Резня на Сэнд-Крик 29 ноября 1864 г. 2 глава

Этого агрессивного юношу обычно опознавали как сына Черного Котла, но в действительности он приходился вождю племянником. Его звали Голубая Лошадь, и выглядел он младше своего возраста. Согласно Джорджу Бенту, который был женат на племяннице Черного Котла и поэтому должен был знать, о чем говорит, Голубой Лошади было около двадцати одного года, когда он совершил ошибку, напав на решительного бывалого солдата.

Довольно значительной потерей с точки зрения генерала был его любимый стагхаунд Блучер. Глупый Блучер. Приведенный в замешательство столь сильным возбуждением, будучи не в состоянии отличить друзей от врагов, Блучер решил присоединиться к индейцам и получил меж ребер стрелой. Месяцами позже, говорит Кастер, “Я обнаружил его останки на земле возле того места, куда тем полным событий утром положили шинели”.

Бой в селении продолжался всего несколько минут, но еще несколько часов понадобилось, чтобы прикончить отдельных воинов, укрывшихся в лощинах и в подлеске. В рапорте Кастера говорится о 103 убитых воинах. На самом деле, всего лишь 11 индейцев можно посчитать воинами: вождь Черный Котел, вождь Маленькая Скала, Человек С Причудами, Голубая Лошадь, Медвежий Язык, Красные Зубы, Слепой Медведь, Маленькое Сердце, Красная Птица, Высокий Медведь, Белый Медведь. Остальные 92 были скво, дети и старики. В рассказе неустановленного очевидца, опубликованном в нью-йоркской “Tribune”, опустошенный лагерь сравнивался с небольшой скотобойней, усеянной телами убитых животных и индейцев, покрытых грязью, лежащих одно на другом в ямах и канавах. Звучит так, как если бы селение Черного Котла лежало на пути Чингисхана.

Когда немного поутихло, Кастер отрядил команды согнать всех вырвавшихся на свободу лошадей. Сержант Райан был назначен в одну из этих групп. В 1909 году в своих мемуарах он рассказывает, что чуть не погиб, возвращаясь из этой поездки. Когда Райан огибал холм, он наскочил на спешенного воина. Они оказались так близко друг от друга, что первым порывом Райана было перепрыгнуть через индейца на лошади - так он и поступил, ухитрившись при этом застрелить индейца. Но теперь лошадь Райана, в тело которой глубоко вонзились шпоры, трудно было сдержать, и она промчалась еще какое-то расстояние, прежде чем ее удалось усмирить. “Мне очень хотелось оскальпировать того индейца”, - говорил Райан, и, в конце концов, восстановив контроль над животным, он повернул назад. Враг был все еще жив. Сержант всадил в него две пули. Тут возникла другая завернутая в одеяло личность, которая на поверку оказалась не Шайенским воином, а рядовым Иганом из собственной роты Райана и из его родного штата Массачусетс:

Я попросил Игана придержать мою лошадь, спешился, перевернул индейца лицом вниз, поставил свою левую ногу ему на шею и снял с него скальп. Я показал его Игану сказав: “Джон, это первый скальп эскадрона ‘М’”. Я подобрал оружие индейца, которое было заряжавшимся с дула тяжелым бизоньим ружьем, сделанным в Ланкастере, Пенсильвания - того типа, что выпускают для индейцев с целью охоты. Я также взял револьвер Ремингтона 44-калибра и нож в ножнах, но не побеспокоился об имеющихся у индейца безделушках. Я полагаю, что некоторые из этих предметов сейчас все еще находятся в моей домашней коллекции в моем доме.

Подвесив скальп к сабельному крюку на моем поясном ремне, я отправился на поиски нашей команды и по дороге заметил, что пола моей шинели испачкана кровью. Поэтому я выбросил скальп и по прибытии в роту доложил о случившемся ротному командиру, лейтенанту Оуэну Хэйлу. Он спросил, что я сделал со скальпом, и я рассказал ему. Лейтенант улыбнулся и заметил, что мне следовало бы сохранить его, как свидетельство о проявленной доблести. Я обратил внимание лейтенанта Хэйла на состояние моей 14-ти долларовой шинели, а он спросил, что я тогда ощущал. Я ответил, что чувствовал себя вроде того ирландца из одного нью-йоркских полков, входивших в мою бригаду, известную как Ирландская бригада Мигера. Брат этого человека был убит перед Питерсбергом 16 июня 1864 года, и он чувствовал себя из-за этого настолько скверно, что на следующий день засел за бревном и убил 10 конфедератов. Ротный капитан спросил его, что тот испытывает по этому поводу. Ирландец ответил, что не знает, помогло ли это хоть чем-то бедному Тому, но чувствует, что у него полегчало на сердце. Это было тем, что испытывал я сам.

Кайова по имени Хагоун (Hagone) или Серебряный Рог нарисовал битву на Уашите на полоске муслина, который теперь висит в Юго-Западном музее в Хайлэнд-Парке, Калифорния. Овальная группа индейцев занимает центр рисунка Серебряного Рога. Муслин весь испещрен летящими стрелами U-образными следами лошадей, раскрашенными типи и жезлами для ку. Американские войска синхронно спускаются из правого верхнего угла подобно фаланге девичьего кордебалета, все солдаты направляют ружья в одну и ту же сторону. На них надеты голубые штаны и бледно-зеленые рубашки и у всех золотистые волосы - что, вероятно, относится не к генералу Кастеру, а просто к тому факту, что невозможно белых людей отличить одного от другого.

Это была единственная значительная победа Кастера на равнинах. Она привела в ярость и лишила мужества не только Южных Шайенов, но и несколько других племен.

Как только поле боя было очищено от противника, он подсчитал трофеи: 573 бизоньих накидки, 241 седло, 47 ружей, 35 револьверов, 90 форм для отливки пуль, 75 копий, 12 щитов, 35 колчанов, многочисленные топоры, уздечки, арканы, 300 фунтов табака и так далее. В списке значились несколько мешков муки с клеймом Министерства внутренних дел - свидетельство того, что эти индейцы присутствовали у Медисин-Лодж. Кастер выбрал себе в качестве сувенира необычайно высокое белое типи, а затем приказал лейтенанту Годфри сжечь остальные палатки и все прочее имущество: накидки, седла, колчаны, луки, щиты, съестные припасы, украшенные скальпами леггины - все, что можно было обратить в пепел.

Годфри счел, что это пустая трата времени, но подчинился. “Я начал разрушение с верхнего конца селения, срывая типи и складывая по несколько рядком на шесты, поднес к ним огонь...”.

Клубы тяжело пахнущего черного дыма поплыли через реку.

“Один человек принес мне то, что, как я выяснил, было свадебным платьем, ‘платьем из одного куска’, все разукрашенное бисерной вышивкой и лосиными зубами на антилопьей коже, такой мягкой, как тончайшее сукно. Я отправился показать платье генералу и попросить у него разрешения сохранить его, но раз уж я устроил такой большой пожар, я подумал: “А стоит ли, ‘приказ есть приказ’ ”, и бросил его в огонь. Я никогда не переставал сожалеть о том уничтожении”.

Кастер сосредоточился на табуне индейских пони и мулов. Офицерам и скаутам позволили взять любых каких они пожелают, после чего пятидесяти трем пленным женщинам и детям приказали через переводчика Ромеро – неизбежно ставшим известным как Ромео - выбрать оседланных лошадей, так что им не пришлось идти пешком шестьдесят или семьдесят миль до базового лагеря. Затем Кастер приказал лейтенанту Годфри с четырьмя ротами перебить оставшихся животных, так как он не хотел, чтобы Шайены получили их обратно, а гнать такой табун было бы затруднительно или просто невозможно. Палачи Годфри поначалу попытались перерезать всем им горло, но неожиданно это оказалось трудной задачей, так как лошади не выносили запаха белых людей и всякий раз при приближении солдата отчаянно отбрыкивались. Через какое-то время, говорит Годфри, его люди совершенно выбились из сил, так что он послал за подмогой, и животных просто перестреляли. Даже с подкреплением это заняло какое-то время, потому что там было около восьми сотен лошадей и мулов, и когда работа была завершена, заснеженное оклахомское поле расцвело темными цветами.

Крук повторил эту процедуру после захвата селения, возглавляемого Старым Медведем и Псом, но по какой-то причине его люди испытали меньше затруднений, сдерживая индейских лошадок и смогли перебить их ножами и топорами. Бурк, после разъяснения необходимости этого акта, пишет весьма скорбно: “Мучительно было слышать, как печально трубят (я не могу подобрать другое слово, чтобы выразить то, что имею в виду) умирающие создания, когда дуновение жизни вырывалось из перерезанного дыхательного горла. Индейцы на холмах узнали этот плач и были осведомлены, что мы творим...”.

МакКензи проделал то же самое с табуном лошадей Команчей, Кайовов и Шайенов в сентябре 1874 года. Ведомый скаутами Тонкавов, он застал индейцев врасплох у истоков Красной реки, выгнал их из лагеря, поджег их дома и усеял несколько акров земли трупами четырнадцати сотен лошадей. Эта стратегия была безжалостной и эффективной. Не оставлять ничего живого.

Свидетельства о смерти вождя Черного Котла сходятся не во всем, но почти во всем. Явствует, что он вскочил на лошадь и помчался через реку, но далеко не ускакал. Его застрелили в спину. Жена вождя - ее имя неуклюже переводят как Поздняя Магическая Женщина (Medicine Woman Later) - была застрелена подле него.

Многие годы спустя пожилая женщина, которую звали Двигающаяся Позади (Moving Behind), рассказала о бое и о том, как нашли Черного Котла. Вождь и его жена лежали под водой, сказала она. Четверо мужчин - Катящийся Вниз, Покрытый Струпьями, Боится Бобров, Клоун - вытащили их тела на берег. Клоун расстелил одеяло. Черного Котла и его жену положили на него. К тому времени стемнело, так что Движущаяся Позади и остальные ушли. Их группа ехала в западном направлении, проезжая тела мужчин, женщин и детей. Они остановились, чтобы посмотреть на тела и запомнить их имена, а затем двинулись вверх по Уашите и ехали пока не достигли лагеря человека по имени Кривое Запястье. “Там находились некоторые из моих родственников, и они сказали, что рады мне...”.

В другом индейском свидетельстве утверждается, что Черный Котел и его скво всю ночь пролежали в ледяном потоке. Спасшиеся не нашли их до следующего дня.

Вождь Сорока сказал, что, за исключением лица, тело Черного Котла лежало под водой. С помощью нескольких скво он вытащил его на берег. Там он оставил женщин, обсуждавших, похоронить ли Черного Котла на берегу или где-нибудь повыше.

Вождю было шестьдесят семь, когда солдат застрелил его. Он был Сутаи - правильное множественное число: Сутайо - один из того северо-восточного народа, который дал Шайенам Пляску Солнца; кто говорил на том же языке, но на другом диалекте.

Маленький Фил, стремившийся держать под своим контролем ход этой кампании, проделал длинное путешествие из полевой штаб-квартиры в Форте Хейс до базового лагеря Кастера на северной развилке Канадиэн. Он прибыл туда за пару дней до выступления полка.

Воскресным утром 29 ноября вернулись двое из кастеровских скаутов: покрытый перхотью и пылью чудак, известный как Калифорния Джо, и его партнер Джек Корбин. В то время в лагере находился журналист с благозвучным именем ДеБенневилль Рэндольф Кейм, который описывает Джо как пионера-ветерана с длинными спутанными волосами и пламенеющими рыжими бакенбардами. Обоим мужчинам приходилось спать на земле, так что их внешний вид можно было бы оправдать, но Джо был ненормально грязен. Его бакенбарды и волосы потускнели от пыли, в них набилась сухая трава и листья. Говорят, что бандана, повязанная вокруг его шеи, напоминала набедренную повязку индейского воина.

Шеридан поинтересовался, что принесло их так быстро назад. Не сбежали ли они?

Вместо носового платка Джо использовал ружейный чехол. Судя по всему, у него текло из носа, поскольку Кейм говорит, что прежде чем вручить депешу Кастера, Джо утер чехлом нос.

Шеридан быстро прочитал новости, после чего отослал скаутов обратно к Кастеру с посланием:

Сражение на Уашите является наиболее завершенной и успешной из всех наших баталий, и было проведена при столь неблагоприятных погодных условиях и обстоятельствах, что вызывает высочайшее уважение к Вам и Полку.

К этой записке Шеридан приложил копию своего официального рапорта. Кастер приказал своему адъютанту У.У. Куку зачитать его вслух:

Штаб-кв., Окр. Мисс.

В Поле, Пост на Сев.Кан.

При устье Бобрового ручья

Инд.Тер.,Ноя. 29-ое, 1868

Общ.Полевой Приказ № 6

Ген-л-Май. Кмнд. сообщает командованию о поражении, нанесенном 7-ым Пк. Кавалерии крупным силам Шайенов под руководством знаменитого вождя Черного Котла, поддержанных Арапахами вождя Маленького Ворона и Кайовами вождя Сатанты утром 27 тек.месяца, на реке Уашита возле Гор Антилопы, Индейская Территория, имеющим результатом потерю дикарями 103 воинов...

1 декабря, получив сообщение, что подходит победоносный полк, Шеридан облачился в свой парадный мундир.

Кастер, в равной степени осознающий всю важность момента, приказал Седьмой остановиться и перестроиться, прежде чем она войдет в поле зрения. Впереди он поместил своих диких проводников Осэджей, их заплетенные волосы были украшены пучками перьев, летящих вослед, и свежеприобретенными Шайенскими серебряными украшениями. Оседжи ехали со щитами из сыромятной кожи, ружьями, копьями и луками. Кейм, наблюдавший этот напыщенный парад, видел окровавленные скальпы, свисавшие с копий, и говорил, что даже лошади Осэджей были украшены скальпами и полосами красных и голубых Шайенских одеял. Наиболее значительным из этих воинов был Рысак - Кум-Ла-Манч - демонстрировавший скальп, который, как он заявил, был снят с головы Черного Котла. Согласно тому, что позже говорил вождь Сорока, это было неправдой. Черный Котел не был оскальпирован, и не Кум-Ла-Манч сразил его.

Позади Осэджей скакали белые скауты - Корбин и Калифорния Джо. Кастер, судя по всему, относился к Джо как к пьяному шуту, впрочем полезному. Спящий или бодрствующий, Джо носил огромное сомбреро, у него был длинный заряжающийся со ствола мушкет “Спрингфилд”, и, как писал Кастер в “Моей жизни на Равнинах”, он всегда ехал верхом на муле, “скорости и выносливости которого весьма доверял”. Больше Кастер почти ничего не знал о Джо..

Настоящее имя Джо было Мозес Ембри Милнер. Он был кентуккийцем, который сбежал из дома, работал то ли скаутом, то ли погонщиком мулов на генерала Керни во времена Мексиканской войны и искал золото в Калифорнии. Туда с ним приехала Нэнси Эмма Уоттс, тринадцати лет от роду. Они поженились и завели четырех детей, но оседлая жизнь удушала Джо. Оставив Нэнси и детей на ранчо в Орегоне, он вновь занялся тем, что любил - приключениями. 29 октября 1876 года в Форте Робинсон его застрелил в спину Томас Ньюкомб, работавший в мясной лавке форта и поссорившийся с Джо. Их разлад, очевидно, был застарелым, поскольку видели, как они пожимали друг другу руки, но около пяти часов пополудни, когда Джо стоял на берегу Белой реки, болтая с друзьями, Ньюкомб проскользнул в квартирмейстерский корраль, установил винчестер на колесо фургона и отправил Джо за “Большой перевал”[162]. Доктор Валентин МакДжилликадди писал историку Брининстулу в 1922 году, что власти восточной Небраски были уведомлены об убийстве, но никого, казалось, это не заинтересовало. “Пролетело четыре дня, но никто не появился, мы были вынуждены освободить Ньюкомба... сейчас он живет в Гарднере, Монтана, и работает в качестве проводника у охотников”.

Доктор МакДжилликадди положил на могилу Джо переднюю спинку кровати из кедра, но много лет спустя кладбище Форта Робинсон было перенесено, а последний видимый след от Калифорнии Джо - та кедровая доска - выброшена. Джо был другом Дикого Билла Хикока и публично заявил, что смерть Хикока была подстроена бандой профессиональных картежников[163]. Это было неосторожным высказыванием, которое, быть может, стало причиной его собственной смерти.

Как бы там ни было, прямо за спиной Джо и его партнера скакали гражданские скауты лейтенанта Сайласа Пипуна, сопровождаемые полковым оркестром. У лейтенанта Пипуна была такая же подмоченная репутация, как и у Ньюкомба. Позже его обвинили в шулерстве и должны были предать суду. Говорят, он умолял обвинивших его офицеров снять свои обвинения. Когда они отказались это сделать, Пипун застрелился.

Следующим ехал прославленный молодой генерал в замшевом костюме с бахромой, верхом на гарцующем вороном жеребце.

Затем шли убитые горем пленники: пятьдесят три сироты и вдовы, завернувшиеся в одеяла и накидки так, что можно было видеть лишь их глаза. Кейм говорит, что женщины смотрели прямо вперед, поверх голов, ни разу не взглянув по сторонам. Они считали, что их ведут на расстрел.

Нижние чины и обоз замыкали процессию.

В надлежащий момент Кастер пришпорил коня и полетел вперед поприветствовать своего босса. В этот миг оркестр грянул “Гарри Оуэн”. Сияло теплое солнышко. Снег начал таять. Той ночью Осэджи устроили Пляску Скальпов, а генерал Шеридан восхищался трофейным типи Кастера.

Это похоже на завершение безупречной кампании, но люди Седьмой были в скверном настроении, так как не вернулось подразделение из восемнадцати солдат во главе с майором Джоэлом Эллиотом. Последний раз их видели скачущими вниз по реке вдогонку за какими-то убегающими Шайенами. Поначалу, из-за всеобщего возбуждения, никто не

Беспокоился. Прошли часы. Приближающийся вечер вынудил Кастера выслать поисковую группу, которая так

Пленные Шайены

ничего и не обнаружила.

Почему Кастер не прочесал всю местность, никогда так и не было адекватно объяснено, разве что мы не удовлетворимся его собственным толкованием в “Моей жизни”: “Так как оставался лишь час до наступления темноты, мы должны были приложить все усилия, чтобы отделаться от индейцев, крупные силы которых все еще оставались на окрестных холмах...”.

Воспоминания сержанта Райана, написанные почти полвека спустя, намекают на то, что Кастер немедленно приказал организовать поиски, но им помешало увеличение численности индейцев. Райан зловеще замечает, что если бы они знали о гибели Эллиота, то пленных индейцев не было бы. Каковы бы не были обстоятельства и реакция Кастера, таинственная судьба майора Элиота стала предметом раздраженных споров в 1868 году и остается таковой для историков и поныне.

Почти две недели никто не знал, что все-таки произошло.

В начале декабря, сопровождаемая Шериданом, десятью ротами Девятнадцатого Полка канзасских добровольцев и журналистом ДеБенневиллем Кеймом, кастеровская Седьмая вышла маршем из Кэмп-Саплай, чтобы покончить с красной угрозой. “Если мы сможем нанести один или два хороших удара”, заметил Шеридан, “то в моем округе больше не будет проблем с индейцами”.

Маршрут был почти тем же самым. Шеридан хотел увидеть поле битвы на Уашите, частично из любопытства, но также потому, что они хотели выяснить, что все-таки произошло с Элиотом. Это был мучительный переход в морозную погоду. Войска переправились через реку Канадиэн 10 декабря, когда температура упала на восемнадцать градусов ниже ноля[164].

Кейм записал, что они увидели при приближении: “Солнечные лучи сверкали над тяжелым инеем, который все еще не исчез с деревьев и высокой травы в низинах, придавая единственное очарование пейзажу. Пустынные холмы, дикая и безмолвная долина, безжизненная, лишенная листвы растительность создавали картину запустения... Отпечатки следов атакующих эскадронов можно было проследить растянувшимися одним широким фронтом через спутавшиеся заросли”.

Подойдя ближе, они вспугнули множество хищных зверей и птиц. Волки и койоты трусили перед армией, часто останавливаясь, чтобы оглянуться, и садились в ожидании на холмах. Вроны и ворны, обожравшиеся падали, с трудом улетали прочь.

Там, где стояли Шайенские палатки, теперь виднелись круги. Трупы лежали на обугленной земле, многие были завернуты в одеяла. Несколько тел было помещено в развилки деревьев, другие спрятаны под охапками веток. Тело Черного Котла найти не удалось. Решили, что его, наряду с телами других важных людей, отнесли в удаленный каньон для погребения - предположение, которое оказалось более или менее верным. Менее семидесяти лет спустя, 13 июля 1934 года, рабочие WPA[165], удлинявшие мост через Уашиту, случайно обнаружили скелет, на котором были украшения, принадлежавшие Черному Котлу. По этой причине, а также поскольку скелет лежал вблизи от песчаного склона, у которого Сорока оставил тела вождя и его скво, кажется вполне вероятным, что это и в самом деле были останки Черного Котла. Его кости подарили местной газете “the Cheyenne Star”, которая выставила их в витрине.

Со склона холма Кастер объяснял Шеридану примененную им стратегию, указывая направления атаки и воссоздавая сражение, в то время как поисковые группы двигались вниз по долине в поисках Эллиота.

Возле восточного высохшего притока Уашиты было обнаружено одно обнаженное тело, череп был размозжен так, что мозги выступили наружу. Двумястами ярдами дальше лежали остальные, их замерзшие тела превратились в камень, сообщает Кейм. Все лежали лицом вниз, ощетинившиеся стрелами. Несколько тел было обезглавлено. В раннем свидетельстве, появившемся в “Chronicles of Oklahoma”, говорится, что горло каждого человека “было перерезано. Это было сделано индейцами, вырезавшими щитовидный хрящ”. Но не объяснялось, зачем индейцы делали это.

Доктор Липпинкотт обследовал эти замерзшие трупы. Дело “F”, 421, Старых Военных Отчетов из Национального Архива ужасно и клинически точно:

Каррик, Уильям, капрал Эскадрона “H”: Пуля в правой теменной кости, обе ноги отрезаны, горло перерезано, левая рука перебита. Пенис отрезан.

Доуни, Томас, рядовой Эскадрона “I”: Отверстие от стрелы в области желудка, грудная клетка вскрыта, левое плечо разрублено томагавком.

Майерс, Карсон, рядовой Эскадрона “M”: Несколько пулевых отверстий в голове, оскальпирован, девятнадцать пулевых отверстий в теле, пенис отрезан, горло перерезано.

Неизвестный: Голова, правая рука и пенис отрезаны, три пулевых отверстия и девять от стрел в спине.

В конфиденциальном рапорте Кастер добавляет несколько подробностей к перечню врача, включая тот факт, что ложе винтовки “Ланкастер” торчало из бока одной из жертв. Ружье было сломано, деревянное ложе воткнуто в тело примерно на восемь дюймов.

Что касается Эллиота, у него было два пулевых отверстия в черепе и одно в левой щеке. Правая рука отсечена, пенис отрезан. В правой стороне паха глубокая резаная рана, икры обеих ног покрыты многочисленными разрезами. Левый мизинец отсутствовал. Горло разрублено.

Невозможно выяснить, каких именно индейцев преследовал Эллиот. Многие женщины и дети пытались спастись, пробираясь бродом вниз по реке - это кажется неразумным, особенно принимая во внимание ледяную воду, но, прижавшись к крутому берегу, можно было укрыться от пуль скакавших сверху солдат. Ниже селения, где река загибалась в виде подковы, глубоко было даже около берега, и беглецам пришлось выбраться из воды и подняться наверх. Здесь, вероятно, их обнаружили, и Эллиот устремился к ним.

Его последний бой был воссоздан по разрозненным доказательствам и по рассказам победоносных индейцев.

Произошло почти то же самое, что и в Монтане восемь лет спустя: объявилось гораздо больше враждебных индейцев, чем того ожидали вашичу. Ниже по течению от лагеря Черного Котла находилось огромное количество Команчей, Кайовов, Апачей и Арапахов - почти непрерывное селение численностью, возможно, в шесть тысяч человек, растянулось вдоль по Уашите почти на двенадцать миль. Кастер не знал об этом, поскольку он так отчаянно стремился атаковать Шайенов. Почти наверняка генерал был в курсе, что селение Черного Котла не единственное в этом районе, но он не принял в расчет остальные. Когда Кастер взял Шайенов в кольцо, он решил, что окружил всех представляющих собой угрозу индейцев. Майор Эллиот, вероятно, подумал то же самое, а когда понял, что это не так, было слишком поздно - вверх по реке пришла огромная толпа индейцев, привлеченных выстрелами. Первыми, возможно, прибыли Арапахи, возглавляемые Пороховым Лицом и Левой Рукой.

Эллиот приказал людям спешиться, отпустить лошадей и занять круговую оборону. Они залегли в высокой траве - ноги к центру, лица к внешней границе круга - словно спицы в колесе фургона. Это не было хорошей идеей. Солдаты были вынуждены оставаться на месте, с трудом видя что-либо сквозь траву, а позиция, выбранная ими для обороны, хорошо просматривалась с высокого противоположного берега реки. Индейцы укрепились на нем и одного за другим перебили лишенных возможности передвигаться солдат.

Рассказы индейцев наводят на мысль, что люди Эллиота были в панике. Они лежали плашмя на брюхе и, не прицеливаясь, палили из своих ружей. Голубые мундиры продержались около часа. За все это время они ухитрились убить одного индейца - Арапаха по имени Табак. Табак владел плоской боевой дубинкой, а любой человек, имеющий подобную дубинку чувствовал себя обязанным совершить какой-либо выдающийся подвиг. Считается, что Табак, стремившийся первым засчитать ку, слишком поспешно бросился на солдат и оказался среди них.

Эллиот, вероятно, был убит воином, которого звали Большая Корова - тучный, с толстыми губами субъект, грубый и опасный. По крайней мере, так можно решить, глядя на его фотографию. Он смахивает на нагрузившегося пивом водителя-дальнобойщика, который желает, чтобы его поскорее оставили в покое.

Когда Эллиот отправлялся догонять убегавших Шайенов, он обернулся в седле, помахал на прощание лейтенанту Оуэну Хэйлу и произнес фразу, звучащую театрально: “Что ж, поехали за патентом или за гробом!”. Неизвестно, пришла ли эта прощальная реплика ему в голову спонтанно, или же он где-то слышал ее до того, но она воскрешает в памяти другие подобные высказывания. Полковник Беннет Райли, например, сказал Джефферсону Дэвису, что получит желтый кушак или шесть футов мексиканской земли. Бригадир Уильям Дж. Уорт, окликнув Закари Тейлора при Монтерее1, изрек, что заслужит либо звание, либо могилу. Слышали, как лейтенант флота Уильям Баркер Кушинг, отправляясь топить конфедератский “Albemarle”2, произнес: “Следующая нашивка или гроб”. Без сомнений, подобные сантименты разносились эхом по всем полям сражений от Филлип до Гвадалканала3 и далее. На самом деле, вряд ли солдатам Седьмой Кавалерии, павшим на Литтл Бигхорне, помогло заявление патриотически настроенного гражданина, возвестившего через нью-йоркскую “Herald”, что две тысячи человек были готовы отомстить за смерть героя: “Они бы получили патенты на верность в лава-бедс или же остались бы там вместе с Кастером”. Упоминание лава-бедс4 смешно, поскольку в долине Литтл Бигхорна нет и следов лавы. Патриот из “Herald” должно быть думал об Орегоне и Северной Калифорнии, где сражались Модоки в 1873.

Как бы там ни было, говорят, что во время вынашивания “В поисках утраченного времени” автор5 понемногу убедился в следующей пугающей истине, касающейся человеческой психологии: вопреки всеобщему мнению, люди не учатся на опыте. Вместо этого, они неоднократно реагируют на конкретное воздействие предсказуемым образом. Снова, снова, снова и снова можно наблюдать эту неуклонную, обязательную реакцию. Патент или гроб. Желтый кушак или шесть футов мексиканской земли. Звание или могила. Вновь. Вновь, вновь и вновь, поколение за поколением, мрачное послание появляется снова и снова, словно написанное на стене.

Сам Кастер, очевидно, подтверждает эту шокирующую истину. Причину избиения команды Эллиота можно усмотреть в недостаточной рекогносцировке - факт более или менее подтвержденный, хотя сам Кастер никогда его не признавал. Лейтенант Годфри, заметив двух скакавших кругами индейцев - индейский способ просигналить тревогу - вскакал на вершину кряжа, посмотрел вниз по течению реки и был ошеломлен, увидев множество типи. Он заметил также и массу конных воинов, мчащихся вверх по реке. Кастер, когда ему доложили об этом, воскликнул: “Что такое?”. Но ведь он уже допустил подобную оплошность во время Гражданской войны, когда атаковал Уэйда Хэмптона, не проведя прежде разведку местности. Если бы Кастер провел рекогносцировку, то узнал бы, что поблизости находится еще одна дивизия мятежников под командованием Фицхью Ли.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: