ЧЕЛОВЕК, КОТОРЫЙ ХОДИЛ ПО ВОДЕ

Один ограниченный дервиш из религиозно-аскетической школы прогуливался по берегу реки, размышляя над моральными и схоластическими проблемами, ибо в школе, к которой он принадлежал, суфийские учения применялись именно в таком духе. Сентиментальную религию дервиш принимал за поиски конечной истины. Вдруг чей-то громкий голос, донесшийся с реки, прервал его размышления. Он прислушался и услыхал дервишский призыв. «Этот человек занимается бесполезным занятием, - сказал он себе, - потому что неправильно произносит формулу. Вместо того, чтобы произносить «йа ха», он произносит «а йа ха». Подумав немного, дервиш решил, что, как более внимательный и прилежный ученик, он обязан научить этого несчастного, который, хотя и лишен возможности получать правильное указание от постоянного учителя, все же изо всех сил, по-видимому, старается привести себя в созвучие с силой этой фразы. Итак, он нанял лодку и поплыл к острову, с которого доносился голос. На острове в каменной хижине он увидел человека в дервишской одежде, время от времени громко повторявшего, все так же неправильно, посвятительную формулу.

- Мой друг, - обратился к нему первый дервиш, - ты неправильно произносишь священную фразу. Мой долг сказать тебе об этом, ибо приобретает заслугу как тот, кто дает совет, так и тот, кто следует совету.

И он рассказал ему, как надо произносить призыв.

- Благодарю тебя, - смиренно ответил второй дервиш.

Первый дервиш сел в лодку и отправился в обратный путь, радуясь, что совершил доброе дело. Ведь, кроме всего прочего, он слышал, что человек, правильно повторяющий священную формулу, может даже ходить по воде. Такого чуда он ни разу в своей жизни не видел, но почему-то верил, что оно вполне возможно. Некоторое время из тростниковой хижины не доносилось ни звука, но дервиш был уверен, что его усилия не пропали зря. И вдруг до него донеслось нерешительное «а йа» второго дервиша, который опять по-старому начинал произносить звуки призыва. Дервиш начал было размышлять над тем, до чего же все-таки упрямы люди, как закоснели они в своих заблуждениях, и вдруг замер от изумления: к нему прямо по воде, как посуху, бежал второй дервиш. Первый дервиш перестал грести и, как завороженный, не мог оторвать от него взгляда. Подбежав к лодке, второй дервиш сказал: «Брат, прости, что я задерживаю тебя, но не мог бы ты снова разъяснить мне, как должна по всем правилам произноситься формула? Я ничего не запомнил».

Примечание Идрис Шаха.В переводе мы можем передать лишь одно из многих значений этой сказки, потому что в арабских текстах обычно используются омонимы – слова, одинаковые по звучанию, но имеющие разный смысл. Такое свойство языка свидетельствует о том, что он достался нам от более древних культур и предназначен для того, чтобы глубже описывать сознание, а также нечто, связанное с внешней моралью. Кроме того, что это сказание представлено в популярной литературе, находящейся в обращении на Востоке, оно встречается в дервишских манускриптах, иногда очень древнего происхождения.

32

МУРАВЕЙ И СТРЕКОЗА

Благоразумный и упорный муравей смотрел на цветочный нектар, как вдруг с высоты на цветок ринулась стрекоза, попробовала нектар и отлетела, потом подлетела и опять присосалась к цветку.

- И как только ты живешь без работы и без всякого плана? – сказал муравей. - Если у тебя нет ни реальной, ни относительной цели, каков же смысл твоей жизни и каким будет ее конец?

Стрекоза ответила:

- Я счастлива и больше всего люблю удовольствия. Это и есть моя жизнь и моя цель. Моя цель – не иметь никаких целей. Ты можешь строить для себя какие угодно планы, но ты не сможешь убедить меня в том, что я несчастлива. Тебе – твой план, а мне – мой.

Муравей ничего не ответил, но подумал: «То, что для меня очевидно, от нее скрыто. Она ведь не знает, каков удел муравьев. Я же знаю, каков удел стрекоз. Ей – ее план, мне – мой».

И муравей пополз своей дорогой, ибо сделал все, что было в его силах, чтобы предостеречь стрекозу. Прошло много времени, и их дороги опять сошлись. Муравей заполз в мясную лавку и, примостившись под чурбаном, на котором мясники рубили мясо, стал благоразумно ожидать своей доли. Вдруг в воздухе появилась стрекоза. Увидев красное мясо, она стала плавно снижаться на чурбан. Только она уселась, огромный топор мясника резко опустился на мясо и разрубил стрекозу надвое. Половинка ее тела скатилась вниз, прямо под ноги муравью. Подхватив добычу, муравей поволок ее в свое жилище, бормоча себе под нос:

- Твой план закончился, а мой продолжается. «Тебе – твой план» больше не существует, а «мне – мой» начинает новый цикл. Наслаждение казалось тебе важным, но оно мимолетно. Ты жила ради того, чтобы поесть и в конце концов самой быть съеденной. Когда я тебя предостерегал, ты решила, что я брюзга и отравляю тебе удовольствие.

Примечание Идрис Шаха.Почти такая же притча встречается в «Божественной книге» Аттара, хотя там она имеет несколько иное значение. В настоящем варианте сказание было рассказано одним бухарским дервишем возле гробницы эль-Шаха Баха ад-дина Накшбанди21 семь столетий назад. Она взята из суфийской записной книжки, сохранившейся в Великой мечети Джалалабада.

Накшбанди:

Отказываться от чего-либо только потому, что другие неправильно используют это, может быть верхом глупости. Суфийскую истину невозможно свести к правилам и уставам, формулам и ритуалам, но частично она присутствует во всех этих вещах.

Если ищешь воочию, тогда Он будет скрытым. А если ищешь тайно, тогда Он будет явным. А если вместе ищешь, то, так как Он не имеет подобного, Он находится вне их (тайны и определенности).

Если ты любишь своего Бога, то знай, что твое сердце есть зеркало его лица. Когда ты смотришь в сердце свое, безусловно, видишь Его лицо. Твой царь находится во дворце твоего тела, и ты не удивляйся, если увидишь престол Бога в частице своего сердца.

_________

21 Накшбанди, Баха ад-дин Мухаммед ибн Бурхан ад-дин Мухаммед ал-Бухари (1318-1389) – крупнейший представитель среднеазиатского суфизма XIV в. От его ремесла (накшбанд – чеканщик) происходит название суфийского братства накшбандийа, вместе с тем традиция братства не считает его основателем: он – пятый в цепи руководителей накшбандийа. Духовным основателем накшбандийа считается ходжа Йусуф аль-Хаспадани (ум. В 1140 г.).

Накшбанди родился в семье таджика-ремесленника в селении Касри Хиндуван, умер в родном селении. Его отец был ткачом и чеканщиком. Основную роль в судьбе Накшбанда сыграл дед, имевший прочные связи с суфиями, он и пробудил у внука интерес к мистике. Первым наставником Накшбанда был шейх Мухаммед Баба ас-Саммаси, который незадолго до смерти (ум. в 1340 г.) приказал Алишеру Саиду Кулалу (ум. в 1370 г.) взять Накшбанда к себе в ученики, ввести в общество дервишей ходжаган и обучить его правилам их мистического Пути. Согласно традиции братства, Накшбанд прошел духовную инициацию с помощью Абдал аль-Халика аль-Гиджувани, которого он увидел во сне и который направил его к Саиду Кулалу, но Накшбанд пришел к последнему уже мистиком, постигшим истину Пути без помощи руководителя. Почти всю жизнь Накшбанд прожил в Бухаре и окрестных селениях. Дважды совершал хадж.

Накшбанд являлся проповедником довольства малым и добровольной бедности (он зарабатывал на хлеб своим трудом, довольствовался старой циновкой и разбитым кувшином и считал грехом для суфия иметь слуг или рабов). После смерти Накшбанд был признан святым и ходатаем перед Богом, чудотворцем и покровителем Бухары. Накшбанд был канонизирован, и его культ получил широкое распространение как в Средней Азии, так и в сопредельных странах, а мавзолей над его могилой, воздвигнутый в 1544 г. Шибанидом Абд аль-Азиз-ханом, стал исключительно популярным местом паломничества: считалось, что трехкратное посещение его могилы заменяет хадж в Мекку и Медину.

Встав во главе общины, идущей по Пути ходжаган, Накшбанд заложил организационные основы будущего братства накшбандийа, которые окончательно оформились уже при его преемниках. Он возродил и продолжил традиции и взгляды Абд аль-Халика аль-Гидждувани. Учение Накшбанда распространилось и укрепило суннитский ислам среди кочевых и полуоседлых тюркских племен, прочно закрепившихся в его время в Средней Азии.

Накшбанд отвергал показную набожность и обрядность, уводящие в сторону истинного мистика: сорокадневные посты, бродяжничество, нищенство, публичные радения с музыкой, пением и танцами, громкий зикр. Он считал бесполезной силсилат аль-барака («цепь благодати»), передающую святость руководителю братства от его основателя, так как барака даруется любому мистику непосредственно Богом, отсюда его отрицание необходимости «видения» божества во время медитации. Духовная чистота, отказ от стяжательства, добровольная бедность, никаких связей с властями – его основные требования. Суфий должен строго следовать сунне Пророка, его сподвижников и выполнять все предписания шариата. Основа Пути Накшбанда – страстное влечение к Истине и тихий зикр («Выбей, вырежи в своем сердце поминание имени Божьего»). К восьми принципам аль-Гидждувани он добавил еще три (эти одиннадцать положений стали основными принципами братства накшбандийа):

1) Вукуор-и замани – временная остановка. Постоянный контроль за тем, как суфий проводит свое время: если праведно, пусть благодарит Бога, а если неправедно, то в соответствии с содеянным пусть просит прощения.

2) Вукуф-и адади – остановка для исчисления. Контроль за тем, чтобы мысленно произносимый индивидуальный зикр отправлялся в строгом соответствии с установленным числом повторов и в согласии с предписанной формулой.

3) Вукуф-и калби – сердечная пауза. Представить себе мысленно образ сердца с выбитым в нем именем Бога, чтобы еще раз удостовериться, что в сердце нет ничего, кроме Бога.

Письменных трудов Накшбанд не оставил.

СКАЗАНИЕ О ЧАЕ

В древние времена рецепт приготовления чая был известен только в Китае. Слухи о чае распространились по всему свету, дошли до мудрецов и невежд, и каждый пытался как можно больше узнать о нем в соответствии с тем, каким он его себе представлял. Царь Инджа (что значит «здесь») снарядил в Китай посольство, которое получило от китайского императора немного чая для своего правителя. Но, увидев, что даже простые китайские крестьяне пьют чай, посланники Инджа решили не привозить своему царю столь грубый напиток; к тому же они были убеждены, что китайский император обманул их и вместо небесного напитка подсунул какую-нибудь дрянь. Между тем величайший философ из Анджа (что значит «там») собрал все, какие только мог, сведения о чае и пришел к выводу, что это некая субстанция, которая в самом деле существует, но редко встречается и принадлежит к порядку вещей, мало известных. Ибо ничего определенного о нем нельзя было сказать: трава это или вода, зеленый он или черный, горький или сладкий? В странах Кашиш и Бебинев люди на протяжении целых столетий испытывали все травы, какие им только попадались. Многие травы оказались ядовитыми, чем весьма разочаровали своих исследователей. А так как никто не завез в их земли семена чайных кустов, все их поиски были тщетными. Они также перепробовали всевозможные жидкости, но с тем же успехом. На территории Мазхаба («сектантство») при исполнении религиозных обрядов процессия жрецов перед толпой верующих провозила небольшой ларь, наполненный чаем. Но никому и в голову не приходило приготовить из него напиток. Они даже не знали, как это делается. Все были убеждены в том, что чай сам по себе обладает магическими свойствами. Однажды один мудрый человек сказал:

- Вы, невежды! Залейте его кипящей водой!

Но его тут же схватили и распяли, потому что согласно их вере такие действия могли бы разрушить свойства чая. Подобный совет мог дать только отъявленный еретик и враг религии. Незадолго до гибели мудрый человек раскрыл секрет приготовления чая небольшому кругу людей. Этим людям удалось сохранить немного чая, и они тайно приготовляли его и пили. Один человек, застав их за чаепитием, спросил:

- Что вы делаете?

Они ответили ему:

- Это лекарство, которым мы лечимся от одной болезни.

Итак, одни видели чайные кусты, но не обращали на них никакого внимания. Другим его предлагали испробовать, но они отказывались, полагая, что это напиток для простых людей. Третьи владели чаем, но вместо того, чтобы пить его, поклонялись ему. За пределами Китая лишь несколько человек пили чай, да и то в строгой тайне. Но вот пришел человек знания и сказал купцам, занимавшимся чайной торговлей, любителям чая и другим:

- Тот, кто испытал, - знает. Кто не испытал – не знает. Вместо того чтобы произносить пустые речи о небесном напитке, предлагайте его людям на ваших пирах. Те, кому чай понравится, попросят еще. Те, кому он не понравится, продемонстрируют, что недостойны сделаться его почитателями. Закройте же лавки красноречия и таинственности и откройте чайханы опыта.

Итак, от города к городу, от села к селу потекли по Шелковому Пути караваны с чаем. Купцы, чем бы они ни торговали – нефритом, драгоценными камнями или шелком, - останавливаясь на отдых, готовили чай, если умели, и предлагали его местным жителям – знали те о нем или нет. Так появились чайханы, которые строились на всем пути от Пекина до Бухары и Самарканда. И те, кто пробовали, - узнали. Вначале, как всегда бывает, чаем заинтересовались только великие и проницательные мыслители, давно искавшие небесный напиток. Прежде их отношение к чаю сводилось к таким стереотипным фразам: «Но ведь это обыкновенная сушеная трава» или «Почему ты кипятишь воду, чужестранец? Ведь я прошу у тебя небесного напитка». А иные из них говорили: «Как мне знать, что это такое? Докажите, что это чай. Да и цвет вашей жидкости не золотой, а коричнево-желтый». Но когда истина сбросила с себя покров тайны и чай стал доступен всем, кто хотел его попробовать, роли людей поменялись, и те, кто высказывались теперь подобно этим мудрецам, оказались в дураках. Такая ситуация сохраняется и по сей день.

Примечание Идрис Шаха.Всевозможные напитки традиционно символизируют в литературе поиск высшего знания. Кофе, самый новый из общепринятых напитков, был открыт дервишским шейхом Абу аль-Хасаном Шадхили в Менке (Аравия). Хотя суфии и другие люди вполне ясно заявляют, что «магические напитки» (вино, вода жизни) являются аллегорией особого опыта, буквалисты склонны верить, что происхождение подобных мифов связано с открытием наркотических или опьяняющих свойств алкоголя. По мнению дервишей, подобные представления отражают неспособность поверхностных исследователей понять, что сами дервиши пользуются аналогиями. Это сказание взято из учения мастера Хамадани22, учителя великого Пасава из Туркестана.

Аль-Хамадани:

Как у огня нет другой способности, кроме как жечь, так и у человека нет другого качества, чем свобода выбора; следовательно, поскольку он способен к выбору, человек совершает различные поступки: если захочет, то может не двигаться, захочет – может двигаться; захочет двигаться налево – двигается налево, захочет повернуть направо – перемещается вправо. Если захочет, перемещается прямо. Если захочет, то может покориться своей свободе, если нет – то нет.

Первая группа человечества объединяет тех, кто имеет человеческую форму, но не несет в себе содержания человека… Им присуще только одно невежество. Вторая группа имеет не только вид и форму человека, но и действительно человеческую сущность… Третью группу составляют те, кто постиг истинную сущность религии. Это деятельные защитники Всевышнего.

Слепой считает, что сама клетка есть птица, а зрячий – что клетка создана для птицы.

В наше время имеется три мнения относительно понятия действительности и истинности души и тела. Первое – человек состоит из формы, то есть тела, так как Бог сотворил человека из семени и глины. Так считают простые люди. Вторая группа людей – ученые, которые, опираясь на слова Корана «всех людей сотворил по одной форме, а лучший вид и форму придал душе», под словом «человек» понимают и тело, и душу как единое целое. Третья группа – особая, суть человека они видят в душе и считают, что он (человек) состоит из души. Тело же, говорят они, является носителем души. Форму (тело) они не считают сущностью человека… Тело является как бы верховым животным, а душа – всадником. Не может быть, чтобы верховое животное было одинаково по сути с всадником. Если кто-то сидит на коне, то он и конь – различные существа.

___________

22 Айн аль-Кудата аль-Хамадани (1048/9-1138) – родился в местечке Бузенджир вблизи Камадана. В молодости изучал богословские науки в Багдаде, прославился как проповедник, но позднее обосновался в Мерве, встав на путь мистического подвижничества под руководством известного шейха Абу Али Фармади и сам позднее приобрел множество последователей.

Биографы аль-Хамадани свидетельствуют, что он за свою жизнь 10000 раз прочел Коран, помнил наизусть 700 сочинений, посвященных Божественному слову, беседовал с 213 шейхами. К тому же он совершил 37 пеших хождений в Мекку в целях паломничества к святым местам.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: