Часть первая. Двенадцать дней назад 15 глава

– Извини, – прошептала она и положила фотографию на сиденье рядом.

А вдруг все-таки Дуэйн вернется с деньгами? Джан понимала, что подобное невозможно, но так хотела в это верить. Он вернется с деньгами, а ее нет… Нужно подождать. Джан оставила ключ в замке зажигания и вышла из машины, захватив с собой пистолет. Двинулась вдоль дома, завернула за угол, приблизилась к двери. Прислушалась. До нее донеслись обрывки фраз. Говорил Дуэйн высоким плаксивым голосом:

–…клянусь Богом, я не… найдем мощные кусачки, которые… ты меня понял… я бы поехал в лимузине…

Слушать дальше не имело смысла. Она – следующая. Эта дверь откроется в любую секунду. Может, ей застрелить первого, кто появится? Нет, так не получится. Скорее всего схватит пулю она.

Джан быстро двинулась прочь, но вскоре подняла голову и увидела висевшую под карнизом камеру наблюдения. Наверняка такая же находится с другой стороны дома. Вероятно, за ней уже наблюдают. Надо бежать.

Джан рванулась к машине, села за руль, бросила пистолет на сиденье и включила зажигание. Двигатель с первого раза не завелся. Она повернула ключ еще раз и, когда двигатель заработал, начала сдавать назад. Заметила, что кто-то выходит из дома. Мужчина в длинном пиджаке, в правой руке – пистолет, направленный в ее сторону. Машина рванулась вперед, а через секунду пуля раздробила ветровое стекло. Джан оглянулась. У стрелявшего на левой руке не было кисти.

На улице синий «шевроле» отчаянно засигналил. Она обогнула его, и в этот момент Оскар Файн выстрелил снова. Пуля попала в стекло со стороны пассажира и вышла через дверцу водителя. Ее не задела. Оскар побежал за пикапом, а Джан вывернула руль, чуть не столкнувшись с грузовиком. Ее вынесло на тротуар, но она сохранила управление.

Пистолет лежал на сиденье рядом, но состязаться в стрельбе с Оскаром Файном было бессмысленно. Тем более на ходу. Справа мелькнул черный «ауди». Наверное, это его машина. Но он сам находился где-то в двадцати метрах позади. Пока он до нее добежит, она отъедет на два квартала. Для старта вполне достаточно.

Следующая пуля пробила заднее стекло и вышла в переднее. Джан прибавила ход, взглянула в зеркальце. Оскар Файн бежал к черному автомобилю. Поздно. Она уже скрылась за углом.

В суматохе Джан не заметила, как ветер унес фотографию Итана в окно.

Оскар Файн подхватил парящую в воздухе бумажку. Преследовать Джан Харвуд не имело смысла. Как правило, погони кончаются авариями. А привлекать внимание полиции не хотелось. К тому же одной рукой трудно быстро маневрировать. Теперь, когда он ее нашел, можно не беспокоиться. Найдет снова. Особенно вооруженный сведениями, которые сообщил Дуэйн.

Оскар Файн не стал садиться в автомобиль, а принялся рассматривать фотографию. С нее улыбался мальчик лет четырех-пяти. Оскар Файн опустил фотографию в карман.

Да, придется уехать из города. Надо будет попросить кого-нибудь в это время кормить кота.

Глава сорок шестая

Только я закончил разговор с Греттен Ричлер, как телефон зазвонил снова.

– Мистер Харвуд? – произнес женский голос, показавшийся мне знакомым.

– Да.

– Вы что, перестали работать над моим материалом?

– Кто говорит?

– Я послала вам информацию о счете за отель мистера Ривза. Почему об этом до сих пор ничего не появилось в вашей газете?

Я с трудом сосредоточился.

– Он вернул все деньги Элмонту Себастьяну. В редакции сочли, что инцидент исчерпан.

– Тогда передайте список кому-нибудь другому, кто может сделать хорошую статью. Я звонила в газету, но там сказали, что вы отстранены от работы. Это связано с исчезновением вашей жены. Так что, пожалуйста, не обижайтесь, а передайте мой список тому, кто сможет что-то сделать.

– Какой список?

Она вздохнула.

– Тот, что я послала вам по почте.

Я полез в боковой карман пиджака, где лежали конверты из моей почтовой ячейки в «Стандард». В одном – чек с моим жалованьем, в другом – рекламные листовки, а третий был без обратного адреса. Я разорвал его и вытащил сложенный лист бумаги.

– Мистер Харвуд, вы меня слушаете?

– Подождите, – сказал я, просматривая написанный от руки список, где были перечислены фамилии членов городского совета Промис-Фоллза, а рядом – сумма взятки в долларах. Самая крупная – двадцать пять тысяч.

– Неужели Элмонт Себастьян действительно столько заплатил этим людям? – спросил я.

– Так вы что, только сейчас на него смотрите? – возмутилась женщина. – Сукин сын Элмонт накалывал меня много раз, поэтому я хочу, чтобы его наконец прижали. Кроме того, в его фирме сотрудники-мужчины лапают женщин каждый день, а тем, кто наверху, до этого нет дела.

Значит, она работала у Элмонта. Но материал, конечно, должен делать кто-то другой.

– Почему вы не приехали в Лейк-Джордж, как мы договорились? – спросил я.

– Какой Лейк-Джордж?

– Но вы же сами в электронном письме назначили там встречу.

– Я никакого письма вам не посылала. Вы думаете, я дура, чтобы встречаться с вами лично? – Она положила трубку.

Я посидел с минуту, затем положил список в карман. В другое время он стал бы для меня находкой, но сейчас не до него. Оказывается, эта женщина по электронной почте мне ничего не посылала и никакой встречи в Лейк-Джордже не назначала. Поехать туда меня заставил кто-то иной. И это было составной частью подставы.

Джан.

Остаток дня я наводил справки о Констанс Таттингер. Отец тем временем начал в моем доме ремонт. Вначале я позвонил матери и поговорил с ней.

– Как ты? – спросила она.

– Постепенно схожу с ума.

– Твой отец возмущается, как ты разгромил свой дом.

– Да, это была глупость. Но папа потом все же кое-что нашел. Так что я старался не зря. Есть небольшая ниточка к Джан.

– Ты узнал, где она?

– Нет, но теперь мне известны ее настоящие имя и фамилия. Для поисков нужен компьютер.

– Твой отец собрался ехать домой за инструментами. Я передам с ним мой ноутбук.

– По моей вине случилось еще кое-что скверное, – признался я.

– Что?

– Хорас Ричлер недавно снова пытался покончить с собой. Так подействовал на него мой визит. Он не выдержал, когда узнал, что моя жена присвоила имя его дочери.

– Ты делал то, что должен был сделать, – заметила мама. – И не виноват в том, что случилось с его дочерью. И за поступки Джан ты тоже не отвечаешь. Тебе нужно было узнать правду.

– Да, но они хорошие люди, эти Ричлеры.

– Успокойся и постарайся довести дело до конца.

Я попросил отца привезти мамин ноутбук. У него уже был список нужных инструментов, внизу он добавил: «Ноутбук». Затем, бросив: «Я быстро, туда и обратно», – уехал.

Я позвонил Саманте Генри в «Стандард».

– Сделай мне одолжение: проверь у копов, кого знаешь, есть ли у них что-то на Констанс Таттингер.

– Все, я записала, – ответила Саманта. – А кто это такая?

– Пока не знаю.

– Дата рождения известна?

– Пятнадцатое апреля тысяча девятьсот семьдесят пятого года.

– Ясно. Что-нибудь еще?

– Родилась в Рочестере, но родители уехали оттуда, когда ей было пять лет.

– Ладно, если что-нибудь узнаю, позвоню.

– Спасибо, я твой должник. – Я на секунду замолчал. – Послушай, материал по Себастьяну и Ривзу, над которым я работал, теперь твой. Делай с ним что хочешь. И у меня наконец появился список членов городского совета, получивших от Себастьяна взятки. Думаю, это надо опубликовать как можно скорее. Список я тебе передам при встрече, а ты постарайся проверить все, что можно.

– А откуда у тебя этот список?

– Потом объясню. Сейчас мне надо идти.

– Договорились, – сказала Саманта.

Отец вернулся через час. Притащил ящик с инструментами, циркулярную пилу, плинтусы, которые держал в гараже с незапамятных времен, и отправился наверх. Очень скоро оттуда раздался стук. Я же начал работу с маминым ноутбуком. Вскоре выяснилось, что в нашем штате фамилию Таттингер носили двенадцать человек, и только пять были «М. Таттингер». Они жили в Буффало, Бойсе, Каталине, Питсбурге и Тампе.

Я начал звонить. В Буффало Таттингер оказался Марком, в Бойсе – Майлзом. А я искал Мартина. В обоих случаях я спрашивал, знают ли они Мартина Таттингера, у которого жену зовут Тельма, а дочь – Констанс. Нет, не знают.

В Тампе телефон был отключен, в Каталине и Питсбурге никто не ответил. Я решил позвонить туда позже, когда люди придут с работы. А пока занялся выяснением, в подготовительный класс какой школы ходили Джан Ричлер и Констанс Таттингер. Узнал в «Гугле» номера ближайших начальных школ. Позвонив, вспомнил, что сейчас август и школы уже несколько недель пустуют. Но все равно там должен кто-нибудь находиться.

В первой школе на месте оказалась заместитель директора. Она быстро объяснила, что ее школа сравнительно новая, построена в середине девяностых. Пока я ждал, когда снимут трубку в следующей школе, в моей голове прокручивался разговор с Ричлерами. Греттен рассказывала, как все были расстроены гибелью их дочери, включая учительницу подготовительного класса. Она называла фамилию. Кажется, Стивенсон.

Трубку сняла пожилая женщина:

– Слушаю. Дайана Джонсон, секретарь.

Я объяснил, что мне нужна информация о Констанс Таттингер, которая ходила в подготовительный класс.

– Назовите себя, – попросила она.

– Дэвид Харвуд. Эти сведения мне необходимы в связи с семейными проблемами.

Дайана Джонсон задумалась.

– Понимаете, я пришла сюда работать недавно, поэтому…

– Родители вскоре забрали ее из школы и уехали. Она дружила с девочкой, Джан Ричлер.

– Да, эта девочка мне известна. У нас была табличка, посвященная ее памяти, в холле, рядом с офисом. Она погибла под колесами автомобиля?

– Да.

– А за рулем сидел ее отец. Ехал по подъездной дорожке.

– Так оно и было.

– Ужас. Я тогда еще тут не работала, но помню кое-что. Говорили, будто девочку под колеса кто-то толкнул.

– Да, – сказал я. – И это была как раз та девочка, Констанс Таттингер.

– Так чем я могу вам помочь?

– В архиве сохранилась какая-то информация о Констанс?

– Нет, – ответила секретарь, – никакие записи тех лет у нас не сохранились. Может, в центральном офисе, но там вряд ли вам их предоставят.

– Жаль.

– Вы помните фамилию учительницы?

– Кажется, Стивенсон.

– А может, Стивенс? Когда я пришла, подготовительный класс вела Тина Стивенс. Она проработала пару лет и перешла в другую школу.

– А в какую?

– Не знаю. Учителя часто меняют школы. – Она помолчала. – Помню только, что Тина вышла замуж. Встретила очень милого человека. Он работал в фирме «Кодак».

– Может, вспомните его фамилию?

– Подождите минутку, тут пришла женщина, которая может это знать. Сейчас спрошу… Его фамилия Пирелли. Знаете, есть такая фирма, которая изготавливает автомобильные шины. Так вот, он Фрэнк Пирелли.

– Спасибо. Вы мне очень помогли.

Закончив разговор, я быстро нашел в компьютере живущего в Рочестере Ф. Пирелли и набрал номер. Включился автоответчик: «Это автоответчик Фрэнка и Тины Пирелли. Их сейчас нет дома, оставьте, пожалуйста, сообщение». Я не стал ничего оставлять, чувствуя, что впустую трачу время.

Отец купил пару больших сандвичей с мясом, сыром и помидорами. Мы съели их за столом в кухне. Потом я позвонил в Каталину, снова безуспешно. После этого поговорил с мамой.

– С тобой хочет пообщаться Итан, – сказала она.

В трубке что-то зашуршало.

– Папа…

– Привет, старина, как дела?

– Я хочу домой. Бабушка говорит, что я останусь тут ночевать.

– Правильно.

– Я тут уже много дней.

– Не много, а всего два.

– Когда мама придет?

– Не знаю. А ты хорошо себя ведешь у бабушки?

Итан замялся.

– Да.

– Чем занимаешься?

– Прыгал с лестницы, теперь играю с битой.

– С какой битой?

– Ну с той.

Я улыбнулся.

– Ты играешь с бабушкой в крокет?

– Нет. Она говорит, что у нее от этого болит спина.

– Играешь сам с собой?

– Я забил один деревянный мячик в воротца. И он улетел очень далеко.

– Хорошо. Что бабушка приготовила на ужин?

– Не знаю, но пахнет вкусно. Бабушка, что у нас на ужин? Тушеное мясо? – Итан помолчал. – Там есть морковка, я ее не люблю.

– Она полезная, ее обязательно нужно есть, – сказал я. – Сделай это ради бабушки.

– Ладно.

– Во сколько бабушка подаст ужин?

– В семь.

– Я постараюсь к этому времени к вам приехать.

– Хорошо.

– Счастливо, малыш.

– Счастливо, папа. – И он положил трубку.

Я набрал номер Пирелли в Рочестере. Ответила женщина.

– Тина Пирелли? – произнес я, поздоровавшись.

– Да, это я.

– Та самая Тина Пирелли, которая работала в подготовительном классе в Рочестере?

– Да. А с кем я разговариваю?

– Это Дэвид Харвуд. Я пытаюсь найти женщину, которая когда-то была вашей ученицей, правда, недолго.

– А откуда у вас номер моего телефона?

Я коротко рассказал о разговоре с Дайаной Джонсон.

– И кто вас интересует? – спросила Тина.

– Констанс Таттингер.

– Я ее помню. А зачем она вам?

Можно было опять что-нибудь выдумать, но я решил действовать напрямик.

– Эта девочка потом, когда выросла, стала моей женой. И вот сейчас пропала. Мы ее ищем.

Тина Пирелли вздохнула.

– И вы думаете, я что-нибудь о ней знаю? Ведь с тех пор как я видела ее в последний раз, прошло свыше тридцати лет.

– Может, вам известно, куда уехали ее родители из Рочестера?

– Тогда они вообще мало с кем разговаривали, – проговорила Тина Пирелли. – Просто уехали, и все. Надеюсь, жена вам рассказала почему.

– Да.

– Бедная Конни, ее все обвиняли, хотя она была еще ребенком. Родители забрали ее из школы. Извините, вы сказали, что она пропала?

– Да.

– Какой ужас. Я занималась с ней всего пару недель. Несчастный случай произошел в сентябре. Но она была хорошей девочкой. Тихой. После того случая я видела ее только один раз.

– И какой она тогда была?

– Мне показалось, будто девочка вообще перестала что-либо чувствовать.

Я позвонил в Питсбург М. Таттингеру. Ответил мужчина.

– Это Мартин Таттингер? – спросил я.

– Нет, это Мик Таттингер.

– А Мартин Таттингер?

– Вы ошиблись номером.

– Подождите, может, вы мне поможете. Меня зовут Дэвид Харвуд. Я звоню из Промис-Фоллза, это севернее Олбани. Пытаюсь найти Мартина Таттингера, жену которого зовут Тельма. У них есть дочь Констанс, прежде они жили в Рочестере, много лет назад. Вероятно, это ваши родственники и вы знаете, где их найти.

– Да, – произнес Мик. – Мартин – мой брат.

– Правда?

– Они с женой Тельмой несколько раз переезжали, а потом обосновались в Эль-Пасо.

– Вы не дадите мне номер их телефона?

– А зачем он вам?

– Вообще-то мне нужна их дочь, Констанс. Похоже, что она попала в неприятную ситуацию, и мы пытаемся найти ее родителей.

– Это будет очень трудно, – сказал Мик.

– Почему?

– Потому что они мертвы.

– Извините, я этого не знал.

Мик усмехнулся:

– Да, и умерли они не своей смертью.

– Что?

– Их убили.

– Как?

– Обоим перерезали горло. А перед этим привязали веревками к стульям в кухне.

– Когда это произошло?

– Пять или шесть лет назад. Как вы понимаете, дату я не обвожу кружочком в календаре.

– А тех, кто это сделал, поймали?

– Нет. А что с Конни?

– Она пропала.

– Неудивительно. Она пропала уже очень давно. Мартин и Тельма не имели от нее никаких известий до самой смерти. Конни ушла из дому в шестнадцать лет. И я не стал бы девочку винить за это. Так вы ее ищете?

– Да.

– Куда же она запропастилась, черт возьми? Наверное, не знает, что ее родители погибли.

– Думаю, не знает, – сказал я.

– Скорее всего это ее не опечалило бы. Мартин, конечно, мой брат, но он был мерзкой, жестокой скотиной. Мы редко общались. А о близости вообще не могло быть и речи. Они с Тельмой явно не имели права претендовать на премию «Родители года». Он злобный хорек, она алкоголичка – та еще парочка. Видимо, то, что они в конце концов получили, было предписано свыше. Мартин ремонтировал автомобили, держал гараж в Эль-Пасо. Денег у них никогда не было. Кому понадобилось убивать этих людей? К тому же в доме ничего не украли.

– Да, неприятная история, – произнес я.

– А Конни все-таки жива? Я думал, что она тоже умерла.

– Почему вы так думали?

– Не знаю. Она была не совсем нормальной, понимаете? Кое-что случилось с ней в детстве. Впрочем, вдаваться в детали нет смысла.

– Из-за девочки, которая попала под машину?

– Так вы об этом знаете? Мартин и прежде был мерзавцем, а после того случая совсем взбесился. Он работал в мастерской, которая принадлежала дяде погибшей девочки. Тот его уволил. И Мартин напустился на Конни, считая ее во всем виноватой. Хотя она была еще ребенком, он не делал никаких поблажек. Нашел работу в другой мастерской, в другом городе, но скоро его и оттуда выгнали. Обнаружилась пропажа инструментов. Мартин был ни при чем, но хозяин его уволил. Вскоре дела пошли еще хуже. Потом он наконец нашел работу, но продолжал давить на Конни, объявляя ее виновницей всех своих несчастий.

– И как она это переносила?

– Я редко ее видел. И она всегда выглядела странно.

– В каком смысле?

– Как будто… отсутствовала, находилась где-то в другом месте.

– То есть?

– Воображала себя в иной обстановке, витала в облаках. Я думаю, это помогало ей выжить.

– Очевидно.

– Так кто вы такой? – спросил он, и я снова назвал ему имя и фамилию. – Если найдете Конни, передайте, чтобы она мне позвонила.

– Хорошо.

– А чем вы занимаетесь? Частный детектив?

– Я газетный репортер.

В кухню вошел отец.

– Уже без двадцати семь. Поехали ужинать? – Он посмотрел на меня. – Что с тобой? Ты выглядишь так, словно увидел привидение.

– Да, что-то в этом роде.

Зазвонил телефон. Я взглянул на дисплей. Это была мама, а возможно, Итан. Он недавно научился нажимать кнопку быстрого набора. Я снял трубку.

– Не могу нигде найти Итана, – проговорила мама дрожащим голосом. – Он пропал.

Часть пятая

Глава сорок седьмая

Джан проехала несколько миль, свернула налево и вырулила на шоссе. Она надеялась, что так будет труднее ее найти.

Пока сзади не обозначится черный «ауди», можно немного успокоиться. Правда, если он отыскал ее один раз, найдет и еще. Она выглядела ужасно. Широко раскрытые глаза, спутанные волосы, которые трепал ветер, дующий в открытые окна и треснутое ветровое стекло. Джан крепко сжимала руль, чтобы унять дрожь.

Катастрофа. Дуэйн, конечно, уже покойник. Вряд ли Оскар Файн позволил ему выйти оттуда живым. Интересно, как много он успел рассказать перед смертью? Знает ли Оскар, кто она такая и кем была? Знал ли он это до того, как Дуэйн явился продать фальшивые бриллианты за шесть миллионов долларов?

Одно было ясно: Банура их подставил. Как только они ушли, он сразу позвонил Оскару Файну. Но почему тот поднял тревогу теперь, спустя столько лет? Скорее всего увидел сообщение в новостях о ее исчезновении. И узнал по фотографии. Под ней стояла подпись «Джан Харвуд», и эта женщина не была похожа на ту, которая совершила с ним нечто ужасное на заднем сиденье лимузина. Но наверное, когда тебе отрезают руку, запоминаешь не только цвет волос и глаз.

Джан задумалась, пытаясь найти в своем замысле слабое место. Откуда начать? Во-первых, не надо было связываться с Дуэйном Остерхаусом. Во-вторых, следовало сразу же узнать цену похищенному товару. И в-третьих, сегодня к Бануре нельзя было возвращаться.

Джан взглянула на приборную панель и заметила, что в баке горючее на исходе. Она дождалась следующего съезда, где располагались заправка и киоски с фастфудом. Заправилась на тридцать долларов и поставила машину у «Макдоналдса».

Миновала прилавок, направилась в туалет, где ее вырвало, прежде чем она успела закрыться в кабинке. Уперлась о стенки, чтобы не упасть. Ее знобило. Джан спустила воду в унитазе и постояла немного, промокая лицо туалетной бумагой. Затем вышла, умылась, пытаясь успокоиться. Женщина с девочкой у другой раковины настороженно посмотрели на нее.

На улице Джан прислонилась к стене, не сводя глаз с шоссе, высматривая там черный «ауди». Она простояла так полчаса, не зная, что теперь делать. Выносивший мусор служащий ресторана спросил, не нужна ли ей помощь. Он не собирался помогать ей, просто хотел, чтобы она отсюда ушла.

Джан направилась к пикапу и села за руль. Зазвонил мобильник, она вздрогнула, потому что давно забыла об украденном из сумочки женщины телефоне. С него Дуэйн звонил Бануре. Она раскрыла телефон.

– Алло!

– Так это у тебя мой телефон! – крикнула женщина. – А я его везде обыскалась и…

Джан переломила крышку телефона, словно это был позвоночник какого-то ненавистного ей существа, вышла из машины и выбросила его в мусорный бак. Вернулась, вся дрожа, и принялась вспоминать. Все, с самого начала. С того момента, когда она толкнула дочь Ричлеров под автомобиль.

Не тогда ли все и началось? Если бы она этого не сделала – Бог свидетель, у нее и в мыслях ничего подобного не было, – тогда бы родители не уехали из города, и с работой отца было бы все в порядке, и он не стал бы ее ненавидеть, и она не находилась бы в таком отчаянии, чтобы покинуть дом, не связалась с такими подонками, как Дуэйн Остерхаус…

Нет, она и не помышляла об убийстве дочери Ричлеров. Просто разозлилась на нее. Констанс Таттингер жутко завидовала Джан Ричлер. Завидовала всему, что девочка имеет. Завидовала, как сильно любят ее родители. Они покупали ей куклы Барби, симпатичные туфельки, а на день рождения водили в «Кентукки фрайд чикен». И даже подарили своей девочке бусы в виде маленьких, покрытых глазурью кексов. Это были самые красивые бусы, какие только видела Констанс.

Однажды, когда Джан Ричлер надела их, а потом сняла, потому что зачесалась шея, Констанс Таттингер залезла к ней в карман и стащила. Джан Ричлер расплакалась, уверенная, что их взяла подруга. Через два дня, когда они играли на лужайке, она снова завела разговор о том, что бусы у Конни, и та разозлилась, стала оправдываться и толкнула девочку.

Прямо под колеса машины.

С тех пор женщина, укравшая свидетельство о рождении Джан Ричлер и присвоившая себе ее имя, носила при себе эти бусы. Много раз собиралась их выбросить, но так и не решилась. Не потому, что они ей очень нравились. Нет. Бусы служили напоминанием о совершенном ею ужасном поступке. Они знаменовали не только момент, когда оборвалась жизнь Джан Ричлер, но и свидетельствовали о том, что жизнь Констанс Таттингер изменилась навсегда. Ее забрали из школы. Родители уехали из города. Отец начал нескончаемую травлю.

День, когда она украла бусы, определил все остальное. Она ушла из дому в шестнадцать лет и никогда больше не видела родителей. Не знала, живы ли они. Впрочем, ей это было безразлично.

Однажды Итан увидел бусы в ее шкатулке с украшениями и решил поиграть с ними. Эти маленькие кексы были его любимым лакомством. Но ей пришлось сказать, что мальчики бусы не носят. Тогда он попросил ее надеть бусы, когда они собрались ехать в Чикаго. И она согласилась поносить их всего один день. Ни до, ни после она их никогда не надевала.

Сидя сейчас в пикапе, Джан думала о своей прежней жизни, об Итане, о Дэвиде. Но пора было действовать. У нее были все основания полагать, что Оскар Файн знает, где она жила последние годы как Джан Харвуд. Ему либо рассказал Дуэйн, либо он сам вычислил, изучая сообщения об ее исчезновении. Ясно, что она отправится в Промис-Фоллз – там у нее сын.

Она взглянула на сиденье, где лежала фотография Итана, которую Джан вытащила из сумки час назад. Ее там не было. Джан завела двигатель и двинулась к месту, которое называла своим домом последние пять лет.

Необходимо добраться туда раньше Оскара Файна.

На пути в Промис-Фоллз она не сделала ни одной остановки, даже чтобы заправиться, когда горючего осталось только четверть бака. Где сейчас Итан? Вряд ли дома. Дэвид, даже если его пока не арестовали, наверное, все равно находится в полиции или встречается с адвокатом. А может, колесит по округе, ищет ее. Подумав об этом, Джан чуть не рассмеялась.

Разумеется, она могла явиться в полицию и снять с него все подозрения. Но как им жить дальше? Обо всем забыть и начать сначала? Он, конечно, не очень умен, но вряд ли примирится с этим. Ну и ладно. Она заберет Итана и уедет с ним. Итан ее сын, принадлежит ей. Скорее всего он у бабушки и дедушки.

Она заедет за ним туда.

Глава сорок восьмая

В конце дня Барри Дакуэрт наконец добрался до окрестностей Промис-Фоллза.

Он побывал на заправке «Эксон», где заполнялся горючим бак «эксплорера», принадлежавший Лайалу Ковальски. В том, что в салоне сидела его жена Лианн, детектив не сомневался. В найденном чеке было указано, что заправка производилась за наличные. И тут все сходилось. Ведь Лайал Ковальски сказал тогда, что их кредитные карточки заблокированы.

Дакуэрт показал персоналу заправки фотографию Лианн, но ее никто не узнал. «Эксплорер» тоже не помнили. Впрочем, это детектива не удивило. Сюда приезжали заправляться сотни автомобилей, разве все запомнишь? А камеры наблюдения у них сейчас были неисправны. Он показал им также фотографии Джан и Дэвида Харвуд. Тоже без результата.

По дороге домой у него было время подумать. Дело в том, что он сочувствовал Дэвиду Харвуду почти с самого начала. Ведь всегда в подобных делах первый подозреваемый – муж. И ничего в его рассказах не сходилось. Депрессию жены никто, кроме него, не замечал. Потом эта история с билетами и рассказ Теда, владельца магазина в Лейк-Джордже. И мотив – страховой полис на триста тысяч долларов. Ну не мог настоящий преступник так подставиться. Ничего не предусмотреть.

Все выглядело так, будто Харвуд вывез жену в Лейк-Джордж и убил. Ведь ее с тех пор никто не видел, не считая пятилетнего сына, свидетельство которого нельзя считать достоверным. Но Дакуэрта одолевали сомнения. Особенно после того как обнаружили захоронение Лианн Ковальски. Детектив внимательно наблюдал за Дэвидом Харвудом, когда они находились там.

Подозреваемый удивился, по-настоящему. Дакуэрт такого не ожидал. Если бы Дэвид Харвуд убил эту женщину и зарыл здесь, то мог, конечно, изобразить шок. Сделать вид, будто потрясен. Даже заплакать. Но такое поведение опытный детектив сразу раскусил бы. Однако Харвуд не играл. Он стоял, широко раскрыв глаза. Было ясно, что он готов увидеть тут кого угодно, только не Лианн Ковальски. Значит, он ее не убивал. Дакуэрт был в этом теперь уверен. И скорее всего свою жену Харвуд не убивал тоже. Иначе он не выглядел бы таким потрясенным. Потому что знал бы, что свою супругу в захоронении не увидит.

Затем эти проблемы с «Эксплорером». Теоретически у Харвуда было время убить Лианн Ковальски в промежутке между поездкой с женой в Лейк-Джордж и в парк «Пять вершин». Но как объяснить, что «Эксплорер» оказался в Олбани, а затем у подножия холма? Времени у Харвуда не было. Да и как он мог сделать это один? Тут нужны двое: один – чтобы вести «Эксплорер», а другой – машину, на которой нужно вернуться в Промис-Фоллз.

Детектив задумался. Похоже, все же что-то было рациональное в заявлениях репортера по поводу фальшивого имени его жены. Надо бы встретиться с людьми в Рочестере, о которых упоминал Харвуд. Послушать, что они скажут. Теперь он понимал, что Натали Бондуран не мутит воду, а говорит дело.

Зазвонил мобильник.

– Барри, это Глен.

Глен Догерти, шеф полиции Промис-Фоллза.

– Слушаю, шеф.

– Из лаборатории пришли результаты анализов по делу об исчезновении Джан Харвуд, которое ты ведешь. Волосы и кровь, обнаруженные в багажнике машины ее мужа, принадлежат ей.

– Я слышал.

– Значит, надо двигаться вперед, – сказал шеф. – Видимо, он перевозил труп в багажнике.

– Возможно, – произнес Дакуэрт.

– Что?

– Честно говоря, мне все это не очень нравится.

– Необходимо вызвать этого сукина сына и прижать как следует. Уверен, он расколется.

– Я могу его вызвать, однако…

– Послушай, Барри, я не собираюсь тебя учить, как нужно работать, но на меня давят. Эти идиоты из парка развлечений, из туристических агентств, из офиса мэра… Этот проныра Ривз суетится. Боже, как я ненавижу этого типа! Пойми, парк «Пять вершин» делает много не только для себя, но и для города. А если посетители перестанут туда ходить, думая, что там похищают людей? Ты меня слышишь?

– Да.

– На твоем месте я бы вызвал его.

– Он нанял Натали Бондуран.

– Ну так пусть она приезжает тоже. Может, уговорит своего клиента не упираться, когда узнает, что́ мы на него накопали.

– Я понял, – сказал Дакуэрт. Он хотел добавить что-то, но шеф повесил трубку.

А Дакуэрту эта версия теперь нравилась все меньше и меньше.

Глава сорок девятая

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: