Сделай Сам Свою Работу на 5

Три выпускника университета Монпелье в XIII веке





 

Удачные трансмутации металлов приписывались уже великим адептам античности и первых веков христианской эры, однако удаленность во времени не позволяет проверить их подлинность и отделить легенду от исторических фактов. Поэтому я решил начать свое исследование с трех величайших алхимиков, учившихся в университете Монпелье. Он был основан в 1181 году и стал, благодаря царившей в нем необыкновенной свободе духа, которой могли бы позавидовать нынешние факультеты, на-стоящим питомником ярко выраженных талантов.

Среди студентов этого университета были такие выдающиеся люди, как Альберт Великий, Роджер Бэкон, Арнальдо де Виланова, Раймунд Луллий в XIII веке, а позднее — Мишель де Нотр-Дам1 (более известный под именем Нострадамуса), Рабле2 и 'Эразм3. Разумеется, алхимия не фигурировала в официальной программе обучения, но большим влиянием здесь пользовались арабские и еврейские врачи, глубоко проникшие в тайны герметической философии, и это дает основание предполагать, что в лекциях не были забыты и алхимические аспекты. Как бы то ни было, мэтр Альберт, Роджер Бэкон, Луллий и Арнальдо де Виланова стали не последними среди величайших герметических философов. О том, увлекался ли алхимией Франсуа Рабле, нам известно немного; но несомненно, что некоторые главы книги «Гаргантюа и Пантагрюэль» представляют собой аллегорическое изложение алхимического Великого Деяния. Что касается Нострадамуса, самого прославленного пророка всех времен, то он никогда не скрывал своего интереса к герметическому искусству. Одним словом, не приходится сомневаться, что в этом университете существовала алхимическая школа; поэтому будет весьма любопытно исследовать жизнь трех выдающихся адёптов, которые. в разное время учились в стенах Монпелье.



Альберт Великий

Мэтр Альберт родился в 1193 году в Лауингене в богатой семье. В первые годы учебы его успехи были довольно скромными, никак не давали оснований предположить, что он станет величайшим ученым своего времени. Для объяснения этой аномалии ссылались на чудо, случившееся после вступления Альберта в орден доминиканцев. Молодому монаху будто бы явилась Дева Мария и спросила, в .какой науке он желал бы преуспеть. Юноша выбрал философию, и Мария обещала поддержать его на этой стезе, выразив, однако, сожаление, что он не отдал предпочтение теологии и по этой причине в конце дней своих понесёт наказание: станет таким же недалеким, как в ранней молодости.



Как бы там ни было, Альберт вел в Павии образ жизни студента из богатой семьи, пока не познакомился с монахом-проповедником, который уговорил его вступить в орден святого Доминика, в ту эпоху весьма могущественный, и в тишине и спокойствии посвятить себя наукам. Действительно, тогда, среди бесконечных войн, монастыри были единственными надежными убежищами, где культура могла развиваться без помех.

1 Французский врач и астролог (1503—1566). — Прим. ред.

2 Рабле Франсуа (1494—1553) — французский писатель. — Прим. ред.

3 Э р а з м Р о т т е р д а м с к и й , Дезидерий (1469—1536) -гуманист эпохи Возрождения, философ, писатель. Прим. ред.

 

 

Так что мэтр Альберт стал доминиканцем, но получил значительные послабления в соблюдении орденского устава. Чтобы он мог заниматься своими исследованиями, ему позволили до самой смерти пользоваться принадлежавшим ему состоянием, что для тех времен было делом неслыханным.

Проведя несколько лет в Кёльне, Альберт Великий в 1945 году определяется в Париж, чтобы получить заветное звание магистра, присваиваемое тамошним университетом. Для этого необходимо было три года успешно преподавать в университете. Первые его лекции стали подлинным триумфом: аудиторию, где он читал, студенты брали штурмом, так что пришлось искать для него более просторное помещение. А поскольку в университете не оказалось залов, куда могли бы вместиться все желающие, мэтр Альберт вынужден был проводить свои занятия под открытым небом, на площади. Эта площадь сохранила его имя: ведь название Мобер (Maubert) означает не что иное, как мэтр Альберт (maitre Albert).



Альберт Великий проявлял интерес не только к философии, он был универсальным ученым. Кроме всего прочего, он оставил работы по неорганической химии, далеко обогнавшие уровень той эпохи. Разумеется, занимался он и алхимией. До нас дошло пять алхимических трактатов, подписанных его именем; среди них самый знаменитый — «Об алхимии» («De Alchimia»). Ему приписывают также два небольших учебника по магии: «Изумительные тайны Великого и Малого Альберта» («Les admirables secrets du Grand et du Petit Albert»). Его научный авторитет был настолько высок, что долгое время никому и в голову не приходило сомневаться, что все эти столь разнообразные сочинения принадлежат ему. Лишь много позже было замечено, что, например, в «Малом Альберте» приводятся цитаты из Парацельса и Василия Валентина, которые родились два столетия спустя после него, вследствие чего более решительные критики пришли к выводу, что эти практические руководства по магии являются апокрифами. Наконец, в начале XX века, после того как мэтр Альберт был канонизирован церковью, стали утверждать, будто все приписываемые ему герметические трактаты являются мистификацией. В наши дни никто не сомневается, что мэтр Альберт был алхимиком, однако вопрос об авторстве трактатов гораздо более сложен. Судя по всему, перу мэтра Альберта принадлежит сочинение «Об алхимии», или, во всяком случае, оно было написано под его руководством. И почти наверняка можно утверждать, что он не имеет никакого отношения к прочим трактатам. Правда, в результате исследований, проведенных профессорами одного из больших американских университетов, обнаружилась вещь не менее поразительная: было неопровержимо доказано, что по крайней мере часть «Изумительных тайн Великого Альберта» была действительно написана монахом доминиканского ордена! Это открытие повергло заокеанских ученых в подлинное смятение, и они пришли к выводу, что Альберт либо сошел с ума, либо вполне сознательно насмехался над всем миром. Их замешательство еще более усилилось, когда в ходе дальнейших разысканий они заметили, что некоторые неопубликованные рукописи Альберта содержат фрагменты, чрезвычайно напоминающие тексты исследований по народной магии, причем доминиканец, похоже, не делал никакого различия между ними и собственными сочинениями. Простая и одновременно фантастическая истина заключается в следующем: магические писания Альберта, Великого являются алхимическими трактатами, но написаны они в символической форме, которая по сложности своей превосходит все прочие сочинения такого рода.

Вот лишь один пример, взятый из первой главы второй книги «Великого Альберта»: «Первая трава — от Сатурна и называется офодилий. Сок ее очень помогает смягчить и исцелить боли в пояснице и ногах. Дают ее также тем, кого беспокоит мочевой пузырь. Если же слегка обварить корень ее, поможет она от меланхолии и одержимости демонами: больному следует носить обернутый в белую тряпицу корень сей, ибо изгоняет он коварных духов из любого обиталища». Этот, на первый взгляд совершенно бессмысленный текст обретает значимость, как только ты поймешь, что здесь излагается алхимический рецепт, где идет речь о Сатурне, то есть о свинце, а обваривание корня означает извлечение металлического корня металла посредством варки с целью сотворения Белого Деяния, которое символически зашифровано под тряпицей того же цвета. Фактически в этом якобы магическом рецепте описывается всего лишь один из этапов магистерии.

Фома Аквинский — один из будущих святых католической церкви — становится с 1244 года любимым учеником Альберта Великого, который приобщил его не только к наукам, преподаваемым открыто, но и к алхимии, поскольку в нашем распоряжении имеется несколько герметических трактатов, написанных Фомой Аквинским. Кстати говоря, в одном из своих сочинений1 Фома задается вопросом, законно ли использование алхимического золота, и приходит к выводу, что нет никаких оснований отдавать предпочтение природному золоту, из чего можно заключить, что он действительно присутствовал при трансмутациях, осуществленных Альбертом. Оба они увлекались также созданием роботов, чрезвычайно модных в ту эпоху. Говорили, будто им удалось построить говорящую голову, которая даже отвечала на вопросы2; однажды в этой голове что-то сломалось, и ее беспрерывное бормотание настолько вывело из себя Фому Аквинского, что он в приступе бешенства разбил ее тростью. Этот анекдот, проникший даже на страницы «Большого Ларусса», лишен всяких оснований. Рассказывать его начали лишь в XVIII веке, причем это либо пустая выдумка, либо следствие неправильного истолкования одного из алхимических текстов Альберта, где говорится об отрезанной голове, которая означает не что иное, как одно из состояний первичной материи в процессе магистерии — caput mortuum3.

1 Сумма теологии.

2 Эту историю часто связывают с алхимиком Гербертом, который стал папой под именем Сильвестра II.

3 Мертвая голова (лат.).

 

Зато другой чудесный факт из жизни Альберта Великого, который обычно считают легендой, скорее всего является подлинным. Речь идет о торжественном обеде в честь императора Вильгельма, когда в 1249 году Альберт принимал его в своем кёльнском монастыре. Об этом случае рассказывается в нескольких сочинениях, самое раннее из которых относится к 1320 году, — в нем отражены все примечательные события местного масштаба за период с 1248 по 1316 год. Еще одна версия принадлежит Иоганну Бека, который в 1346 году издал мемуары, повествующие о происшествиях примерно того же времени и? в частности, о чудесах, сопровождавших упомянутый выше обед.

Вот как излагает эту историю Иоганн Бека:

«Приближался праздник Богоявления, и король Вильгельм прибыл в Кёльн, дабы присутствовать на торжественной мессе в честь волхвов. В те времена преподавал там Альберт Великий из ордена братьев-проповедников, чрезвычайно сведущий в некромантии, еще более в философии, а пуще всего в теологии. Будучи приглашен королем, отведал он яств е его стола, а прощаясь, настоятельно попросил короля оказать ему честь и отобедать с ним в монастыре его в день Богоявления. Король, жаждущий увидеть какое-нибудь чудо, охотно согласился. В сказанный день, по завершении торжественной мессы, король со свитой своей отправился в монастырь проповедников, где Альберт принял его с подобающим почетом и повел в монастырский сад. Там король увидел слуг, которые выносили все необходимое для пиршества, то есть столы и стулья. Но стояли тогда жестокие морозы, и земля покрыта была снегом, так что люди из королевской свиты поначалу сильно вознегодовали против хозяина, в столь холодную погоду пригласившего гостей своих в сад, где нельзя было растопить камины.

Когда Альберт занял место рядом с королем за отдельным столиком, как и подобало для достоинства его, приглашенные с ворчанием расселись, ожидая подачи блюд. Внезапно снежный покров испарился, под лучами жаркого солнца пробилась зеленая трава и появились прекрасные цветы несравненной свежести, а ветви деревьев прогнулись под тяжестью плодов. Множество самых разнообразных птиц слетелось туда, чаруя гостей песнями своими и пестрым оперением — словно бы уже наступил июнь. Действительно, вскоре от зимнего холода не осталось и следа, стало так жарко, что многим пришлось снять с себя верхнюю одежду и удалиться в тень. Прислуживали гостям юноши столь дивной красоты, что никто из присутствующих не мог усомниться в их неземном происхождении; они беспрерывно подносили закуски и разнообразные напитки, делая сие с невероятным изяществом, благолепием и достоинством. Все любовались ими, не без некоторого, однако же, страха, хотя и воздавали должное блюдам, которые появлялись неизвестно откуда. Пиршество длилось более часа; затем слуги, убрав согласно обычаю столы, внезапно исчезли, вслед за тем умолкли птицы, увяла зелень деревьев и травы, померкла радость душевная и кончилось наслаждение для глаз. Вновь появился снежный покров и ударил мороз, так что все поспешно натянули на себя отложенную в сторону верхнюю одежду и устремились в жарко натопленные комнаты. Король Вильгельм во всеуслышание провозгласил Альберта величайшим учёным среди смертных и даровал ему близлежащие земельные угодья вкупе с правом собирать налоги в городе Утрехте».

В 1260 году Альберт был назначен епископом Регенсбурга, но занимал этот пост всего два года, поскольку терпеть не мог официальные должности. Он проповедует затем в Баварии, Вюрцбурге и Кёльне. 7 марта 1274 года в одном из итальянских монастырей умирает Фома Аквинский, и в то же самое мгновение Альберт Великий, находившийся тогда в Кёльне, с рыданиями возвещает об этой смерти другим монахам. Это отнюдь не легенда, а подтвержденный многими свидетельствами факт.

В том же году он принимает участие в Лионском соборе, а в 1276 году становится папским нунцием в Польше. Год спустя, невзирая на свои восемьдесят лет, он без колебаний отправляется в Париж, чтобы защитить память Фомы Аквинского, на некоторые сочинения которого обрушился с нападками университет этого города.

В 1279 году Альберт теряет память и до конца жизни затворяется в монашеской келье. Когда епископ Кёльнский пожелал навестить его, он ответил из-за запертой двери: «Альберта здесь больше нет».

15 ноября 1280 года он умер, и все жители города, облачившись в траурные одежды, торжественно проводили его в последний путь. Сразу же после смерти его стали почитать как святого, хотя некоторые враги обвиняли его в колдовстве и издевательски напоминали о постигшем его перед кончиной слабоумии: «Монсеньор Альберт сначала преобразился из осла в философа, затем из философа в осла». Но люди проникались к нему все большим благоговением, и на могиле его происходили чудеса.В 1637 году Рим официально признал его Блаженным, а в 1931 году он был канонизирован папой Пием XI. Наконец в 1941 году папа Пий XII провозгласил его патроном всех наук и христианских ученых.

Кроме свидетельства Фомы Аквинского1 у нас нет убедительных подтверждений того, что Альберт Великий успешно осуществил трансмутацию металлов, поэтому я вынужден считать первую фазу своего расследования сугубо негативной. Но прежде чем перейти к изучению жизни Арнальдо де Виланова, я позволю себе привести здесь знаменитые советы Альберта Великого, которые даются им в трактате «Об алхимии» и вплоть до сегодняшнего дня сохраняют ценность для всех герметических философов:

 

1 Еще одно доказательство того, что Альберту Великому действительно удалось убедить Фому Аквинского в реальности алхимии, можно найти в недавно опубликованном трактате великого теолога «Занимающаяся заря» («Aurora Consurgens»). Немецкое и английское издания с комментариями Марии-Луизы фон Франц вышли в 1965 году. В этом сочинении Фома Аквинский анализирует проблему противоположностей в алхимии и приходит к крайне неутешительному выводу относительно своих теологических трудов. Он признает, что избрал неверную дорогу, поскольку истинным путем славы Господней является алхимическое искусство.

“1. Да будет алхимик скромен и молчалив; да не раскроет он тайну опытов своих никому.

  1. Да живет он вдали от людей, в собственном доме, где две или три комнаты должны быть отведены для опытов его.
  2. Да определит он со всем тщанием время и часы работы своей.
  3. Да будет он терпелив, усерден и настойчив.
  4. Да совершит он, в согласии с правилами искусства, растирание, сублимацию(возгонку), закрепление, прокаливание, растворение ,дистилляцию(перегонку) и закрепление.
  5. Да не пользуется он иными сосудами, кроме как из стекла или глазурованной глины, дабы избежать воздействия кислот
  6. Да будет он достаточно богат, чтобы оплатить расходы, коих потребуют опыты его.
  7. Да избегнёт он всяких близких отношений с принцами и вельможами. Ибо поначалу станут они торопить его в работе, в случае же неудачи ожидают его жесточайшие пытки, тогда как награда за успех будет ему темница”.

 

 

Арнальдо де Виланова

 

“Сим начинается “Путь Пути”, трактат краткий , сжатый, лаконичный ,полезный тому, кто понять его не сумеет. Умудрённые исследователи обретут здесь часть растительного камня, который другие философы скрывали с великим тщанием”. Так изъясняется мэтр Арнальдо в небольшом сочинении поднесённом папе Бенедикту XI в год 1303 от Рождества Христова.

Это лишь один из оставленных им многочисленных алхимических трудов, среди которых выделяется прославленный трактат “Великие чётки”(“Grand Rosaire”). Арнальдо де Вилланова родился между 1235 и 1245 годами - наиболее достоверным представляется 1240 год. Сначала он изучал классические науки в Экс-ан-Провансе, потом – медицину в Монпелье ,завершил же свое образование в Сорбонне. Высказывалось предположение, что он слушал лекции Альберта Великого, но при сопоставлении дат это выглядит по меньшей мере маловероятным. Зато весьма вероятно, что там он познакомился с британским монахом Роджером Бэконом, автором «Зеркала алхимии (“Miroir d’Alquimie”), поскольку в их сочинениях имеется
немалообщего. Именно через Бэкона мог Арнальдо познакомиться и с АльбертомВеликим ,которого английский алхимик хорошо знал. Говорят, впрочем, что Виланова сильно завидовал Альберту, так как монашеский орден, в котором состоял Виланова, не желал оплачивать алхимические исследования, тогда как мэтр Альберт не встречал в финансировании своих опытов никаких препон.

По окончании учебы Арнальдо де Виланова объездил всю Европу, став вскоре, очень модным и щедро оплачиваемым врачом. Из-за своих необычных методов и вольных разговоров он часто подвергался преследованиям со стороны местных церковных властей. Вот как объясняет это Рене Маркар: «Очевидно, что обвинения в постоянных сношениях с дьяволом имели под собой некоторые основания, поскольку при лечении использовались странные микстуры, амулеты, гипыоз и магия. Мэтр отвечал на это, что влияние врача на больного является фактором первостепенной важности, так как способствует исцелению, поэтому нужно прибегать к любым средствам, чтобы сделать его подавляющим». Итак, мы имеем дело с человеком очень незаурядным, чья жизнь сильно отличалась от размеренного, полностью посвященного науке и религии существования, которое вели такие люди, как Альберт Великий, Роджер Бэкон или Фома Аквинский. Мэтр Арнальдо — предвестник Парацельса и шарлатана Калиостро.

Вернувшись в Париж, чтобы преподавать в университете, Арнальдо де Виланова стал произносить столь смелые речи, что трибунал святой инквизиции всполошился. Так, адепт во всеуслышание провозглашал, что милосердие должно цениться выше молитвы, а папские буллы, будучи написаны человеком, никак не могут считаться непогрешимы ми, или по крайней мере «непогрешимость их вполне сравнима с точностью его собственных диагнозов»! Сегодня мы знаем, какие ожесточенные споры вызывает в католической церкви проблема непогрешимости папы, поэтому легко представить ярость церковных властей XIII века, столкнувшихся с подобным вольномыслием... В результате врачу-алхимику пришлось спешно покинуть Францию и возобновить свои странствия по Европе. Судя по всему, ему удалось обрести благосклонность верховного понтифика, папы Климента V, который страдал от почечных колик и призвал его к себе; но тут Арнальдо де Виланова внезапно скончался в море, недалеко от генуэзского побережья.

Его смерть не успокоила инквизицию, которая решила устроить над ним процесс, и в 1317 году, то есть спустя четыре года после кончины, он был осужден, а большая часть его сочинений была изъята и предана сожжению. Этим объясняется тот факт, что наряду с главными произведениями Арнальдо имеется лишь несколько небольших и очень невнятных трактатов, подписанных его именем, но вряд ли созданных им. Вероятно, некие суфлеры, пользуясь тем, что в то время нельзя было с уверенностью сказать, какие именно сочинения мэтра Арнальдо сохранились, выдавали свою галиматью за творение его рук. Разумеется, противники алхимии не преминули сделать из этого вывод, что апокрифическим является все наследие Арнальдо.

Из числа этих небольших трактатов, чье авторство остается сомнительным, я все же выделю один, не лишенный мысли. Речь идет о рукописи, которую обнаружил Пуарье в XVI веке. Если судить по почерку, текст этот принадлежит Арнальдо де Виланове, и речь в нем идет о проблемах омоложения, с которыми сталкиваются люди, прожившие несколько веков! Вот какой рецепт предлагает им наш философ: «Желающий продлить жизнь свою должен два или три раза в неделю растираться соком кассии. Каждую ночь перед сном должен он класть себе на голову компресс, состоящий из вос точного шафрана, лепестков красной розы, эссенции сандалового дерева, сока алоэ и амбры, причем все это следует растворить в розовом масле, добавив немного воска. Утром нужно снять компресс и поместить его в свинцовую шкатулку до наступления следующей ночи, когда он будет использован

вновь».

Если говорить только об алхимии, то Арнальдо де Виланова считается одним из тех адептов, которые действительно сумели создать философский камень. Судя по трактату «Великие чётки», это предположение выглядит оправданным, однако в доказательство мы не можем привести ни одного исторического факта. У нас имеется только его собственное утверждение о том, что ему удалось осуществить магистерию, преобразовав свинец в золото. Для беспристрастного и строгого расследования этого недостаточно. Итак, получив отрицательный ответ и во втором пункте1, я с надеждой обращаю взор на Раймунда Луллия, прославленного доктора-ясновидца с острова Мальорка.

Раймунд Луллий

В истории алхимии — истории не письменной, но гораздо более надежной, устной, которая всегда передавалась адептами «поклонникам науки», — Раймунд Луллий считается одним из величайших алхимиков всех времен; сравниться с ним могут только Василий Валентин и Эйреней Филалет. Это мнение опиралось не на более или менее апокрифические документы и не на сомнительные исторические сведения, а на точные знания, прошедшие сквозь века. Вот почему так неприятно слышать и читать в новейших трудах утверждения, будто доктор-ясновидец за всю свою жизнь не написал ни единого алхимического трактата и якобы даже понятия не имел о самой алхимии. Постараемся же разобраться в этом, прежде чем перейти к его жизни.

Вот какие доводы приводят современные историки, чтобы оспорить авторство алхимических сочинений Раймунда Луллия. Прежде всего, в 1311 году он издал нечто вроде автобиографии, в которой приведен исчерпывающий список его опубликованных трудов. Там действительно не упомянуто ни одного алхимического трактата, однако это ни о чем не говорит: я уже указывал, что Луллий — несомненно, по причинам религиозного характера — предпочел выпустить свои герметические труды посмертно. Все рукописи были созданы, когда Луллий был жив, во многих из них имеются исторические аллюзии, а также посвящения государям, которые царствовали во время его земного существования. Но историков наших это лишь укрепляет в их мнении! Они твердят, что все трактаты являются апокрифами, а исторические указания внесены специально, чтобы приписать авторство Луллию. Вот что говорит, например, В.Ганценмюллер в книге, которую я уже цитировал: «Фальшивки отличаются от подлинников особым усердием составителей. Обычно трактат просто подписывали тем или иным знаменитым именем, но в данном случае сочли необходимым даже имитировать стиль Луллия. В «Великом Искусстве» («Ars Magna»), самом значительном из его сочинений, в научный оборот было введено понятие о буквах как символах идеи или тела... И все это мы находим в многочисленных трудах, которые без всяких оснований приписывались Луллию; там же встречаются излюбленные им обороты речи и выражения. Апокрифы эти выглядят единообразны ми, и это впечатление еще более усиливается из-за постоянных перекрестных отсылок. Порой воспроизводятся даже первые слова цитируемых глав».

Забавно, что наши эрудиты не замечают противоречия, в которое они впадают: сочинения Луллия столь очевидно принадлежат ему, что именно это обстоятельство и делает их авторство сомнительным. Впрочем, Ганценмюллер, сам того не замечая, дает ответ на этот надуманный вопрос: «Сомнения возникли и укрепились в церковных кругах: действительно, алхимическая деятельность Луллия никак не соответствовала почитаемому образу мученика за веру». Итак, если не найдется более убедительных доказательств, я буду считать доктора-ясновидца автором тех сочинений, которые подписаны его именем.

Раймунд Луллий родился в 1233 или 1235 году в Пальме на острове Мальорка, в знатной и богатой семье. Отец готовил его для военной карьеры, но всю свою юность тот посвятил любовным приключениям. Даже женившись и став отцом семейства, он не перестал волочиться за красивыми девушками, а примерно к тридцати годам воспылал подлинной страстью к живущей в Пальме даме из Генуи — сеньоре Амбросии де Каетелло.

Амбросия была замужем, и этой умной женщине чрезвычайно досаждали экстравагантные выходки красавца Раймунда, желавшего доказать ей свою любовь. Однажды он въехал на лошади в собор, чтобы положить к ее ногам сочиненный им мадригал, и возмущенные верующие силой выставили его. Тогда она согласилась увидеться с ним наедине и назначила свидание в собственной спальне.

1 Когда первое издание этой книги уже вышло в свет. я обнаружил упоминание о трансмутации, которую Арнальдо де Виланова будто бы осуществил перед римской курией. Вот что говорится об этом в книге Михаэля Майера «Символы золотого стола» («Symbola aureae mensae»): «Каноник Джованни Андреа, когда зашла речь о мэтре Арнальдо, сказал следующее: «При жизни нашёй принимали мы в римской курии мэтра Арнальдо де Виланова, величайшего лекаря и теолога, с коим обсуждал я предписания поста. Он сверх того был великим алхимиком и сотворил бруски золота, каковые без труда выдержали - все испытания». Другие, ссылаясь на того же Андреа, добавляют, что золотые бруски, отлитые Арнальдо, не уступали по качеству золоту из рудников Аруццо, о чем говорит, кстати, и Джованни Франческо Мирандоле в первой главе третьей книги своего трактата «О золоте» («De auro»).

Луллий был убежден, что наконец-то покорил ее, поэтому на встречу отправился в том радужном настроении, какое испытывает любой юноша в предвкушении долгожданной победы. Однако Амбросия встретила его очень холодно и спросила, не желает ли он полюбоваться грудью, которую неоднократно воспевал в своих стихах. Удивленный этим предложением, Луллий ответил, что у него нет более заветного желания. Молодая женщина, распустив корсаж, показала ему изъеденную раком грудь со словами: “Смотри, Раймунд, смотри, сколь уродливо это тело ,возбудившее твою страсть. Ну лучше ли было бы тебе возлюбить Иисуса Христа, от которого ты можешь ждать вечной награды?”

Это происшествие вызвало у Луллия нервное потрясение. Домой он вернулся в крайне подавленном состоянии духа. Почти никуда не выходя в течение нескольких дней, он пытался сочинять лирические стихи во славу любви ,именно тогда ему было видение распятого Христа. Отмахнувшись от него, он вновь обратился к стихам, но то же самое видение повторилось ещё четыре раза. Проведя бессонную ночь ,терзаясь стыдом и угрызениями совести, терзаясь стыдом и угрызениями совести, он устремился в исповедальню и поклялся, что отныне посвятит жизнь свою прославлению Господа и обращению неверных в христианство.

Раймунд Луллий рассказывает, что после этого, чтобы получить подтверждение ,что выбор сделан им правильно, он совершил паломничество в Сантьяго де Компостелло. Было ли это реальным путешествием? Или речь идёт об инициации? Воздержимся пока от ответа, поскольку в следующей главе у нас будет повод заняться им в связи с Никола Фламелем. Как бы то ни было, по возвращении на Мальорку доктор-ясновидец поднялся на гору Ранда, одну из самых высоких на острове. Здесь ,после многих дней поста и молитвы, на него снизошел посланный Господом свет: ему было даровано великое искусство – Ars Magna – обращения неверных на истинный путь христианской веры. Согласно легенде ,на ветвях растущего там мастикового дерева появились вдруг бесчисленные буквы из самых разных алфавитов: это были языки, на которых предстояло ему нести Ars Magna в мир. Луллий тут же принялся изучать их, особое внимание уделив арабскому, поскольку он рассчитывал обратить в христианскую веру жителей Северной Африки. Он очень быстро овладел и французским, чтобы поехать учиться в Сорбонну.

Именно в этом прославленном университете он вступил в открытое столкновение с Дунсом Скоттом который, после грандиозного успеха в Оксфорде, читал здесь курс. лекций. Слушая его выступление, Раймунд Луллий сопровождал каждую фразу лектора жестами, выражавшими неодобрение и несогласие, что наконец привело британского лектора в крайнее раздражение. Желая высмеять оппонента, Скотт прервал свою речь изадал Луллию вопрос из числа самых обыкновенных: «Какой частью слова является Господь?». Луллий ответил на это: «Господь не может быть частью, ибо он есть всё». Не ограничившись этим, Луллий окончательно посрамил несчастного Скотта, произнеся бесконечную страстную тираду во славу совершенства Бога. В конечном счете ему было предложено почетное место преподавателя Сорбонны, хотя у него не было никаких университетских званий, отношения же его с Дунсом Скоттом наладились до такой степени, что они расстались лучшими друзьями.

Затем Раймунд Луллий отправился в Монпелье и стал учеником Арнальдо де Вилановы, который около 1289 года приобщил его к алхимии. Однако Луллий не забывал своих планов обратить в христианскую веру арабский мир и вскоре отплыл с этой целью в Тунис, где был приговорен местным беем к смерти. К счастью, один образованный мусульманин, близкий друг верховного правителя, отменил казнь после того, как побеседовал е доктором-ясновидцем и убедился, что имеет дело с человеком необыкновенных познаний. Луллий был выслан из страны, едва спасшись от разъяренной толпы, которая хотела побить его камнями. Добравшись до Неаполя, он застал там. Арнальдо де Виланову и вместе с ним вновь занялся алхимическими опытами» Потом он путешествовал по Европе; следы его пребывания можно обнаружить в Испании, Палестине, Алжире, Вене и, наконец. в Англии.

Во многих хрониках зафиксировано, что в Лондоне он произвел блистательную трансмутацию металлов: произошло это, скорее всего, в Тауэре, где ему будто бы удалось по просьбе короля Эдуарда III отлить золотых слитков общей стоимостью на шесть миллионов. Это утверждение не соответствует илине во всем соответствует истине: Эдуард III вступил на престол только в 1327 году, а Луллий умер в 1315-м. Но ранее трон занимали Эдуард I и Эдуард II, поэтому можно предположить, что доктор-ясновидец произвел свою алхимическую операцию перед кем-то из них. Этот факт засвидетельствован в одном из сочинений Раймунда Луллия: в трактате «О трансмутации духа металлов» («De transmutatione animae metallorum») он прямо говорит, что приехал в Англию по приглашению короля. Самой вероятной датой приезда представляется 1312 год, следовательно, речь идет об Эдуарде II. Тот действительно нуждался в деньгах для крестовых походов, однако недавние исследования надежных исторических источников показали. что король получил золото от Луллия не благодаря герметическим опытам, а воспользовавшись его советом обложить новым налогом торговлю шерстью!

Впрочем, это отнюдь не означает, что Луллий не способен был осуществить трансмутацию того или иного металла в золото; но следует твердо помнить, что истинный алхимик никогда не унизил бы свое искусство такой целью, как обогащение монарха. Словом, я склонен принять версию насчет налога — не столь яркую, но гораздо более достоверную. После визита в Лондон Луллий вернулся в Африку. и в городе Бужи его опять закидали камнями, после чего его подобрали генуэзские матросы, и на борту корабля в возрасте восьмидесяти лет он скончался.

Чтобы завершить это исследование и дать читателю представление о стиле доктора-ясновидца, я процитирую первый параграф его трактата «Ключ» («С1аугси1е»): «Мы назвали труд сей — «Ключ», ибо нельзя без него понять прочие наши книги, совокупность которых обнимает искусство во всей полноте, поскольку слова наши для непосвященных темны. Я написал много обширных трактатов, но сделал их разделенными и темными, как это можно увидеть по «Завещанию», где говорю я о принципах природы и обо всем, что имеет отношение к искусству, однако же текст сей был обработан молотом философии».

Кстати, именно в «Завещании» («Testament»), которое упоминает здесь Луллий, говорится о произведенной им трансмутации в золото пятидесяти фунтов ртути и свинца. Но в очередной раз мы не имеем никаких доказательств, подтверждающих этот факт. О реальности трансмутаций, произведенных Луллием, могло бы свидетельствовать золото, которое он будто бы создал в лондонском Тауэре; однако мы уже убедились, что полученные королем деньги появились не благодаря герметическому искусству, а благодаря политике, к которой, увы, правительства всех стран охотно прибегают в любые времена. Итак, я не могу в данном случае дать позитивный ответ в пользу философского камня, но впереди нас ждет Никола Фламель — по общему мнению, великий создатель золота. Что ж, надежда еще не потеряна.

 

Никола Фламель, писарь.

Во Франции всегда было много алхимиков, много их и сегодня. Но никто — даже современный адепт Фюльканелли — не добился такой славы, как Никола Фламель. В многолюдном квартале, окружающем церковь Сен-Жак-ла-Бушери, вплоть до начала ХЕХ века сохранялись живые воспоминания об этом мелком ремесленнике; традиция сохранила даже имя его жены, госпожи Перенеллы. Да и в наши дни в Париже можно обнаружить запечатленные в камне зримые следы его неслыханной щедрости и баснословного состояния.

Что из себя представлял Фламель? Полагают, что родился он около 1330 года, недалеко от Понтуаза, в довольно бедной семье, но ему тем не менее удалось получить неплохое образование. Уже в юном возрасте он будто бы отправился в Париж, чтобы стать писарем. Его мастерская располагалась сначала возле кладбища Невинных младенцев; несколько лет спустя он вместе с собратьями по ремеслу перебрался под своды церкви Сен-Жак-ла-Бушери1. В эти годы он вступил в брак с немолодой женщиной, успевшей дважды овдоветь и обладавшей некоторым достатком. Лишь тогда Фламель сумел завести две мастерские: одну для себя. вторую для своих переписчиков и учеников. Однако это не дает никаких оснований считать его богачом! Такого тесного помещения, где он на протяжении всей жизни занимался своим ремеслом, в наши дни уже не встретишь — напоминают его разве что некоторые лавчонки Латинского квартала, более сходные с прихожей, чем с магазином. Через несколько лет, благодаря приданому госпожи Перенеллы м ее вошедшей в поговорку бережливости, писарь приобрел небольшой домик, стоящий напротив его мастерской. Это также не означает богатства; существует составленный через несколько лет после свадьбы нотариальный акт, согласно которому супруги завещали друг другу свое имущество — по тем временам чрезвычайно скромное.

Итак, Фламель стал женатым человеком и, заключив весьма разумный брак, получил возможность перейти в разряд мелкой буржуазии. Герметическая философия совершенно его не интересовала, он думал только о том, как бы заняться книготоргов-лей. Этот новый для него род деятельности и стал причиной знакомства с алхимическими сочинениями, которые он либо продавал, либо брал на переписку; — с этим и связан знаменитый сон, послуживший отправной точкой для его карьеры адепта. Об этом сне позднее расскажет он сам. Ему явился ангел, державший в руках книгу в медной обложке, и, показав форзац, произнес: «Фламель, посмотри внимательно на эту книгу, ты в ней ничего не понимаешь, как м многие другие, но в один прекрасный день ты увидишь то, что никто не смог бы разгля

 








Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту:



©2015 - 2024 stydopedia.ru Все материалы защищены законодательством РФ.