История указательных местоимений.

В исходной системе древнерусского языка различались три указательных местоимения: тъ, та, то; онъ, она, оно и сь, си, ск, которое могло выступать и в виде сей, сип, сип. Каждое из этих местоимений имело свое значение и употреблялось лишь в определенных случаях: тъ, та, то — для безотносительного указания; онъ, она, оно — для указания на отдаленные предметы; сь, си, сн — для указания на ближайшие предметы. В истории русского языка такая трехстепенность не сохранилась, ибо указательные местоимения онъ, она, оно и сь, си, с* были утрачены в живом языке, хотя и сохранялись долгое время как архаизмы в определенных стилях речи (ср. старые канцеляризмы оный господин, сей проситель, к сему руку приложил н т. п.).

Если обратиться к истории склонения указательных местоимений, то здесь прежде всего заслуживает внимания склонение местоимения тъ, та, то. Опять-таки в истории этого склонения можно отметить как полное сохранение одних древнерусских форм на протяжении всех эпох развития языка, так и изменение других форм, вызванное различными причинами. Не останавливаясь на фактах изменения форм, объясняемых чисто фонетическими причинами (например, отвердение [м'] в твор. и местн. пад.

ед. ч. муж. и ср. р.: тЬмь > гкм, томь > том; редукция (ё) до исчезновения в род. пад. ед. ч. жен. р.: го-Ь > rod; изменение [е] > [е] в твор. пад. ед. ч. и в косвенных пад, мн. ч. муж. и ср. р.), а также на утрате форм двойственного числа, надо отметить иные изменения падежных форм, носящие различный характер.

Сложный путь развития прошла и форма род. пад. ед. ч. муж. и ср. р. того, имевшая, вероятно, первоначально взрывной звук [г| в своем составе. С этим звуком данная форма зафиксирована в ряде современных русских диалектов, и, можно думать, она выступала в таком виде как в старославянском, так и в древнерусском языках. Однако в современном литературном языке и в части говоров в этой форме теперь произносится не [г], а [в]: литературное [таво| (с изменением предударного [о] в [а] в результате аканья).

Как видно, изменение формы того началось с ослабления взрывного [г) и превращения его во фрикативный звук [у]: форма |TOVO] отмечается ныне в северновеликорусских олонецких говорах и в части южновеликорусского наречия. Дальнейшее ослабление [у\ приводило в конце концов к его исчезновению и к появлению формы [тоо], также известной ныне в северновеликорусских диалектах. И наконец, в связи с тем, что русскому языку вообще не свойственно стечение гласных, между двумя [о] развился новый согласный, губной по своему характеру — согласный [в]. Форма тово появляется в памятниках с XV в., и параллельно с нею возникают и формы род. пад. ед. ч. других местоимений, имеющих исконно взрывной звук (г] в окончании (типа ево, моево, твоево, своево, нашево и т. д.).

Наконец, как и в истории имен. пад. мн, ч. личного местоимения он, она, оно, произошла утрата различных родовых форм в этой падежной форме и для указательного местоимения тъ, та, то. В различных диалектах русского языка в их современном состоянии можно обнаружить в имен. пад. мн. ч. или форму ти, или форму ты, но каждая форма выступает как единая для всех родов. В отличие от подобных диалектов литературный язык, а вместе с ним и часть говоров закрепили в качестве формы имен. пад. мн. ч. форму те, восходящую к др.-русск. гЬ, извлеченному в качестве основы из косвенных падежей множественного числа. Форма те точно так же является единственной формой имен. пад. мн. ч. для всех трех родов.

Утрата указательных местоимений онъ, она, оно и сь, си, се вызвала необходимость в развитии иных местоимений для выражения указания на более отдаленный и на ближайший предмет. Развитие языка привело к тому, что местоимение тот, та, то стало играть роль указателя на отдаленный предмет; роль же указателя на ближайший предмет стало выполнять местоимение эгог, зга, это.

Местоимение этрт, эта, это возникло путем сложения форм тот, та, то с указательной частицей е {из he, ср. белорусск. гэ), причем первоначально эта частица осознавалась как нечто самостоятельное, отдельное от местоимения. В силу этого при употреблении местоимения с предлогом последний повторялся и перед частицей, и перед местоимением: въ е въ то, на е на томь, съ е съ тЪмь. Подобное употребление и привело к образованию таких форм, как эфто, энто, эсто, широко отмечаемых в русских диалектах те точно так же является единственной формой имен. пад. мн. ч. для всех трех родов.

История возврат местоимения.

Все имевшиеся в исходной системе древнерусского языка у возвратного местоимения падежные формы были тождественны формам местоимения ты. Следовательно, они отличались от современных форм только в род.-вин. пад. (др.-русск. себе — современное себя) и в дат.-местн. над. (др.-русск. соб-k — современное себе)."В дат. и вин. пад. у этого местоимения, как и у ты, были энклитические формы: си и сл. Падежные формы возвратного местоимения широко отмечаются в памятниках: род. пад.— оу себе (Новг. гр. 1305 г.), а межи себе оучинили (Двин. гр. XV в.) и (под влиянием дат.-местн. пад.) межю собе (Лавр, лет.), промеж собе (Новг. гр. 1471 г.); дат. пад.— коупи соб*Ь (Двин. гр. XV в.), мы соб-k боудемъ, а ты соб-k (там же), головоу си розби(х) дважды (там же); вин. пад.— ХОТА мстити себе (Лавр, лет.), возьмоутъ на сл. (там же); местн. пад.— по соб\ (Грам. 1447—1456 гг.), и рече в соб-k (Лавр, лет.) и т. д. Пути изменения этих форм или утраты их, так же как и причины таких изменений, у возвратного местоимения были теми же, что и у местоимения ты, и поэтому не требуют подробных комментариев: и здесь в род.-вин. пад. установилась форма себя вместо др.-русск. себе, а в дат.-местн. пад.— форма себе вместо др.-русск. соб-k; энклитические же формы были утрачены. Однако форма вин. пад. ся (а в говорах иногда дат, пад. си) не просто исчезла из языка, а превратилась в особую частицу, служащую для образования возвратных глаголов. В древнерусском языке форма СА, являясь местоимением, употреблялась в возвратном значении, не сливаясь с глаголом в одно целое: она могла выступать и после, и перед глаголом, а могла быть и отделена от глагола иными словами (ср. в Смоленской грамоте 1229 г.: что СА дкете по веремьнемь; в Лав-рентьевской летописи: а га возъвращю СА похожю и еще). Превращаясь в возвратную частицу, ся теряло свою самостоятельность и полностью сливалось с глаголом, сначала семантически, а затем фонетически и морфологически, образуя его возвратную форму. Этот процесс отражается в памятниках с XV в.

Имя числит и его история

В древнерусском языке первоначально отсутствовала такая часть речи, как числительное. Для обозначения количества использовались прилагательные и существительные, часто восходящие к названиям частей тела человека: локоть, пять < пясть. Счетные слова в древнерусском языке характеризовались морфологическими категориями и синтаксическими особенностями прилагательных и существительных. Выделение числительного как части речи начинается с XIV в., в XVII в. такая часть речи уже бесспорно есть, но не со всеми современными особенностями, а вот с XVIII в. числительное окончательно оформляется как часть речи.

В древнерусском языке первоначально было всего 12 слов, обозначающих количество: одинъ, два, три, четыре, пять, шесть, семь, осемь, девять, десять, съто, тысяча, с XIII в. появляется слово сорок. Все остальные счетные слова образовались из комбинации приведенных выше слов. Большое количество обозначалось с помощью слов тьма, легионъ, воронъ, колода, леодръ.

Счетные слова в древнерусском языке относились или к прилагательным, или к существительным. Так, слова одинъ – четыре были прилагательными, а остальные счетные слова по происхождению являются существительными (имели категории рода, числа, могли иметь при себе определения).

Счетное слово одинъ изменялось по родам (м. р. – одинъ, ж. р. – одьна / одина, ср. р. – одьно / одино), склонялось по местоименному склонению твердого варианта – как местоимение тъ (ср. Т. пад. однhмь, как тhмь, а в современном русском языке – одним по аналогии с твердым вариантом: если в твердом варианте –ым, то в мягком –им)), употреблялось с существительными, стоящими в ед. ч. (в форме мн. ч. данное слово сочеталось только с существительными, не имеющими ед. ч.). В XIX в. можно встретить форму ж. р. мн. ч. одне, которая развивается под влиянием те (сама форма те возникла из окончаний косвенных падежей – ср. тhхъ, тhми).

Счетное слово дъва по происхождению – прилагательное. Оно сочеталось с существительными, которые стояли в двойственном числе. Само слово дъва также употреблялось только в двойственном числе и имело окончания двойственного числа местоименного склонения твердого варианта:

Им.–В. дъва (м. р.), дъвh (ж. и ср. р.)

Р.–М. дъвою

Д.–Т. дъвhма

Ср.: И.-В. дъва брата дъвh сестрh

Р.-М. дъвою брату дъвою сестру

Д.-Т. дъвhма братома дъвhма сестрама

Рано основа дъву- стала восприниматься как общая основа (ср. двужильный). Следы старой формы сохранились, например, в словах двоюродный, обоюдный, обоюдоострый. Двойственное число утратилось приблизительно к XIV – XV вв. и заменилось множественным числом. Следовательно, и у счетного слова дъва появляются окончания мн. ч. местоименного склонения, которые добавляются к основе дъву- :

Р. пад. дву-хъ, Д. пад. дву-мъ, М. пад. двухъ. В Т. пад. наблюдается к тому же влияние склонения слов три, четыре: двумя < контаминация дву-ма + трьм’и, четырьм’и.

Счетные слова три и четыре являлись прилагательными, но склонялись по именному склонению: три склонялось как существительное с основой на *i, а четыре – как существительное с основой на согласный.

Данные счетные слова сочетались с существительными, которые ставились при них только во мн. ч. Следовательно, сами счетные слова также употреблялись только во мн. ч.: ср.

Им. трие брати три сестры три озера

Р. трии братъ трии сестръ трии озеръ

Т. трьми браты трьми сестрами трьми озеры

Говоря о развитии современных форм слов три и четыре, нужно отметить следующие изменения: 1) Р. пад. и М. пад. данных слов возник под влиянием склонения местоимений и прилагательных (трьхъ > трех,как тех, добрых), 2) в Т. пад. произошло преобразование м’и > м’а в результате воздействия формы двhма, 3) рано утратилось различие по родам.

Счетные слова пять – девять были существительными женского рода, характеризовались категорией числа, но употреблялись только в единственном числе и склонялись по типу склонения с основой на *i. Так как данные слова относились к существительным, то они управляли Р. пад. существительных, которые, как обычно при словах со значением количества, употреблялись во мн. ч.:

Им. пять домовъ

Р. пяти домовъ

Т. пятию > пятью домовъ.

Названия чисел десять и сто также относились к существительным. Десять было существительным мужского рода, изменялось по числам и падежам, тип склонения – на согласный:

Ед. ч.: Им. = В. десять

Р. = М. десяте

Д. десяти

Т. десятьмь

Мн. ч. Им. десяте

Р. десятъ и т. д.

Рано, возможно, даже в дописьменную пору, слово десять включается вместе с другими наименованиями чисел в единый родовой класс, т. е. стало склоняться точно так же, как слова пять девять.

Счетное слово съто было существительным среднего рода, изменялось по склонению с основой на *o твердой разновидности (ср. село), изменялось по числам и падежам:

Ед. ч.: Им. съто Мн. ч.: съта

Р. съта сътъ

В. съто съта

Д. съту сътомъ

Т. сътъмь съты

М. сътh сътhхъ

Счетные слова, обозначающие количество от 11 до 19, образовывались следующим образом: указывались единицы, прибавляемые к десятку – одинъ, дъва на десяте, т. е. один, два сверх десятка.

Следовательно, первоначально это было словосочетание, в котором грамматически господствовало название единиц, оно управляло словом десять в М.пад. с предлогом на. В словосочетании с управлением должно изменяться главное слово, т.е. название единиц.

При этом слова одинъ – четыре по грамматическому роду и падежу должны были непосредственно согласовываться с существительным, как и при самостоятельном употреблении. Существительное должно стоять при 11 в единственном числе, при 12 – в двойственном числе, при 13, 14 – во множественном числе. Ср.: дъвh на десяте (дъвh управляет М. пад. с предлогом существительного десять) озерh (все словосочетание дъвh на десяте согласуется с существительным озерh, стоящим в двойственном числе), пять на десяте (пять управляет М. пад. с предлогом существительного десять) озеръ (существительное озеръ управляет всем словосочетанием пять на десяте). В дальнейшем происходит унификация падежных флексий и лексикализация данного словосочетания, т.е. трансформация словосочетания в слово, что наиболее заметно отразилось на образовании косвенных падежей, т.к. при склонении словосочетаний изменялось только название единиц, а во второй части словосочетания произошло фонетическое упрощение ( на десяте > надесять > нацать с редукцией [e] после согласного [д], в результате чего рядом оказались согласные [д] и [с], изменившиеся в [ц]). Значение множественности стало характеристикой самих этих сочетаний, а не входивших в их состав счетных слов.

История числительных двести, триста, четыреста, пятьсот – девятьсот до известной степени параллельна истории слов двадцать, тридцать, пятьдесят – восемьдесят. Так, например, пятьсот первоначально представляло собой словосочетание, где пять управляло словом съто в Р. пад. мн. ч., при склонении изменялось только название единиц:

Им. пять сътъ птиць

Р. пяти сътъ птиць

Т. пятью сътъ птиць.

Ср. также двести, которое первоначально представляло собой словосочетание, где дъва согласовывалось с существительным, которое стояло в дв. ч.:

Им. двh сътh птици

Р. дъвою съту птицю

Т. дъвhма сътома птицама.

В качестве названий дробей в древнерусском языке использовались различные существительные: полъ (склонение на *u), треть и четвьрть или четь (склонение на *i), пятина, осьмина (склонение на *a).

Собирательные числительные склонялись в древнерусском языке частью по именному (как существительные среднего рода на *o), частью по местоименному склонению. Порядковые числительные в древнерусском языке относились к прилагательным и характеризовались теми же формами, могли быть именными и членными – пятъ, пятыи. В современном языке сохранились только полные формы порядковых прилагательных.

Классы глаголов

По формам настоящего времени все глаголы древнерусского языка делятся на пять классов — четыре тематических и один нетематический, как и в стсл языке. Тематическими называются те глаголы, при образовании форм настоящего времени которых личные окончания присоединялись к корню не непосредственно, а при помощи так называемой тематической гласной. Нетематическими же глаголами являются те, в которых личные окончания в формах настоящего времени присоединялись непосредственно к корню. К тому же и личные окончания у тематических и нетематических глаголов были иногда различны.

Глаголы 1 класса характеризовались тематическим гласным [е], чередующимся с [о]. Первую ступень чередования можно отчетливо увидеть в формах 2—3-го л. ед. ч., однако ступень [о] в формах настоящего времени не выявляется. К глаголам I класса относились такие, как нести, веста, ити {> идти), мочи и т. д. Во 2-м л. ед. ч. в формах несеши, ведеши. идеши, можеши тематический гласный [е] перед окончанием (ши) выступает совершенно ясно. Вторая же ступень чередования — гласный [о] — исконно выступала в 3-м л. мн. ч., но в древнерусских несоуть, идоуть, могоуть перед окончанием [ть] находится гласный [у], и только восстановление дописьменных форм *neso-nti, *vedo-nti и т. п. указывает, что [у) здесь по происхождению из [о] < *оп {ср. ст.-слав, несжтъ, веджтъ, иджт-ь, могжть), где [о] —тематический гласный, а [п] относился к личному окончанию [ntij.

II класс глаголов характеризовался тем же тематическим гласным [е], чередующимся с [о], но осложненным [н]: [не] || [но]. Сюда относились такие, например, глаголы, как стати (2-е л. станеши), деиноути (2-е л. двинеши) и др. И к этим глаголам относится то же замечание о характере проявления тематических гласных, какое было сделано о глаголах I класса.

III класс глаголов имел также тематический гласный (е] в чередовании с [о], но осложненный предшествующим [j]: [je] || [jo]. У них выявление тематического гласного усложняется не только теми изменениями гласных, о которых говорилось выше и к которым надо присоединить еще изменение [jo] > [je] под действием фонетических законов, но и тем, что звук [j], попадая в положение после согласного, оканчивающего корень, ассимилировался, смягчив предшествующий согласный. Поэтому к глаголам III класса относятся не только такие, как знати, дЪлати, в которых во 2-м л. ед. ч. знаеши, дЪлаеши звук [j] выступает совершенно отчетливо ([3HajeuiH], [д4ла)еши]), но и такие, как писати, мазати, лизати, где во 2-м л. ед. ч. в формах пишеши, мажеиш, лижеши звук [j] отсутствует, но легко восстанавливается в *pis-je-s'i, *maz-je-s>4, *liz-je-s4: именно в результате изменении [sj] > [ш'1, [zj] > [ж'] и возникли чередования [с] || [ш], [з] || [ж] в формах инфинитива и настоящего времени.

IV класс глаголов характеризовался тематическим гласным [и], выступающим в таких глаголах, как любити, хвалити, коупи-ти (2-е л. ед. ч. любиши, хвалиши, коупиши; 3-е л. мн. ч. любить, хвалить, коупл.ть из I'ubftb, chvalgtb. kupetb < *l'ubi-nti, *chvali-nti, *kupi-nti; (in] > [e] > [a] > ['a], [i] > [ь]). К нетематическим относилось всего пять глаголов: быти, дати, Ъсти — „кушать", вЪд'кти — „знать" и имЪти. В 1-м л. ед. ч. у этих глаголов было окончание |мь] (есмь, дамь, -Ьмь, в-кмь, имамь), во 2-м л,— [си) (ecu, даси, -kcu, вЪси, но имаши); в остальных лицах окончания были те же, что и у тематических глаголов.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: