Некоторые характерные черты суфийской литературы

В: В вашей книге Суфии[17] мы находим некоторый пояснительный материал по суфийской литературе. Не могли бы вы сказать что-нибудь еще по этому предмету, чтобы помочь в его изучении?

О; Ничто так не выдает поверхностного или неинформирован­ного ученика, когда он приступает к изучению и представлению текстов, имевших хождение ранее, как его способ использования литературы.

Для полной определенности, мы должны указать, что те, кто является прежде всего литератором и академическим ученым, изучают и оценивают литературу способом, соответствующим только внешней оболочке суфийской литературы.

Люди неохотно допускают такую возможность отчасти по­тому, что многое из суфийской литературы является частью классического литературного наследия: они считают, что она должна быть доступна для изучения только из-за своих источни­ков, разнообразия, изящности, лексики и т. д.

Говорить, что весь этот великолепный материал содержит что-то, не воспринимаемое его самыми рьяными самозваными приверженцами, – значит вызывать их оскорбительное осу­ждение. Но поскольку это так, мы обязаны сказать об этом. Нравится им это или нет, суфийская литература была написана не для закоренелых педантов, востоковедов, и часто даже не для нынешнего поколения. Есть оболочка, которая видна всем. Зер­но может быть собрано теми, кто знает, во-первых, что является шелухой, а также – как добыть зерно.

С точки зрения 'инструментального' использования литера­туры, деятельность по заучиванию отрывков, отбор привлекаю­щих частей, сравнение изданий и рукописей, поиск эмоциональ­ных или интеллектуальных стимулов – все это область, отличная от внутренней функциональной области, представленной в этой литературе.

Никто не отрицает, что такие мастера, как Руми, открыто говорили об этом. Но на это не обращают никакого внимания – и продолжают изучать Руми. Результат таков: они поглощают обучающий материал вместе с нейтрализующим противоядием, или защитным материалом, которым он окутан. Единственный эффект – культурный, в антропологическом смысле слова.

С суфийской точки зрения, такие люди, конечно, имеют полное право на свой уровень понимания. Серьезность ситуации становится очевидной, когда они учат других людей, способных на большее понимание, обращаться с этими материалами таким же относительно поверхностным способом, как делают это они сами.

И вот тут-то мы вынуждены кое-что сказать и многое сделать.

Мы обнаруживаем, что сфера бытия таким образом подго­товленных людей бедна, а восприятия (в суфийском смысле) – карликовые. Иногда они оказываются под влиянием опреде­ленных стимулов и развивают то, что является тревожными тенденциями доктринерской или академической природы.

Вот несколько особенностей суфийской литературы:

1. Некоторые книги, некоторые отрывки предназначены для чтения в определенном порядке.

2. Некоторые книги и отрывки следует читать при особых внешних условиях.

3. Некоторые следует читать вслух, некоторые молча, неко­торые в одиночестве, некоторые в группе.

4. Некоторые являются лишь средствами для иллюстраций или передачи другого содержания, обычно рассматриваемого как чуждое или вторичное по отношению к тексту.

5. Некоторые имеют ограниченное использование или вре­менное назначение, будучи адресованными сообществам в опре­деленных местах, на определенных стадиях развития или на огра­ниченное время.

6. Некоторые формы имеют скрытые значения, которые дают согласованные, но уводящие в сторону смыслы, защитные средства, чтобы отваживать тех, кто может напортить.

7. Некоторые нашпигованы материалами, умышленно со­ставленными для того, чтобы ввести в заблуждение или увести в сторону, для их же собственной безопасности, тех, кто не обу­чен правильно.

8. Некоторые книги содержат совершенно иной потенци­ал, и они являются передаточным механизмом, использующим средства, отличные от содержащихся в них писаний. Исходно, они составлялись вообще не для чтения.

9. Суфийская литература – это часть тщательно разработан­ного плана. Ее неправильное использование не ведет к чему-то, имеющему постоянную ценность.

Суфийские доктрины, а временами и ключи к ним, иногда вставлены в совершенно другой материал, вообще не распознава­емый непосвященными как суфийский. Многие из этих доктрин в действительности являются темами для медитаций. У них глубокая функция, почти неизвестная скучным формалистам, фанатикам, имитаторам или оккультистам.

Многие люди знакомятся с классикой или любой суфийской литературой, которую могут достать, думая, что извлекут из этого пользу. Многие, опять-таки, думают, что уже извлекли пользу. Но поскольку, такие люди не могут постичь повторяемость или образец, на котором основан план учебы, они не извлекают питательного и развивающего содержимого из этих материалов.

Даже просто знакомство с суфийскими материалами, с це­лью будущего развития, должно в некоторый момент проис­ходить в соответствии со Школьным образцом, который сам основан на 'великом замысле', раскрывающем богатства этой необычайной сокровищницы.

Никакая форма отбора, никакой способ изучения от А до Я, никакое просто погружение в 'суфийское мышление', ника­кое участие в суфийских упражнениях или ритуалах, если те проводятся произвольно (а под этим мы понимаем отсутствие руководства со стороны тех, кто знает образец) – ничто из этого не может открыть доступ к глубокому суфийскому содержанию.

Люди могут думать, что получили нечто. Но это характеризует последователей каждой и любой школы, системы, религии и т. д. То, что они получили, гораздо более поверхностно, чем они воображают.

В этом, в частности, причина для того, чтобы специальная и специализированная школа руководила введением суфийских материалов.

Суфийские материалы, по необходимости, разработаны так, чтобы восприниматься в истинном значении людьми, кото­рые находятся на такой стадии или в таком состоянии, чтобы извлечь из них пользу. Если же люди не находятся на опреде­ленной стадии или в определенном состоянии, они принимают поверхностные, эмоциональные или вводящие в заблуждение 'значения' из суфийских материалов.

Эта тенденция прослеживается в поведении животных и лю­дей, находящихся на разных стадиях понимания и в различных состояниях ума. Вы можете ежедневно находить такие приме­ры, показывающие неспособность правильно использовать ум в равнозначных ситуациях обычной жизни. Многие суфийские шутки воспроизводят такие ситуации, но и газеты полны ими. Подумайте вот над чем:

ПАМЯТНИК, ПОДЛЕЖАЩИЙ ОХРАНЕ

«Члены городского совета Райда, остров Уайт, прошлым вечером разразились хохотом при сообщении Уайтхолла [правительствен­ного департамента] о том, что морской пирс официально внесен в список памятников, представляющих исторический или архи­тектурный интерес. Этот пирс был разрушен в 1952 г»[18].

Отсутствие точной информации и лежащая в основе этого неспособность отыскать ее, вместе с предположением, что вещи таковы, как воображает кто-то, составивший этот список, обес­печили охрану несуществующему пирсу. Еще в большей степени, чем со зданиями, тот же тип мышления активизируется, когда многие люди имеют дело с идеями, литературой и людьми. Ме­ханизм мышления подобного рода применяется к любой другой вещи точно таким же образом.

Не нужно даже быть человеком, чтобы делать предположения относительно чего-то, что в результате бесполезно и вредно для вас. Взгляните на следующее сообщение:

ОБЕЗЬЯНА И ГОЛОВА

«Одного человека в Куала Лумпуре, Малайзия, пришлось гос­питализировать из-за растяжения связок шеи, полученного им, когда обезьяна, наученная срывать кокосы с высоких деревьев, прыгнула к нему на плечи и принялась откручивать ему голову»[19].

Без сомнения, эта обезьяна, если ее подучить, включила бы несуществующее сооружение в список как 'представляющее интерес'.

В процессе передачи надо принимать в расчет того, кому нужно что-то передать. Обдумайте это и сравните с ситуацией, когда кто-то покупает книгу и читает ее в соответствии со своими собственными понятиями о том, что пытаются сообщить:

СОБАКА И ОБЕД

Швейцарская пара поведала газете Blick, что они взяли своего любимого пуделя в Гонконгский ресторан и показали официанту, что хотят его накормить, знаками изображая процесс еды. Пуделя увели. Когда официант вернулся с блюдом, накрытым серебряной крышкой, они обнаружили, в нем свою собаку, зажаренную и украшенную приправой из перцев и бамбуковых ростков[20].

Сообщают, что эта пара была травмирована и пережила эмоциональный шок. Многие суфийские учителя, как например Руми, отразивший в Fihi Ma Fihi и Masnavi обращение людей с духовными материалами, окружены почти такой же атмосферой травматизма.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: