Иван герасимов - история голубого ангела

Иван Героин Герасимов

Иван ГЕРАСИМОВ
ИСТОРИЯ
ГОЛУБОГО
АНГЕЛА

Нам ночами июльскими
не спать на сене,
Не гонять нам по комнатам
горький дым папирос.
Перелетные ангелы
летят на север,
Их нежные крылья
обжигает мороз.

(А. Городницкий)

Часть I
Я:

…крылья…

Я – ортодоксальный гомосекшуал бой и не причисляю себя к тем трансикам, которые утверждают, будто они застряли в чужом теле. Мне НРАВИТСЯ быть мальчиком. Во всяком случае, это лучше, чем пускать кровь каждый месяц. Ну… я про девочек (извините подружки). В общем, я рад, что родился именно мальчиком, и что моя мама наградила меня детородным органом.
Я сразу хочу сказать, мои солнышки – матом я не ругаюсь… я вообще весьма эстетичная штучка.
Допустим, мой парень… допустим Тими-бой (Зайчика в расчет не берем, малыш трудится на благо родины, и мои сексуальные контакты СЕЙЧАС его не касаются, дальше видно будет), так вот, мой Тими-бой – я не приемлю волос в определенных местах, как бы мужественно это не выглядело. Я всегда настаиваю, чтобы он подбривал ВСЕ части тела… кроме головы. Не люблю лысых, солнышки.
Так вот. Многие считают, что гомосексуалисты (мама, как страшно звучит это слово) – это грязные, немытые люди со щетинистым подбородком и усами в придачу. Знаете, эдакий Фредди Меркури, облаченный в кожаные шмотки в баре Голубая Устрица с кучей парней из Полицейской Академии.
Ха!
Солнышки мои, эти люди застряли в шестидесятых!
Конечно, и сейчас попадаются косматые гориллы, в стиле итальянцев или еще кого, но я таких, как уже говорил, никогда не приемлю. Мальчик должен быть брит. Он ДОЛЖЕН вкусно пахнуть, он НЕ должен быть толстым (хотя изредка пухлость возбуждает), он должен ЛЮБИТЬ меня во всех моих проявлениях, и он не должен смотреть на ДЕВОЧЕК. Таковы мои правила, солнышки, и я им не изменяю.
Вообще у меня праздник.
Сегодня мне исполнилось 18…
Я вроде совершеннолетний, нет?
Так вот. Мне устроили классный сюрприз!
Вначале мы немного посидели в сквере, а потом поехали к Кэнди-бою (вообще-то его зовут просто Кэнди, но я люблю прибавлять боя ко всем именам, ничего не могу с собой поделать (пожимаю плечиками, солнышки)). Кэнди-бой настоящий мальчипальчик, стервец каких свет не видывал, и я пылаю к нему особой любовью. Можно сказать, что Кэнди-бой, это та конфетка, которую я себе представляю, занимаясь различными штучками с Тими-боем (я не о постели, так далеко мы пока не заходили). Привет солнышки! Тими-бой – МОЙ парень… то есть я хочу сказать, что я благодарен судьбе за то, что она свела меня с ним, но Кэнди-бой… боже, это просто Кэнди-бой – конфетка.
Так вот, сладенький старше нас всех вместе взятых, можно сказать он один из первых начал шествие в сквере и превратил его в точку сбора всех голубеньких мальчиков города. За что ему, кстати, отдельные чмоки во все бритые части тела, солнышки! И он устроил мой день взросления у себя дома, отобрал избранных и отсеял гнилушек - тех мерзких мальчиков причисляющих себя к небесным детям, однако, водящих знакомства с нахальными гетеро, готовыми стереть НАС в порошок, если мы поимеем несчастье встретиться с ними в темном переулке. Быдло-геи, мама, иначе и не скажешь.
И вот Я – весь такой красивый мальчипальчик – красный топ с белым значком playboy, обрезанные джинсики, изящно подчеркивающие спэйс, искусственные крылья за спиной, макияж – влажная помада, черная тушь и наклеенные ресницы в стиле Алекса, героя романа Энтони Берджеса. При моем появлении в сквере многие раскрыли рот в восхищенном «О»!
Но все это достанется Тими-бою, так я решил.
В день моего восемнадцатилетия я делаю подарок и отдаю свою плоть в его похотливые ручки. Но… слишком много пыха и «секса на пляже». Мы запираемся в отдельной комнате, включаем на центре «Womanizer» Бритни, выкручиваем басы, скидываем одежду, целуемся и… когда доходит до дела, я говорю «НЕТ».
Я хочу ЧУВСТВОВАТЬ это!
Как принцесса, которая не имеет морального права расстаться с девственностью на грязных простынях свинопаса, я обязан СДЕЛАТЬ ЭТО в трезвом уме и здравой памяти на роскошной кровати возлюбленного.
Все.
Точка.
Подпись нотариуса.
Тими-бой был огорчен, он сказал: «Андрюша, солнышко мое, я больше не могу».
Я отвел взгляд в сторону (со своими наклеенными ресницами), слегка застенчиво, как истинный мальчипальчик: «Прости, сахарок, я пока не готов».
Мягкий свет бра касался дна его искрящихся глаз, и тут же пришло осознание, что ОН ВСЕ понял, он согласен с моим мнением.
Знаете, многие парни они такие… им плевать на слова, они хотят секса, но мой Тими-бой, он не из таких. Он другой. Мы долго целовались, наши горячие тела сплетались в едином кольце, мы покрылись испариной, но близости не произошло. О, мой Тими-бой, солнышки, настоящий кавалер, умеющий расслышать от своей половины слово «НЕТ». Это важно – очень важно. Если парень не понимает таких простых вещей, он либо глухой, либо имбецил, третьего не дано. Тут надо сразу расставить точки над «i», объяснить ему, что ТЫ – шея в отношениях, и лишь потом ОН – голова. Пусть смотрит на что захочет, но направление всегда указываешь ТЫ. Либо так, либо герароу май вэй бой!!! Расстановка позиций прежде всего.
Так вот!!!
Да, я не совершил акт, к которому готовился две недели и который намеревался произвести здесь и сейчас – на мой восемнадцатый день рождения, однако это ни в коей мере не повлияло на исход вечера. Мы прекрасно провели время, Кэнди-бой пустил мне парочку паровозов на кухне, после чего я залил их «сексом на пляже» (единственный напиток, который я воспринимаю) – пять раз подряд, стакан за стаканом. В итоге буйный коктейль взыграл в моей голове, и я решил отчалить. Хватит с меня, баста!!! Напялил кеды, долго старался прицепить крылья (в итоге на выручку мне пришел неизменный Кэнди-бой) и отправился в глухую ночь… домой.
Славно мы посидели, солнышки.
Сейчас иду по неизвестной железной дороге в сторону дома, хотя понятия не имею, в какой стороне этот самый дом находится. Кеды натирают пятки (в теплую погоду я носки принципиально не ношу), и я их снимаю (кеды), несу в руке, размахиваю, ощущая на пальцах тепло, исходящее со дна кеда.
Кеды, кеды, кеды, кеды… слова многократно проносятся у меня в голове, как заевшая пластинка, своей скоростью угрожающая разнести мозг изнутри.
Рельсы теплые и мне приятно ступать по ним босой ступней. Мысленно оцениваю степень загрязнения пяток и плюю перед собой, потому как знаю, дома я их отмою в горячей воде под краном или, может быть, наберу себе ванну, с мягкой пенкой, которая будет благоухать лавандой, или жасмином, или розой, или чем бы то ни было еще. Подобных тюбиков у нас на полочке превеликое множество.
Справа от меня гаражи из белого кирпича (в ночи темно-серого), слева какой-то пустырь: сухая трава чуть выше колена, то и дело покачивающаяся под дуновение легкого ветерка, поле, на горизонте маячит одинокое дерево, за корявыми ветвями которого желтеет луна.
Мне восемнадцать лет…
Совершенно взрослый мальчик…
Мальчипальчик, солнышки, ангелок, несущий на своей хрупкой спинке прицепленные крылья, которые мотаются из стороны в сторону в такт каждому моему шагу. Сегодня я чувствую себя особенно сексуально.
Знаете, господь не обделил меня красотой, я весьма симпатичная штучка даже для гетеро. У меня пухлые губки, шикарные глазки (вечно блестящие и немного хитроватые), черты лица скорее женские, нежели мужские. Да что там, у меня даже борода не растет, мягкий серебристый пушок, который я ежедневно подбриваю, не в счет. Истинный секси-шмэкси-бой без особенно вредных привычек. Не курю, не пью (пых и «секс на пляже» редкое исключение), потому как имею представление о том, что именно ЭТА гадость делает с парнями – ужесточает, меняет, делает похожими на животных. Асексуальный вид, солнышки, который я никогда не приемлю.
И вот я шлепаю пяточками по рельсам, вытягиваю ручки в стороны, дабы не упасть. Чувствую, что кеды в правой руке перевешивают, и решаю разделить обувь по обе стороны, так идти намного удобней.
Мысли мешают кровавую Мэри, я перескакиваю с года на год, уплываю в прошлое к тем временам, когда смущенный несмышленыш только-только осознавал степень своего гомосексуализма. Знаете, многие до сих пор страдают гомофобией, им, видите ли, противна сама мысль о том, чтобы мальчик с мальчиком… ну… вы понимаете. Я когда-то тоже так говорил. Говорил, что НЕ люблю мальчипальчиков. Но что поделать, по своей природе все мы латентные гомосекшуал-бои и отказываемся от своего истинного «Я».
Да-да, посмотрите на статистику, солнышки, восемьдесят процентов мужчин хотя бы раз имели связь с другим мужчиной (в детстве, либо юношестве, реже, будучи взрослыми). Причем связь не обязательно постельную, здесь достаточно даже поцелуя, оттяжки в туалете на другого мальчика (вот здесь все замешаны, даже не скрывайте, хотя бы раз, хотя бы в детстве – у всех было). Еще пятнадцать процентов никогда не имели половой контакт, но подобные мысли (мальчик с мальчиком) их посещали (хоу еее, солнышки!!!)! И еще пять процентов просто воздержались от ответа, однако краснели и отводили взгляд. Статистические данные не врут, крошки, сто процентов мальчиков – латентные гомосекшуал бои (улыбаюсь, солнышки)!
Так что подруги (гетеро же нам не враги) – смело подходите к своему мальчику и знайте, хотя бы раз в жизни он мечтал оказаться на вашем месте.
Я смотрю на этих гомодрил (лица их и правда напоминают обезьяньи), сидящих на лавке в грязных тренировочных штанах, слушающих различную гадость (в основном русскоязычную), никакой эстетики, солнышки, сплошной францшансон, только вывернутый наизнанку, завладевший именем, звучащий в казематах! Разве так должен выглядеть мужчина – грязный, не умытый плебей, который не замечает женщин выше их талии? Мама дорогая, это же ужасно!!!
Короче подружки, мы (СКВЕРные мальчипальчики) полностью на вашей стороне! Мальчишек, если они сопливы и не умны – надо исправлять, умыть и посадить за парту, дабы они, ХОТЯ БЫ научились вести себя в постели, солнышки! Пять минут ради собственной похоти не в счет – НАМ ВСЕМ нужна любовь, касания, ласки, поцелуи, нежные, вызывающие мурашки… ХОТЯ БЫ минут на двадцать.
Мой Зайчик – он так целовался, боже… это было что-то. Бывало, мы часами просиживали с ним в его подъезде на пятом этаже. Он сажал меня на огромный ящик, в котором хранился песок на случай пожара, ставил руки по бокам моих бедер, наклонялся вперед и буквально вгрызался своими губами в мои. Это было что-то, солнышки, такой страсти и в то же время нежности, мне кажется, не было ни у кого!!! Он… о, бэби, детка, он само воплощение идеала, эталон всех привлекательных мужчин, Аполлон! При каждой мысли о нем ТАМ внизу – все течет, солнышки…
Впрочем, я слишком пьян. Определенно, последний «секс на пляже» оказался лишним, я начинаю терять контроль и говорить в стиле гетерогопов. Ведь как пословица гласит: «Короткие фразы - признак тощего ума». Я никогда не ругаюсь матом, это не прилично, не правильно, не красиво… мат – где-то позади, что-то деревенское и невменяемое, как мальчипальчик на сельской дискотеке – слишком выделяется из общего числа. Короче, солнышки, я набрался и не могу совладать ни с мыслями, ни с ножками – бреду вперед, куда глаза глядят, и не забочусь ни о чем…
Так вот…
Я поскальзываюсь на рельсах, левая пяточка съезжает на гравий, что рассыпан по бокам железнодорожного полотна, и падаю на колени. Сажусь на корточки и внимательно осматриваю себя на предмет ссадин или царапин – нет, все чисто. Возможно, крылышки, прицепленные к моей спине, слегка съехали в сторону, в остальном же – полный порядок. Поэтому я поднимаюсь и шагаю дальше, гордо подняв голову, вальяжно раскачивая спэйсом, навстречу неизвестности, в гущу ночной тишины.
Как вдруг…
Все происходит неожиданно, как в кино, когда главного героя обступают со всех сторон разъяренные гетеро с пушками наперевес. Пинок в спину, и я вижу, как быстро шпалы приближаются к моему лицу. Падаю и слышу тяжелое дыхание позади себя. Кто-то переворачивает меня на спину, садится на грудь, так, что я не могу дышать, и меня начинает тошнить. А я ведь пьян, солнышки, молча, раскрываю глаза и смотрю перед собой на чьи-то руки (от пальцев с грязными ногтями тянет табаком), которые копаются в ширинке черных джинсов.
Кто это, что ему надо?! – проносятся в голове шальные мысли. И я пытаюсь закрыть лицо руками, как-то вырваться, за что тут же получаю пощечину, и мои скулы сжимают так, что я невольно раскрываю рот. Поднимаю глаза и вижу ЕГО лицо – продолговатое с острым, как клюв носом, тонкие губы разъезжаются в стороны, обнажая крупные десны, из которых торчат редкие осколки зубов, глаза нездорово поблескивают в лунном свете. Навскидку ему около полтинника. Он достает свой…
МАМА ДОРОГАЯ!!!
Да, я похож на девочку, плюс моя прическа каре с челкой, которая едва касается тонких бровок, пухлые губки, глазки подведены черной тушью… он думает, что я девочка, он пытается меня изнасиловать!!!
Я думаю, что мне стоит закричать, как-то высвободиться из его грубых лап, объяснить, что он ошибся, что я не тот за кого он меня принимает, я МАЛЬЧИК, я не тот, кто ему нужен. И я едва набираю полные легкие, готовый разразиться громким криком, в котором мой палач не уловит ничего от женщины и бросится прочь, однако…
- Заткнись, тихо, - одной своей рукой он зажимает мой рот, второй начинает разминать свое хозяйство, нацеливая его на мое лицо.
Боженьки, как страшно, как страшно, мамочка… я подергиваю ногами, ощущаю тепло исходящее от земли и вонь, тянущуюся от ЕГО гениталий, смешанную с запахом мазута от рельсов и какой-то травы... не могу определить какой именно, да это и не важно.
Только не это!
Я ведь никогда…
Я и Тими-бой, мы только обнимались, изредка забавлялись вручную, и ничего больше. Я был не готов, ни разумом, ни спэйсом, никаким другим местом!!!
- Тебе же нравится, да? Скажи, что тебе нравится, давай, скажи, ну же, ну…
Он ерзает на моей груди, дыхание учащается, он пододвигается ближе.
- Если зубами будешь скоблить, придушу, поняла?!
Я зажмуриваюсь и широко раскрываю рот.
ВАС когда-нибудь насиловали?
ЗНАЕТЕ ли ВЫ, что это такое?
Вся грязь мира, словно разом очутилась в моем теле, наполнила до предела, так, что я казалось, разрываюсь пополам. В груди тупая боль, и слезы огромными гроздьями скатываются по щекам, я стараюсь упираться руками в его ноги, вначале неловко, затем как бы взрываясь изо всех сил, давлю, желая, чтобы все это поскорее закончилось. Но ему плевать, он хватает меня сзади за волосы и лишь резче притягивает к себе. Часто-часто, так что моя голова напоминает швейную машинку «Зингер»…
Из груди вырываются нечленораздельные звуки, бульканья и отрыжка. Меня тошнит, я пытаюсь сказать ему об этом, но получаю очередной удар, на сей раз под ребра. Сжимаюсь изнутри, закрываю глаза, морщусь, что есть сил, пока его колючие волосы упираются в мой нос. Щекотно. Опять отрыжка, изо рта текут слюни, из носа вырывается сопливый пузырь. Держу пари, сейчас я не такой секси, как раньше. Я противен самому себе…
- Девочка моя… девочка… девочка…
Солоноватый привкус на языке и гортани, он сует слишком глубоко.
Раньше я представлял себе подобные сцены, ну знаете, это вроде как особая фантазия у меня была. Но сейчас, все абсолютно не так, все очень и очень плохо. Я как побитая собачонка, игрушка в руках безумного маньяка, огрызок, брошенный в мусорное ведро вместе с использованной туалетной бумагой…
Меня рвет прямо на его хозяйство, однако он не замечает, продолжает совать эту мерзкую пахучую штуку в мой рот. Некогда девственный и чистый ротик, который не был готов к подобным вещам. Загоняет все глубже и глубже.
- Еще чуть-чуть… еще чуть-чуть…
Не знаю, как долго продолжалось это бичевание. Я думал, что вот-вот потеряю сознание и обмякну в его мерзких руках. Я боялся. Мне было страшно подумать, что ЕЩЕ это чудовище попытается сотворить с моим телом. Вдруг он захочет чего-то большего, сорвет с меня шортики и, не обнаружив между ногами того, что искал, просто возьмет и убьет!!! Это же возможно, нет?
Мамочка моя!!!
- У… у…уххх…
Он весь затрясся, глаза закатились так, что только белки сверкали, рот образовал букву «О». Рука сжалась в кулак на моем затылке, колючие волосы плотно уткнулись в нос, и я ощутил, как что-то горячее выстреливает в мое горло. Странный привкус то ли ментола, то ли мяты, я не разобрал, просто сглотнул всю эту гадость.
Мои уши и щеки горели, веки подрагивали от нестерпимой боли. Палач рванул с места, я заметил лишь грязь на его оттянутых коленках, сверкнувших над моей головой, и услышал, как зашумел гравий под удаляющимися шагами.
Все было кончено.
Я обнял свои плечи, свернулся клубком на шпалах и безмолвно заплакал. Через минуту поднялся, одна лямка на крыльях порвалась, и теперь они свисали с плеча, пыльные и грязные. С отвращением я метнул их на рельсы, огляделся вокруг в поисках обуви. Нашел кеды, обулся. Палач уже растворился в ночи. Медленно я зашагал прочь, сквозь щель между гаражами, по узкой заросшей крапивой тропинке, не чувствуя обжигающих касаний и трясущихся колен, навстречу мерцающим вдали огням автострады.
Знаете, солнышки, что меня волновало, пока я брел по дороге, не замечая проносящихся мимо машин? Думаете изнасилование? Отчасти. В большей степени я волновался за свое будущее. Я не знал, как теперь жить с этим грузом. Как вести себя, что говорить, если вдруг кто-то спросит о моем подавленном состоянии? Жить ли вообще или лучше просто умереть, шагнуть с крыши многоэтажки или под колеса грузовика, вскрыть вены или повеситься. Да что угодно, лишь бы не чувствовать ВСЕГО ЭТОГО… мерзко, солнышки, очень мерзко.
Вскоре около меня остановилась «шестерка», за рулем которой сидела женщина лет сорока пяти, она спросила, все ли у меня в порядке, и я отрицательно покачал головой. В сознании пронеслось резкое, словно выстрел в упор: «В порядке уже никогда не будет». Женщина посмотрела на меня с сочувствием, открыла переднюю дверцу и пригласила поехать с ней, она может довести меня до дома. Я сел, по-прежнему потирая плечи, не видящим взглядом уставился перед собой и назвал адрес. Женщина без лишних слов надавила на газ, двигатель затарахтел, машина сорвалась с места.
Мимо проносились фонарные столбы, раскрашивающие небо в оранжевый цвет, темные кусты по краям дороги за отбойником, редкие деревья, которые вскоре сменились на городской пейзаж, а в глазах застыло похотливое лицо насильника, постепенно смывающееся белой разделительной полосой.
«С тобой точно все в порядке? Я могу чем-то помочь? Что-то случилось?» - голос женщины, сидящей за рулем, эхом отзывался в черепной коробке передач, вот только я не в силах был переключить скорость. У меня сорвали крылья, использовали и надругались, втоптали в грязь. Я больше никогда не буду прежним. Во всяком случае, не тем беззаботным мальчипальчиком, единственной проблемой которого был выбор, что надеть на то или иное свидание. Он умер на плахе палача…
За все время, пока мы были в дороге, я не проронил ни слова, опустил голову, так чтобы волосы закрывали лицо, и раз за разом проигрывал в сознании ужасную сцену на рельсах. Ничего не мог с собой поделать, как бы я не отвлекался, кошмар то и дело вихрем проносился перед глазами. Меня мутило, периодически я подносил руку ко рту и сдавливал рвотные позывы, держась, что есть сил.
Наконец мы приехали, я, молча, вышел из машины и направился к подъезду. Женщина что-то кричала мне вслед, но я не слышал, мозг отключил эту функцию.
Что мне делать теперь?!
Как жить?!?
Помню, я как-то наткнулся на статью Ларисы Никоновой «Жертвы молчания», мы читали ее вместе с остальными мальчипальчиками в сквере, читали и смеялись над содержанием, даже не осознавая, что кто-то из НАС может подвергнуться насилию. И теперь, когда это произошло, я вспоминаю…
«Узнав, что произошел факт насилия, не впадайте в панику и не демонстрируйте свой страх - это лишь усугубит ситуацию. Необходимо дать жертве возможность выговориться, рассказать обо всем, что ее волнует и беспокоит. Обязательно скажите, что верите ей и сделаете все, чтобы подобная ситуация никогда больше не повторилась. Очень важно, чтобы она чувствовала эмоциональную поддержку со стороны близких. А затем обратитесь за помощью к специалистам. Сегодня существует достаточно терапевтических средств, чтобы свести к минимуму тяжелые последствия. Важно не пускать ситуацию на самотек. Иначе насилие может аукнуться отдаленными последствиями».
…Аукнуться – над этим словом мы смеялись больше всего.
Так вот аукнулось.
Я шел на автопилоте по зеленому коридору подъезда, мимо почтовых ящиков. Остановился, вытащил связку ключей из кармана с брелком в виде желтого покемончика, открыл ящик, раздвинул газеты (ни я, ни мама их не читаем) и вынул голубой конверт – письмо от Зайчика. Флуоресцентные лампы гудели над головой, монотонно, с какой-то пассивной издевкой. Я закрыл ящик на ключ и двинулся в сторону лестницы, по-прежнему на автопилоте, проходя мимо лифта с неизменной надписью «на ремонте» и цветов в горшках, стоящих в нишах стен.
Ступеньки исчезали под подошвами моих кед, площадку окутывал холод, который, казалось, исходил откуда-то изнутри, словно тянулся из самого нутра. Я ускорил шаг, поднялся на второй этаж, открыл дверь, зашел в квартиру, нащупал на стене выключатель, и как только зажегся свет, меня прорвало. Я выронил ключи с письмом на пол и помчался в туалет, с головой скрываясь в унитазе. Меня рвало.
«Статья 132 Уголовного Кодекса Российской федерации: Насильственные действия сексуального характера… часть 1. Мужеложство, лесбиянство или иные действия сексуального характера с применением насилия или с угрозой его применения к потерпевшему (потерпевшей) или к другим лицам либо с использованием беспомощного состояния потерпевшего (потерпевшей) - наказываются лишением свободы на срок от трех до шести лет».
Меня изнасиловали.
Мне 18.
Я вроде как совершеннолетний, нет?
ПОЧЕМУ?!?
У меня ведь праздник, мне восемнадцать лет, я должен был радоваться, танцевать и если и плакать, то только лишь от счастья, а не от нестерпимой боли, которая разрывала меня на куски, уничтожала и стыдила одновременно. Это неправильно. Мальчипальчик должен быть счастливым, независимо от того какие чувства испытывают к нему люди. Так заведено.
Я поднял голову и попытался собраться с мыслями. Письмо от Зайчика по-прежнему валялось в прихожей. Что будет, если он узнает об ЭТОМ? Или Тими-бой? Как они поведут себя, пошлют или же прижмут к сердцу и скажут, что все будет хорошо? Я не хотел думать об этом. Хватит!!! Баста!!! – сказал я себе. Мне восемнадцать лет, солнышки!!! Жизнь только началась.
Я наполнил ванну, намешал пены – такой мягкой, с запахом карамели. Снял с себя всю одежду (предварительно достал трезвончик) и, отправив ее в мусорное ведро (носить это ТЕПЕРЬ - невыносимо), растворился в горячей воде. Просто лежал и рассматривал рисунки на плитке – улыбающиеся слоники с мылом в руках и тазиком, в котором плавает резиновая уточка – они мне всегда нравились. Возвращали в детство, помогали расслабиться. Вот только сейчас сделать это не так просто. Даже после того, как меня стошнило, привкус гадости во рту остался. Поласкаю горло, трижды вычищаю зубки «колгейтом» – не помогает. В зеркале, висящем напротив, вижу сгорбленного мальчика, тушь черными нитями растеклась по щекам, лицо опустошенное, взгляд рассеян, накладные ресницы отсутствуют (скорее всего, остались на шпалах, вместе с крыльями). Его жалко, солнышки. Он умывается, драит мочалкой тело так, что кожа краснеет, смывает с себя гель и повторяет процедуру до тех пор, пока не станет больно, и лишь после этого закрывает кран, вытираясь махровым полотенцем, обертывает его вокруг бедер и выходит из ванной. В прихожей обувает пушистые тапочки-зайки.
Я (не Я – этот сломленный мальчипальчик) запирает квартиру на замок, поднимает письмо, ключи и идет на кухню, там открывает холодильник, достает бутылку красного вина «TINI Rosso», купленную мамой в ее же супермаркете и принесенную домой «на всякий пожарный случай». Направляется в свою (мою) комнату.
Мой дом – моя крепость, нет?
Откупориваю бутылку, делаю глоток (стаканы для слабаков, детка) и ставлю диск Бритни «Circus», ложусь на кровать. Еще один глоток. Нажимаю на кнопку трезвончика: 5 пропущенных вызовов, 3 SMS. Звонил Тими-бой, одно сообщение от Кэнди-боя, два все так же от Тими. Малыш скучает по своему Ангелочку. Знаете, меня многие так называют – Ангел, Ангелок, Ангелочек. Мне нравится. Это Зайчик придумал. Помню, он сказал однажды: «Андрюша, солнышко, когда я смотрю в твои глазки, мне кажется, будто передо мной само небо, ты просто Ангел». Красиво, правда? Зайчик он вообще такой… романтик. Всегда дарил мне подарки, цветы (хотя к цветам я равнодушен, но все равно приятно), он любил и УМЕЛ делать красиво все, за что брался. Когда его забирали в армию, я провожал его на вокзале. Он стоял в каком-то дурацком смешном бушлате, а мне пришлось идти в старых затертых джинсах, свитере, в том, что я обычно не носил. Но тут пришлось. Мы с Зайчиком боялись, что гетеросолдатики распознают в нем гомосекшуал-боя, и тогда проблем не оберешься. Все прошло как по маслу, и все вокруг считали, будто я его младший братик – ведь Зайчик был старше на несколько лет, солнышки. Прощались сухо, без обнимашек и поцелуев, хотя ужасно хотелось прыгнуть на него, обхватить ногами и вцепиться в сладкие губки. ЕЩЕ один глоток. Помню, как прозвучал гудок поезда, все солдатики побежали по вагонам, спешно прощаясь с родственниками, обнимая своих девочек. Зайчик улыбнулся, протянул мне руку – такой гетерожест – я сжал ее и держал до тех пор, пока он не покачал головой, словно говоря: «Не надо». Я обещал ждать. Верил, будто это любовь до гробовой доски, писал ему письма и подписывался «Ангелок», дабы не стращать его дружков гетеросолдатиков. Но потом появился Тими-бой, и я все реже вспоминал своего первого мальчипальчика, ушедшего на службу на благо родины. Одно – два письма в месяц. Но Зайчик рад и этому, он верит мне.
Бритни исполняет «Out from Under»… бедная девочка. На нее так напали после истории с детьми и бритьем, и разводом, и всем остальным. Вцепились в малышку, которая просто не успела вырасти, дабы принимать серьезные решения и отвечать за последствия. Я так ее понимаю. Особенно сейчас. Ее продавали, как фаст-фуд, специально возносили к небу, рекламировали и хвалили, чтобы потом отвесить хорошего пинка и сбросить в канаву, надругаться и вывалять в грязи. Но она нашла в себе силы, поднялась с колен и теперь вновь карабкается в гору. Она лучший пример для подражания, солнышки.
Еще один глоток, на сей раз более жадный. Вино расширяет сосуды, повышает настроение, и мне приятно лежать на кровати и рассматривать комнату. У меня, знаете, такие обойки классненькие – плотные, сплошной розовый цвет – нежный и теплый, как пуховое одеяло в январскую ночь. Никаких плакатов – никаких ковров (на полу только – тоже розовый и пушистый) и прочих советских атрибутов – голые стены. И кровать у меня большая – двуспальная с сиреневым пледом и шелковыми подушками – светло-розовыми. Стол у окна с лампой и буком, а на потолке в углу огромная люстра с handmade плафоном, который мы делали вместе с Тими-боем. Это было весело, солнышки, мы обмакивали шерстяные нитки в клейстер и наматывали их на мячик для фитнеса, который благополучно лопнули спустя сутки. Теперь свет в моей комнате всегда мягкий, пробивающийся сквозь нитки, образующий на стенах неповторимый театр теней. Ах да! И бордовые портьеры с кисточками, которые всегда закрыты, и все потому, что окна в моей комнате выходят на овраг. Не люблю овраги, солнышки, они такие грязные.
ГРЯЗЬ
Меня передергивает от одной только мысли об ЭТОМ.
То, что произошло, должно остаться тайной – забыться как страшный сон!!!
Я вновь присасываюсь к бутылке, отставляю ее в сторону и распечатываю письмо от Зайчика. Но прежде чем прочесть его, набираю номер на трезвончике, звоню маме. Она берет трубку через пять гудков, очевидно не так много народа в ночную смену.
- Да, ангелочек, привет!
Хорошо услышать родной голос.
- Привет мам.
- У тебя все в порядке? Что с голосом?
Чтобы ни случилось, всегда говори, что у тебя все хорошо, только так можно справиться с болью, забыть ее, смыть как дурной рисунок с асфальта.
- Все хорошо, просто устал немного.
- Хорошо.
- Мам?
- Ау, чего такое?
- Можно я у тебя возьму кое-что, ты не против?
Мама смеется.
- Ты на стол свой не смотрел?
Я поднимаюсь, подхожу к столу, на нем пых с маленькой голубой ленточкой и тетрадный листок с надписью: «С днем рождения, Ангелочек!!! Мама».
- Нашел?
- Да, мам, спасибо, - улыбаюсь я, и она слышит это, я знаю.
- С днем рожденья!
- Спасибо, - я вновь ложусь на кровать, - ты сегодня придешь?
- Нет, ангелочек. Ночная и полдневной, так что завтра приду и рубанусь спать!
Я не люблю грубых людей, сам никогда не ругаюсь, но на маму не сержусь.
- Так что завтра если куда намылишься, то ко мне утречком заскочи, хорошо?
- Угу, ладно мам.
- Ну ладно тогда, до завтра, ангелочек, с днем рожденья.
- Спасибо, мам. До завтра.
Я нажимаю на красную кнопочку, и трезвончик высвечивает время разговора, потухает. Кладу его рядом с собой. Читать SMS от Тими-боя нет никакого смысла, в них он как обычно говорит о пустяках. Разворачиваю письмо Зайчика, пробегаю глазками по тексту – романтИк, романтИк, скучает, любит, романтИк и… что-то новенькое: «…заставляют есть мясо, говорят, что солдат обязан, и не хотят слушать что-либо против!!! Пришлось отдать «своим», те проглотили за милую душу. Теперь тщательно изучаю меню на предмет содержания убитых животных. На ближайший месяц пестрят в каждом блюде. Буду худеть».
Бедный мой Зайчик, вегетарианец в нем изнывает по вареной морковке, а его пичкают котлетами и колбасой. Впрочем (задумываюсь о себе), кому сейчас легко?
Снимаю с пыха голубую ленточку, подкуриваю и глубоко затягиваюсь, задерживая дыхание, позволяя сладковатому дыму зацепиться за легкие. Перекручиваю диск с Бритни на песню «My Baby». Затягиваюсь вновь.
Все плохое благополучно вылетает из головы.
Что ж, мне 18.
С днем рождения, Андрюша.
Сегодня ты окончательно стал взрослым, солнышко.

...подружка тим…

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: