|
|
Свойства и происхождение менее совершенного языкового строения 3 главаторые и придают им значение определенных частей речи. От них также образуется большое количество производных слов, что естественным образом вытекает из характера обозначаемых ими понятий. Но более пристальное наблюдение показывает, что они имеют совершенно не ту природу, какую имеют санскритские корни, поскольку в соответствии с главным грамматическим принципом язы-ка корневые слова и грамматические частицы могут лишь ставиться рядом, не образуя слитного словесного целого, и потому не существует сочетаний чистых деривационных слогов с корневыми звуками. Таким образом, в речи корневые слова выступают не как неотделимые части связанных словоформ, а действительно в совершенно неизменном виде и нет необходимости в искусственном выделении их из больших, слитных форм. Деривация из таких корневых слов также не есть настоящая деривация, но простое словосложение. Наконец, существительные по большей части ничем от них не отличаются и чаще всего не могут быть от них произведены. В санскрите, по меньшей" мере за исключением редких случаев, форма имен отличается от корневой формы, хотя справедливо и то, что невозможно вывести все имена из корней посредством суффиксов unadi. Так называемые бирманские корни поэтому ведут себя, собственно, как китайские слова, обнаруживая при этом, однако, в согласии со всем строением языка, некоторое приближение к санскритским корням. Очень часто такой „корень" без всякого видоизменения имеет также и значение существительного, в котором с большей или меньшей ясностью прослеживается его исходное глагольное значение. Так, mai . значит 'быть черным, угрожать, пугать' и 'растение индиго', пе — 'оставаться, продолжаться' и 'солнце', paun — 'приводить к усилению', отсюда 'закладывать' и 'ляжка, задняя нога животных'. Видоизменение корня и обозначение грамматической категории посредством деривационного слога я нашел только в од-ном-единственном случае; этот случай, по меньшей мере внешне, отличается от обычного словосложения. А именно: посредством префиксации" а от корня производятся существительные, а согласно Хоу („Vdc", S. 20) — также и прилагательные: a-cha 'еда, пища' от cha 'есть'; a-myak (a-myet H.) 'зло, досада' от myak 'сердиться, злиться''; а-pan: 'утомительное занятие' от pan: 'дышать с трудом'; chang (chi) 'расставлять по порядку' и a-chang 'порядок, метод'. Однако это префиксальное а снова отбрасывается, если существительное выступает в качестве одного из последних членов словосложения. Но подобное опущение, как мы увидим ниже на примере ama, встречается также и в тех случаях, когда а вовсе не является Деривационным слогом. Есть также существительные, которые без изменения значения то имеют данный префикс, то обходятся без него.'Так, приведенное выше paun 'ляжка' может иногда звучать и как apaun. Поэтому такое а нельзя приравнять к настоящему деривационному слогу. В словосложениях объединяются иногда два слова, обозначающих признак или действие (корни, по Кэри), иногда два имени, иногда, наконец, одно имя с одним таким корнем. Первый способ часто используется для передачи глагольного наклонения, например для передачи оптатива путем соединения какого-либо глагольного понятия с глаголом 'желать'. Но бывает, что два корня объединяются просто с целью модификации смысла, и тогда последний из них едва ли привносит какой бы то ни было, пусть даже незначительный, оттенок значения; иногда исходя из значения отдельных корней нельзя даже угадать причину сложения. Так, слова pan, pan-kra: и pan-kwa значат 'требовать разрешения, просить'; kra: (kya:) означает, 'получать или передавать известие', а также 'быть отделенным'., kwa — 'отделяться, разделяться после предшествовавшей этому связи'. В других сложениях общий смысл лучше объясним: так, prach-hma: значит 'грешить против чего-л., преступать', а поодиночке компоненты означают: prach (prich) — 'бросать куда-л.', hma:— 'блуждать, быть на ложном пути', а также собственно 'грешить'. Здесь, таким образом, сложение служит для усиления понятия. Аналогичных случаев много, и они отчетливо показывают, что этому языку свойственно наряду с простым и потому односложным корнем образовывать двусоставный и потому двусложный глагол без сколько-нибудь существенного изменения значения, и при этом так, что присоединяемый корень либо всего лишь чуть иначе передает тоже значение, что и первый, либо вообще просто повто-ряет его, либо же, наконец, привносит совершенно общее понятие 1 1 Грамматика Кэри не выделяет этого типа сложений и не содержит специаль- chit: и chi:-nan: 'ехать на чем-либо или ехать верхом'; nаn' (nеn: Н.) само по себе: 'наступать на что-либо'; tup (tok. Согласно Кэри, о произносится как в английском слове yoke, cor ласно Хоу — как в английском слове go) и tup-kwa 'стоять на коленях'; kwa -само по себе: 'быть низким, низменным'; па и na-hkan (na-gan) 'прислушиваться, внимательно слушать', hkan — само pan (pen H.) и pan-pan: 'быть усталым, истощенным'; pan: само по себе значит то же самое. Тот же смысл имеет pan-hra:; при этом hra: (sha:) означает 'отступать отходить', но также 'иметься в небольшом количестве'; rang (yi) 'вспоминать, сосредоточиваться на чем-либо, наблюдать, размышлят о чем-либо', rang-hchaun — то же, с еще более определенным значением нацелен-ности на что-либо, выделения какого-либо одного предмета; само по себе hchaun 'нести, держать, завершать'; rang-pe: — то же, что и предыдущее сложение; ре означает 'давать'; hra (sha) 'искать, высматривать что-либо', hra-kran (sha-gyan) — то нее. kran — само по себе: 'думать, размышлять, следить за чем-либо, намереваться'; кап и kan-kwak 'препятствовать, затыкать, не допускать', kwak (kwet) само по себе: 'заключать в круг, устанавливать границы'; chang (cht)'и chang-ka: 'быть многочисленным, представленным в изобилии ка: само по себе означает 'расширять, распространять, рассыпать'; ram: (ran; гласный произносится как в английском слове pan) и ram:-hch 'советовать что-либо, пробовать, разведывать', hcha 'раздумывать, колебаться Тай также само по себе и в сочетании с hcha означает 'советовать', однако самс стоятельно не используется; ра и pa-tha 'приносить жертву злому духу', tha само по себе означает лать заново, изготовлять', но также 'приносить с собой, предлагать', К этому явлению, важному для языкового строения вообще, я еще вернусь ниже. Некоторые из таких корней, хотя могут выступать и в качестве первых компонентов сложения, никогда не используются самостоятельно. Таков, к примеру, корень tun, всегда выступающий вместе с wap (wet), притом что оба корня имеют значение всего сложения в целом, то есть 'почтительно кланяться'. Можно сказать и с обратным порядком компонентов, wap-tun, но только с усилением смысла: 'ползать по земле, лежать ничком'. Иногда, кроме того, корни могут участвовать в сложениях таким образом, что лишь часть их значения сохраняется, и остается без внимания тот факт, что остаток этого значения вступает в противоречие с другим членом сложения. Так, согласно определенному свидетельству Джадсона, hchwat 'быть очень белым' применяется также для усиления значения слов, обозначающих другие цвета. Наконец, о том, как сильно сложение влияет на отдельное слово, можно судить также и по замечанию Джадсона относительно приведенного выше слова hchaun; он пишет, что последнее иногда, в зависимости от сочетания, в котором оно находится, приобретает особое значение (a specific meaning). Если имена сочетаются с корнями, последние обычно ставятся после первых: lak-tat (let-tat H.) 'художник, изготовитель', из lak (let H.) 'рука' и tat 'быть искусным в чем-либо, понимать что-либо'. Такие сложения, следовательно, сходны с санскритскими композитами типа dharmawid, в которых глагольный корень в качестве последнего члена прибавляется к имени. Но часто в этих сложениях корень имеет только адъективное значение, и получающееся словосочетание является композитом только постольку, поскольку бирманский язык считает таковым всякое прилагательное, связанное с существительным: nwa:-kaun 'корова хорошая' (точнее: 'быть хорошей'). Сложением такого рода в более точном смысле этого слова является lu-chu 'толпа людей', из lu 'человек' и chu 'собираться'. Среди сложений имен друг с другом имеются такие случаи, когда последний член настолько удаляется от своего первоначального значения, что превращается в суффикс с абстрактным смыслом. Так, ama 'женщина, мать' 1, будучи сокращенным до та в результате отбрасывания а, придает первому члену сложения значение чего-то большого, наиболее важного, самого существенного: tak (tet) 'весло', но tak-ma, 'самое главное весло, рулевое весло'. Между именем и глаголом в бирманском языке нет основополагающего различия. Такое различие появляется только в речи и
1 Так Джадсон (см. под та) объясняет слово ama. Однако в словарной статье под этим словом он дает только значение 'женщина, старшая сестра' или 'сестра' вообще; собственно слово 'мать', по свидетельству Джадсона, звучит ami, вводится путем присоединяемых к слову частиц; но здесь нельзя, как в санскрите, опознать имя по определенным деривационным слогам, и представление об основной форме, стоящей между корнем и склоняемым именем, в бирманском полностью отсутствует. Единственным исключением являются упомянутые выше существительные, образованные при помощи префикса а. Все грамматическое словообразование существительных и прилагательных сводится к четкому словосложению, при котором последний член добавляет к значению первого более абстрактный компонент, вне зависимости от того, является ли первый член корнем или именем. В первом случае корни превращаются в имена, в последнем несколько имен объединяются в одно понятие, как бы в один класс. Бросается в глаза, что последний член таких сложений нельзя назвать собственно аффик-| сом, хотя в бирманской грамматике он всегда носит это название. Настоящий аффикс посредством звукового воздействия на словесное единство указывает на то, что он переносит значимую часть слова в какую-либо определенную категорию, не добавляя к нему при этом ничего материального. Там же, где, как в данном случае, подобное звуковое воздействие отсутствует, этот перенос не находит!; символического выражения в звуке, и говорящий вынужден искать его в значении так называемого аффикса или извлекать из сложив-шихся языковых норм. Это отличие необходимо сохранять в поле зрения при оценке бирманского языка в целом. Он выражает все или же большую часть того, что может быть обозначено при помощи флексии, но в нем полностью отсутствует то символическое выраже-| ние, посредством которого форма переходит в язык и вновь возвра-щается из него в область духа. Поэтому в грамматике Кэри по заглавием „Образование имен" сведены воедино самые различные случаи: производные имена, чистые сложения, деепричастия, при-| частия и т. д.; и это объединение нельзя, собственно, порицать, так как во всех этих случаях слова посредством так называемого аффик-са скрепляются в одно понятие, а в той мере, в какой язык обладает словесным единством, также и в одно слово. Нельзя также отри-цать, что постоянное употребление этих сложений в сознании тощ рящих сближает последние их члены с настоящими аффиксами, осо-бенно когда так называемые аффиксы, как действительно иногда бывает в бирманском языке, вовсе не имеют самостоятельного зна-чения или, будучи употреблены отдельно, напоминают лишь весьма отдаленно или вовсе не напоминают по значению свои аффигируе-мые варианты. Оба эти случая, из которых, однако, последний г всегда можно оценить с полной определенностью (ибо соединение идей могут быть весьма разнообразны), нередко встречаются в язы-ке, как это видно из просмотра словаря, хотя это и не самые часть случаи. Склонность к сложению или аффиксации сказывается и| том, что, как мы уже видели выше, значительное количество корне и имен никогда не используется самостоятельно, вне словосложе-ний,— ситуация, встречающаяся и в других языках, в частности в санскрите. Один из разнообразно применяемых аффиксов, всегда влекущих за собой модификацию корня, то есть глагола, в имя, это hkyan:1. Он сообщает сложению абстрактное значение состоя-ния, обозначенного глаголом, значение действия, мыслимого как * предмет: сhё 'посылать', che-hkyan: (che-gyen:) 'послание'. В самостоятельном виде hkyan: означает 'сверлить, прокалывать, проникать'; между этим значением и значением данного слова в качестве аферикса нельзя обнаружить никакой взаимосвязи. Но нет сомнения в том, что эти современные конкретные значения восходят к первоначальным, но впоследствии утерянным, более общим значениям. Все остальные аффиксы, образующие имена, насколько я могу их обозреть, имеют более частный характер. Особенности прилагательного объясняются только исходя из словосложения, и благодаря этому с очевидностью можно заключить, что язык в сфере грамматики действует всегда с оглядкой на это явление. Само по себе прилагательное не может быть ничем, кроме корня. Свою грамматическую характеристику оно получает только в сложении с существительным либо в абсолютной позиции, где оно, как и имена, получает префикс а. При соединении с существительным прилагательное может предшествовать или следовать за ним, но в первом случае должно быть связано с ним посредством соединительной частицы (thang или thau). Причину этого различия, я полагаю, можно найти в самой природе сложения. В соответствии с природой сложения последний член должен иметь более общий характер и обладать возможностью вбирать в себя значение первого. Но при соединении прилагательного с существительным больший объем значения имеет первое, в связи с чем оно и требует добавления, соответствующего своей природе, чтобы сочетаться с существительным. Этой цели служат соединительные частицы, о которых я буду говорить подробнее ниже. При этом все сочетание означает, например, не столько 'хороший человек', сколько 'хорошим являющийся человек' или 'человек, который хорош', причем в бирманском эти понятия следуют друг за другом в обратном порядке ('хороший, который, человек'). Так называемое прилагательное, следовательно, ведет себя точно так же, как глагол; например, если сочетание kaun:-thang-lu значит 'хороший человек', то стоящие отдельно два первых элемента этого композита означают 'он хорош'. Это с еще большей убедительностью подтверждается тем, что подобным же способом существительному вместо прилагательного можно предпослать полноценный глагол, Даже снабженный управляемым словом; выражение 'летящая в небе птица' при бирманском порядке слов звучит 'небо в лететь (соединительная частица) птица'. При постпозиции прилагательного расположение понятий совпадает с теми сложениями, в которых занимающий конечную позицию корень, как, например, обладать', 'взвешивать', 'заслуживать', образует вместе с други-ми словами имена, модифицированные значением последних, В речевом потоке взаимные связи слов обозначаются частицами. 1 Кэри (Саге у, р. 144, ,§ 8) пишет это слово как hkran и не снабжает его знаком акцента. Я следую написанию Джадсона. Поэтому понятно, отчего последние различны при имени и при глаголе. Однако дело не всегда обстоит так, и потому имя и глагол оказываются еще более объединенными в рамках одной и той же категории. Соединительная частица thang одновременно является настоящим показателем номинатива и также образует глагольный индикатив. В обеих этих функциях она используется, например, в коротком предложении na-thang pru-thang 'я делаю'. Очевидно, что здесь в основе словоупотребления лежит другой принцип, неже-ли обычное значение грамматических форм, и мы в дальнейшем по-пытаемся его сформулировать. Но та же самая частица приводится и в качестве окончания инструменталиса и в этой функции исполь-| зуется в следующем выражении: lu-tat-thang hchauk-thang-im 'ис-кусным человеком построенный дом'. Первое из этих двух слов со-| держит сложение слов 'человек' и 'искусный', за которым следует предполагаемый показатель инструменталиса. Во втором представ-лен корень 'строить', здесь — в смысле 'быть построенным', при-соединенный посредством соединительной частицы thang к сущест-вительному im (ieng H.) 'дом' тем же способом, какой был указан выше для прилагательных. Мне кажется весьма сомнительным, чтобы частица thang действительно имела бы исходное значение, инструменталиса; скорее, оно было позднее привнесено граммати-ческой теорией, ибо первоначально в первом из приведенных слой заключалось просто понятие об искусном человеке и на долю слу-шателя выпадало домыслить ту связь, в которую оно вступало со| вторым словом. Аналогичным образом для thang приводится также значение показателя генитива. Если взять большое количество час* тиц, которые как будто бы выражают падежные отношения имени, то становится ясно видно, что грамматисты пали, которым бирман-ский язык вообще обязан своим научным упорядочением и термино-логизацией, приложили много сил, чтобы распределить эти частиц между восемью падежами, представленными в санскрите и в из языке, и построить систему склонения. Но склонение в точном смы-еле этого слова чуждо бирманскому языку, использующему так на зываемые падежные окончания лишь в зависимости от значения частиц, без какой бы то ни было связи со звучанием имени. Каждый падеж выражается несколькими частицами, каждая из которых I свою очередь отражает собственные нюансы падежного значений Некоторые частицы не умещаются в схему склонения, установлен-ную Кэри, и выделяются им особо. К некоторым из этих падежных показателей могут также присоединяться, иногда спереди, иногда сзади, другие, уточняющие смысл падежного отношения. В любом случае частицы всегда следуют за именем, и между ними и имен( стоят показатели рода и множественного числа, если они вообще имеются. Показатель множественного числа, как и все падежные показатели, обслуживает также и местоимение, а специальных мес-тоимений 'мы', 'вы', 'они' не существует. Таким образом, язык распределяет все по степени значимости, не связывает ничего по-средством звука и тем самым явно отталкивается от естественного; исходного стремления внутреннего языкового сознания к формиро- ванию из рода, числа и падежа единых звуковых модификаций материально значимого слова. Между тем первоначальное значение можно выявить лишь у немногих падежных показателей; даже для показателя множественного числа to (do H.) это можно сделать, только попытавшись вывести его, пренебрегая акцентом, из глагола to: '(увеличить, добавлять'. Личные местоимения всегда выступают только в самостоятельном виде и никогда не служат аффиксами даже в сокращенной либо видоизмененной форме. Глагол, если рассматривать только само корневое слово, распознается лишь по своему материальному значению. Управляющее местоимение всегда стоит перед ним, и уже поэтому ясно, что оно не является глагольной формой, поскольку оно абсолютно обособленно от глагольных частиц, всегда следующих за корневым словом. Все наличествующие в языке глагольные формы основываются исключительно на этих частицах, передающих множественное число (когда оно представлено), наклонение и время. Такая глагольная форма неизменна для всех трех лиц, и поэтому самая простая трактовка глагола и даже всего синтаксиса сводится к тому, что корень в своей глагольной форме представляет собой причастие, связанное с независимо стоящим субъектом посредством мысленно добавляемого глагола 'быть'. Последний, правда, представлен и в явном виде, но, как кажется, редко принимает участие в обычном глагольном выражении. Если мы теперь вернемся к глагольной форме, то должны будем отметить, что показатель множественного числа присоединяется непосредственно к корневому слову или к той части, которая образует с последним одно неразрывное целое. Примечательно, однако (и может рассматриваться как отличительный признак глагола), то, что показатель множественного числа при спряжении совершенно отличен от аналогичного показателя при склонении. Всегда присутствующий односложный показатель множественного числа kra (kya) обычно, хотя и не всегда, принимает после себя еще второй показатель, kun, родственный слову akun 'полный, совершенный' и в этом также проявляется двойное своеобразие языка, обозначающего грамматические отношения посредством сложения и при этом стремящегося еще более усилить выражение путем добавления еще одного слова там, где было бы достаточно уже одного добавления. Случай этот замечателен еще и тем, что здесь к слову, утерявшему первоначальное значение и превратившемуся в аффикс, добавляется другое слово, значение которого известно. Наклонения, как уже упоминалось выше, образуются чаще всего путем соединения корней общего и конкретного значения. В результате, будучи ориентированными только на материальную значимость, они полностью выходят за логические пределы глагольной формы, и даже их число трудно установить. Показатели времени следуют за ними, присоединяясь, за редкими исключениями, пря-
Из временных частиц Кэри приводит пять частиц для презенса, три частицы, которые служат одновременно для оформления пре-зенса и претерита, две, оформляющие исключительно последний, а также несколько частиц для футурума. Образуемые при их посред-стве глагольные сложения он называет формами глагола, не опи-сывая, однако, различия в употреблении частиц, обозначающих оде и то же время. Однако то, что различие между ними существует, вытекает из его случайного замечания о том, что две из частиц, о которых он говорит, мало отличаются друг от друга по значению. О частице the: Джадсон говорит, что она указывает на то, что дейст-вие в настоящий момент все еще продолжается. Кроме упомянутых здесь частиц, существуют еще и другие, например частица, обозна-чающая полностью завершенное прошедшее время. Эти временны показатели принадлежат, собственно, только индикативу, посколь-| ку сами по себе они не выражают никакого другого наклонения. Некоторые из них, правда, используются и для обозначения импе-ратива, который, однако, располагает также и своими собственньми частицами или же может выражаться чистым корнем. Некоторые из этих частиц Джадсон называет чисто эвфоническими, или запол-няющими. Если заглянуть в словарь, то оказывается, что большин-ство из них представляют собой настоящие корни, пусть даже с сильно или до неузнаваемости измененным значением, и, следова-тельно, язык и в этом случае прибегает к значимому словосложению. По воле языка эти частицы явно объединяются в одно слово с кор-нем, и всю форму мы должны считать композитом. Но это единство не обозначено изменением букв, за исключением отмеченных выше случаев, когда произношение превращает глухие буквы в соответст-вующие им звонкие непридыхательные. Этого Кэри также экспли-цитно не отмечает; но это как будто бы следует из общего характера сформулированного им правила, а также из написаний Хоу, кото-рый отмечает это видоизменение для всех слов, используемых по-добным образом в качестве частиц, и для примера передает произ-ношение показателя завершенного прошедшего времени pri: как byi:. Кроме того, я считаю, что при обозначении футурума каузативных глаголов в письменном языке налицо случай стяжения гласных двух таких односложных слов. Каузативный показатель che (корень 'приказывать') и частица футурума an стягиваются в chim1. Аналогичное явление, как мне кажется, наблюдается в сложной частице футурума lim-mang, а именно — частица 1e вместе с)частицей аn стягиваются в lim, после чего добавляется другая частица футурума — mang. Возможно, что в языке представлены и другие такие случаи, но их явно немного: иначе мы бы неизбежно чаще с ними сталкивались. Описанные здесь глагольные формы в свою очередь могут склоняться посредством присоединения падежных показателей, причем падежный показатель подставляется либо непосредственно к корню, либо к сопровождающим его частицам. Хотя это явление и сходно с деепричастиями и причастиями других языков, ниже мы увидим, что бирманский язык весьма своеобразно трактует номинализованные глаголы и глагольные фразы. От упомянутых здесь частиц наклонений и времен нужно отделять ту частицу, которая оказывает самое существенное влияние на образование глагольных форм, но при этом принадлежит также и имени и играет важную роль в грамматике языка в целом. Уже из сказанного можно догадаться, что я имею в виду разбиравшуюся выше в качестве показателя номинатива частицу thang. Кэри также чувствовал различие между этой частицей и остальными. Ибо, хотя он и приводит ее в качестве первой из частиц, образующих презент-ные формы глагола, он все же трактует ее совершенно особенным образом, называя ее соединительной частицей (connective increment). Thang в отличие от прочих частиц не изменяет глагола2. Более того, она является несущественной для его значения. Однако она указывает, в каком грамматическом смысле должно быть понято слово, к которому она присоединяется, и очерчивает, если можно так выразиться, границы его грамматических форм. Поэтому в системе глагола она относится не к значимым словам, а к словам, обеспечивающим понимание при соединении элементов речи, и полностью подходит под разряд слов, называемых в китайском языке „пустыми". Когда thang сопровождает глагол, она ставится либо непосредственно за корнем, если отсутствуют другие частицы, либо, если они есть, после них. В обоих случаях она может склоняться путем добавления падежных показателей. Здесь, однако, обнаруживается примечательное различие, заключающееся в том, что при именном склонении thang является просто показателем номинатива и пропадает в ос-тальных падежах, тогда как при склонении причастия (ибо только таковым можно считать разбираемую нами здесь глагольную форму) данная частица, напротив, сохраняется во всех формах. Это, по-видимому, свидетельствует о том, что предназначение ее в последнем
2 Об этом Кэри эксплицитно говорит в нескольких местах своей грамматики;
случае заключается в указании на принадлежность частиц к корню, 
Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: ©2015 - 2024 stydopedia.ru Все материалы защищены законодательством РФ.
|
В приведенных выше примерах я старался сравнивать друг с другом только слова, имеющие одинаковый акцент. Но если (о чем умалчивают доступные мне пособия) слова с различными акцентами также могут находиться в этимологической связи, то можно было бы указать гораздо больше случаев таких сложений, а в некоторых случаях привлечь к объяснению композитов также корни, чье значение еще лучше соответствовало бы значению сложений в целом.
, Хоу пишет a-kun:. Значение этого слова восходит к значению глагола кип кончаться', но также 'истощаться1.
мо к глаголу; но расположение показателя множественного числа зависит от прочности соединения конкретного корня с корнем, обозначающим наклонение, по поводу чего языковое сознание народа, по-видимому, обнаруживает двоякую точку зрения. В немногих случаях этот показатель вставляется между обоими корнями, но чаще всего он следует за последним из них. Очевидно, что в первом случае в отношении корней, обозначающих наклонение, в большей степени проявляется некое затемненное ощущение грамматической формы, тогда как во втором случае, напротив, оба корня, объединяя свои значения, как бы сливаются в одно целое корневое слово. В рамках| того, что здесь называется наклонением, которое образовано по-средством объединения корней, встречаются формы с совершенно различными грамматическими значениями, например каузативные глаголы, образуемые добавлением корня 'посылать, поручать, при-казывать', или глаголы, значение которых другие языки выражают посредством неотделимых приставок.
1 К э р и, с. 116, § 112; Д ж а д с о н, см. статью chim.