У КАЖДОГО ЕСТЬ ПРАВО НА СЧАСТЬЕ

…Мудрость, сходящая свыше, во‑первых, чиста, потом мирна, скромна, послушна, полна милосердия и добрых плодов, беспристрастна и нелицемерна.

Послание Иакова, гл. 3(17)

В 1942 году югославско‑болгарская граница была открыта, и к Ванге стали приходить люди из Петрича и более дальних мест. Каждый хотел услышать о себе, своем и своей семьи будущем. Приходили и больные в надежде, что Ванга сможет их вылечить.

Однажды к ней пожаловали несколько солдат 14‑го интендантского полка Болгарской армии. Среди них был один смуглый 23‑летний солдат по имени Димитр Гущеров из села Крынджилица. Он, оказывается, мечтал лично переговорить с Вангой, узнать будущее, которое не сулило ему ничего хорошего. Злодеи убили и обокрали около села Склава его брата‑торговца. Остались сиротами трое детей, мать которых болела туберкулезом.

Димитр топтался во дворе, не решаясь войти. Вдруг из домика вышла Ванга и позвала его по имени: «Я знаю, зачем ты пришел. Ты хочешь знать имена убийц своего брата, может быть, я их тебе назову, но ты должен мне обещать, что не будешь мстить. Ты будешь жив и станешь свидетелем их преступлений – на суде».

Ванга никому не разрешала мстить. Она твердо верит, что человек должен стремиться делать только добро, так как злые дела, в том числе и месть, никогда не остаются безнаказанными. И наказание всегда бывает очень жестоким, и если не поразит самого мстителя, то непременно станет проклятием для его потомства. Я часто ее спрашивала, почему так несправедливо происходит, а она всегда отвечала: «Чтобы сильнее болело!»

Не могу понять, отказываюсь и толковать.

Вспоминается еще один случай. Несколько лет назад к Ванге пришел крестьянин. У него в семье родилось 13 ребятишек, но все умирали маленькими, последний, тринадцатый, умер в двенадцатилетнем возрасте. Доктора считали, что мать, сама того не зная, заражала детей еще в утробе туберкулезом, но у Ванги было другое объяснение. Ванга напомнила своему гостю, что юношей он по глупости стеснялся поздней беременности своей уже немолодой матери. А однажды даже жестоко обидел ее. Пожалел, конечно, да поздно: и она и ребенок умерли. Так это давно случилось, что человек успел позабыть, но не «забыла» Ванга, она сразу поняла, почему природа так безжалостна к потомству этого несчастного. Ванга не только напомнила ему о происшедшем много лет назад, но и рассказала ряд таких подробностей, которые не знал никто, и после добавила: «Ты должен знать, что причина твоей беды не в жене. Надо быть всегда добрым, чтобы не страдать целую жизнь».

Но вернемся к встрече с молодым солдатом. Тогда в Струмице, в 1942 году, Димитра Гутцерова настолько поразило сказанное Вангой, что он не помнил, как вышел из ее дома. Димитр никак не мог понять, откуда она знает его имя, как угадала, что томит его душу. Потом он еще несколько раз приходил к Ванге, и они подолгу разговаривали в маленькой комнате.

В середине апреля Ванга сказала сестре, что Димитр сватает ее, и скоро они уедут жить в Петрич.

В то время братьев с ними не было. Васил служил солдатом в Дупнице, а Томе был угнан на работу в Германию.

22 апреля утром расписная коляска остановилась перед домом Ванги. Взволнованный Димитр спрыгнул на землю. Коляска была наполнена ароматными травами и цветами, украшена яркими пестрыми ковриками. Новость быстро разлетелась по всей округе, и отовсюду стали приходить соседи, просто знакомые, чтобы попрощаться с Вангой. Некоторые даже ее укоряли за то, что покидает родной край. Ванга их не слушала, так как прощалась она не с родней, а с тяжелыми воспоминаниями, нищетой и безрадостной сиротской жизнью. Их будущее тоже не было до конца ясным, но они надеялись, что молодую семью ждут радостные дни.

Приданое у невесты было чисто символическим: на плечи Ванга накинула красный шерстяной платок, связанный ею самой, и как воспоминание о родительском доме взяла медный котелок да медный бидончик. Это и был весь ее багаж. Любка села рядом, оглянулась на их жалкий домик в последний раз…

На ворота повесили большой ржавый замок, и никто не знал, когда его теперь отопрут.

Тихо покачиваясь, коляска направилась к Петричу, трое будущих родственников молчали, переживая прощание со Струмицей.

В Петрич приехали вечером того же дня, остановились на улице Ополченческой, 10. Вышли перед покосившимся домишком, который и жилым нельзя было назвать. Расшатанная кровля могла рухнуть в любой момент. Перед домом находился большой неубранный двор. Из окон соседних домов за ними с любопытством следили десятки глаз: слава Ванги‑прорицательницы дошла и до этого города. Кое‑кто вышел на улицу, какая‑то тетка стала громко удивляться: как это слепая может быть хозяйкой и, вообще, какая из нее работница… Но Ванга не обращала на эти слова никакого внимания.

Вошли в темный, длинный и грязный коридор. С двух его сторон имелось по маленькой комнатке. Одна из них позднее стала спальней, а в другой Ванга принимала своих многочисленных посетителей.

«Позади имелась еще одна комната, пристроенная позднее, – вспоминает Любка, – в которой был сделан настил из досок, на нем лежал матрац, а подушками служили шерстяные мешки, наполненные кукурузной соломой. На этой «постели» спала баба Магдалена, 70‑летняя мать будущего супруга, трое детей ее убитого сына, и ещё двое детей от другого сына, да их туберкулезная мать. Грязь и бедность удручающие».

Вот так Ванга одну жизнь, наполненную нищетой и лишениями, обменяла на другую, не менее нищую и трудную.

Десятого мая 1942 года Ванга обвенчалась с Димитром и стала хозяйничать в своем новом доме. Очень нелегко пришлось молодой женщине. Бабка Магдалена с присущей простым людям откровенностью не одобрила выбора сына и в первый же момент встречи сказала: «Неужели такова твоя судьба?» Она, вероятно, надеялась, что ее сын привет в дом крепкую, здоровую сельскую девушку, которая и возьмет на себя все заботы о доме, поскольку бабке Магдалене они были уже не по силам.

Ванга молча проглотила обиду и очень скоро показала, на что она способна. Ее не пугали ни злые наговоры, ни нищета, ни вообще какие бы то ни были трудности, так как у нее был не только сильный характер, но и немалый опыт борьбы за жизнь, опыт, приобретенный, можно сказать, от рождения.

Днем и ночью вместе с Любкой они мыли, чистили, красили, ремонтировали, и скоро дом засиял чистотой. В те военные годы было просто невозможно создать хоть какой‑нибудь уют, но Ванга с присущей ей изобретательностью из ничего создавала удивительные вещи. Черта, весьма типичная для стиля Ванги, которая всегда старается, чтобы вокруг было «красиво и приятно для взора».

Ванга запретила жителям окольных сел торговать в их дворе, его вычистили, навели порядок. Во всем дворе и доме чувствовалась твердая рука умелой хозяйки.

Семья жила точно так же, как и другие семьи того военного времени, но продолжалось это недолго. Слухи о провидческом таланте Ванги расходились, как круги по воде от брошенного камня, и снова потекла людская река к дому Ванги. Супруг был очень недоволен таким развитием событий, он считал, что после замужества Ванга прекратит свои предсказания и станет заниматься только домом да делами семьи, по примеру всех замужних женщин. Глубоко уважая Вангу, он чувствовал себя неловко, так как не был в состоянии сам содержать семью. Ванга его очень любила и ценила и как человека, и как супруга, но считала, что ее призвание – служить людям – намного сильнее семейных привязанностей, и даже ее личная жизнь должна быть посвящена другим. Кроме того, ее удивительный дар не давал ей покоя, требуя постоянного самовыражения.

Шли и шли к ней самые различные люди: и гражданские, и военные, и больные, и томящиеся – у каждого в глазах светилась надежда на помощь.

В те годы много болгарских юношей сражались против фашистского ига в партизанских отрядах. Их родные и близкие часто приходили к Ванге в надежде что‑нибудь услышать о детях. Партизан Асен Искаров так и сказал своей матери: «Не бойся! Ходи почаще к Ванге, и она тебе все про меня расскажет».

Такого рода посещения не остались тайной и для полиции.

Двое полицаев, Димитр Чучуров и Борис Лазарев, почти ежедневно приходили к Ванге, угрожали ей, требовали рассказать, о чем она говорит с родственниками «врагов власти». Но Ванга молчала. Тогда полиция придумала другое: ее стали принуждать отрабатывать «трудовую повинность», от которой слепую Вангу прежде освободили.

Тем временем была объявлена мобилизация воинов запаса. Димитр попал в оккупационный корпус в Греции. На прощание сказал Ванге, что, если вернется жив и здоров, построит ей новый дом, в котором та навсегда забудет о своих несчастьях. У Митко были золотые руки и призвание строителя, хотя он нигде не учился. Свое обещание он выполнил лишь в 1947 году.

Провожая его, Ванга сказала одно: «Берегись воды».

Действительно, все, кто остался в живых и позднее вернулись домой, долго страдали малярией и различными почечными заболеваниями, которые получили в Греции, где они за неимением чистой воды пили гнилую болотную.

В 1942 году к Ванге часто приезжала учительница из городка Свети Врач Мария Гайгурова. Ванга и Любка быстро подружились с ней. У Марии росло четыре дочери и двое сыновей‑близнецов, которые служили в Битоли. Ванга любила повторять: «Тетя Мария, моя сестра Любка выйдет замуж за одного из твоих близнецов». Так и вышло. Вскоре Любка познакомилась со Стояном, старшим из братьев, они понравились друг другу и вскоре поженились. (Добавлю, что речь идет о моих родителях.)

И сама Мария, и ее муж Борис в свое время получили хорошее и разностороннее образование. Борис, то есть мой дед, хорошо играл на скрипке, занимался живописью и математикой, читал в оригинале французских классиков.

Как человек образованный и воспитанный в материалистическом духе, он не очень‑то верил предсказаниям Ванги и однажды, когда она гостила у них дома, решил испытать ее дар. Он спросил ее: «Знаешь ли, что сталось с костями моего отца, который был убит турками под Медником в 1912 году, а кости его так и не были найдены?» Ванга посоветовала ему найти в Мелнике некоего Петра, который был свидетелем событий и мог подробно рассказать, что произошло на самом деле. Учитель удивился и, продолжая эксперимент, через некоторое время отправился в Мелник. Нашел семью Петра, который уже умер к тому времени. Зато сын его рассказал подробно о том сражении – знал из рассказов покойного отца.

Выходило так, что прадед мой – он был священником и одновременно одним из самых активных борцов за чистоту болгарского языка, болгарской школы и болгарской церкви, всю свою жизнь посвятивший борьбе за это великое дело, – был арестован турками как единомышленник Яне Сандански и зверски убит. Ненависть турок к нему была столь велика, что они осквернили и прах священника: кости разбросали под деревьями, а вместо них в гроб положили лошадиные кости.

Узнав таким образом о судьбе своего отца, Борис Гайгуров поверил в дар Ванги и решил спросить ее о судьбе двух братьев, которые уехали из страны еще в 1921 году. Ванга ему ответила: «Щерьо в могиле, а Никола жив. Я его вижу, недавно он находился в большом городе, в России, там и учился – стал ученым. Только сейчас его нет в городе, он в плену, в лагере. Не беспокойся, он приедет весной. Жди его, как увидишь господина в серой одежде, с двумя чемоданами в руках, так и знай – брат вернулся».

Такое казалось невероятным. Мой дед не мог поверить ни тому, что его исчезнувший брат стал советским ученым, ни тому, что он находится в лагере. И в тот раз он не поверил Ванге и решил, что уже не сможет узнать истину, не сможет встретиться с братом.

Пролетело сколько‑то дней, и как‑то раз рано утром уставший путник остановился перед домом Бориса Гайгурова. На нем серая одежда, рядом на земле стояли два чемодана. Его никто не знал. Борису он тоже был незнаком. То был его брат Никола. Младший брат вернулся на родину после 22‑летнего отсутствия. Никола подтвердил все рассказанное о нем Вангой.

После смерти Яне Сандански одна из группировок его партии стала убеждать своих сторонников, что нужно действовать в союзе с коммунистами, другая же была против этого. Началась смута, вооруженные столкновения.

Оба брата Бориса Гайгурова, как и он сам, были членами одной из группировок. Еще в дни учебы на юридическом факультете Софийского университета Щерьо стал коммунистом и вместе с братом Николой организовал в городе Свети Врач в 1919 году первую коммунистическую группу, его избрали секретарем группы. За коммунистическую деятельность оба брата были осуждены на смерть и бежали из страны, чтобы спастись.

Никола попал в Одессу. После тяжелых лет голода, нищеты и лишений он сумел получить образование и стал инженером‑электриком. Строил электростанции во всех советских республиках. Когда началась Вторая мировая война и немцы оккупировали часть советской территории, он попал в плен и был отправлен в Германию.

Перенес пытки и лишения, однако сумел бежать из лагеря, долго скрывался, пока не присоединился к группе болгар, работавших в Берлине. После долгих мытарств сумел убедить немцев в том, что является болгарином, получил необходимые справки и официальные документы из Болгарии и Свети Врача и решил сразу вернуться в Болгарию.

Никола не меньше брата удивился предсказаниям Ванги и точности описания его жизни в Советском Союзе, а затем в Германии.

Так как описываемый случай связан опять же с бурным для нашей истории 1943 годом, привожу письмо‑исповедь от Р.Б. Ванге:

«Большие потоки людей протекли перед тобой с тех пор, и много воды утекло, коснулись и меня превратности судьбы. Я видела много стран, познакомилась с замечательными людьми, но более сильного переживания, чем встреча с тобой, у меня не было, и более сильного и необыкновенного человека чем ты, не встречала.

Я пришла к тебе тогда, не веря в ясновидение. Пришла после страшной бури в моей жизни, когда 23 июля 1942 года мне пришлось стать одновременно и невестой, и вдовой. Тогда я услышала самые нежные слова прощания и выстрелы со стрельбища, которые отняли у меня Антона и нашего друга Николу Вапцарова и еще четверых прекрасных товарищей.[1]

Ты была известна как струмицкая знахарка, хотя жила в своей скромной комнатке в Петриче и еще не была известна миру.

Пока жива, не забуду, с каким умением и сочувствием ты воспроизвела процесс над сотрудниками ЦК БКП. Как ты перевоплощалась из роли обвинителя в председателя суда, как выстраивала слова защиты и подсудимых. Особенно потрясающим было то, что ты говорила их языком, в их стиле. С каким глубоким состраданием и мукой относилась ты к героям этой драмы – молодым, способным, преданным своему народу мужчинам!

Я почувствовала в тебе защитницу, старшую сестру, когда ты обняла меня со словами: «Росица, Росица, как ты молода, как рано почернела (в смысле овдовела – прим. авт .). А потом описала мне даже модель платья, уложенного в чемодане, разглядела под ним и пакетик с конфетами, которые я купила для племянников Антона – он всегда привозил им что‑нибудь вкусненькое, когда приезжал в Петрич (Попов родом из Петричского края – прим. авт .) Ты, Ванга, проговорила со мной больше часа, сказала, что дольше меня будешь помнить увиденное – сам расстрел и последние мгновенья осужденных… А под конец начала поднимать из мертвых и говорить словами Антона, Петера Богданова. Это было настолько потрясающе, что словами не описать! А потом сказала: «Встает из могилы Димитр» Я впервые тогда тебя прервала и сказала: «Я пришла к тебе, не веря в ясновидение, но ты говоришь со мной больше часа, причем о вещах, о которых могу знать только я, но, похоже, ты устала и что‑то путаешь, у меня нет родных с именем Димитр». Однако ты продолжала настаивать, говорила, что есть, причем очень близкий. И вдруг заговорила совсем другим, не своим голосом: «Я Димитр… Димитр Даскала!» (учитель – прим. перев .) Я так упорствовала в своей правоте, а что оказалось на поверку? Отца моей матери звали Димитром и он действительно был учителем, но умер, когда мама была маленькой, а мама умерла, когда я была ребенком. Возможно, она при мне и вспоминала о дедушке, но эта информация затерялась где‑то в глубинах моей памяти, а ты вызвала ее оттуда. У меня просто ноги подкосились – откуда вдруг ты взяла этого деда – из могилы или с неба?

С тех пор я повсюду рассказывала о тебе, доказывала твое превосходство над всеми… Ведь ты тогда и мой будущий брак предсказала, хотя я была уверена, что никогда не выйду замуж. А ты сказала: «Ты выйдешь замуж за человека, который пишет»…

Весной 1944 года, в пору созревания черешни, вернулся из Греции муж Ванги. От него осталась, как говорят, половина. От гнилой воды, которую они пили, от приступов малярии у него сильно увеличилась печень, его постоянно бил жестокий озноб. Митко оказался настолько слаб, что не в состоянии был держать в руках топор. А ведь надо было выполнять обещанное Ванге еще в 1942 году, и в 1945 году он начал строить новый дом. Все, кроме самой тяжелой работы, делал сам.

А во дворе теперь собиралось все больше и больше народа, все ждали помощи от Ванги. Она вставала затемно, готовила еду работникам, помогавшим Митко строить дом, месила и пекла хлеб, а затем принимала страждущих, вселяла в людей надежду и веру.

Вот еще одно свидетельство о жизни и деятельности Ванги того времени. Г.Ч. из Пловдива рассказывает о встрече с Вангой в 1944 году:

«В мае 1944 года меня мобилизовали в г. Серес (Греция – прим. авт .). Мы получили задание к концу сентября отойти к Петричу. Мой командир встретил своего боевого товарища, сокурсника по Военному училищу и договорился о встрече. На встречу эту вместе с командиром пошел и я. Мы сидели за чашкой кофе. Товарищ командира вдруг вспомнил: «Вы знаете, здесь неподалеку есть интересная предсказательница, которая задолго до 9 сентября предрекла взятие власти коммунистами, за что была даже арестована».

Меня попросили узнать, где живет эта женщина, и ранним утром в один из октябрьских дней 1944 года мы ее навестили. Едва мы вошли в ее бедную комнатку, Ванга впала в транс и начала говорить моему командиру: «Ты из города Русе, твою жену зовут Мария, она твоя вторая жена и немного глуховата… Ваш дом стоит на берегу Дуная, сына зовут Ицко»… и т. д. со всеми подробностями о быте и семье полковника. Я слушал изумленно, потому что она говорила о ранее неизвестных мне вещах, хотя мы с командиром были давно знакомы. К концу встречи полковник попросил сказать что‑нибудь о его брате, которым он очень интересовался. Ванга мгновенно переключилась и начала читать как по книге: «Твой брат, зовут его так‑то, находится в городе Бордо, во Франции, живет он очень хорошо, у него есть все необходимое, есть даже лодка, но он очень переживает, что уезжая из Болгарии, не простился с тобой, ты был против его отъезда».

С того дня я стал другом Ванги и ее регулярным посетителем. К ней действительно приходило много народа. Это были люди из разных уголков страны. То было время Народного суда, многие жены и матери приходили узнать хоть что‑нибудь о своих близких.

Некоторым она говорила с болью в душе: «Могила, могила»…, что означало – человека уже нет в живых. Другие: «Иди, он тебя встретит». Или: «Уходи, он придет вслед за тобой!» И я знаю от моих знакомых, которые приходили к ней с подобными вопросами, что все ее успокоительные слова полностью подтверждались. Наши встречи с Вангой продолжались где‑то на протяжении 50 дней, но они оставили неизгладимый след на всю жизнь. Ванга – сверхчеловек, она – оракул, дай ей Бог долгих лет жизни!»

Знаю я и еще один случай, относящийся к тому же времени. Один из командиров нашей армии, который в числе первых вошел в Петрич, получил задание ликвидировать все вредные элементы в городе, в том числе Вангу, потому что она своими предсказаниями насаждала суеверия среди людей, и новый строй не мог допустить существование таких вредных пережитков прошлого. Пока командир рассуждал, как ему выполнить приказ, случилось следующее… Солдат верхом на коне вез пакет с секретными документами с одной пограничной заставы на другую. От бессонной работы по установлению в этом краю народной власти все страшно уставали. Прибыв на заставу, солдат обнаружил, что где‑то по дороге выронил пакет с документами. Ситуация безвыходная! Ему грозила смертная казнь. Парня сразу же арестовали, и его должен был судить военный трибунал. Но виновный попросил дать ему день на поиски утерянных документов, а чтобы не подумали, что он намеревается сбежать, попросил, чтобы его сопровождал вооруженный солдат. Командир отказывался, это было запрещено, но парень так просил дать ему последний шанс, что командир согласился.

Спустились с гор, и солдатик сразу же направился в Петрич к Ванге, чтобы попросить ее помочь ему. А она велела пойти в горы на ту полянку, где он дал передышку коню, и повнимательней поискать в траве поблизости. Именно там. по ее словам, упал пакет, привязанный к седлу, и все еще лежит, никем не замеченный.

Солдаты сразу же пошли на указанное место, и нашли потерю. Вернулись на заставу, солдат вручил пакет и сказал: «Теперь можете меня судить!» Командир поинтересовался, как ему удалось найти документы, и когда понял, что помогла Ванга, он решил, что она полезный человек и он не видит причины ее «ликвидировать». (Этот случай был рассказан самим командиром).

Один офицер из Софии несколько раз приезжал с женой в Петрич, их уже узнавали, многие завидовали этому «образцовому семейству». Но Ванга сказала: «Не спешите завидовать, будущее покажет, стоит ли им завидовать вообще». После войны выяснилось, что офицер был палачом. Его судили и приговорили к смертной казни.

Узнав это, Ванга сказала своим посетителям: «Не завидуйте никому, пока не увидите финал его жизни».

Еще один случай тех лет. Женщина из одного петричского села потеряла на воскресном шумном базаре свою трехлетнюю дочь. Искала ее повсюду, но безрезультатно. Безутешная мать не знала, что и делать, она пришла к Ванге расспросить о судьбе дочери. Ванга сказала, что девочку на базаре украли цыгане. Теперь поиски тщетны, пройдет много лет, пока не наступит счастливый день, когда мать услышит о своей дочери и найдет ее.

Через двадцать два года эта женщина ехала в Благоевград и случайно, на станции Кресна, услышала разговор двух подруг.

Из него поняла, что в ближайшей деревне живут несколько цыганских семей. Одна из молодых цыганок отличается от всех и своими русыми косами, и синими глазами, и поведением. Дрогнуло что‑то в сердце матери – столько лет она ждала, когда сбудутся предсказания Ванги. Женщина отправилась в ту деревню, быстро нашла дом и, еще не войдя в сени, увидела русокосую цыганку. Думала, что сердце разорвется от волнения Молодая женщина ее рассказу не поверила, сказала. что всю жизнь прожила с цыганами, а ее муж даже хотел выгнать нахальную старуху. Но свекровь велела ему замолчать и поведала следующее, много лет назад эту девочку ей передали цыгане, побывавшие на ярмарке в одном из петричских сел, а они якобы ее «выпросили» у какого‑то совсем нищего крестьянина. Цыганка взяла девочку и удочерила ее.

Волнуясь, старуха мать продолжала рассказывать своей дочери о детстве, и тут что‑то просветлело в ее памяти. Глаза ее подернулись влагой, и она вспомнила, что во дворе ее детства был глубокий колодец и огромный валун поблизости.

Не сомневаясь, что нашла давно потерянную дочь, мать предложила ей поехать в родное село. Так и сделали. Там‑то «цыганка» и вспомнила, что у нее был еще братик, указала сама двор, легко ориентировалась в доме. Собралось все село, встреча была такой трогательной, что люди не могли сдержать слез.

В мае 1944 года младший брат Ванги Томе вернулся из Германии и остановился в Струмице. А 10 июня старший брат Ванги неожиданно явился в Петрич попрощаться: он направлялся в Струмицу, в партизанский отряд.

Тогда, в конце войны, в струмицком крае была сформирована партизанская бригада, множество молодежи записалось в боевые отряды. Тайком от Ванги с ним решила уйти и Любка. Вангу опечалило решение брата – со слезами на глазах она просила его не уходить. Несколько раз повторила: «Не ходи, тебя убьют в 23 года!» Брат настаивал, объяснил, что не верит в предсказания, и в этот же день вместе с Любкой они ушли в Струмицу и дальше к партизанам.

Восьмого октября 1944 года Васил, который уже стал командиром группы саперов, получил задание взорвать мост около села Фурка. По этому мосту отступали части немецкой армии. Васил выполнил задание, взорвал мост, но не заметил, что впопыхах выронил удостоверение личности. Затем он укрывался у одного из своих приятелей в селе, решив ночью вернуться в отряд. После мощного взрыва немцы, разбирая остатки моста, нашли удостоверение личности. Какой‑то дровосек, схваченный недалеко от места взрыва, вспомнил, что видел этого юношу в деревне. Немцы немедленно арестовали всех ее жителей и согнали в церковь. Разумеется, был арестован и Васил. Немцы прямо заявили, что, если в течение часа жители не назовут партизана, церковь будет взорвана. Многие тут знали Басила в лицо, знали, что именно он взорвал мост, но молчали. Поняв безвыходность своего положения, Васил вышел из толпы и сказал: «Это сделал я». Его выволокли на церковный двор и у всех на глазах стали зверски мучить: заливали в уши расплавленный свинец, избивали, кололи штыками, а после застрелили. Обезображенный труп приказали не хоронить – в назидание другим.

Погиб Васил 8 октября, ему как раз исполнилось 23 года.

Интересны воспоминания П.Р. из Софии 1945 года: В марте 1945 года меня мобилизовали в г. Свети Врач (сейчас Сандански). Я должен был нести службу на вокзале «Генерал Тодоров» в селе Препечене. Однажды воскресным днем скуки ради я решил прогуляться на «кукушке» по узкоколейке до города Петрича. Вошел в вагон и сел рядом с женщиной, одетой в черное. Потом стал думать, куда бы мне пойти в городе и что посмотреть. Когда подошел кондуктор, моя соседка спросила его, не может ли он ей объяснить, как найти дом Ванги. Я прислушался к их разговору и вспомнил, что слышал об этой женщине в сапожной мастерской в Софии. Знакомый сапожника рассказал о ней много интересного. Вот несколько из этих историй. Пришел как‑то к Ванге растревоженный крестьянин – у него на базаре увели коня. Ванга сказала: «Не тревожься. Пойди туда в следующий базарный день, и найдешь его у того же самого дерева, где привязал в прошлый раз. Взял его человек из соседнего села отвезти мешки с шерстью».

И еще один случай припоминаю. Как‑то у одних с веревки, где сушилось белье, исчезла рубашка. Хозяин этой рубашки пошел к Ванге по другому делу, но между прочим спросил и о рубашке. А она ему сказала. «Стоит ли тревожиться об этой рубашке, когда у тебя и другие есть? Тот, кто ее взял, сделал это от большой нужды, у него ни одной не было. Я знаю, кто это, но не скажу. А ты если и увидишь его в своей рубашке, сделаешь вид, что не заметил!»

Эти воспоминания распалили мое любопытство, и я тоже решил отправиться к Ванге.

Следуя указаниям кондуктора, я легко нашел улицу. Остановился перед почерневшей от времени деревянной оградой. Я вошел во двор и увидел приземистый старый дом с открытой терраской, на которой сидела пожилая женщина со скрещенными босыми ногами и расчесывала седые волосы. Увидев меня, она спросила, не к Ванге ли я иду, и когда я подтвердил, что к ней, она заявила, что сегодня воскресенье, Ванга никого не принимает. Я сказал, что просто хочу посмотреть на Вангу вблизи, потому что слышал о ней много интересного. Она пошла спросить, потом вышла и показала, в какую дверь войти. Я постучал, открыл дверь и оказался в затененной комнате, застеленной половиками, скромно обставленной. И так как не имею привычки рассматривать детали, запомнилось только, что Ванга полулежала на кушетке, застеленной одеялом, и ладонью подпирала русую голову. Я знал, что она не видит, но смотрел ей в глаза, чтобы убедиться. Я поздоровался и сказал, что пришел только для того, чтобы засвидетельствовать ей свое почтение.

Пока я произносил эти слова, дверь отворилась, и вошла знакомая мне по поезду женщина в трауре. Она просила Вангу сказать ей о ее пропавшем сыне, так как не знала, где его искать. Ванга велела ей прийти завтра утром.

Женщина вышла, но едва закрылась дверь, как Ванга опустила голову на подушку, съежилась, забилась в конвульсиях, побледнела и грубым баритоном начала кричать: «Могила, свежая могила, ох, как болят ноги!» И повторила это несколько раз. Я испугался. Чувствую, что в сумраке комнаты сидит какая‑то другая женщина, явно знакомая или родственница Ванги, которая подает мне знак молчать. Я подумал, что эта сцена вызвана женщиной в трауре, которая только что вышла. Через одну‑две минуты Ванга приподнялась и села, подогнув под себя ноги. Помолчала и говорит мне: «У тебя много братьев и сестер, подожди, сейчас я их назову… Иван, Неделя, Рада, Станка» и т.д. «Нас девять», – подтвердил я. «У Ради сегодня большая тревога, но напрасная». Когда потом я написал сестре об этом, она мне ответила, что тогда арестовали ее сына, но через несколько дней освободили. Ванга сказала, что у меня два брата на фронте, и что один с нашивками. Я ответил, что у меня нет брата с нашивками. «Есть, есть, вспомни», – настаивала Ванга. Я вспомнил, что младший брат прислал фотографию, где он в форме ефрейтора Дунайского флота. Потом она начала описывать наш дом. Сказала: «Большой дом с железной оградой. Только сейчас в доме никого нет». Я сказал, что жена уехала в гости в провинцию к жене моего брата. «Подожди, дай‑ка посмотрю, куда, – перебила Ванга. – Вот большая река. Это, наверное, Дунай. Подожди, посмотрю точно, какое место, – и начала перебирать. – Ру, Ру, Рус, Русчук (сейчас Русе – прим. автора ) «Да», – подтвердил я. «А еще вижу здесь твоего близкого, портного, кто это?» Я говорю, что в семье нет портных. «Есть, есть, – сказала Ванга, – пожилой с большими усами, лысым теменем и в очках. Сидит под деревом со скрещенными ногами и шьет». Я вдруг понял, что это отец. После того, как вышел на пенсию, он брал скроенные одежды из сукна, сшивал их, отделывал тесьмой. Делал жилеты и шаровары. А до этого работал рассыльным в лесничестве. «Вот видишь – есть портной», – сказала Ванга. А потом обернулась к другой женщине со словами: «Они очень ясно являются». Ванга продолжала: «За отцом, немного в стороне, стоит женщина и держит за руку мальчика. Кто они?» «Не знаю, – говорю, – но может быть, это моя мать, она умерла в 1922 году, и мой ребенок, который умер 5 лет назад». «Они», – подтвердила Ванга. Спросила меня, почему я, находясь в запасе, ношу гражданскую одежду. Я объяснил, что нам не хватило военной формы, так как она нужна для фронта. «Да,» – сказала Ванга. «Теперь солдаты на фронте веселые, бреются, стирают одежду, чинят хомуты, телеги, вообще радуются и скоро пойдут в Болгарию. Вот так. Ну а ты, хочешь, скажу что‑нибудь о тебе?» Я ответил, что не хочу. Знаю, что по возвращении в Софию только работа меня ждет. «И все же»… – настаивала Ванга. Я сказал ей, что есть у меня мечта построить когда‑нибудь дом, как у коллег. Ванга немного помолчала и сказала: «Построишь, два дома у тебя будет, два раза будешь строиться!» Потом говорит: «Подожди, посмотрю, кем ты работаешь. Ого, да у тебя большая мастерская, много подмастерьев. Вижу кухонные плиты, лейки, корыта, и то ли мангалы, толи жаровни»… Я подумал, Ванга сказала мне о двух домах, потому что я богат, и уведомил ее, что я кооператор‑жестянщик.

В 1952 году я построил дом. В 1975 году мы его надстроили на деньги сыновей и снох. Вот и получилось, что я действительно строился дважды и фактически построил два дома – верхний этаж для одного из сыновей.

Когда прощался с Вангой, она мне сказала, что по прибытии в часть меня ждет письмо, известие. Я решил, что возможно это приказ об увольнении, и, очень довольный, ушел.

Когда я вернулся в Препечене, товарищи меня спросили, где я был, я им ответил, что был в Петриче у Ванги, и она мне сказала, что меня ждет письмо. Действительно, я увидел конверт, лежащий на моей подушке. Товарищи попросили меня рассказать о встрече, но я решил сначала прочитать письмо. Однако они не оставили меня в покое. Говорили, что я забуду, пока читаю. Я согласился. Рассказал им все и предоставил самим комментировать нашу беседу с Вангой.

Письмо было от моей жены из Русе. Осторожно меня подготавливая, она сообщала мне о гибели моего брата. 14 мая, после перемирия, 5–6 солдат с сержантом, прочесывая местность недалеко от Граца в Австрии, нашли автомат. Сержант начал его высматривать, автомат внезапно выстрелил и смертельно ранил в сердце моего брата Александра. Его отвезли в больницу, он жил еще 3–4 часа и умер. В сообщении было написано «погиб в результате несчастного случая».

«Могила, свежая могила,» – кричала Ванга. Значит, эти слова относились ко мне, потому что брат мой погиб в понедельник, а я был у Ванги через несколько дней, в воскресенье.

Я заплакал. Друзья прочитали письмо и начали меня утешать. Пришел поручик и, вероятно, чтобы отвлечь, попросил рассказать ему о моей встрече с Вангой. Потом заявил, что хочет, чтобы завтра же я отвел его к ней. Но случилось так, что на следующее утро вместе с ним пришли еще двое – Павел и Минчо. Этот Минчо сказал нам, чтобы мы никому и ничего не говорили о том, куда идем, особенно если рядом есть посторонние. Потому что он допускал, что у Ванги есть шпионы, которые осведомляют ее.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: