Сделай Сам Свою Работу на 5

Глава восьмая. Наважденье продолжается





Я по асфальту шагаю

С тем, кого сберечь не смогу,

До остановки трамвая,

Звенящего на бегу.

("Ночные снайперы")

Мастер как в воду глядела: в эту ночь приснился легкий до воздушности сон. В нем был огромный праздничный зал с белыми колоннами, освещенный сотнями восковых свечей, и Яна играла на рояле что-то светлое и звенящее — как будто бы Шопена. Никто не танцевал: изящные женщины в пушистых бальных платьях с обнаженными плечами беседовали с галантными, угольно-черными от фраков мужчинами. Те издалека походили на пингвинов с ослепительно-белыми грудками. И лишь один из них ни с кем не разговаривал, смотрел через весь зал только на нее. И она, кажется, играла для него одного: никого другого в этот миг больше не существовало… Только он, знакомо-незнакомый с небесно-голубыми глазами.

А потом без всякой связи начал сниться брат Ярик: сидел себе на табуретке в их тесной малометражной кухне и как ни в чем ни бывало рубал из пластикового стакана Янкин любимый персиковый йогурт. (И к тому же ее любимой круглой десертной ложкой!) Гаврюха смотрел на него умильными разбойничьми глазами и терся о ножку стола, затем мягко запрыгнул брательнику на колени и принялся вылизывать остатки йогурта из стакана…



 

На следующий день в одночасье похолодало, наконец-то вступала в свои права осень. (Второе октября, как-никак, тут уж не до шуток…) В привычной утренней суматохе Янка забыла перед уходом выскочить на балкон разведать обстановку, в результате оделась — естественно! — не по погоде и целый день в лицее щелкала зубами. Особенно мерз голый живот и ноги, те даже слегка посинели от жестокого с ними обращения. (Вот когда Яна искренне пожалела, что уродилась белокожей и загар на ней не держится, хоть сколько ни жарься на солнце. Как раз сегодня легкий золотистый цвет был бы очень кстати…) Возьмем Алинку, к примеру: она тоже в мини-юбке и босоножках, разница лишь в том, что по Альке ни за что не скажешь, какая на улице холодрыга — полная расслабленность и непринужденность! Неужели все люди как люди, а одна Яна Владимировна такая мерзлячка?..

То, что она не умеет одеваться по погоде, Янка поняла уже давно. А прошлой весной опасения эти подтвердились, получили строго научное обоснование, так сказать. В конце учебного года лицейская психологиня Жанна Борисовна организовала для желающих Клуб соционики, и они с девчонками в первый же день туда дружно всем скопом записались. Оказалось очень интересно: психолог утверждала, что всех людей можно отнести к шестнадцати типам — ни больше, ни меньше. Яна сперва была настроена крайне скептически: ну-ну, на шесть с половиной миллиардов населения Земли — аж целых шестнадцать, не поскупились! Но уже через час убедилась на собственном опыте: прошла несложный тест и прочитала описание своего соционического типа. Практически всё совпало, до самых мелочей…



Янкиным социотипом получился Есенин. Ну хоть это порадовало: светлые и певучие есенинские стихи ей всегда сильно нравились (второй любимый поэт после Ахматовой!), а после теста приобрели еще большую прелесть. Пожалуй, если б она родилась мужчиной, то выражала бы свои чувства и видение мира именно так:

 

"Дай, Джим, на счастье лапу мне,

Такую лапу не видал я сроду.

Давай с тобой полаем при луне

На тихую, бесшумную погоду…"

 

Или:

 

"Не бродить, не мять в кустах багряных

Лебеды и не искать следа.

Со снопом волос твоих овсяных

Отоснилась ты мне навсегда."

 

"Что ни говори, а наш человек Серега!" — помнится, посмеивалась она про себя, пытаясь хохмами заглушить неясное беспокойство из-за этого сходства. (Судьба-то у Есенина сложилась известно какая, не позавидуешь.)

А вот само описание типа пришлось по душе намного меньше… И как на зло, все подруги принялись в один голос кричать, что это точно про нее и никого другого. Что пускай даже и не сомневается — Есенин в квадрате, да что там — в кубе! Галька особенно прикалывалась от фразы: "Есенин не приспособлен к житейским трудностям; если же такое и случается, то надеется на помощь со стороны, поблажки и перекуры во время тяжелой работы." И дались им эти перекуры!.. (То, что она гораздо лучше работает головой и языком, чем руками, Янка тоже давно за собой заметила. Но всё равно немного оскорбилась и с тех пор старалась о своем "есенинстве" без нужды не вспоминать.)



У другого автора, Гуленко, описание того же Есенина было еще в сто раз хуже: разболтал про такие вещи, о которых посторонним знать категорически не рекомендуется! "Если Есенин пребывает в дискомфортных состояниях постоянно, то начинает вести себя подчеркнуто грубо и вызывающе. Делает это с целью скрыть свой мягкий ранимый характер. Без твердого руководства расслаблен и несобран до безалаберности. Его легко сбить с правильного пути, соблазнить чем-либо, обещающим приятные ощущения."

Читая эти перлы, Янка в отчаянии за голову хваталась: ну вот, дожилась! Теперь весь мир будет в курсе ее любимых болевых точек: первая, вторая, третья — на выбор! (А может, это партизанская Скорпионья натура так проявилась во всей красе, оттого и запаниковала? Кто знает… Она ведь обычно старается о себе лишний раз не распространяться, минимум личной информации. И даже имя при знакомстве не сразу говорит, шифруется. А уж возраст, в каком районе живет и где учится — это и подавно.)

Единственное, что Янке в том излишне критичном описании понравилось — это упоминание о том, что типичный Есенин всегда изящен и изысканно-элегантен, а женщины "напоминают воздушных неземных существ". Хотя если вдуматься, то немного двусмысленно: может, они имели в виду "оторванных от жизни и всех реалий"? (Что тоже хоть и горькая, но правда… Вон даже Сергей вчера небрежно бросил в лицо, пускай и знает ее без году неделю! Удар по самому уязвимому месту. Весь смысл его издевательской речи сводился к тому, что она не такая, как все нормальные люди, а "с приветом", "сдвигом по фазе" или как там еще…)

Но окончательно добила следующая фраза: "Элегантность Есенина далеко не всегда адекватна погоде и ситуации. Если в разгар футбольного матча вы заметите на трибуне утонченную даму на шпильках и в кружевных перчатках, можете быть уверены…" Непонятно вот только, откуда они про эти шпильки-то разведали? Янка однажды именно тем и отличилась, что поехала в лес на шашлыки в парадных светлых брюках и самых лучших туфлях на приличных таких каблуках…

Зато остальные девочки остались своими социотипами довольны. Юлька по всем признакам походила на Гексли — сходный с Есениным тип, только экстраверт, поживей и непоседливей. (Ничего удивительного, что они с Яной так хорошо ладят — два сапога пара!) Галька вышла Наполеоном, вот тут-то и пришла очередь смеяться всем остальным: сходство с надменным императором было просто поразительное. Не зря же Янка про себя сравнивает подругу с полководцем, и не зря Галина батьковна терпеть не может, когда кто-то вдруг вольно или невольно пытается затмить собой ее яркую неповторимую личность! Так и написали, черным по белому: "Любая конкуренция забивается Наполеоном на корню."

Одна Алина никак не могла определиться со своим типом и после долгих мук выбора заявила, что ей подходят сразу пять или шесть, около того. Ну и Машка непонятно отчего стала скрываться и виртуозно увиливать от ответа (хотя сама свое описание втихаря внимательно прочитала, Яна была в этом больше, чем уверена). Судя по всем косвенным признакам, не одна Яна Владимировна страдает острыми приступами конспиративности, имеются и другие экземпляры… Может, Машенция Штирлиц, потому и любит напускать туману?

 

Короче, мысли весь день упорно крутились вокруг соционики и Есенина, златокудрого поэта-скандалиста — как пластинку заело!

С грустью поглядывая на круглые настенные часы в аудитории, Янка чуть ли не минуты про себя считала: вот остались две с половиной пары и перемена, затем всего одна без хвостика… Вот еще пятнадцать замороженных минут — и можно будет ломануться домой, чтоб поскорей нырнуть в любимый теплый свитер с Микки Маусом на груди (главный источник остроумия всех домашних, в смысле Ярика и папы) и бабушкины мохнатые носки. Но не тут-то было! Оказалось, Галька с самого утра готовила для любимой подруги увесистую свинью, только до поры до времени предпочитала об этом помалкивать… Недаром ведь с полным равнодушием пропустила мимо ушей все Янкины стенания и жалобы на погоду.

Остальные девочки, наверно, еще с первой пары были в курсе, одна Яна ничего не подозревала до последнего, пока они своей бандой не высыпали во двор. Там за время занятий не слишком потеплело… Янка решила сосредоточить оставшиеся душевные силы на том, чтоб не слишком громко цокать зубами, и вдруг прямо перед корпусом увидела Его. "Кудрявый мальчик" из сегодняшнего придворного сна улыбался белозубой киношной улыбкой и смотрел только на нее: на синюшные голые ноги и скукоженные от холода плечи. Хорошо, что на губах помада, не до конца съеденная вместе с шоколадкой, а то были б они интенсивного фиолетового цвета…

— Имей совесть! Нас ждали полтора часа, — Галька тревожно заглядывала ей сбоку в лицо: ишь, как разволновалась, что весь ее хитрый план сейчас бесславно сорвется!

— Тебя ждали, — машинально отпарировала Яна, но с места не двинулась. "Застыла, как библейский соляной столб!" — только это ироническое соображение более-менее привело в чувство и она с опозданием заметила Андрея. Тот стоял рядом с Богданом и по обыкновению корчил многозначительные рожи. Янка с тоской сообразила, что попала по-крупному: девочек он почти не знает, а по ней сейчас проедется танком, только держись!

Парни ближе не подходили, маячили на отшибе и скалились вовсю, даже не слишком ранимую Гальку это задело. Девчата дружно, всем кагалом, остановились на полпути — будто им и дела никакого нет до этих клоунов! Машка-Марианна с беспокойством кого-то высматривала в бурлящей толпе лицеистов, наконец просияла и двинулась по направлению к долговязому бритому хлопцу из одиннадцатого "Б" — Корнееву, кажется. Вот партизанка, никто до сих пор и не подозревал!.. Самое обидное, Машенция впопыхах не сочла нужным с подругами попрощаться, лишь сделала слабый изысканный жест рукой.

— Отряд не заметил потери бойца! — прокомментировала неугомонная Юлька.

— Не понимаю, что она в нем нашла? — Галя презрительно сморщила нос. Парень и в самом деле не смотрелся: крупная серьга в одном ухе, бритый череп с прозрачной порослью светлых волос, приспущенные джинсы размера на три больше, с болтающейся почти до колен мотнёй… "Ну и ладно, о вкусах не спорят, — одернула себя Яна. — Не хватало еще кумушкой заделаться, чтоб каждому встречному-поперечному кости перемывать!"

Но на том сюрпризы не закончились. Следующим номером случилось подтверждение порядком заезженной фразы, что дурной пример заразителен… Алина уже минуты две бросала призывные косые взгляды на своего ненаглядного Цесаревича, Романова из их класса (тот домой что-то не торопился, околачивался в подозрительной близости от девчат). В конце концов Алька не выдержала и устремилась прямо к нему, как несложно было угадать…

— Алина! Ну что это такое?! Мы ведь договаривались!.. — Галя, по всей видимости, чувствовала, что теряет контроль над ситуацией: — Девочки! — но те ее уже не слышали.

Одна Юлька не собиралась никуда уходить, беспечно помахивала сумкой и глазела на мельтешащий взад-вперед разношерстный лицейский народ. Наблюдая за ней, Яна внезапно ощутила тоненький болезненный укол в самое сердце: любопытно бы узнать, на кого это там подруженция втихую про себя рассчитывает? Никогда в жизни не думала, что может ревновать к Юльке, а вот поди ты…

"Ом Мани Падме Хум, Ом Мани Падме Хум…" — чтоб заглушить эти мелкие мыслишки, затянула про себя Янка и, вспомнив про сотни повторений, довольно хихикнула. Настроение заметно улучшилось, проваливаться под землю разом расхотелось — да здравствуют буддийские мантры!

 

К ребятам они всё-таки подошли — правда, не по прямой траектории, а сложными зигзагами и едва не кругами. Мальчики уже не смеялись, только сдержанно — и довольно благопристойно, надо сказать! — улыбались.

— Группа захвата! — торжественно встретил их Андрей.

— Барби, — выдал в свою очередь Богдан, посматривая на Янкин замерзший голый живот. "Интересно, он синий или нет? Без зеркала плохо видно… Так вот почему они оба так радостно смеялись! И дернуло же именно сегодня напялить розовый свитер, детский сад…" — завертелись у нее в голове панические мысли. Но вслух подчеркнуто небрежно отмахнулась, решила держать марку до последнего:

— Вы что, сговорились?

— Надо кольцо в пуп! — не унимался Андрюша.

Яна мгновенно приняла боевую стойку:

— Ага, тебе в нос!

— Ну всё, пошли! Хорош базарить, — Галька своими клешнями-пальцами ухватила Андрея за локоть и потащила за собой. Яна почти физически ощущала по этой обращенной к ней спине подругино растущее недовольство, и адресовано оно было именно ей и никому другому. "Вряд ли Галя еще когда-нибудь устроит такое свидание два на два! Или три на два. Еще одно Андрюшино замечание — и всё, кирдык…" — устало и с неожиданной горечью подумала Янка. Кажись, это подпольное рандеву может ей вылезти боком… Зато Юля, как всегда, была образец легкости и беспечности: вышагивала рядом, энергично размахивая руками, как солдат на плацу, и крутила головой на все сто восемьдесят градусов. Глядя на ее безмятежное лицо, Яна и себе потихоньку расслабилась: с одной такой Юлькой и сам черт не страшен! Прорвемся…

Как ни странно, Богдан к ней подходить не спешил, держался рядом с Галькой и Андреем. (По старой привычке, надо понимать?..) Всего лишь раз Янке почудилось, что он незаметно ее рассматривает со стороны, будто мелкую лабораторную зверюшку за стеклом. Или выбирает между ней и Юлькой, что тоже очень может быть. Сюжет-то из известных, хрестоматийных: трое девчонок, двое парней… А у Юльки красивые, серые с голубой поволокой глаза и озорные ямочки на щеках — при одном взгляде на них уже хочется улыбаться… Да и по росту она ему больше подходит, высокая и спортивная (не то, что всякие там "метры в кепке"!). Одеревенев от смущения, Яна плелась рядом с подругой, убеждая себя, что вот сейчас они доберутся до остановки троллейбуса-"восьмерки" — и она потихоньку даст деру домой, никто и глазом не успеет моргнуть! А когда моргнут, то будет поздно: как поют "Татушки", "нас не догонят!.."

Но до остановки не дошли, свернули в переулок сразу за лицеем. Как обнаружилось, мальчики на машине — в полусотне метров от корпуса красовался тот самый "папин" снежно-белый "Мерс". Тут уже и Янка впечатлилась и на минуту забыла обо всех своих коварных планах улизнуть домой. (Хоть никогда всякими автО особенно не интересовалась, пускай даже такими навороченными. Стоит ей услышать слово "мотор" или "аккумулятор", как интерес к разговору глохнет в ту же секунду. Вот были бы они живыми — тогда другое дело… А так — куча железа, эка невидаль!) В моделях она, впрочем, немного разбирается — ну, в этом деле особого ума не требуется! — но всё равно по сохранившейся с детства привычке упрямо различает машины по цвету. Какой-нибудь старенький "Москвич" — зато оригинальной расцветки — преспокойно может назвать самым красивым среди дорогущих иномарок.

Но этот "Мерседес" был действительно хорош, Янка не утерпела и украдкой погладила его блестящий упругий бок. Показалось, что машина в ответ сдержанно вздохнула, словно изящный сильный зверь — вот- вот не выдержит и рванет на бешеной скорости с места!..

Пока пререкались, кто сядет на почетном переднем сидении, выяснилось, что неразлучная троица заранее договорилась ехать в пиццерию. Никто не удосужился спросить Яну или Юльку, хотят они туда или нет, хотя бы из элементарной вежливости! Невероятно, но факт: она, Яна, не хочет в пиццерию! Тем более, не в первую попавшуюся, а в любимую на улице Энгельса. Самый натуральный столбняк напал: никак не может выбросить из головы Галькины туманные (как всегда, прямым текстом) намеки, что владельцы "ее" пиццерии — родители Богдана. Как будто бы его мама там всем и заправляет.

"Вот в том-то и загвоздка — это уже не просто моя пиццерия… И никогда больше не будет… просто моей пиццерией. Всё-таки меньше будешь знать — крепче будешь спать!" — философски заключила Янка и опять ужасно захотелось поскорее слинять из этой неприятной ситуации, аж пятки зачесались. Добраться бы до дома, залезть по самые уши под байковое одеяло с гавайскими мотивами и пить из пузатой бабушкиной чашки зеленый чай с жасмином. А Галька пускай себе цветет и пахнет — никто ведь ей не запретит! — но морочить Яне голову не надо. Было видно невооруженным глазом, что подругу эта "стрелка" с двумя красавцами-ухажерами устраивает в самый раз: вон как довольно жмурится и хохочет после каждого слова! И придерживает сразу обоих за локти, как свою кровную собственность. Добро, значит, охраняет. Наполеонша, что с нее возьмешь…

Как раз на этой последней, самой заунывной мысли Богдан будто бы случайно обернулся к Янке и ободряюще улыбнулся. Ободряюще и даже ласково — а может, просто так почудилось… Она на всякий случай незаметно оглянулась по сторонам: а вдруг это предназначалось Юльке?.. Но Юлия уже расположилась со всеми удобствами на заднем сидении "Мерса" (переднее оккупировал Андрэ под предлогом "вас много, я один") и возбужденно что-то Гальке рассказывала, жестикулируя похлестче итальянцев. Одна Яна топталась в нерешительности у этого сверкающего чуда и задерживала всех остальных, жаждущих пиццы. Пускай даже она зла на Сергея до невозможности, но всё равно некрасиво получается: встречается вроде как с одним, а на гулянку едет с другим… Купили на "Мерс". Она поспешно принялась себя успокаивать: "Так я же не с ним еду, не с Богданом, а с компанией! Это другое дело, алиби…"

— Ну, чего ты стала? Давай залезай, тут всем места хватит! — нетерпеливо подогнала из машины Галя и подвинулась на целый сантиметр. Отбросив в сторону все сомнения, Янка нырнула в прохладное кожаное нутро машины: обивка сидений была тоже белой и на ощупь бархатистой, словно шерстка у ухоженного домашнего зверя.

— Круто, однако, — одобрила Юлька.

— Хорошо устроились? Удобно? — выкручивая назад до упора шею, поинтересовался Богдан, как любой уважающий себя радушный хозяин.

— Я же говорил — модели! — ответил за них всех Андрей, нахально развалившись впереди. Явно намекал на недавнее девчачье увлечение дефиле, его в конце лета организовала Ира, их инструктор по аэробике. Конечно, всё это не профессионально, любительская лавочка, и уж тем более не официально. Вот потому девчата туда и ходят, ни одной субботы не пропускают — даже кнопка Зая, ростом в метр пятьдесят пять, и чуть полненькая Галя с ее пышными формами. (В какой-то соционической книжке Янка вычитала, что типичный Наполеон никогда не бывает слишком худым, просто такая закономерность.)

Но Галька не могла оставить безнаказанным Андрюшин наглый выпад в ее адрес и привстала на заднем сидении, бесцеремонно растолкав подруг — похоже, примеривалась дать Андрею подзатыльник. А то и всерьез вцепиться в эти золотисто-русые скандинавские волосы в стиле Лео ДиКаприо (всё-таки у некоторых мужчин полностью атрофировано чувство опасности!). Словом, заварилась каша, как всегда с этими гражданами, от их энергичной возни Янка немного оттаяла и повеселела.

Да только рано расслабилась: улучив минуту затишья посреди Юлькиного трещания, Галина во всеуслышание объявила своим самым вредным голосом:

— Янка сказала, что это у нее последняя жизнь!

— О-ба-на! — поразилась Юля и покосилась на Яну с уважением. Богдан никак не отреагировал, только сдержанно улыбнулся (Янке в зеркальце было превосходно видно). Зато Андрюша вцепился бульдожьей хваткой, с неподдельным восхищением развернулся к девчатам:

— Последняя жизнь, значит! А потом куда? — и недвусмысленно ткнул пальцем в металлический потолок "Мерса".

— Кто тебя за язык тянул! — в сердцах проворчала Янка Галине, костеря себя за болтливость. (И ляпнула же просто так, на автомате, — попробуй теперь докажи, что ты не верблюд!) Но Галина батьковна умело сделала вид, что ее это никаким боком не касается.

— Я ж тебе говорил, она с придурью! — удовлетворенно бросил Богдану Андрэ и развернулся обратно, потерял к Янкиной чудаковатой персоне всякий интерес. Зато она вспыхнула до ушей, как созревший помидор, и поклялась себе сразу же, при первой же остановке вылезти из машины и уйти с гордо поднятой головой. А там словить первую попавшуюся маршрутку и укатить домой, пускай даже с тремя пересадками. А они пускай как знают, обойдутся без нее! Единственное "но" — девчонки зажали посередине, точно верная стража, без их содействия к дверям-то не прорвешься…

 

Машина была еще и кабриолетом, автоматическим (кажется, так их называют). Когда прямо над их головами "Мерс" начал медленно сворачивать свои бока, открывая замшевое нутро холодному низкому солнцу, девчонки уже полностью потеряли дар речи, только нечленораздельно от восторга верещали. Парни не вмешивались, с самодовольным видом переглядывались — всё это ужасно походило на фрагмент из американского реалити-шоу, на днях случайно словленного Яной по спутнику. ("Американская топ-модель" или что-то из этой оперы, когда длинноногие девицы-провинциалки впервые в жизни утрамбовываются в лимузин и примерно так же визжат, обливаясь шампанским!)

Сама Янка, однако, не верещала, улыбалась своим мыслям до ушей, пока не словила вопросительный взгляд Богдана в зеркальце заднего обзора. "Не стоит быть такой задавакой! Он же не виноват, что меня всякими "лимами" и "Мерсами" не проймешь", — одернула себя. А всё дело в том, что в прошлом году Янин крестный, веселый дядька из соседней Одессы, подрабатывал у них в городе на новеньком черном лимузине, развозил свадьбы и официальные делегации. Янка каталась с ним на каникулах несколько дней подряд, пока не сбила оскомину.

Под дверью пиццерии расположилась кучками внушительных размеров толпа: нарядные родители с отутюженными детишками, чинно ожидающие в сторонке пожилые пары, безукоризненно одетые девушки с парнями и метровыми розами. (А девчонки-то все, как на подбор, красавицы! Их южные области как раз этим и славятся: конкуренция такая, что закачаешься.) С прошедшего лета Город покорила эта пижонская мода дарить одиночные цветы — и чем длиннее стебель, тем считалось круче. Особенно забавно смотрелось, если девушка невысокая, хотя бы вроде нее, Яны…

Народ заметно томился в ожидании своей очереди и нервно потягивал носом дразнящие запахи из кухни. Всего год назад, когда пиццерия только открылась и почти никто о ней не знал, сюда можно было забежать перекусить практически в любое время суток. Зато сейчас надо позаботиться о столике где-то за неделю (чтоб не стоять потом у входа, сиротливо подпирая двери).

Что самое смешное, папа утверждает, будто здешняя пицца — это даже не пицца в обычном понимании этого слова, а неизвестный авторский рецепт, да плюс еще под сильным влиянием украинской кухни. В доказательство однажды в Москве (где Яна была один-единственный раз в жизни, да и то всего неделю) потащил ее в настоящую пиццерию самых настоящих итальянцев, но та забраковала заморское блюдо на первой же минуте. Упрямо заявила, что пицца должна быть не такая — не это тощее полусырое безобразие, а пышный подрумяненный корж с щедрой начинкой "от пуза", сантиметров этак в десять. Так что нечего ей тут подсовывать!.. (Чем-чем, а уважением ко всяким всемирно признанным авторитетам Янка никогда не отличалась. Строптивый Скорпионьий характер — "мы пойдем другим путем"!)

Как бы там ни было, двое озверевших от вечернего наплыва охранников пропустили их беспрепятственно. Янка грешным делом начала склоняться к мысли, что не так уж это плохо — иметь полезные знакомства! И стража на дверях старательно, хоть и неумело улыбается, и столик организовался в мгновение ока, причем один из лучших, в уютном малом зале… Загорелая до бронзового цвета девчонка-официантка ловко смела с него табличку "Заказано".

Каким-то чудом Яна умудрилась ни разу за эти полчаса не вспомнить о Сергее. (Тот уже второй день как бесследно пропал — ни слуху ни духу, ищи ветра в поле! Может, выжидает, пока Янка сама позвонит и принесет свои нижайшие извинения, да только не на ту напал: еще никогда в жизни она не звонила парню первая! И в ближайшем обозримом будущем не собирается.)

Просидев над меню минут пять (хоть и знала его почти назубок), Яна решила не экспериментировать с собственным желудком и заказала издавна любимую пиццу с курицей и грибами. Юлька прельстилась на самую дорогую, с мидиями, а Галя — на какую-то новую "от шефа". Янка еще немного посомневалась и отключила мобильник — так, на всякий пожарный. Подруги этот прозрачный жест вовремя просекли и страшно обрадовались: теперь будет о чем почесать языки, скучать уж точно не придется! (Повезло, что ребята отошли по своим таинственным организационным делам, не хватало еще в их присутствии…)

Юлька для чего-то громко откашлялась, как на трибуне, и многозначительно завела, тыкая пальцем в Янину мобилку:

— Вообще-то мы не на паре…

— Кстати! — подхватила эстафету Галя. — Как там Сергей? — да еще так задушевно, словно о закадычном друге расспрашивает! Мол, как там его драгоценное здоровье?..

Врать не хотелось, а вот поделиться с кем-нибудь из знающих людей не помешает — может, вся эта ситуация хоть немного прояснится… Одна голова — хорошо, но три в любом случае лучше. Яна медленно, без особой охоты начала свою исповедь:

— С Сергеем не очень. Сначала всё было в порядке, а сейчас — я даже не знаю…

— А ты посмотри: он тебе подходит или нет? У тебя ж способности!.. — с пионерским энтузиазмом перебила ее Юлька.

— В том-то и дело, что я не вижу! Мне легче про кого-то другого посмотреть. А про себя какие-то обрывки, по ним ничего не разберешь. Как заслон стоит, не хотят показывать…

— Тогда можешь про меня посмотреть, я разрешаю! — без лишней скромности предложила Юлия.

А Галька со всем своим врожденным наполеоновским тактом рубанула напрямую:

— Лично мне он сразу не понравился! Хоть это, может, и не мое дело…

Нисколько не поразившись такой неслыханной (для Галины батьковны) деликатности, Янка словно в забытьи пробормотала, пристально изучая белоснежную скатерть:

— Ты когда-то уже так говорила… Ты была подруга или сестра…

Но Галина ее не поддержала, закатила живейшие черные глаза под потолок:

— Я-а-на! Я, конечно, верю… что-то в этом есть, мы столько раз проверяли. Но иногда ты просто выдумываешь.

— Так часто кажется, что это всё уже было! — пропустив мимо ушей ее последние слова, горячо воскликнула Янка. — "Дежа вю", прямо одно за другим… — Галя не нашлась, что ответить, и глубокомысленно надула щеки: — Вот, что ты сейчас сделаешь такое лицо… Это когда-то уже происходило, точно такой же разговор. Всё повторяется до мелочей… Вот поэтому ты его не любишь.

— Кого, твоего Сережу? — пренебрежительно фыркнула Галя. — Сильно надо!

— А я там была? — с ревнивыми нотками поинтересовалась Юлька. — Вечно вы без меня!..

Но углубиться в самые дебри не удалось: подошли сперва мальчики, а за ними официантка с дымящейся ароматной пиццей. Тут уже все возвышенные материи начисто выдуло из головы… Осталась только ясность и непривычная чуткость ко всему происходящему: Андрэ, как полагается, хохмит и валяет дурака, зато Богдан спокоен и сдержан, следит за тем, чтобы все были довольны и ни в чем не нуждались. Таким он нравился Яне намного больше: не папенькин сынок на "Мерсе", что любит производить на девчонок впечатление крутым авто, а взрослый парень, мужчина. В каждом движении сквозит скрытое достоинство и непривычное для нынешних времен благородство, или это она опять подключает свою фантазию с придворными снами?..

Вот он чуть нахмурился: открылась дверь, ведущая на кухню (или в офис, кто их разберет?) и на пороге возникла красивая холеная женщина в струящемся длинном платье. Будто сошла с картины про незнакомку… Озабоченно оглядела их хохочущую компанию, но затем улыбнулась и одобрительно закивала — продолжайте, дескать, я вам не помеха! И грациозно, как танцовщица, скрылась обратно за дверью. Богдан на этот мелкий инцидент почти незаметно усмехнулся и покачал головой, словно бы в ответ своим мыслям. Янка успела рассмотреть, что у таинственной "незнакомки" точно такие же кудрявые темные волосы, спадающие роскошной шевелюрой до пояса, и подозрительно знакомые голубые глаза…

Наконец принесли пиццу, к ней прилагалась бесплатная концертная программа. В главных ролях блистали всё те же: Юлька и Андрюша… Свои щедро залитые майонезом мидии Юлия не удостоила даже взглядом, вместо того с интересом сунула нос в Янину тарелку и великодушно предложила:

— Давай съедим сначала твое, а потом каждый свое!

Но Янка не ответила, с отсутствующим видом колотила изогнутой кренделем соломинкой в бокале с ананасным соком — уже успела куда-то улететь. Зато Андрюша от вида съестного воодушевился пуще прежнего и отмачивал прикол за приколом. Краем уха Яна уловила в его монологе что-то смутно знакомое и встрепенулась:

— …это болезнь. Как видит пиццу, прямо трусится!

"Вот те раз! А это, кажется, про меня… — и тут же случился очередной инсайт, не заставил себя долго ждать: — И в пиццерию поехали тоже из-за меня: Галька, балаболка, разболтала, что я ее люблю…"

Подхватив игру, Яна протянула дрожащую крупной дрожью руку к Юлькиной тарелке, намереваясь подцепить хотя бы одну мидию. Но народ этот ход не оценил: Андрэ успел переключиться на Гальку. Ловко выхватил у нее из-под носа вожделенную "шефскую" пиццу и принялся наседать на молоденькую официантку:

— Что Вы им принесли? Это ж модели! Им салат, листья салата!

К счастью, девушка попалась с чувством юмора и снисходительно улыбалась на простецкие Андрюшины шутки, точно воспитательница в детском саду. (Не потому ли Андрэ так на публику распинается, кстати сказать?.. Девица-то эффектная, при длинных ножках и ярком макияже.)

— Пробило как-то бабку с дедом на хавчик! — торжественно открыла трапезу Юлия Александровна. "Из них с Андрюшей получился бы суперский комедийный дуэт!" — хихикнула про себя Янка.

Но закончить свою коронную фразу Юльке не довелось: та самая официантка с разукрашенным кукольным личиком и мини-юбкой, больше похожей на набедренную повязку, приволокла новое блюдо гигантских размеров. На нем красовались художественно разложенные кудрявые листья салата, украшенные кое-где алыми ягодами то ли клюквы, то ли смородины… Такого бодрого ржания эта благопристойная пиццерия явно еще не слыхала! Янка от восторга чуть не перевернула свою тарелку с нетронутой пиццей, в последнюю секунду успели спасти. А там на шум и охранник с улицы примчался, на лице его огромными буквами читалось истовое служебное рвение…

 

Доели пиццу и героически осилили рекомендованный Богданом салат-коктейль из мяса криля, для Яны с Юлькой, и бадейку мороженого трех сортов — для худеющей Гали. ("Я требую продолжения банкета!" — под девчоночий смех выкаблучивался Андрюша.) А когда выбрались наконец на улицу, там уже не на шутку смеркалось и моросил занудный мелкий дождик.

— Над под дождь нельзя! — заволновалась Галя, кокетливо поправляя завитые крупными локонами волосы. И выглянула с опаской из-под навеса пиццерии.

— Краска потечет, — сочувственно подсказал Андрей и сокрушенно прищелкнул языком. — Штукатурка посыпется!

— А по шее? — Галька набычилась и угрожающе двинулась на него, но Андрэ мастерски увернулся. — Стукни его! Тебе ближе, — стоявшая рядом Юлька вполне правдоподобно сделала вид, что не расслышала. "Ну и правильно, нечего в их семейные разборки лезть", — одобрила мысленно Яна.

Держа над головами сумки и шлепая по проклюнувшимся лужам, девчонки побежали к машине. Ребята — из бравады, скорей всего — шли нарочно не спеша, словно совершали приятный вечерний променад. Янка начала всерьез подумывать о том, что пора бы уже домой на боковую, просто не хотелось напрягать отношения с папой. (Что скажут все остальные — под "остальными" подразумевались мама и Сергей, — ее не слишком-то волновало, если уж быть совсем откровенной…) Но у Гальки вечерняя программа была расписана буквально по минутам, и как-то очень ненавязчиво вместо дома на горизонте замаячила дискотека. (Чего, кстати, и следовало ожидать — ведь ради нее-то всё и затевалось!) Яна особо не сопротивлялась, повозникала только для приличия: если сейчас опять всё пропустит, как в прошлый раз после концерта на набережной, то ни за что себе не простит!

Последнее, на что хватило ее стратегических способностей — это уже в машине позвонить отцу и скороговоркой сообщить, что она сегодня — "наверное" — задержится и чтоб он не волновался, их с девочками проведут. В голове зашевелились робкие мыслишки о Мастере и обещанном испытательном сроке, но Янка без зазрения совести их разогнала: нечего портить себе такой удачный вечер! Тем более, с ним.

— Ну как тебе Богдан? — полушепотом осведомилась Галя, с опаской поглядывая на спины сидящих впереди парней. Яна только раскрыла рот, чтобы ответить, но оказалось, что адресовано это было Юльке. Вот вам и новость!..

— Очень даже ничего. Единственное, немногословен, — с редкой дипломатичностью еле слышно отозвалась Юля.

— Ну да, по сравнению с Андреем!.. — признала Галька.

— А сколько им лет? — неожиданно для себя вклинилась Яна. Богдан расслышал и мельком обернулся, она опять ощутила, как запылали от напряжения уши.

— Пацанам? По девятнадцать или типа того, — уже не таясь, во весь голос объявила Галя.

— Типа того, — с радостной ухмылкой передразнил Андрюша.

"Я для него слишком маленькая, он скоро сам это поймет, — вздохнула украдкой Яна. — Вот если бы был в голове компактный выключатель как раз для таких зловредных мыслей!"

 

Дискотека была незнакомая — скорей всего, та самая, про которую Галька недавно рассказывала с характерным своим придыханием и театральным вращением белков. Если смотреть снаружи, то ничего особо выдающегося, обычное себе здание из серого бетона, невзрачное и довольно-таки безликое. Пройдешь мимо и не заметишь. Зато внутри обнаружился супер-модерновый интерьер с лучами прожекторов, зеркальными многогранниками стен и цветной мозаикой по всему дэнс-полу. Особенно от этой светящейся мозаики создавалось впечатление чего-то нереального, инопланетного. Сразу и не сообразишь, по Земле идешь или нет… Янка немного стушевалась и ни с того ни с сего ощутила себя очень маленькой и незаметной на фоне подруг. (Да и те, казалось, порядком сникли, даже видавшая виды Галина батьковна притихла и спряталась за спину Андрэ.)

Чтоб поскорей освоиться, девочки, не сговариваясь, дружно приземлились у барной стойки неподалеку от входа. Там у Андрюши мигом нарисовался знакомый бармен, разбитной на вид парень лет двадцати: виртуозно смешивал и взбивал разноцветные коктейли перед самым Яниным носом. Она, уже слегка загипнотизированная светомузыкой и мигающими под ногами плитками, не могла отвести взгляд от его рук с неуловимыми движениями фокусника — под ними тоже что-то мелькало и переливалось всеми цветами радуги… Настолько тонкой работы ей видеть еще не приходилось, и главное, вживую, не по телевизору. "Тому Крузу такая техника и не снилась!" — отметила с уважением (не вслух, разумеется, про себя).

Это невежливое пристальное внимание не осталось безнаказанным: бармен-виртуоз избрал именно ее, Янку, в подопытные кролики. Без всяких там расшаркиваний и учтивых вопросов на тему "чего изволите?" сунул в руки бокал чего-то ярко-голубого, по цвету сильно смахивающего на медный купорос. Коротко бросил:

— Зацени.

 








Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту:



©2015 - 2024 stydopedia.ru Все материалы защищены законодательством РФ.