О камне, который падает с плеч

Также она согласилась покаяться в сделанных абортах. Только она сомневалась, стоит ли это делать, если у нее на тот момент не было чувства раскаяния. Ей показалось, что лучше отложить покаяние до следующей исповеди.

Священник посоветовал ей не откладывать покаяние на следующий раз, ведь до следующего раза можно и не дожить. Завтрашний день никому не обещан. Лучше покаяться сейчас, хотя бы и без глубокого покаянного чувства.

Слово «прости», сказанное и без глубокого чувства, имеет великую силу. Священник описал такую ситуацию. Невеста по какому-то незначительному поводу может начать волноваться и делать упреки жениху. Сгоряча она скажет ему много неприятного и несправедливого. Жених захочет уйти. Если невеста в этот момент попросит прощения, то острота конфликта снимется и жених останется. Он увидит, что она еще не упокоилась. Но в то же время он поймет, что она не хочет разлуки.

В положении этой невесты многие из нас побывали отчасти. Произошел, например, конфликт. Не обязательно на семейной почве. Ссорятся ведь не только супруги, но и коллеги, сослуживцы и соседи, да и просто незнакомые друг другу люди. Мы еще кипим, еще не угомонившая гордость мешает нам признать свою вину. Бывает же, что вину свою мы и не осознаем. Но уже наступает вечер, время, когда люди расходятся по домам. И нельзя допустить, чтобы прощание состоялось без примирения. «Солнце да не зайдёт во гневе вашем», - сказано в послании святого апостола Павла к Ефесянам (4, 26). И в древних монастырях существовала практика, которая предписывала насельникам успевать примириться до захода солнца.

Нельзя прощаться, не примирившись. Кто знает, увидимся ли завтра? Не встретит ли смерть кого-нибудь из нас за углом? Да и много чего другого может случиться. Наш собеседник возьмет, да и разочаруется в нас ночью раз и навсегда. Поэтому попросим друг у друга прощения. После выясним, как правильно следовало бы поступить. Спросим у начальника, наведем справки, посоветуемся с кем надо. В случае необходимости поднимем еще раз нерешенный вопрос. И в спокойной обстановке его обсудим. Но это – после. А пока попросим прощения друг у друга и разойдемся с миром.

Иногда человек не может попросить прощения у Бога или у своего собрата по следующей причине. Сложилась непростая ситуация, из которой виделся только один выход, конфликтный, например. Человек хотя, казалось бы, и поступил, как следовало бы, но чувствует, что в чем-то он не прав. Внутренний мир потерян. Наваливается депрессия. Чтобы вернуть потерянный мир, следует покаяться. «Но как мне каяться? - недоумевает человек. Ведь покаяться - это значит решить впредь не поступать так, как поступил. А вдруг завтра та неприятная ситуация снова повториться? Тогда, получается, мне снова придется поступить так, как поступил».

Откуда мы знаем, как сложится завтрашний день? А вдруг пройденная ситуация никогда не повторится? А если и повторится, то вдруг все сложится так, что выход будет ясен? Будущее – оно кому известно?

Если много волноваться и беспокоиться насчет того, что будет и как будет, то можно лишиться мира и душевного покоя. Несколько мыслей, комбинируясь друг с другом, могут вызывать состояние депрессии. Объясняя это, старец Фадеей Витовницкий говорил: «Размышляет человек: «будет то, будет это…» А в итоге - ничего не будет… Сам усложняет все, теряет покой и портит себе настроение». Старец считал, что не стоит себя изводить подобными мыслями. Он наставлял, что «если станешь думать - «будет то, будет это…», то сам себе портишь настроение, и не имеешь мира, не имеешь покоя. И зачем тебе это? Достаточно нам наших ежедневных трудностей»[82].

Светлая мысль на этот счет принадлежит преподобному авве Дорофею. Ему довелось как-то давать ответ человеку, которого угнетало искушение. Этот ответ, данный в связи с реальной проблемой реального человека, дошел до нас. «Если ты захочешь, - писал авва, - по человеческим мыслям судить о случающемся, вместо того чтобы возлагать всю печаль свою на Бога, то такие помыслы лишь утрудят тебя». Находясь в искушении, следует по слову Христа не заботиться «о завтрашнем дне» (Мф. 6, 34). Ведь опыт показывает, что события, случающиеся с нами, разворачиваются иногда не так, как мы предполагаем. А Промысл Божий «делает много сверх нашего соображения и надежды».

Вдруг ситуация, которую человек вообразил, и не произойдет завтра? И окажется, что волнение было напрасным. Сейчас человеку кажется, что единственным выходом из будущей виртуальной ситуации является греховный поступок. Но надо понимать, что виртуальная ситуация существует лишь в воображении, а Бог и наши ближние – реальны. И стоит ли разрывать с ними отношения ради воображаемого будущего? Тем более, что оно может сложиться таким образом, что и отношения сохранятся, и человек не согрешит, и депрессия не навалится.

Всем, кто любит создавать в своем воображении виртуальные конструкции, не мешало бы крепко-накрепко запомнить одну сказку. Эта сказка о джентльмене, который ухаживал за единственной дочерью четы фермеров. Когда указанные лица собрались на очередной совместный ужин, то и произошла сия поучительная история.

Во время ужина молодую особу послали принести пиво из подвала. Спустившись вниз, она принялась процеживать напиток. Вдруг взгляд ее упал на топор, застрявший в одной из балок. Вид топора вызвал у нее ряд болезненных ассоциаций. Она стала «прокручивать» в уме вероятное развитие будущих событий: она выйдет замуж за джентльмена; у них родится сын; однажды он спустится в подвал нацедить пива; топор упадет ему на голову и убьет его. Ужаснувшись перспективе, которая перед ней развернулась, девушка села и принялась плакать.

В виду того, что она долго не появлялась, мама пошла выяснить причину ее отсутствия. Найдя дочь в подвале, мама спросила, отчего дочь так плачет. Дочь поделилась с матушкой своими соображениями относительно будущего. Мама признала такое положение дел ужасным и, сев рядом с девушкой, тоже принялась плакать. Все то, что произошло с супругой фермера, произошло и с ним самим. Расплакался и он.

Через некоторое время пропавших домочадцев отправился искать потенциальный жених, который устал от одинокого сидения на кухне. Когда он достиг подвала, то его взору открылась странная картина: все рыдают, а пиво из бочки льется на пол. Завернув кран для слива пива, он вопросил всех о причине рыданий. Отец семейства рассказал своему будущему родственнику «ужасную» историю о топоре и сыне. Ответом на нее был хохот джентльмена, который, потянувшись, взял и выдернул топор из балки.

Ситуация в сказке представлена, конечно, несколько утрировано. Но, если смотреть на существо вопроса, то остается согласиться с тем, что приблизительно вот так мы и поступаем. Поэтому уж коли надлежит нам пива нацедить (попросить прощения), то не будем смотреть на топоры и балки.

К тому же, ожесточившемуся человеку, желающему сказать: «не раскаиваюсь», следует отметить для себя следующее. Есть в жизни черта, за которую не стоит переступать. И это именно та черта, перед которой он в данный момент стоит.

После словесно оформленного разрыва с Богом благодать может оставить человека. Лишенный божественной помощи человек становится беззащитен перед демоническим миром и перед самим собой. Навязчивые помыслы демонического характера начинают тирански властвовать над рассудком. Как голодные звери человека терзают его собственные страсти. Такое состояние – преддверие сумасшествия.

Собравшись произнести роковые слова, человек чувствует дыхание ада. Предчувствие потери рассудка пугает его, и он говорит: «Каюсь». Это слово, сказанное и без горячего чувства, свидетельствует о том, что человек не хочет разлуки с Богом.

Эта мысль принадлежат одному монаху, который длительное время испытывал чувство неприязни по отношению к своему духовному отцу. Однажды, придя на исповедь, он начал резко говорить с духовным отцом. Он уже открыл рот для того, чтобы со злостью сказать: «А я не раскаиваюсь». Но этих слов он так и не произнес, потому что всем своим существом почувствовал, что рассудок вот-вот оставит его. Он явственно ощутил, как щупальца безумия проникли в его сознание и ждали лишь роковой секунды, отмашки, чтобы сдавить сознание в своих тисках.

Подобное состояние монахом было испытано еще раз. Однажды он не захотел подойти под благословение к своему духовному отцу. Духовный отец в те годы пытался удерживать его от излишнего увлечения занятиями, которые по отношению к монашеству носили второстепенный характер. Он пытался образумить монаха, который по временам начинал увлекаться различными проектами в ущерб своей молитвенной жизни.

Этот вид монашеского искушения довольно подробно был описан святителем Игнатием (Брянчаниновым). Он объяснял, что дьявол иногда борется с монашествующими не напрямую, а путем переключения их внимания с Бога на предметы земные. Одних насельников он занимает «приобретением для монастыря разнородного стяжания, постройками, разведением садов, огородов, пашни, лугов, скотоводства» и таким образом принуждает забыть Бога. Кого-то он привязывает к токарному станку и таким образом научает вознерадеть о Боге. К каждому монаху дьявол ищет особый подход. Дьявол учитывает склонности и предпочтения человека и на основе этих склонностей и предпочтений конструирует потом свою приманку. Если человек начинает заниматься телесными трудами самочинно и «неумеренно», то он постепенно входит в искушение. Неприметно в него начинает вкрадываться пристрастие к делам, которыми он столь активно занялся. В первое время он чувствует к ним особое усердие, а потом он устремляет к ним все силы души и тела. И «забывает, оставляет Бога». В сознании монаха эти занятия представляются дьяволом как невинные, душеспасительные, общеполезные. «По злохитрости змея начинают отвсюду раздаваться одобрения и похвалы иноку за его занятие; он заражается самомнением; душа его, не освещенная Словом Божиим, объемлется мраком неведения и неразумия; он поступает в полное владение падшего духа».

И от этого вот искушения пытался священник предостеречь свое духовное чадо. Да, конечно, и занятия есть в мире важные, но и монашеские обеты даются не просто так. Монах без молитвы – «черная головешка», – так говорил преподобный Серафим Саровский.

Предупреждая чадо о последствиях, к которым приводит пренебрежение духовной жизнью, священник, бывало, словно в глухую стену бился. Монах был иногда настолько «на своей волне», что оказывался закрытым для наставлений. Ему казалось, что его не понимают, не видят важности его трудов. Соответственно, все увещевания он воспринимал как личные выпады против себя. И однажды он захотел сделать что-то, что облекло бы его протестное настроение в понятную для духовного отца форму.

В тот день священник, заметив монаха, двинулся к нему, чтобы поприветствовать о Христе и благословить. А монах сделал вид, что не заметил поступи духовного отца. Отвернувшись от него и направившись в другую сторону, монах испытал знакомое чувство – еще мгновение, и он потеряет рассудок. До этого шага его духовная брань была страдательным состоянием. Он носил мучительные помыслы в себе, боролся с ними, страдал от них.

Сам факт наличия брани еще не дает представления о позиции человека, ведь брань может быть навязана демонами человеку и против его желания. Если человек старается внутренне не соглашаться с дьявольскими внушениями, то за свое терпение он получает венцы от Господа. Но если человек решает совершить на деле то, что представляется ему в мысли, то здесь уже заметно проявление свободной воли. И такой поступок влечет за собой последствия.

На этот счет до нас дошло изречение одного старца. Он говорил, что есть различные стадии внедрения греха в человека. Первые три состоят в следующем: «помышлять о грехе, соглашаться с помышлением, выражать словом греховное помышление». Четвертая стадия выражается в том, что человек исполняет свое помышление самим делом. И в этом, четвертом случае, от человека «уже не отвращается гнев Божий»[83].

Здесь необходимо понимать смысл выражения «гнев Божий». Преподобный Антоний отмечал, что гнев является страстью и потому не может быть того, чтобы Богу было «худо из-за дел человеческих». Бог пребывает всегда одинаковым. Меняются сами люди. Если мы добры, то вступаем в общение с Богом, так как имеем сходство с ним. Если же мы злы, то отделяемся от Бога, вследствие того, что не имеем сходства с Ним. Отделение в этом случае означает не то, что Бог гневается на нас. А то, «что грехи наши не попускают Богу воссиять в нас».

Эта мысль нагляднейшим образом комментируется одним эпизодом, имевшим место в жизни преподобного Льва Оптинского. Однажды во время посещения Софрониевой пустыни преподобный Лев беседовал с иеросхимонахом Феодором. Иеросхимонах Феодор жил в затворе и почитался людьми как муж духовный, в связи с тем, что он предсказал совершение некоторых событий. Но преподобному Льву его состояние показалось сомнительным. Преподобный Лев, как человек имеющий дар духовного рассуждения, догадался, что иеросхимонах Феодор обманут демоном. Но вразумить обманутого дьяволом затворника не удалось. Ответом на предостережения, высказанные старцем, стали слова: «Я думал, что ты, подобно другим, хочешь от меня попользоваться, а ты пришел меня учить!» После беседы преподобный Лев покинул пустынь, а иеросхимонах Феодор удавился.

«Из сего можно заключить, что хоть этот затворник находился в обольщении вражьем, но милость Божия не совсем от него отступала. Когда же он отверг благожелательное предостережение мудрого и опытного старца, Господь за это оставил его, и он погиб такой ужасной смертью»[84].

Сказанное сжимается буквально до одной фразы, которую святитель Николай Сербский вложил в уста капитана Спаса Спасовича – главного героя книги «Земля недостижимая». Спас Спасович, обращаясь к Господу в молитве, говорил, что из-за надменности и злобы людей Господь устраняется с их путей. «Но если они не встречают Тебя, они сталкиваются с архиврагом Твоим, ловко занявшим место, которое Ты оставил».

Так произошло и с монахом, о котором мы вели разговор выше. В его отходе от духовного отца проявился конкретный жизненный выбор. И невозможно сказать, что Бог был на стороне этого выбора. А, если Бог устраняется с жизненного пути человека, то с кем человек встречается на своем пути?

Но в жизни монаха был опыт и позитивного характера. Боримый все теми же мыслями, он как-то надумал уйти из храма без исповеди. У него было желание многое сказать, но ему казалось, что возможность высказать наболевшее отсутствовала. Ведь к его духовному отцу выстроилась целая очередь прихожан. Не желая задерживать кого бы то ни было, (а, может, прикрывая этой мыслью свое нежелание исповедоваться) он сказал, что, пожалуй, подойдет завтра. А сегодня он, мол, говорит лишь о том, что к священнику он имеет чувство неприязни. На вопрос «А из-за чего?» монах ответил уклончиво: «Да, долго говорить». Тогда священник посоветовал ему описать вкратце суть проблемы, чтобы, открывшись, освободиться от мучительных мыслей.

Монах стал говорить. Он сказал всего несколько слов, и тут что-то с ним произошло. Все мучившие его вопросы растворились, все недоумения исчезли. Чувство неприязни прошло, и ему вновь захотелось всех любить.

Нечто подобное произошло и одним землемером. Свое вхождение в искушение он начал с увлечения алкоголем. С помощью бутылки он привык решать деловые вопросы. И до того он «привык к водке, что, кажется, не мог без нее жить». Дальше – больше. Члены семьи умоляли его прекратить пить водку, и он возненавидел их. «День ото дня ему становилось тяжелее, и он начал пить больше и больше, а скоро решил: "Все равно, мне назад уж не возвращаться; оставить водку не могу, семейству я опротивел. Для чего же мне жить? Лучше покончу с собой"». Он попытался повеситься, но его спасли домашние. Придя в себя, он еще больше возненавидел свое семейство. «Ему хотелось умереть во что бы то ни стало». Покончить с собой он задумал по пути в уездный острог, в который он потребовал себя отправить. Родные же стали умолять его сходить с ними в церковь, на что землемер после долгих уговоров согласился. Когда в церкви начался водосвятный молебен, священник «пригласил землемера преклонить колена. Тот повиновался. В эту же минуту у него на сердце стало легче и теплее, так что он мысленно произнес: "Боже, буди милостив ко мне грешному!"» Когда он помолился так еще два раза, то слезы полились из его очей. «В сердце у него появилась какая-то особенная, благодатная теплота и он зарыдал, как ребенок...» Ему уже больше не хотелось ехать в острог. И родные, и семейство, и брошенное им хозяйство, – все ему «стало дорого и мило»[85].

Настанет время, когда по милости Божией, тяжкий камень, сдавливавший сердце, будет сброшен. Но, чтобы это время настало, человеку, как минимум, следует не отрицаться самой возможности духовного преображения. То есть ему, как минимум, не следует мысль о разрыве подкреплять делами. Десятки, может, сотни раз человек будет испытывать чувство ожесточения. И все эти разы, если он хочет в конце тоннеля увидеть свет, приступы гордыни ему нужно будет преодолевать. Живя так, человек не даст нити, ведущей его к душевному покою, порваться.

Супруги, которые сквозь десятки лет сохранили единство, сумели это сделать потому, что сотни раз преодолевали желание свое единство разорвать. Попросить прощения у Бога, у духовного отца, у супруги или супруга, – в этом проявляется определенная позиция. Пусть нет раскаяния в данный момент, но человек, как может, смиряется и стремится к правде. Уйти же, не раскаявшись, – здесь тоже прорисовывается некая оформившаяся позиция. И стоит ли делать этот шаг за черту?

Бог видит, что человек ожесточен, но в то же время он видит, что человек хоть как-то пытается смиряться. Бывает, что в такой момент благодать касается сердца, и человек начинает рыдать.

На эту тему у священника Александра Ельчанинова есть замечательное наставление. Он считает, что даже если мы не способны на искреннее покаяние, то это не повод откладывать исповедь. «Бог, - пишет священник, - может коснуться нашего сердца и в течение самой исповеди: само исповедывание, наименование наших грехов может смягчить наше сердце, утончить духовное зрение, обострить покаянное чувство»[86].

Женщина последовала этому совету и покаялась, как могла. Священник прочитал над ней разрешительную молитву. Он не удержался от того, чтобы спросить ее, что она почувствовала после того, как молитва была прочитана? «Стало очень легко, - ответила она. Мне кажется, что у меня сейчас появилось чувство раскаяния». Когда она говорила это, то священник заметил, что лицо ее заметным образом преобразилось. Она выразила желание покаяться уже с чувством раскаяния в тех грехах, в которых минуту назад каялась формально.

Указанная связь между сделанными абортами и состоянием депрессии подтверждается святоотеческим наследием. До нас дошло письмо, написанное святителем Николаем Сербским одной женщине по поводу мучающих ее страшных снов.

Стоило ей сомкнуть глаза, как ей являлись три отрока, которые высмеивали ее, угрожали, запугивали. Лишившись сна и покоя, женщина стала искать помощи у известных докторов. Ей говорили, что ее видения - это пустяк. Ей советовали поменять климат, чаще бывать в обществе, следить за питанием. Но эти средства были бессильны устранить «пустяк», который мучил ее вот уже как полгода.

Святитель Николай дает ей понять, что указанные средства ей не помогут. Ведь она страдает не от ипохондрии. Три отрока – это трое детей, которые были убиты ею до рождения. Они пришли воздать ей. Святитель призывает ее осознать то, что «жертвы сильнее своих палачей и воздаяние их ужасно». «Делай все, - пишет он ей, - что в силах твоих, для своих убиенных детей, твори дела милосердия. <…> Иди в церковь и спроси, что ты должна делать: священники знают»[87].

В этом письме на себя обращает внимание позиция некоторых докторов. По выражению святителя они «выучили несколько трескучих слов: “ипохондрия”, “телепатия”, “самовнушение” – и подменяют ими духовную реальность». Подобно этим докторам рассуждают многие люди. Они не хотят признать, что болезнь часто связана с грехом.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: