Сделай Сам Свою Работу на 5

Преодолевшие конформизм. 1 декабря 2007 г.





Пожалуй, главной изюминкой прошедшей избирательной кампании стали события вокруг Союза правых сил. Эта партия долго пыталась быть «лояльной оппозицией» существующей власти, поддерживая ее курс в целом, но критикуя отдельные ошибки и недостатки. При этом СПС старался не нарушать установленных властью правил игры и не переходить границ. В частности, партийное руководство избегало личной критики Путина.

Тем неожиданнее для многих оказались и все более смелые оппозиционные заявления СПС, и невиданная кампания травли в СМИ и просто полицейского прессинга, развернутая против него властями. Из всех допущенных к выборам партий СПС был официально объявлен врагом номер один. Партия ответила на это участием в «маршах несогласных» и страстным обращением Никиты Белых. Все точки над «i» в нем расставлены:

«План Путина» — это план восстановления государственности советского образца — с единопартийностью, с подавлением свободы и прав человека, с игнорированием Конституции и Законов, с абсолютной и бесконтрольной властью номенклатуры, с цензурой, с государственной плановой экономикой, с «холодной» войной, с гонкой вооружений, со шпиономанией, с борьбой с «врагами народа», с культом личности».



Никита Белых пишет, что у его партии осталась последняя возможность донести свою позицию до людей — через Интернет. Он просит сочувствующих передать его письмо всем, кому смогут. Я никогда не принадлежал к поклонникам правых, напротив, я был более чем жестким их оппонентом. Однако пользуюсь случаем, чтобы дать ссылку на обращение лидера СПС. Я поступил бы так же, если бы в подобном положении оказалась и не сильно мной любимая КПРФ.

Хочу сразу отмести предположение, что все это инсценировка с целью создать для СПС имидж преследуемой партии, вызвать сочувствие протестной части либеральной публики и оттянуть таким образом часть голосов у «Яблока», чтобы точно не дать ему перейти семипроцентный барьер. Столь же конспирологична версия о коварном плане дискредитации оппозиции в глазах тех, кто считает эспээсовцев главными виновниками всех бед 90-х годов.

Сегодняшняя силовая олигархия уже не чувствует нужды в столь сложных комбинациях, а логика развития путинского режима неудержимо влечет его к строгой тоталитарной простоте: есть только одна-единственная «партия реальных дел» и вся остальная шелупонь, с которой не вступают в шахматные игры по причине ее несерьезности. А чтобы считать сломанную на «Марше несогласных» руку Леонида Гозмана частью инсценировки, надо страдать уже достаточно тяжелой формой «лагерной болезни».



Так что конфликт СПС с режимом — настоящий, идущий от души. Этот конфликт имеет свою подоплеку и предысторию. Взять СПС в качестве простого довеска партии власти, вроде ЛДПР, кремлевские не хотели из-за того шлейфа, который тянется за правыми либералами из 90-х.

Реальная ответственность СПС за те безобразия гораздо меньше ему приписываемой. Моменты, когда его лидеры действительно задавали тон в правительстве, были краткими – вряд ли в общей сложности наберется полгода. Гораздо больше наворотили те, кто действительно держал в руках рычаги управления — чуть подновленная в перестройку номенклатурная бюрократия. Но подавляющее большинство представителей этого малоприметного племени сегодня благополучно вписалось в путинскую вертикаль, а в памяти народной запечатлелись видные фигуры из СПС и его предшественника — «Демвыбора России».

Нынешний режим позиционирует себя как альтернатива олигархической вольнице 90-х. В качестве «лояльной оппозиции» СПС режиму особенно не мешал. Но этой ниши больше не существует. В принципе, в Кремле не возражали против того, чтобы СПС тихо умер естественной смертью.

Однако Союз правых сил, при всех его врожденных и приобретенных пороках, все же никогда не был (как, кстати, и КПРФ) муляжом, дыркой картонной. Он вырос из немногочисленного, но реально существующего социального слоя, желающего быть политически представленным. И добровольно умирать не захотел. А продлить свое существование можно было лишь переместившись из упраздненной ниши «лояльной оппозиции» в тот милицейский загон, где кремлевская бригада старается сейчас изолировать от общества оппозицию нелояльную.



Вот тут-то кремлевские баре осерчали не на шутку. Они ведь привыкли смотреть на СПС как на свою прислугу. Как посмели? Сказано же: больше не нужны, идите с миром подыхать. Вот и решили их примерно наказать. И другим показать, что в клуб поклонников Путина войти может любой, а вот выход из него только один. В нашей организации есть только одна форма отставки. И началось.

Потоки грязи, полившиеся на голову СПС с телеэкранов, и наглость разнузданного полицейского беспредела заслонили от наблюдателей весьма важный факт. Начав перемещаться в политическом пространстве из лагеря «системной полуоппозиции» в лагерь «полусистемной оппозиции» (с перспективой оказаться в конце концов в оппозиции внесистемной), СПС значительно сместил акценты в своих программных лозунгах и требованиях. Речь идет о социальной защите малоимущих слоев, о требованиях расширения государственных социальных программ.

До недавних пор правые либералы (либеральные консерваторы) идентифицировали себя прежде всего по принципу отрицания самой необходимости государственного перераспределения в пользу «неуспешных» и «неэффективных». Идея такого перераспределения по праву считается прерогативой левых (от социальных либералов до радикальных коммунистов).

Еще весной я отмечал, что те выходцы из праволиберальной среды, которые решились на внятную оппозицию путинщине, неотвратимо начинали леветь в своих социально-экономических установках, эволюционировать в направлении социального либерализма, если не социал-демократии. Это относится и к Хакамаде, и к Рыжкову, и даже к Касьянову. Борис Кагарлицкий писал в «Новой газете» еще во время первого путинского срока: демократическая оппозиция наступающему правому авторитаризму может быть только левой. Правые ориентированы на интересы наиболее преуспевших в этой жизни элит. Левые — на интересы массы, скажем так, менее преуспевших. На их интересы и пришлось переориентироваться тем из либералов, кто не пожелал мириться с авторитаризмом. Преуспевшие-то все встраиваться в систему побежали. А сохранившие им верность либералы заговорили о необходимости «просвещенного авторитаризма» и «постепенной гуманизации системы изнутри». Еще бы, ведь авторитарный режим защищал наиболее преуспевших от социальных притязаний низов — всех этих бабок, бюджетников и прочего «тупого совка».

Но оказалось, что силовая бюрократия авторитарного режима требует за эту «крышу» непомерную плату. И бизнес-класс оказался перед вопросом: не лучше ли платить фиксированную, парламентом устанавливаемую дань низам, чем жить по бандитским понятиям, постоянно меняющимся и все равно ничего не гарантирующим?

Вот в этом и заключается подоплека метаморфозы, произошедшей с СПС. Еще его предшественник, «Выбор России», провозгласил устами одного из своих основателей Григория Томчина, что намерен быть «партией крупного капитала». Кроме крупного капитала ДВР, а затем и СПС поддерживала часть среднего слоя, видевшая своего главного врага в «не умеющих крутиться на рынке», и часть интеллигенции, вполне бескорыстно убежденная в том, что только сильная бизнес-элита сможет гарантировать всем права человека. Однако подлинным хозяином партии был, конечно, крупный капитал, успешность которого была напрямую связана с близостью к власти. То же можно было сказать и о значительной части среднего слоя.

Именно поэтому в 2005 году я высказал убеждение, что принципиальные противники авторитаризма никогда не смогут взять верх внутри СПС, что они обречены лишь прикрывать перед либеральной интеллигенцией поклонников откровенной пиночетовщины, либо они должны «порвать с чубайсами, кохами и гозманами», то есть выйти из партии. С тех пор крупный капитал сам почти весь сбежал к «заединщикам», средний слой пополнился людьми, добившимися успеха действительно своим трудом и теперь не желающими платить дань гэбэшно-чиновничьей мафии; Леонид Гозман, олицетворявший пропутинскую линию партии, в высшей степени достойно повел себя на запрещенном «Марше несогласных», а Никита Белых, отвечая в радиоэфире на вопрос о поддержке Путина, произнес весьма не характерную для наших политиков фразу: «Мы ошибались». Что ж, могу повторить то же вслед за ним.

Но где гарантия, что СПС опять не вильнет, не переметнется, не предаст в угоду изменившейся коньюнктуре? Ведь именно такова двойственная природа того общественного класса, на который ориентирована эта партия (не стоит забывать классический марксизм). Так, может, не брать их в оппозицию, гнать, чтоб не дискредитировали ее своей репутацией?

Не надо никого гнать. Приходить в умиление от их позднего прозрения тоже не надо. Знать про двойственную природу — надо. Помнить и анализировать ошибки и заблуждения — надо. Для того чтобы их не повторять. «Кто старое помянет, тому глаз вон. А кто забудет – тому оба», — пишет в жесткой, но одновременно и доброжелательной по отношению к СПС статье активист Объединенного гражданского фронта Станислав Яковлев. Но гнать — не надо. Даже требовать сменить название не надо. Это пусть менты и прокуроры требуют от нацболов сменить название. А мы — не полицаи.

Своими последними шагами СПС снял большую часть существовавших до сих пор препятствий к сближению с другими либерально-оппозиционными силами. Я не знаю, какова будет реакция на эти шаги со стороны лидеров либеральной оппозиции. Хочется верить, что реакция будет достойной, порядочной и благородной. Достоинство, порядочность и благородство — единственное оружие, которое не может отобрать никакая диктатура.

Порядок слов и дел. 27.12.2007

Политическая обстановка в стране за последнее десятилетие изменилась коренным образом. Неизменными остались лишь разговоры о необходимости объединения демократических сил и неудаче всех попыток такого объединения. Однако утверждение в России авторитарного режима плебисцитарной диктатуры со все более отчетливыми чертами тоталитарности делает эту тему сегодня актуальной как никогда.

1. Прежде всего необходимо отделить друг от друга (не противопоставляя) два разных вопроса: об объединении демократической оппозиции и об объединении либеральной оппозиции. Понятие демократической оппозиции шире понятия либеральной оппозиции. К демократической оппозиции можно отнести всех, кто выступает за подконтрольность власти обществу, соблюдение законности и гражданских свобод, за открытую и честную политическую конкуренцию, одним словом, за гражданское общество и правовое государство. К либеральной оппозиции относятся те, кто, помимо этого, исходит из безусловного приоритета прав личности перед интересами государства, выступает за преобладание частной собственности и рыночных механизмов регулирования экономики, придерживается последовательного интернационализма и в целом западнической внешнеполитической ориентации. Либеральная оппозиция может быть лишь частью демократической оппозиции, включающей и нелиберальные идеологические направления. Отождествлять понятия «либеральный» и «демократический» не только некорректно, но и вредно тактически, ибо это отталкивает потенциальных союзников либералов по демократической оппозиции.

2. Для того чтобы стать влиятельной частью демократической оппозиции и успешно отстаивать в ее рамках свои ценности, либеральной оппозиции необходимо консолидироваться. До недавнего времени либерально ориентированные силы были расколоты по двум основным параметрам:

а) по «программному» – отношение к социальной проблематике (противостояние «правого» либерального консерватизма и «левого» социального либерализма, прежде всего по вопросу о том, нужно ли бороться с социальным неравенством путем политики перераспределения доходов в пользу малоимущих);

б) по «тактическому» – отношение к существующей власти: одни стремились к встраиванию в существующую систему с целью «влияния на нее изнутри», ограничивались критикой «отдельных недостатков» и избегали нападок на режим в целом; другие считали приспособление к диктуемым режимом правилам игры морально недопустимым и практически бесперспективным.

Как правило, более «левой» позиции в социальной программе соответствовала и более радикальная оппозиционность в тактике. Однако ныне эти различия в значительной степени стерлись и потеряли актуальность.

Во-первых, эволюция путинского режима ведет к исчезновению той ниши, которую могла бы занимать «лояльная» или «конструктивная» оппозиция в любом ее виде. Даже самый крупный проект «системной полуоппозиции», в свое время прямо инициированный Кремлем, – справороссы Миронова – сегодня находится на грани политического выживания. Из «полусистемной оппозиции» еще держится лишь КПРФ. Все же либеральные организации, не согласившиеся принять роль обслуги нечистоплотных политманипуляций правящей клики (как «Гражданская сила» и «Демпартия»), оказались загнаны в самую внесистемную оппозицию, в которой какое бы то ни было лавирование теряет всякий смысл.

Во-вторых, реальная социально-экономическая политика правоконсервативного путинского режима оказалась «правее» самых правых либерально-консервативных рецептов. И сегодня все либерально-оппозиционные организации, вплоть до СПС, в большей или меньшей степени выступают за расширение социальных программ, за усиление «социальной ориентированности» государства.

Все это, пожалуй, впервые с 1993 года создает объективную возможность консолидации либерального лагеря в единую оппозиционную организацию.

3. Такая организация должна четко сформулировать свою цель: демонтаж сложившейся системы криминального государственно-олигархического капитализма и, как первый шаг к этому, отстранение от власти путинской клики, политически представляющей и возглавляющей эту систему. Это явится и первым шагом к слому механизма, обеспечивающего фактическую несменяемость власти. Следующим шагом станет широкая политическая реформа:

а) перераспределение власти от исполнительных к представительным органам в центре и на местах, парламентская республика как окончательная цель;

б) восстановление реального федерализма путем перераспределения как политических полномочий, так и экономических ресурсов от центра к регионам, восстановление выборности губернаторов и Совета Федерации;

в) возвращение к смешанной пропорционально-мажоритарной избирательной системе с 5-процентным барьером, с допуском к выдвижению списков любых общественно-политических организаций и их блоков как минимум; понижение барьера до 3% и выборы по мажоритарным округам в два тура, а не в один – как максимум;

г) ликвидация всех ограничений свободы слова, печати, собраний, организаций, для чего необходима отмена законов, позволяющих властям по своему усмотрению регистрировать, снимать с регистрации, «ликвидировать» любую политическую партию, фактически подменять уведомительный порядок проведения публичных акций разрешительным, препятствовать свободной предвыборной агитации и т.д. (в первую очередь это относится к «антиэкстремистскому» законодательству).

4. Все разговоры о «прогрессивных элементах» внутри правящей клики, с которыми возможен диалог, и о необходимости поддерживать их против элементов реакционных должны быть прекращены. Даже если теоретически допустить существование таких элементов в кремлевской Организованной Правящей Группировке, то в рамках сложившейся системы у оппозиции все равно нет никакой реальной возможности повлиять на ход межклановой и внутриклановой борьбы в Кремле. Это не наш пир, на который нас не приглашают и на который не следует напрашиваться. Что касается диалога с этими людьми, то он возможен лишь при выполнении двух самых минимальных условий:

а) освобождение всех нынешних политических заключенных;

б) возбуждение уголовных дел против тех, кто незаконно отказывал в согласовании на проведение митингов и шествий, кто отдавал приказы о применении силы против мирных манифестантов, кто бил людей дубинками и сапогами (т.е. по всей цепочке «заказчик-организатор-исполнитель»), кто давал указания фабриковать фальсифицированные протоколы задержаний и участвовал в такой фабрикации, и т.д.

Хочу подчеркнуть: речь должна идти не просто о снятии с занимаемых должностей, а именно об уголовном преследовании. Пусть придворные холуи вроде Данилина сколько угодно изгиляются на тему о том, что оппозиция готовит своим противникам ГУЛАГ. Число таких вот новых «политзаключенных» – от губернаторов, мэров, генералов, прокуроров и до рядовых омоновцев – действительно должно будет значительно больше, чем их имеется сейчас. Виновные в беззаконном насилии над гражданами должны сидеть в тюрьме.

Очевидно, что на выполнение этих условий кремлевские временщики пойдут лишь в том случае, если перед ними замаячит перспектива потери власти, причем в такой форме, при которой не все из них успеют сдаться гаагскому трибуналу. Отсюда единственный способ, которым оппозиция может побудить нынешнюю власть рассмотреть вопрос, – это ускорить возникновение такой угрозы. Но в любом случае до выполнения этих условий какое бы то ни было общение с представителями власти возможно для оппозиции лишь по повестке и под протокол. В присутствии адвоката. И любой согласившийся эту власть обслуживать в глазах приверженца либеральных ценностей становится нерукопожатным.

5. Главным препятствием к консолидации либеральной оппозиции сегодня являются личные амбиции отдельных лидеров, склонных считать свои организации единственно достойными быть площадками для объединения истинных демократов. Кроме того, между активистами различных организаций продолжают существовать взаимные подозрения в стремлении «подчинить», «присоединить», «поглотить» и «проглотить». Из этого следует, что:

а) инициатива объединительного процесса должна идти снизу, а в случае противодействия ей со стороны лидеров отдельных организаций – через их головы;

б) объединенная организация должна строиться не на индивидуальном лидерстве, а на «коллективном руководстве»;

в) предварительной формой объединения может стать некое коалиционное движение, в рамках которого все вошедшие в него группы смогут сохранять свое индивидуальное политическое лицо и организационную самостоятельность;

г) движение должно создать свои объединенные региональные структуры, в которые смогут входить региональные отделения различных партий и организаций независимо от санкции собственных «центральных» руководящих органов;

д) центральное руководство движения должно быть образовано съездом представителей региональных структур, а не федеральными руководящими органами вошедших в движение организаций.

6. Можно сразу наметить некий «отправной» (с возможностью расширения) список организаций, вхождение которых в объединенное движение возможно и желательно. Это «Яблоко», Республиканская партия, ОГФ, СПС, РНДС. Первым шагом к созданию такого движения может стать конференция представителей оппозиционных организаций либеральной идеологической ориентации, с инициативой проведения которой выступило петербургское отделение партии «Яблоко». Формы участия в такой конференции могут быть разные: и на уровне общероссийской организации в целом, и на уровне отдельных низовых ячеек, и на индивидуальной основе. Отношение к участию в этом мероприятии и станет индикатором того, кто из «брэндовых» фигур способствует консолидации оппозиции, а кто препятствует.

7. И в заключение хочу вернуться к тому, с чего начал. Даже в случае успеха создания такого объединенного движения, оно не будет иметь монополии на звание демократической оппозиции. Оно сможет стать лишь ее либеральной частью и должно будет с самого начала решать вопрос о возможных союзниках и партнерах из нелиберальных идеологических течений и о формах взаимодействия с ними. Но это уже следующая история.

 








Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту:



©2015 - 2024 stydopedia.ru Все материалы защищены законодательством РФ.