Сделай Сам Свою Работу на 5

Венедиктов и Триумфальная. Грани.ру, раздел блогов «Свободное место», 09.06.2010





http://grani.ru/blogs/free/entries/178794.html

К оценке выступления Алексея Венедиктова, которую уже дали многие мои товарищи по Движению-31, я могу добавить не очень много. Хотелось бы только обратить внимание вот на что. Несомненным показателем успеха «несогласных» является то, что ситуация оставляет все меньше места для так называемой «промежуточной позиции». Самым разным людям поневоле приходится определять свою позицию именно по отношению к ситуации на Триумфальной. И у них все меньше возможностей оставаться одновременно и «немножко демократом», и «немножко человеком истеблишмента». То есть, не становясь на сторону оппозиции, ты неизбежно становишься на сторону системы, на сторону власти. Это значит, что конфликт вокруг Триумфальной далеко вышел за пределы частного, второстепенного вопроса, затрагивающего малозначимые общественные группы. Этот конфликт уже напрямую связан с основным социальным противоречием современной России: с противоречием между правящей элитой в широком смысле (включая примыкающие к ней группы, так или иначе связавшие свою судьбу с системным статусом) и массой не входящих в эту элиту простых граждан.



Мне очень хочется надеяться, что выбор Венедиктова не окончательный. Но надо быть готовым к тому, что на пути политической поляризации (а только этот путь может привести к смене режима) неизбежны болезненные разочарования и потери. Потери людей, имеющих несомненные заслуги перед обществом, людей, с которыми в нашей жизни много связано. Такие повороты нужно переносить стойко и спокойно. Это всегда тяжело, но для дальнейшего развития Движения-31 уже не столь опасно. Оно набрало такую силу, что у него хватит ярких личностей, которые уже не свернут. Тем же, кто нам сочувствует, но до сих пор колеблется, можно еще раз сказать: присоединяйтесь! Вы нужны, чтобы заменить дрогнувших.

Я также хочу сделать предложение не столько практического, сколько юмористического свойства. Но ведь в каждой шутке, как говорят, есть доля шутки. Озвученная сегодня инициатива направлена не только против конституционного права оппозиции выступать с критикой режима, но и против такого же конституционного права прокремлевской гопоты защищать режим от оппозиции. Оппозиция, в отличие от прокремлевской гопоты, защищает конституционные права всех граждан, не только свои, но и прокремлевсой гопоты тоже. Триумфальная площадь достаточно велика, чтобы на ней могли одновременно происходить два митинга: один – оппозиционный, на котором будут обличать путинский режим, другой – прокремлевский, на котором будут поливать грязью оппозицию, обвинять ее в проплаченности и работе на внешних врагов России. И в случае, если прокремлевская гопота решится, несмотря на запрет, выйти на свою акцию и подвергнется жандармскому насилию, оппозиция может оказать ей моральную и юридическую поддержку.



Большая разница. 17.06.2010

В последнее время некоторые публицисты, не отличающиеся симпатиями к западной общественной модели, стали с плохо скрываемым злорадством предрекать, что кризис глобальной капиталистической системы неизбежно заставит Запад отойти от базовых принципов либеральной плюралистической демократии. Запад вынужден будет двигаться в направлении ограничения свободы политической деятельности и выражения различных взглядов, в направлении расширения идеологического и политического контроля государства над обществом.

Создается впечатление, что целью поскорее подтвердить эти прогнозы задались «страны-неофиты», лишь недавно вставшие на путь парламентской демократии и интеграции в евроатлантическую общность. Правящие круги ряда бывших сателлитов и союзных республик СССР (например, Польша, Венгрия, государства Балтии) спешат принять законы, запрещающие деятельность организаций «коммунистического толка», пропаганду «коммунистической идеологии», демонстрацию «коммунистической символики». Законы, вводящие тюремные сроки за «отрицание или оправдание преступлений коммунистических режимов». И объясняют это необходимостью сопротивления имперской политике путинского режима, воспринимаемого многими в качестве продолжателя «дела Сталина».



(Я пишу это еще до вступления в силу российского закона, карающего за попытки пересмотра решений Нюрнбергского трибунала. Но повторю и после.)

Сторонники подобных мер прямо ссылаются на примеры некоторых западноевропейских стран, в которых сажают за отрицание или оправдание нацистских преступлений, за нацистскую пропаганду и символику. Что ж, принцип идеологического плюрализма предполагает право каждого высказывать любые мнения, в том числе и отождествлять коммунистическую идеологию с нацистской, а гитлеровский режим со сталинским. В частном порядке. Но попытки сделать эту точку зрения общеобязательной и подкрепить ее государственными репрессивными санкциями – тот же тоталитаризм. Потому что существует (более того – весьма распространена) и другая точка зрения. Заключающаяся в том, что при всем внешнем сходстве эти две идеологии в основе своей противоположны. Нацистская идеология считает насилие, подавление, агрессию, жестокость естественной извечной основой человеческой природы. Она считает также естественным неравенство, разделение общества на тех, кто призван повелевать, и тех, кто предназначен только повиноваться. Коммунистическая идеология, вопреки практике так называемых коммунистических режимов, обещает преодоление угнетения и вражды, свободное развитие каждой личности в обществе без неравенства и принуждения. Она выражает извечную мечту людей о справедливом, гуманном, «добром» обществе.

Это не оправдывает преступлений, совершенных в мире коммунистическими режимами. Я считаю, что по своей несправедливости, бесчеловечности и массовости преступления сталинского режима сопоставимы с преступлениями режима гитлеровского. Я также считаю, что советский режим все годы своего существования стремился к принудительному единомыслию, к насильственному подавлению несогласия, к подчинению всех проявлений общественной жизни государству, а потому может быть охарактеризован как тоталитарный. Равно как и установленные под его влиянием режимы Восточной Европы.

Но в высшей степени некорректно не учитывать, что выход из тоталитаризма Германии и выход из тоталитаризма СССР и его сателлитов произошли при совершенно несопоставимых исторических обстоятельствах. Германия подверглась военному разгрому, и условия выхода из тоталитаризма ей продиктовали победители. Продиктовали тогда, когда еще дымились развалины сожженных гитлеровцами белорусских деревень, когда еще не остыли горы человеческого пепла в Освенциме.

Советский же режим, хоть и поспособствовавший развязыванию Гитлером мировой бойни, но затем возложивший на свой народ основную тяжесть борьбы с фашизмом, завоевал себе право на продление своего существования, а вместе с этим правом и исторический шанс на «исправление». И этим шансом он хотя бы частично воспользовался. Да, «сталинизм с человеческим лицом» Хрущева и Брежнева не был демократией. Но репрессии в послесталинском СССР и в восточноевропейских странах по масштабам и жестокости не идут ни в какое сравнение со сталинскими репрессиям 30-х годов.

Почти все «коммунистические» режимы отдали власть сравнительно мирно. Во всем цивилизованном мире давно не принято подвергать политической и идеологической дискриминации сторонников диктатур, ушедших без кровопролития. Речь, разумеется, не идет об ответственности конкретных лиц за конкретные преступления. Жаль, что ответственности избежал Пиночет. Жаль, что от ответственности ушли сталинские палачи. Но они уже ушли, и этого не переиграть. В конце концов все имеет срок давности. Если не юридически, то по жизни.

Вернемся к коммунистической идеологии. Конечно, возможна и ее тоталитарная интерпретация. И в числе тех, кто называет себя коммунистами, есть сторонники системы, при которой государство (или «руководящая и направляющая» партия) решает, каким гражданам жить, а каких истребить и что они должны читать, писать, говорить и думать. Я, правда, не вижу, чем такие взгляды более людоедские, чем взгляды тех, кто считает, что олигархи – «локомотивы истории» и что чем больше они грабят, тем больше процветают ограбленные. Я не вижу, чем эти взгляды подлее взглядов людей, считающих, что настоящей демократии вообще быть не может, все всегда решают элиты, просто нужно создать у «черни» иллюзию, что она на что-то влияет.

Демократическое плюралистическое общество состоит не только из поклонников демократии и плюрализма. Открытое общество открыто в том числе и для своих противников. Если оно отказывает им в правах, оно автоматически перестает быть открытым. Сторонники «непарламентского» государственного устройства, если они не прибегают к насилию, имеют такое же право, как и все остальные, выносить свои «проекты» на суд общества, на суд избирателей. И если открытое плюралистическое общество здорово, оно в состоянии победить их в честном споре. Если же оно тяжело больно, ему не помогут никакие запреты.

Некоторые наши «демократы» (в том числе лидеры партии «Яблоко») оправдывают такие запретительно-репрессивные меры необходимостью перевоспитания граждан, сознание которых искалечено десятилетиями тоталитаризма. Если уж они хотят таким образом подрубить корни тоталитарного сознания, брали бы глубже: предложили бы карать за отрицание или оправдание преступлений Ивана Грозного. Ведь именно тогда, то есть до всякого Сталина, в России обесценились человеческая жизнь и человеческое достоинство. А наказания применять из арсенала XVI века. Ну, не самые жестокие – мы все-таки не опричники, – а, например, заточение в монастырь. С запретом встречаться с кем-либо, разговаривать, писать и думать. И с предписанием «лишь в молчании сидети и каятись в своем безумии и еретичестве», к чему был приговорен при Василии III тогдашний «несогласный» Максим Грек.

Кстати, наследники правивших компартий уже в посткоммунистический период перебывали у власти в тех же Польше, Венгрии, Литве, Молдавии, в Болгарии. Можно спорить, в какой степени их идеология может считаться коммунистической, но только тоталитаризм они нигде не восстановили и даже не пытались. Да это и невозможно, как невозможно было во Франции XIX века восстановить феодально-абсолютистскую монархию Людовика XVI. Даже вернувшиеся на 15 лет Бурбоны сохранили конституцию и парламент.

Так что на самом деле мы видим откровенную попытку недостойного сведения политических счетов и ограничения политической конкуренции с целью вытеснения оппонентов на обочину общественной жизни. Мы видим попытку ограничить право граждан давать собственные оценки историческому прошлому и выражать свои взгляды в том числе в форме символов и названий. И исходят эти попытки от сил, имеющих собственную вполне определенную идеологическую окраску. В отличие от респектабельного западноевропейского консерватизма, давно отученного хвататься за дубинку идеологических запретов, правый консерватизм «молодых восточноевропейских демократий» дикий, агрессивный и непуганый. Подобно российским «охранителям» из Госсовета, давшим изумительное по своей откровенности заключение на решение правительства Александра II изъять дела о печати из ведения только что дарованного им суда присяжных: «Предоставить людям с улицы судить о преступности или непреступности учений – значит оставить государство и общество без всякой защиты».

В 2008 году при открытии Национальной ассамблеи Российской Федерации представители ряда либеральных, националистических и коммунистических движений подписали Хартию, в которой, в частности, говорилось: «Мы не считаем для себя возможным использовать насилие или угрозу насилия, ограничение свободы слова и собраний как инструменты борьбы с оппонентами по вопросам политики, экономики, культуры или религии». Многие «демократические» публицисты тогда буквально кричали: «Не верьте красным! Они подписывают такие обязательства только для того, чтобы проехаться на полезных либеральных идиотах!» Сегодня у либералов, участвовавших в подписании Хартии, есть великолепная возможность показать, что они подписали ее из своих внутренних убеждений, а не для того, чтобы использовать и кинуть «полезных коммунистических идиотов».

Без страха и попрека. 28.06.2010

А ведь прав Лимонов! Предостережения ортодоксальных либералов о недопустимости, опасности и вредности союза с «красными» начинают звучать именно тогда, когда общими усилиями удается добиться какого-то успеха. Пикантность нынешней ситуации заключается в том, что на фоне этого хора нашисты фактически потребовали от прокуратуры возбудить против Лимонова уголовное дело. Самодеятельность дураков, которых «заставили Богу молиться», или продуманный ход власти? Если продуманный ход, то на что власть рассчитывает?

Не приходится сомневаться, что если новое дело против Лимонова действительно будет возбуждено, это вызовет волну аналогичных дел против его сторонников (которых нашисты с поистине иезуитской изощренностью вроде как пытаются оградить от этой опасности). Ведь ясно, что нацболы будут защищать своего лидера активно и жестко. А либералы окажутся перед очень жестким выбором. Отвертеться фразой «я осуждаю репрессии, но с нацболами все равно никаких дел иметь не буду» не удастся. Отпор репрессиям может быть только общим. Придется занимать чью-то сторону, и те, кто окажется на разных сторонах, уже вряд ли смогут иметь дело друг с другом. Раскол неизбежен, вопрос лишь в том, насколько существенная часть либеральной оппозиции окажется «по ту сторону». То есть власть может рассчитывать именно на моральную неустойчивость либералов.

Кто-то наверняка, подобно Дмитрию Орешкину, предварительно вылив на нацболов все возможное высокомерное презрение, брезгливость и раздражение, в конце меланхолически заключит: «Но в данной ситуации мне не остается иного выхода кроме как пойти с ними». Я хочу в очередной раз попытаться облегчить душевные терзания этих людей. Такие, как правило, если и не «вписаны в мировую элиту» сами, то внутренне ориентированы именно на эту субстанцию, с не вписанной в нее средой «уличных крикунов» себя никак не ассоциируют, и взывать к их чувствам гражданской и человеческой солидарности тут бессмысленно. Поэтому только рациональные до циничности аргументы.

Давний ярый противник союза с красными Александр Подрабинек центральным моментом своей последней статьи сделал постоянно высказываемую в либеральной среде мысль, что подобный союз отталкивает от протестных акций людей с либеральными взглядами. Эти люди, мол, придут на площадь лишь тогда, когда на ней не будет Лимонова и Удальцова.

Верю, что Александр Подрабинек не собирается не допускать своих «идеологических антиподов» на площадь теми же методами, какими это пытаются сделать нашисты. Но добиться того, чтобы сторонники Лимонова и Удальцова сами не пошли туда, где собираются либералы, действительно можно. Вот Подрабинек и старается этого добиться, провоцируя скандал и ссору.

Между тем либералы неоднократно проводили свои отдельные, чисто либеральные мероприятия, и они не стали более многочисленными, чем объединенные акции (кстати, к «красным» это тоже относится). Почему?

Начнем с сакраментальных и вожделенных 15-25 процентов граждан, разделяющих, по мнению либералов, их ценности и готовых проголосовать за объединенную либеральную оппозицию на честных демократических выборах. Цифры чрезмерно радужные. Реально – от силы 10-15 процентов. И что они с этими процентами будут делать? Как они собираются, опираясь на эти проценты, влиять на ситуацию, на государственную политику? Понятно, что для этого с кем-то надо блокироваться. С кем?

Так вот, подобного типа либералы, проговаривают они это вслух или нет, все еще ждут, когда в Кремле появятся и по каким-то непонятным мистическим причинам одержат верх так называемые «рациональные негодяи», с которыми можно будет иметь дело и под которых можно будет лечь, оставив все рычаги реальной власти в их руках. По-видимому, рациональный средний класс, от имени которого пытаются выступать либералы, в подобную комбинацию не очень верит. Во всяком случае, не видит, что полезного он от нее получит. И понимает, что сменить путинскую власть могут только левые. Кто бы спорил в этом вопросе с Радзиховским – я не буду. Любая оппозиционная деятельность, даже самая антикоммунистическая, сегодня приближает к власти именно их, а если конкретно – лидирующую среди левых и наиболее близкую к властным структурам КПРФ. Другое дело, что в случае своей победы, эта архаичная партия окажется в положении Гучкова Милюкова после Февральской революции и либо потеряет власть в несколько месяцев, либо окажется захвачена мощным модернизационным потоком, который заскорузлую зюгановскую команду все равно смоет. Именно поэтому зюгановцы так упорно сопротивляются всем попыткам части либералов вовлечь их в совместные протестные акции, то есть фактически протолкнуть их к власти. Не дурнее «среднего класса» будут.

Кто может прийти на смену зюгановцам в качестве лидеров левой части спектра? Предсказать это невозможно, но гораздо более современные и динамичные соискатели на такую роль известны. Например, Лимонов и Удальцов. И кого это категорически не устраивает, тот не придет ни на совместный оппозиционный митинг, ни на самый что ни на есть отдельный либеральный.

Те, кто считает в принципе недопустимым помогать левым прийти к власти, приводят три стандартных аргумента:

Первое. Левая идеология несовместима с политической свободой. Все обещания, которые левые дают на этот счет, они нарушат, едва придут к власти. О совместимости левой идеологии с политическими свободами и демократией я писал уже много раз и повторять не буду. Тем, кому больше нравится верить разглагольствованиям о модернизации, под которые ужесточают цензуру и расширяют полномочия спецслужб, все равно ничего не доказать.

Второе. У либералов и левых разные взгляды на внешнеполитические вопросы. Грубо говоря, нельзя быть с теми, кто считает Севастополь русским городом. Вопрос с Севастополем вообще-то спорный. Как и вопрос с Южной Осетией. Но бороться вместе за освобождение политзаключенных, соблюдение свободы собраний, изменение избирательного и партийного законодательства, независимость судов можно и при разных взглядах на эти вопросы.

Третье. У либералов и левых противоположные установки в экономической политике. Левые за усиление роли государства в экономике, либералы за его ослабление. Вот на этом стоит остановиться подробнее. Потому что рациональных представителей среднего класса волнуют не столько Севастополь и Южная Осетия, сколько социально-экономическая тематика. А именно перспективы их бизнеса.

Бизнес опасается, что левые обременят его дополнительными социальными обязательствами. Но он может на это бремя согласиться, если получит взамен какие-то иные выгоды. Сегодня мелкий и средний бизнес в России давят не столько социальные обязательства, сколько чиновники и аффилированные с ними монопольные структуры, которые и принято у нас называть олигархическими. Вызывающий недовольство либералов путинский этатизм столь же далек от «социального» этатизма, сколь далека от буржуазной частной собственности собственность клептократической силовой олигархии. Она получена не путем предпринимательской деятельности, а путем перераспределения чужой собственности с помощью властных государственных рычагов. Это феодально-бюрократическая собственность. Недаром господствующая элита столь явственно демонстрирует сословно-кастовый образ мышления.

«Капитализм друзей Путина и мужа Батуриной» – это недоразвитый капитализм, отягощенный феодальными пережитками. Как и на рубеже XIX и XX веков. По Ленину. Который, между прочим, признавал тогда, что народ страдает не столько от капитализма, сколько от его недоразвитости. Современная эпоха очень напоминает эпоху реакции Александра III, когда после весьма ограниченных буржуазных реформ Россию принялись «подмораживать». Неслучайно политический режим так быстро приобрел черты «самодержавия и престолонаследия». Неслучайно увлечение теоретиков «Единой России» и прокремлевских молодежек охранительным консерватизмом XIX века.

Открыть простор развитию современного, прогрессивного капитализма невозможно, не потревожив активы поименно известного стране узкого круга лиц, который несмотря на свою ничтожную численность владеет изрядной долей богатств страны. Не вырвав из его рук эти богатства, составляющие основу его экономического и политического могущества. Ликвидация этого нароста компенсирует «среднему классу» издержки от существенного повышения социальных обязательств. Это и есть та социально-экономическая программа, которая может объединить либералов и левых не случайно и ситуативно (как для защиты свободы собраний или Кадашей), а как минимум на среднесрочную перспективу.

 








Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту:



©2015 - 2024 stydopedia.ru Все материалы защищены законодательством РФ.