможно, хотя сомневаюсь, что они запечатывают внутренние части дворца, так сказать. Кристи…

– Да?

– Хочешь продолжать?

– Продолжать? То есть здесь? А куда еще можно пойти?

– Я говорю о двери принца. Может, предпочитаешь вернуться в сераль?

– А ты?

– Нет, не сейчас. Но если желаешь подняться наверх и оставить это на меня…

– Сделай милость, не надо, а? Не боюсь Джона Летмана, что бы ты там не думал.

Он начал что-то говорить, потом, очевидно, подумал лучше и произнес:

– En avant, mes braves.

Мы пошли вперед.

И дверь принца оказалась открытой. Она безмолвно распахнулась в длинный сводчатый черный коридор, очень тихий и совершенно пустой. Чарльз остановился. Свет фонаря почти терялся в распростершейся перед нами темноте. Мне показалось, что кузен не уверен в себе, но тут он пошел вперед. А я за ним.

Коридор, как и спиральная лестница, когда-то был богато разукрашен, но, хотя и относительно чистый, явно требовал ремонта. Пейзажи на стенах потускнели и осыпались, даже при свете фонаря бросались в глаза их повреждения. Мраморный пол чем-то застелили, так что наши шаги не были слышны. Тихий мертвый воздух пах пылью.

С обеих сторон через равные промежутки расположились дверные проемы, я к таким уже привыкла во время своих блужданий. Большинство было просто провалами в темноту, двери болтались на сломанных петлях, демонстрируя пустоту или беспорядок. Чарльз посветил фонарем в первые, они содержали только огромные кувшины.

– Только сорок разбойников, – прокомментировал он.

– А ты что ожидал?

– Бог его знает… А вот пещера Алладина. Минуточку, давай посмотрим.

Сначала я не поняла, что привлекло его внимание. Комнату заполнял почти такой же мусор, как наверху, в серале – мебель, безделушки, пауки, все это копилось годами. На грязном шкафу сгрудились книги, не такие пыльные, как все остальное. Луч фонаря скользнул по ним, а за ним отправилась рука Чарльза. Она перевернула самый толстый том.

– Так я и думал.

– Что это?

– Толковый словарь.

Книга открылась в его руке. Я заглянула через плечо.

– Очень полезно. Знаешь, кто такой налим? Рыба семейства тресковых, водится в пресных водах Евразии и Северной Америки к северу от 45 градусов северной шпроты. Чего тут непонятного? Кроссворды, Чарльз.

– Ты совершенно права. – Он закрыл книгу, подняв облако пыли, и взял другую. Она оказалась меньше словаря, но важнее, в толстой кожаной обложке, которая, несмотря на слой пыли, была явно старательно и вручную обработана. Он держал ее осторожно, под пылью блестела позолота.

– Что это?

– Коран. Довольно-таки роскошное издание, между прочим. Посмотри.

Плотная дорогая бумага, арабские буквы, красивые сами по себе. Орнамент в начале сур, или глав. Не такая книга, чтобы бросить в пыльную комнату и забыть. Чарльз положил ее без комментариев и опять посветил в темноту.

– Видишь?

Сначала я не поняла, какая часть серого анонимного мусора его заинтересовала. Сломанная скрипка, что-то вроде пары роликовых коньков, кожаные плети, хомуты и кисточки. За всем этим высветились два пыльных объекта, похожих на игрушки. Китайские собаки. Я глазела на них секунд пять, пока до меня дошло.

– Неужели твои гончие Гавриила?

– Именно и в точности так. Подержи фонарь, пожалуйста…

Он осторожно отложил сбрую и взял одну из собак в руки. С удивлением я обнаружила, как осторожно, почти нежно, он умеет обращаться с предметами. Достал платок и стал вытирать с собаки пыль. Она медленно оживала под нежными движениями платка. Странное существо, смесь льва и собаки, примерно шесть дюймов высотой, сделанная из сияющего ярко-желтого фарфора. Она присела на задних лапах, одну переднюю положила на мяч. Голова повернута к плечу, уши откинуты назад, широкий рот улыбается. Густая волнистая грива. Хвост закинут на спину. Веселое внимание, игривая пламенность. Ее подружка на полу, покрытая пылью, держала под лапой не мяч, а щенка с пушистым хвостом.

– Кто бы мог подумать? – сказал Чарльз. – Что ты о них думаешь?

– Не спрашивай, ради Бога. Я в этом не разбираюсь. Правда предполагается, что это собаки?

– Их называют собаками Фо, или буддистскими львами. В точности никто не уверен, каких зверей они из себя изображают.

– А кто такой Фо?

– Сам Будда. Это – единственные действующие лица буддистской мифологии, которым разрешено убивать, и только для защиты господина Будды. Официально они – защитники его храма. – Чарльз повертел сияющее существо в своих руках. Морщинистое создание усмехнулось, как пекинес.

– Знаешь, – сказала я, – мне кажется, я их помню. Но непонятно, как они сюда попали. Я думала…

– Да, – сказал Чарльз. Он опять поставил собаку на пол, резко выпрямился и взял фонарь из моей руки. У меня создалось впечатление, что он не слышал произнесенных слов. – Продолжим нашу программу? – Не дожидаясь ответа и больше не разглядывая содержимое комнаты, он быстро вышел в коридор.

Там было тихо и темно, также пахло пылью. Мимо проплывали нарисованные на стенах деревья, прерываемые пещерами дверей. Впереди коридор не резко повернул налево, фонарь осветил еще один дверной проем той же формы, как и остальные, но все равно совсем другой. Не зияющая пещера. Арку перекрывала дубовая дверь, новая и прочная, как корабль, и не только плотно закрытая, но и запертая на новый замок. Луч фонаря задержался на ней на минуту, потом перешел на соседнюю дверь. Тоже новый замок. Я выдохнула:

– Прямо сокровищница, да?

Кузен не ответил. Луч света медленно пополз по двери к зарешеченному вентилятору, опять вниз, к тому, что стояло рядом. Он направился посмотреть, и я последовала за ним. Между двух дверей прислонились к стене около двенадцати ярко-желтых расписных жестянок, размером с банки из-под бензина. При свете фонаря я увидела яркие черные буквы:

– Идеально для жарки, майонеза, салатов.

А ниже кое-что еще. Я замерла. Чарльз перевел луч на меня:

– В чем дело?

– На банках, – сказала я, прищурившись, – я заметила… Не помню, где видела раньше. А, вспомнила, ерунда. Рисунок на банках, бегущая собака.

– Да. И что ты про нее знаешь?

– Да ничего. Просто видела ее раньше.

– Где?

Даже странно, кузен очень заинтересовался.

– Днем в воскресенье рядом с деревней, куда возил меня Хамид. Я говорила, да? Поле с подсолнечниками и знак на стволе дерева – красная собака, похожая на гончую.

– Та же самая?

– По-моему.

Мы подошли поближе, под рисунком я увидела надпись:

– Сорт «охотничья собака». Высшее качество, остерегайтесь подделок.

Чарльз сосредоточено смотрел, потом заговорил:

– Знаешь, Нар-Эль-Сальк, по-моему, какое-то сокращение от арабского слова, обозначающего гончих. Река гончих. Местное производство, другими словами. Такую ты видела в поле?

– В точности. Местное производство, очевидно, подсолнечного масла, а то, что я видела – отметка поля. Я где-то читала, что крестьяне так маркируют свой урожай. В этом, наверное, есть смысл, если многие из них не умеют читать. Но тут запас лет на десять. Зачем нужно столько растительного масла?

Он поднял одну из банок и опять опустил.

– Пустая.

– А чем ты так заинтересовался?

– Не здесь и не сейчас. Давай лучше покончим с этим. И перестанем разговаривать.

Повернув в изгиб коридора, мы увидели впереди, примерно в тридцати ярдах, широкую лестницу и в конце еще одну арку. Дверь была открыта, створка прислонилась к стене, но в арке висела тяжелая занавеска. С одного краю пробивалась полоса света. Мы остановились и прислушались. Даже дыхание казалось громким в мертвом воздухе, но ничего не шевелилось, ни звука не доносилось из-за занавешенного проема.

Осторожно зажав фонарь рукой, так что только слабый розовый отблеск пробивался наружу, Чарльз поднялся по лестнице и медленно придвинулся к арке. Остановился, я – у его плеча. Фонарь он выключил, теперь светилась только щель у края занавеса.

Все так же ни звука. Но я почувствовала запах чудного табака бабушки Ха. Должно быть, это – диван принца. Она где-то очень близко. Может, читала и заснула над книжкой. Я не слышал ее дыхания, но комната же очень большая, а если она задвинула полог на кровати…

Кузен протянул руку и отодвинул край занавеса на несколько дюймов. Приложил к щели глаз. Я тоже наклонилась и стала смотреть.

Действительно, спальня принца. Это – занавес за кроватью бабушки Ха. Очень мало света. Щель казалась светлой только по сравнению с темнотой, где пребывали мы. Лампа слабо светила со стола, хранила в себе совсем маленький язычок пламени. Но я же знала комнату и ясно все различала. В точности, как прошлой ночью: стул, немытые тарелки на столе, шкаф, миска на полу с надписью «собака», наполовину заполненная молоком для кошки, а на кровати…

Сначала мне показалось, что бабушка Ха там, в ярде от нас, сидит, как прошлой ночью, в своих шалях и шелках. Потом я увидела, что комната пуста. Темный угол у изголовья скрывал только кипу одеял, красную кофту и скомканную шаль.

Через секунду мне стало плохо, холодная волна озноба прошла по телу. С кровати на нас смотрела кошка. Чарльз увидел ее одновременно. Когда я отшатнулась назад, он отпустил занавес и отступил вместе со мной. Обнял.

– Все хорошо, она сюда не пойдет.

– Правда?

– Конечно, все в порядке, любимая, расслабься. – Я дрожала, он обнял меня еще крепче. Моя макушка прижалась к его подбородку. – Потерпи минуточку, и пойдем. – Он не ослаблял объятий, пока я не перестала дрожать и мерзнуть. Темно и тихо. По дыханию Чарльза я слышала, что он отвернулся, прислушивается и присматривается. Повернулся обратно, вдохнул, будто собрался заговорить, щека прижалась к моим волосам. «Кристи»…

– Да?

Пауза. От его дыхания шевельнулись мои волосы.

– Ничего. Все в порядке?

– Да.

– Тогда пошли.

– Ты… Правда не хочешь дождаться и увидеть бабушку Ха? Я почему-то не думаю…

– Нет. Забудь все, возвращаемся.

– Я чувствую себя виноватой, Чарльз.

– И совершенно правильно. – Он тихо и нежно надо мной издевался. – Смелей, моя любовь, она тебя не поймает. Будь большой смелой девочкой, Чарльз победит противную кошку.

Ужас почти пропал. Я захихикала.

– Большой храбрый Чарльз. А если мы встретим собак? Мне уже хорошо, спасибо.

– Правда? Ну и хватит приключений на ночь. Возвращаемся в твой гарем, моя девочка.

Разрисованная дверь была все так же открыта. Воздух перед павильоном восхитительно свеж и сладок. Мы прошли по мосту до провала, я перепрыгнула следом за Чарльзом. Он не отослал меня сразу.

– Кристи. Я должен тебе кое-что сказать.

– Я поняла. Поняла, что ты что-то скрываешь. Ну?

– Ты не совсем права. Точно я ничего не знаю. Скажем, меня мучили дикие догадки. И я сразу понял, что кое-что очень подозрительно, как говорится, пахнет жареным. Но, и очень прошу понять, пока ничего тебе не скажу.

– Почему?

– По той простой причине, что тебе придется остаться здесь до утра, а мне нет. Нет, послушай, Кристи, нужно встретить Джона Летмана прилично и спокойно, потом вдруг бабушке Ха взбредет в голову увидеть тебя опять и…

– Прилично и нормально обращаться с Джоном Летманом? Значит, что-то не в порядке с Джоном Летманом?

– Сказал, что это все мои догадки. Но тебе нужно остаться здесь.

– Поэтому, чем меньше я знаю, тем лучше? Не морочь мне голову, дорогой Чарльз. Черт тебя дери, я могу притворяться невинной, я этим постоянно занимаюсь. Не своди меня с ума. В конце концов, я попала в самую середину этой истории, а вовсе не ты. Давай, ты должен рассказать. Что, Джон Летман любовник бабушки Ха, или что?

– Бог мой, если бы в этом было дело…

Я спорила, конечно, но мне не удалось его переупрямить. В конце концов он решил покинуть меня и собрался прыгнуть на мост. Я спросила:

– А зачем тебе идти так? Почему бы просто не спуститься из окна по веревке?

Он покачал головой.

– Так проще. А ты закрой ставни, чтобы ничто не бросалось в глаза. Не засовывай на место поперечную планку, на всякий случай. Я пошел. Ложись в кровать, утром приду к тебе в отель. – Он вдруг заколебался. – Не боишься?

– Боюсь? Чего мне, ради Бога, бояться?

– Ну и прекрасно, раз так, – сказал Чарльз и удалился.


 

Свобода

So free from danger, free from fear,

They crossed the court; right glad they were.

S.T. Coleridge: Christabel

Я думала, что буду спать плохо, но отрубилась, будто свеча потухла, примерно на пять часов до самого завтрака. Наступило восхитительное утро: залитый солнцем мирный сад сераля, журчание воды, легкий ветерок и поющие птицы.

Все равно я проснулась не с романтическими мыслями, а в каком-то неопределенно-туманном настроении, тень чего-то неприятного окрашивала предстоящий день. Даже когда я осознала, что это, скорее всего, результат намеков Чарльза на Джона Летмана, с которым я скоро встречусь, и вспомнила, что остаток дня проведу с самим Чарльзом, все равно сераль, да и весь дворец, замкнутый в жаркой долине, вызывали у меня что-то вроде клаустрофобии. Я быстро встала, проглотила кофе и нетерпеливо ждала момента, когда я покину это место и вернусь в гостиницу, к жизни и вульгарной суете разноцветного Бейрута. И к Чарльзу.

Хамиду было ведено приехать за мной в девять тридцать, но в полдевятого я уже допила кофе и отправилась наружу. Остановилась, посмотрела на сад, светящуюся на солнце крышу павильона и покинула сераль.

Между прочим, мне уже стало легче, когда с завтраком появился Насирулла. Его приход означал, что реку можно перейти. Я решила отправиться пешком и ждать Хамида в деревне и попыталась объяснить Насирулле знаками, что хочу уйти рано. Хотя он тупо и не улыбаясь глазел на меня и никак не выказывал признаков понимания, он, должно быть, доложил Джону Летману, потому что тот встретил меня во втором дворе. Анемоны в саду Адониса уже отцвели и высохли.

Выглядел Джон Летман просто безобразно, я подумала, можно ли то же самое сказать обо мне.

– Вы сегодня рано, – сказал он.

– Беспокоюсь про брод. Наверное, все в порядке, и я смогу перейти?

– Да. Хорошо спали, в конце концов, после всех тревог и экскурсий?

– После?.. А, собаки. Да, спасибо. Вы заперли бедняжек? Признаюсь, я сначала немного испугалась, но они были такие миленькие, а теперь, когда подумаешь, просто романтическое приключение. Но они не со всеми так обращаются, да?

– Ни с кем. В вас, должно быть, есть что-то исключительное. – Он улыбнулся, что не затронуло выражения его глаз. – Не скажу, чтобы они были очень кровожадными, но они – хорошие сторожевые собаки просто потому, что поднимают дикий шум, как только услышат что-нибудь необычное. Я запер их и, возможно, это было ошибкой.

Я не собиралась спрашивать, почему, но он остановился, будто ожидал вопроса, и это ведь было бы совершенно естественно. По крайней мере, пауза дала мне привести лицо в порядок. Я спросила:

– Почему?

– Должен был оставить их на свободе. Мы обнаружили, что открыты боковые ворота. Кто угодно мог войти ночью.

– Боковые ворота? Значит, есть еще одни ворота?

– Они открываются на плато сзади. Яссим устроил развлечение, это, да еще пустил гончих в сераль.

Я сказала, как можно небрежнее:

– Но разве сюда кто-нибудь вломится? Вы не хотите сказать, что нашли какие-то следы или что-то в этом духе?

– Нет. Просто мне не свойственно безоговорочное доверие, особенно с тех пор, как я поселился в этой стране. Когда приедет ваш водитель?

– В девять, – соврала я, – но я лучше сразу пойду и встречу его в деревне. Вы очень добры, что так долго меня терпели. Я помню, что говорила все это вчера, но сейчас можно сказать, что все уже произнесенные слова можно удвоить.

– Было очень приятно. Хорошо, я провожу вас.

Он даже и не пытался изобразить какие-нибудь положительные эмоции. Вся мягкость исчезла, он казался нервным, на грани срыва. Короткими нервными шагами прошел передо мной через маленький двор, все время прикасался рукой к лицу, так же, как при первой встрече. Немного вспотел, глаза покраснели. Я заметила, что он не смотрит на меня, отворачивается, будто ему стыдно, подумала, что его, наверное, мучит потребность в наркотике, тоже смутилась и отвернулась.

– Ваш сад Адониса умер.

– Для этого он и выращивался.

– Конечно. Она не знает, что я возвращалась?

– Нет.

– Я и не думала, что вы скажете, все в порядке. Просто было интересно, не скажет ли она чего-нибудь о моем кузене.

– Ни слова.

Коротко, резко, прямой ответ на вопрос. Ну что же, Летман мог меня поблагодарить только за то, что я ушла в конце концов. И явно он так же мечтал избавиться от меня, как я уйти. Он прошел со мной от ворот до края плато и смотрел, как я двигалась вниз по тропе. Дойдя до переправы, я обернулась и увидела, что он еще стоит, будто проверяет, на самом ли деле я ушла. Я повернулась спиной к Дар Ибрагиму еще раз, и пошла по скользким камням.

Они теперь были чистыми и почти сухими, но вода обтекала их выше, чем в прошлый раз, и была совершенно красной. Красная кровь мертвого Адониса. Ветки, листья, цветы неслись в потоке и терялись в тени у берега. Две козы бродили, как потерянные, но мальчика не было заметно. Когда я уже дошла до берега, то увидела Хамида, на этот раз несомненно Хамида, который шел по тропе мне навстречу.

Мы встретились в тени фигового дерева, где еще три козы спали пыльной кучей. Когда приветствия истощились, я задала вопрос, который вертелся на моем языке с тех пор, как Насирулла принес кофе.

– Видели моего кузена утром?

– Нет. – Он улыбнулся. – Он очень похож на вас, правда? Я бы сказал, что вы родные брат с сестрой.

– Он вообще-то даже троюродный брат, но нас всегда принимали за близнецов. Семейное сходство очень сильно у Мэнселов. Не встретили белую спортивную машину по дороге от Бейрута? Или такую стоящую…

– Сегодня утром? На дороге видел только один черный автомобиль с водителем-арабом. И еще «Лендровер» с тремя отцами Маронитами<Марониты – приверженцы особой христианской церкви. Общины Маронитов возникли в V-VII веках в Сирии. Живут они, главным образом, в Ливане. Их название происходит от имени легендарного основателя Мар Марона. – Прим. пер.>. – Он с любопытством на меня посмотрел. – Я знаю машину вашего кузена, видел вчера. Вы имеете в виду, что он тоже был ночью во дворце?

 








Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту:



©2015 - 2024 stydopedia.ru Все материалы защищены законодательством РФ.