ПОХОД АРГОНАВТОВ ЗА ЗОЛОТЫМ РУНОМ

Давным-давно в Греции, между двух синих морских заливов, в глубокой долине, отгороженной высокими горами от всего остального мира, лежала страна Беотия.

Под синим небом ее высоко вздымалась вершина таинственной горы Геликон, где обитали богини искусств — музы.

В те времена, о которых пойдет рассказ, владыкою Беотии был коварный и жестокий царь Пелий.

Однажды он возвращался с купания в свой дворец в городе Иолке. Царь ехал задумавшись. Вдруг колесница замедлила бег: посреди площади шумела толпа народа.

— Что там такое? — спросил Пелий у сопровождавшего его вельможи.

• Руно — шкура барана.

— Ничего особенного, о царь! — ответил тот. — А впрочем, я ошибся: там стоит странный юноша, прикрытый пестрой шкурой барса. Он прекрасен, как юный бог винограда Дионис. И у него только одна сандалия — на правой ноге.

Вельможа сказал это и вздрогнул, потому что Пелий крепко схватил его за локоть.

— Сандалия на одной ноге? — вскрикнул царь. — О горе! Я погиб! Разве ты не помнишь?

Много лет назад мудрые жрецы бога Аполлона предсказали Пелию: «Ты будешь царствовать спокойно и счастливо, но лишь до тех пор, пока тебе не встретится человек, обутый только на одну ногу. А когда это случится — дни твои сочтены, и гибель неизбежна. Тогда — не борись с судьбой!»

Царь Пелий был коварен и себялюбив, но ни трусость, ни глупость не были свойственны ему. Черные глаза его сверкнули из-под мохнатых бровей; он вырвал поводья из рук возницы и, круто натянув их, подъехал к юноше.

— Странник, — сказал он, надменно взирая на толпу с высоты колесницы. — Скажи нам, кто ты, куда держишь путь и где живут твои родные? Но отвечай только правду. Страшись осквернить уста ложью: с тобой говорит непростой человек.

— Я тоже непростой человек! — спокойно ответил юноша. — Я Язон, сын Эсона.

Вздрогнул при этих словах жестокий царь. Вспомнил он, как много лет назад коварством захватил власть, свергнув своего брата Эсона. Но смелый юноша говорил так простодушно и открыто, большие глаза его смотрели столь бесхитростно и честно, что Пелий почувствовал, как надежда зародилась у него в сердце.

«Он простак, этот сын Эсона! — подумал Пелий. Не надо его раздражать. С таким человеком хитростью и притворной лаской так же легко совладать, как с молодым львенком».

И, прищурясь, он ответил Язону совсем мирно:

— Юноша, знай же, что сам Пелий говорит с тобой. Я не тиран и не враг тебе. Боги решили судьбу твоего отца. Я только выполнял их волю. И теперь я не осмелюсь идти наперекор воле богов. Но знай: прежде чем получить из моих рук царство, ты должен совершить великое дело, чтобы умилостивить их.

Не так давно ночью, во время бури, явился ко мне вестник богов Гермес. «Царем Беотии, — сказал он мне, — будет лишь тот, кто овладеет Золотым Руном и водворит его в здешнем храме».

Я стар, Язон. Я не могу, соперничая с тобой, пуститься в далекий путь. Соверши великий подвиг, найди волшебное руно, вечно сияющее, как жар, в темной роще на берегу Черного моря. В тот же час я без споров передам тебе законную власть.

Гордо поднял кудрявую голову молодой сын Эсона, услышав такие речи.

— О Пелий! — вскричал он. — Клянусь дымом родного очага, клянусь сединами отца моего, клянусь моей кровью до последней капли — я выполню волю богов! Какие бы препятствия ни стояли на моем пути, я уничтожу их. Я овладею волшебным руном и верну его в Грецию!

Так говорил юноша, а Пелий, слушая его, прятал усмешку в черной жесткой бороде: он не верил, что кто-либо сможет овладеть чудесным руном. Он надеялся, что Язон погибнет в походе. И эта надежда веселила его...

Месяца не прошло, как не осталось человека во всей Греции, который бы не знал, к чему готовится храбрый юноша из дальнего Иолка. Понемногу со всех сторон в тихий Иолк стали собираться смельчаки из разных концов страны. Много явилось сюда храбрецов, чьи имена наводили страх на недругов.

Пришел быстрый, как лесной олень, Мелеагр, славный победитель Калидонского вепря. Постучались в двери Язона товарищи Мелеагра по страшной охоте: покоритель чудовища Минотавра Тезей, могучий Анкей, осторожный и хмурый боец Теламон. Не отставая друг от друга ни на шаг, с одинаковой усмешкой на лицах, пришли прекрасные близнецы Кастор и Полидевк — дети божественной Леды. Два других брата, сыновья могучего бога северных ветров Борея, прилетели к Язону на широких крыльях, которые им подарил их свирепый отец. Явился на призыв Язона и быстроглазый Линкей — опытный кормчий, глаза которого видели сквозь воду и сквозь камни.

Но еще раньше, задолго до того, как Язон отобрал из пришедших храбрецов крепкую дружину, застучали молотки и топоры неподалеку от Иолка на песчаном берегу полуострова Магнезии. То славный строитель кораблей Арг положил начало Язонову кораблю.

Арг не один создал такое чудо, говорили люди, ибо все должны были признать, что другого такого корабля еще не видели глаза человека. Нет, конечно! Ему, наверное, помогала мудрая Афина, богиня всех искусств и художеств. Недаром старый строитель по ночам не отлучался от своего детища! Недаром в корму корабля вделал он кусок от ствола священного дуба из ее рощи, вырезал на нем ее изображение. Без помощи богов не мог человек соорудить подобное судно!

Наконец корабль был готов. А незадолго до этого дня еще один герой присоединился к Язоновой дружине. То был славный певец Орфей, который принес с собой не меч и не копье, как другие, а только золотую лиру.

Наступил, долгожданный срок. Утром Арг откинул волосы с покрытого потом лба и засмеялся — впервые за много дней. Суровые плотники ударили по смолистым клиньям, удерживавшим судно на берегу. Подобно лебедю, сходящему с берега в воду, скользнул гордый корабль на пенные волны залива. Стремительно двинулся «Арго» вперед, унося моряков-аргонавтов.

Так начался великий поход аргонавтов. День, другой, третий скользил над морскими просторами белый парус «Арго». К исходу третьего дня герои услышали впереди тяжелый шум и плеск. То доносился до них как бы гул мощного прибоя, то словно ревела буря или падал в пропасть гигантский водопад, то раздавались страшные удары грома.

Встав во весь рост на носу корабля, зорко вглядывался в волны кормчий Линкей. Вдруг, словно увидев что-то страшное, он закрыл глаза руками.

Там впереди, как раз на пути легкокрылого судна, море кипело, бурлило и пенилось. Две огромные скалы возвышались в тумане, но то были не простые скалы, а плавучие страшные Симплегады. Эти скалы ни минуты не пребывали в покое. Они то отходили одна от другой, и тогда море между ними становилось обманчиво гладким и спокойным. То внезапно страшные утесы устремлялись навстречу друг другу. Все быстрее и быстрее неслись они, раскачиваясь на волнах, все сильнее ревела и клокотала пучина вокруг них. Наконец с неистовым грохотом, в облаке водяной пыли, вздымая до неба пену, они сшибались вместе. Казалось, весь мир содрогается вокруг. Но в этот миг плавучие горы снова начинали удаляться в разные стороны. Страшно было издали глядеть на это чудо; между тем нельзя было проплыть на восток, не пройдя меж ними.

Замедлили аргонавты бег своего судна и стали держать совет.

— Прежде чем пытаться проскользнуть между утесами, — сказал один, — надо пустить в эту теснину белого голубя, любимую птицу Афродиты. Пролетит голубь — промчится вслед за ним и «Арго». Погибнет крылатый разведчик — лучше дождаться более благоприятного времени.

Гребцы налегли на весла. Линкей выпустил из клетки серебристо-белого голубка. Снежной пушинкой проскользнула птица в воздухе, ринулась между разошедшихся в стороны скал, и в тот миг, когда они уже мчались друг на друга, молнией пронеслась меж них. С грохотом сшиблись утесы. Но голубь уже опередил их.

Вот он несется назад к «Арго», вот садится на мачту... О счастье! Только одно единственное перо из хвоста вырвали у него плавучие горы. Значит, нельзя терять ни минуты...

И вот герои уже пенят воду шумными веслами. Вихрем летит «Арго» в мрачное ущелье, а скалы, покачиваясь в тумане, уже начинают сближаться. Точно стрела, несся вперед корабль. Пенные гребни обрушились на него. Раздался грохот, какого не выдержать уху простого смертного. Но скалы не успели столкнуться. Только одну доску из корабельного руля вырвали они, растерли в щепки и начали расступаться в стороны.

Когда же гребцы, переведя дух, подняли весла, чтобы оглянуться, вдали за кормой они увидели только тихий пролив.

Так сбылось веление богов: если хоть один корабль пройдет между Симплегадами, их движение должно прекратиться навеки.

Двадцать дней и двадцать ночей несся по морю славный «Арго». Наконец, под вечер двадцать первого дня, Линкей увидел далеко-далеко над волнами темную гряду гор. Аргонавты еще не знали, к этим ли горам лежит их путь, но плыли вперед.

Внезапно до их слуха донесся далекий стон, исполненный нестерпимой муки. Аргонавты содрогнулись. Им показалось, что это сами горы застонали от невыносимой боли. «Что это? Что это?» — шептали, оглядываясь, воины Язона.

— Восславь великих богов, о Язон, — воскликнул плывший с аргонавтами прорицатель, — ибо ты привел нас к цели! Страна эта — Колхида. Здесь хранится Золотое Руно. Разве ты не слышал страшных стонов? Знай же: это стонал могучий титан Прометей, наказанный великим Зевсом. Прометей возлюбил людей сильнее, чем своих братьев богов. Он похитил у Зевса огонь его молний, отнес его на Землю и научил людей пользоваться им. Только после этого они стали людьми, а до этого жили как дикие и несчастные звери. Люди возблагодарили титана. Но за такую великую дерзость всемогущий Зевс приковал его к горам Кавказа и повелел своему орлу каждый день терзать тело несчастного. Мука эта длится уже много столетий. Но близится время его избавления. Могучий Геракл придет сюда, убьет орла и освободит Прометея. Это случится скоро, но еще не сейчас. Теперь же, о Язон, повелевай нами, ибо мы достигли конца нашего пути.

Пока он говорил это, корабль «Арго» вплотную подошел к берегу. Аргонавты бросили якорь в тихой бухте и, выйдя на берег, сразу же принесли жертвы всем богам Греции и Колхиды. Они молили светлых богов не препятствовать им, потому что знали: как ни труден был путь из Иолка до Колхиды, только здесь начиналась самая тяжкая часть великого подвига.

Настала ночь. Темнота окутала землю. В камышовых зарослях, фыркая, бродили барсы и вепри дикой страны. А поодаль за рекой мирно спал на холме темный дворец царя Колхиды Эета. Спал за его толстыми стенами сам суровый царь, спали царские дочери, спали воины и слуги — и никто из них не знал, чему суждено случиться завтра.

Рано утром Язон со спутниками направился к горе, на которой стоял великолепный дворец Эета — сына бога солнца Гелиоса. Высокие стены дворца поднимались над скалами; всюду белели ряды мраморных колонн, сверкала медь украшений. У самых ворот аргонавты встретили прекрасную темнокудрую девушку. Это была дочь царя Эета Медея. Она громко вскрикнула от неожиданности, увидев могучую дружину. На крик вышел из дворца и сам царь. Он приветливо встретил чужеземцев и пригласил их к себе для пира и отдыха.

В это время словно трепещущий луч солнца на мгновение прорвался сквозь тучи. То сын Афродиты, маленький Эрот, прилетел во дворец. Спрятавшись за одной из колонн, он огляделся. Прямо перед собой он видел Язона: героя обнимал чернобородый Эет. Вокруг толпились, оглядывая друг друга, воины - колхидцы и аргонавты. А поодаль стояла высокая стройная девушка.

«Она- похожа на богиню ночи, — подумал Эрот, — она прекрасна. Что ж? Тем лучше!» Он улыбнулся, поднял лук и, прищуря один глаз, нацелился прямо в сердце Медеи. Тоненько свистнула стрела. Медея побледнела. В глубине ее глаз вдруг вспыхнул яркий огонь. Ни на минуту не отрываясь, она смотрела теперь только на Язона. Она уже не видела никого в мире, кроме него...

Очень довольный такой удачей, сын Афродиты бросил последний взгляд на дело рук своих и улетел прочь.

Допоздна затянулось в тот день пиршество в богатом замке царя Колхиды. Возлежа за обильной трапезой вокруг уставленного яствами стола, весело праздновали аргонавты свое прибытие.

Но едва Эет услышал про замыслы Язона, как лицо его вспыхнуло гневом.

Черные глаза засверкали, сросшиеся брови, такие же густые, как у его дочери Медеи, сдвинулись вместе.

— Как, дерзкий чужестранец! — вскричал он, ударив кулаком по столу. — Оказывается, ты осмелился незваным явиться в мою страну за тем, чтобы похитить у меня лучшее из моих сокровищ? За это одно ты уже достоин смерти! Но я не верю тебе! Не за божественным руном ты пришел к нам. Ты замыслил отнять у меня мою власть, овладеть моими землями. Прочь отсюда, лжец и предводитель лжецов, или всех вас ожидает страшная гибель!

Ропот прокатился по залу, где шел пир. Руки аргонавтов сами собой потянулись к мечам. Но Язон дал своим товарищам успокоительный знак.

— Успокойся, сын Гелиоса! — сказал он, глядя прямо в черные глаза Эета. — Клянусь великими богами, я не посягаю ни на твою власть, ни на твое царство. Я приплыл сюда за волшебным руном. Его я и прошу у тебя как милости. Я не богат, не богаты и мои спутники. Но у нас много силы и мужества. Прикажи — и за руно я выполню, не стыдясь этого, любую работу, сослужу какую хочешь службу. Ты знаешь, зачем мне нужно это руно: оно вернет мне похищенное царство.

Долго думал Эет. Попеременно то опасение, то надежда, то лукавство отражались на его лице. Наконец он сказал:

— Что ж, чужестранец, пожалуй, я отдам тебе Золотое Руно. Но перед этим ты должен выполнить нелегкое дело. Есть недалеко отсюда поле, посвященное богу войны Аресу. Вот уже много столетий его не касались ни плуг, ни лопата. Ты должен вспахать это поле бронзовым плугом, если сможешь запрячь в него двух моих меднорогих быков. Затем ты засеешь поле, но не зернами пшеницы, а зубами дракона. Быстро прорастет посев. Из-под земли появятся воины в медной броне. Ты должен сразиться с ними в одиночку. Если исполнишь урок — Золотое Руно твое.

Царь сказал это и замолчал, ожидая, что ответит Язон.

Предводитель аргонавтов поднял голову.

— Пусть будет так, великий царь! — сказал он. — Я сделаю все, что ты приказал. Но, смотри, не нарушай и ты своего обещания.

Задумчивые и смущенные, вернулись на свой корабль аргонавты. Сомнение охватило их: урок, заданный Эетом, многим казался невыполнимым.

Но вот заговорил прорицатель:

— Мне ведом один лишь путь, ведущий к цели, — сказал он. — Царь Эет — великий волшебник, и бороться с ним не сможет смертный. Но дочь царя Медея — тоже колдунья. Надо добиться, чтобы она стала на нашу сторону. Если это случится, мы преодолеем все!

Глубокой ночью верный слуга принес аргонавтам радостную весть: смуглолицая Медея согласна помочь Язону и ждет его в храме богини колдовства Гекаты.

Там Медея передала юноше волшебную мазь и сказала:

— Когда наступит утро, натри этой мазью свое тело и оружие. Тогда, о Язон, ты будешь непобедим. Делай то, что поручил тебе Эет. Но помни одно:

как только зашевелится земля на пустынном поле Ареса, как только покажутся острия копий и медных шлемов, — метни в их гущу тяжелый камень. Метни его и сражайся без страха — руно будет твоим.

Как только взошло солнце, Язон натер себя и свое оружие волшебной мазью Медеи и спустился на берег. Там уже собрались в ожидании невиданного зрелища тысячи колхидцев. Язон нашел на поле огромный железный плуг и двинулся к далекой горе, туда, где чернел узкий вход в пещеру. Вдруг оттуда вырвались два огромных быка и с хриплым мычанием ринулись навстречу герою. Пыль и дым окутали место схватки. Когда же они рассеялись, все увидели, что Язон уже запряг одного из быков в плуг и надевает ярмо на другого. Вспахав поле, Язон принял из рук Мелеагра короб с зубами дракона и пошел по бороздам, разбрасывая вокруг себя страшные семена. Скоро и этот труд был закончен.

Сначала на поле все было тихо. Но вот кто-то вскрикнул в ужасе. Над землей показался, проколов почву, кончик бронзового копья. Вот рядом с ним появился другой, третий, сотый — и множество блестящих шлемов сразу поднялось над полем. Еще мгновение — и тесный строй воинов плечо к плечу вырос над пашней. Вдруг один из них увидел Язона. С тяжелым звоном они все разом повернулись к герою.

Но Язон не дрогнул. Подняв огромный обломок скалы, он швырнул его в самую гущу войска. Медные воины тотчас ринулись туда, где упал камень. В то же мгновение обрушился на безумных Язон. И скоро на поле остался он один. Кругом лежали тела поверженных воинов.

С радостными криками бежали навстречу герою его друзья. Зет же, возвратясь во дворец, заперся в своих покоях. Он твердо решил не выполнять данного слова и каким угодно способом погубить ненавистных аргонавтов.

Ночной порой, когда все спали, Медея пробралась на корабль, разбудила аргонавтов и сказала:

— Спасайтесь от мести Эета и бегите, потому что он не сдержит слово и не захочет отдать вам Золотое Руно. Но я отведу тебя, отважный Язон, в рощу Ареса и помогу добыть его.

Под покровом ночи они отыскали священную рощу бога войны. Роща была погружена во тьму, но Золотое Руно издали светилось среди ветвей высокого дуба, и каждый его завиток сиял в темноте, как звезда. У корней дуба лежал дракон с вечно недремлющими очами. Медея усыпила его своими заклинаниями, тогда Язон бросился к дереву и снял с него сияющее руно.

— Золотое Руно твое, — сказала Медея. — Теперь ты увезешь его, Медея же останется здесь на вечную скорбь и муку.

Вздрогнул Язон, услышав эти слова, и обещал, что тут же увезет молодую царевну в далекую Грецию и сделает там своей женой.

А между тем аргонавты подняли парус, готовясь к отплытию. Язон и Медея взошли на палубу корабля. Дружно ударили весла, запенились волны, и быстро-летный корабль исчез в темноте.

Быстро скользил «Арго» по водной глади лазурного моря. К вечеру над водой закружился туман несколько островков, похожих на встречные корабли, показались на горизонте.

Вдруг из тумана послышалось пение. Женские голоса, сначала далеко, потом все ближе и ближе, все громче и громче зазвенели в воздухе. В недоуменье переглянулись герои. Они не могли понять, откуда доносится пение. И хотя аргонавты не слышали слов, им чудилась в звуках мольба и тревога, жалобный нежный призыв.

— Это песня смерти, — сказал наконец Язон. — Кто-то тонет в тумане и взывает о помощи.

По знаку Язона гребцы схватились за весла, и «Арго», весь в пене и брызгах, понесся сквозь плотный туман на призывные звуки.

И вот навстречу кораблю точно всплыл из-под воды неведомый островок. У подножия островка кипели буруны, острые рифы, скрытые под водой, грозили неосторожным пловцам, а у самых скал темнели останки погибших кораблей.

Но аргонавты не замечали ни бурунов, ни опасных рифов. Сильными взмахами весел гнали они свой корабль прямо на скалы. Там, над самой водой, сидели три девы-певицы. Они манили к себе аргонавтов и пели волшебную песнь. Их волосы отливали на солнце то медью, то зеленью. Это были коварные сестры-Сирены. Они протягивали руки навстречу героям. Большие глаза, холодные, как глаза змей, не отрываясь, следили за «Арго». И, повинуясь колдовскому взгляду, аргонавты направили корабль прямо на камень.

Только мудрый Орфей не поддался волшебству. Встав на носу корабля, он ударил по струнам золотой лиры и запел так, что заслушались сами Сирены. Голос певца показался им слаще и чище их собственных голосов. А звуки его лиры так удивили сестер, что они замолчали, в недоуменье глядя на быстро идущий корабль.

Но как только пение Сирен прекратилось, один за другим очнулись гребцы. Волшебные чары слетели с них, и легкий корабль, едва не ударясь о камень, свернул на восток и помчался от острова прочь.

Так уплыли аргонавты от страшного острова и коварных Сирен.

Но недолго продолжалось спокойное плавание наших героев. Внезапно впереди послышался грохот волн, точно буря летела им навстречу. Слева они увидели берег, а справа — огромный, поросший лесом остров. Между островом и землей показался очень узкий, стиснутый скалами пролив. С одной стороны слышался хриплый собачий лай, точно тысячи псов собрались на скале. С другой — грозно ревела пучина, и с каждой минутой нарастала волна.

Слыша грохот и лай, кормчий Линкей повернул налево. Он подумал, что псы на скале не очень опасны. Лучше плыть мимо них, чем попасть в ревущий поток.

Но как только «Арго» приблизился к левому берегу, Язон закричал:

— Держи правее, Линкей! Посмотри: это страшная Сцилла.

Аргонавты взглянули наверх и увидели на скале отвратительное чудовище. Шесть свирепых волчьих голов, разевая пасти с тремя рядами зубов, раскачивались над бездной. Двенадцать звериных лап со стальными когтями тянулись навстречу «Арго».

В страхе Линкей направил корабль к правому берегу. Но не успел он еще отойти от Сциллы, как справа разверзлась огромная пасть другого чудовища. Волны бурным потоком хлынули прямо в разинутый зев, как в бездонную пропасть, увлекая корабль за собой.

— Назад! — закричал Язон. — Гребите назад. Берегитесь Харибды!

Изо всех сил работали веслами аргонавты, борясь с яростным течением. Только чудом им удалось задержать корабль и причалить к покрытому тиной рифу, внезапно поднявшемуся из волн, потому что Харибда втянула в себя всю воду и море вдруг обмелело.

— Как только чудовище выпустит воду обратно, — сказал аргонавтам Язон, — сразу беритесь за весла. Если нам не удастся пройти, пока оно переводит дыхание, мы никогда не увидим Эллады. Ставьте же парус.

Пока он так говорил, волны с шумом помчались обратно. Но гребцы уже были готовы: весла ударили по воде, парус c треском развернулся во всю ширину, и корабль, как стрела, пролетел мимо обоих чудовищ. Долго слышали аргонавты, как лает им вслед свирепая Сцилла, как ревет и фыркает в гневе Харибда, но теперь они были спокойны, и, опустив парус, потихоньку гребли на восток.

Весело трепетал под ветром холщовый парус крепкодонного «Арго». День и ночь неустанно гребли аргонавты, приближаясь к заветной земле. И вот наконец они увидели вдали берег и очертания Иолка.

Свежий ветер родины доносил до них запах травы, только что скошенной поселянами Иолка, запах спелого винограда и тучной земли. Язон и Медея стояли на носу корабля. Счастливый герой любовался картиной родного берега.

— Видишь пристань и храм, — говрил он царевне. — А вон там, среди зелени плоская кровля. Это домик Эсона. Там ты найдешь отца, добрее и лучше Эета. А вот и высокий дворец коварного Пелия.

— Возьми-ка лиру, Орфей, — попросили певца братья Кастор и Полидевк. — С вольной песней влетим мы в родимую гавань Язона.

Так закончился поход аргонавтов за Золотым Руном. Впереди у наших героев еще множество удивительных приключений и замечательных подвигов. Но это уже другие легенды, другая история...

Древние римляне были ближайшими соседями и учениками греков. Они переняли греческие нравы и обычаи, науку и даже богов. Римские боги носят другие имена, но в главном боге — Юпитере — всегда можно узнать Зевса-громовержца, греческий бог морей Посейдон похож как две капли воды на Нептуна, а в римском Плутоне легко угадывается бог подземного царства Аид. Афину-Палладу римляне назвали Минервой, Афродиту — Венерой, Гермеса — Меркурием, Эрота — Амуром. Греческие мифы легли в основу преданий и легенд. Один из таких римских мифов называется Амур и Психея.

АМУР И ПСИХЕЯ

Жили некогда царь и царица. Было у них три дочери, одна красивее другой. А самая младшая была столь прекрасна, что нельзя и рассказать.

Из далеких земель приходили полюбоваться ее красотой. Люди уже стали говорить о том, что сама богиня любви и красоты Венера появилась среди них. И не плели они более венков для алтаря Венеры, а сыпали цветы под ноги младшей дочери царя.

Разгневалась на это богиня Венера и сказала, тряся в негодовании головой:

— Неужели же с этой смертной девушкой я разделю мое божественное достоинство? Больше я не могу это переносить!

И она призвала своего сына, крылатого, молодого бога — шаловливого, дерзкого Амура. Она привела его в тот город, где жили царские дочери, и показала ему Психею. Так звали самую младшую дочь царя.

— Если ты действительно любишь свою мать, — сказала Венера Амуру, — ты должен наказать эту девушку, ибо ее красота затмевает мою красоту. Пусти ей в сердце одну из твоих быстрых стрел, воспламени ее любовью к самому последнему, самому несчастному мужчине в мире. Пусть он будет беглецом, бродягой или столь жалким, что не будет ему равного в несчастье.

Психея же ничего этого не знала. Она лишь грустила и печалилась, ибо повсюду говорили о ее красоте, но не приходил за ней ни царь, ни царевич, даже из простого народа никто не просил ее руки. Обе ее сестры уже давно стали женами соседних царей, а Психея, самая красивая из них, неотлучно сидела дома и оплакивала свою красоту.

Подумал тогда царь, что, наверное, в судьбу его дочери вмешались боги. Ибо и он гордился красотой младшей дочери и удивлялся, что нет у нее жениха. Не долго думая, он отправился в храм Аполлона и попросил совета и жениха для своей дочери.

Аполлон так ответил царю:

— Поставь свою дочь на вершину горы, но раньше оплачь ее, как дорогого тебе покойника, и наряди ее, как прекрасную невесту. Не надейся иметь зятя из людей. Беспощадный бог придет за твоей дочерью, бог, который подчиняет себе весь мир и устрашает своим оружием самого Юпитера.

Бедный царь в большом горе возвратился домой, чтобы передать предсказание жене. Плач и стоны переполняли дом в течение нескольких дней. Затем стали готовиться исполнить все, что приказал Аполлон.

Все обитатели дворца облачились в свадебные наряды, но горестные песни играли флейтисты, а звуки брачного хора переходили в рыдания. Бедная маленькая Психея фатой невесты утирала слезы, с ней вместе плакал и весь город.

На вершину горы с Психеей шли ее родители. Психея утешала их:

— Зачем вы омрачаете горькими рыданиями свою старость? Зачем проливаете слезы? Тогда надо было вам плакать, когда все называли меня новой Венерой. Ибо я знаю и чувствую, что ныне должна я быть наказана за свою безмерную красоту. Ведите же меня быстрее на вершину горы. Зачем медлить, оттягивать то, что должно случиться?

Они ускорили шаги, проводили дочь на вершину горы и оставили ее одну на скале, залив слезами свадебные факелы. Возвратился домой весь свадебный хор, возвратились и несчастные родители, они забились в самый темный угол дворца, ибо после утраты дочери не хотели больше видеть белый свет.

Психея же плакала на вершине скалы, и все тело ее содрогалось от страха. Но вот подул западный ветер, мягкий Зефир. Нежно касаясь складок одежды девушки, он понемногу надул, словно паруса, мягкий шелк ее платья, поднял и понес в горные долины. В одной из них, самой укромной, он и уложил Психею на мягкое ложе цветущего луга.

После долгого плача Психея уснула на росистой траве. Пробудившись ото сна, она встала освеженная, в хорошем настроении.

Когда же она огляделась вокруг, то раскрыла рот от удивления, увидев необычайную красоту. Огромные деревья украшали рощу, в которой струился чистый источник. Но что же высилось рядом с источником? Царский дворец! Всякий, имеющий глаза, увидел бы, что создан он не человеческими руками. Золотые колонны поддерживали резной потолок из лимонного дерева и слоновой кости, со стен смотрели на входящих, как бы встречая их, отлитые из серебра изображения животных. Нога маленькой Психеи то здесь, то там ступала по алмазам и настоящим жемчугам. Все кругом сверкало. Дворец не нуждался в окнах для освещения, ибо изобилие золота заменяло солнечный свет.

Вся эта красота так ослепила Психею, что она забыла про страх. Оглядевшись вокруг, она увидела целую груду таких сокровищ, которые ей никогда и не снились. Подивилась Психея тому, что эти сокровища не упрятаны под замок и никто их не охраняет.

И вдруг услышала она голос, называвший ее по имени. Она оглянулась, но никого не увидела. А бестелесный голос говорил:

— Зачем удивляешься этим сокровищам, госпожа? Ведь это все твое. Иди же в свою спальню, отдохни на ложе, а затем, если тебе будет угодно, прими освежающее омовение. Мы, бестелесные голоса, — твои слуги, ты не пожалуешься на нас. Когда же ты совершишь омовение, будет накрыт царский стол.

Все произошло так, как она пожелала. Она выспалась, затем умылась и уже тогда села за стол, уставленный снедью. Она пила и ела, а невидимые музыканты играли для нее и пели.

Так в наслаждении она провела день, вечером же отправилась ко сну. Была уже ночь, когда услышала она чей-то нежный, но звонкий голос. То был ее неизвестный муж.

Он был подле нее до рассвета, а затем ушел. Так проходил день за днем. Психея никогда не видела своего супруга, а только слышала его голос. И этот голос был счастьем в ее одинокой жизни.

Между тем родители ее все более старились, и горе их не ослабевало. Со временем весть об исчезновении Психеи достигла и соседних стран. Услышали эту весть и сестры Психеи. Одевшись с ног до головы в траур, они поспешили к родителям, чтобы их утешить.

В ту же ночь невидимый супруг сказал Психее:

— Дорогая Психея, любимая моя жена, величайшая опасность угрожает нашему счастью. Сестры твои ищут тебя и скоро придут на ту горную вершину, откуда я тебя унес. Если ты услышишь их жалобные речи с вершины, не отвечай им, ибо ты причинишь мне большое горе, а на себя навлечешь ужасную опасность.

Психея обещала, что все будет так, как хочет ее супруг.

Но весь следующий день бедняжка провела в слезах. Теперь она чувствовала себя запертой в тюрьме и лишенной человеческого общества, ведь она даже не могла видеть своих дорогих сестер, не могла утешить их, хотя они печалились именно о ней.

Ночью пришел ее супруг, обнял ее, заплаканную, и стал корить с нежной грустью:

— Разве это ты мне обещала, Психея? Как я могу надеяться на тебя, если ты день и ночь проводишь в слезах и даже в моих объятиях продолжаешь плакать? Делай же, как тебе хочется, уступи своим желаниям. Ты еще вспомнишь о моих словах, но будет уже поздно.

Слезами и мольбами добилась Психея позволения пригласить сестер в свой дворец. Супруг уступил ей и разрешил одарить сестер золотом, драгоценными камнями — чем только захочет. Он только предупредил ее, чтобы она не слушала советов сестер и не уступала бы желанию видеть мужа. Иначе он должен будет покинуть ее навсегда.

Психея поблагодарила супруга и обещала, что все будет так, как он хочет.

— Лучше я сто раз умру, чем лишусь тебя, — добавила она, утирая слезы.

Утром сестры Психеи уже стояли на том утесе, откуда она исчезла. Они горько плакали, призывая Психею, так что имя ее повторяло эхо гор.

Внизу, в глубине долины, услышала это Психея, выбежала из дворца и воскликнула:

— Не плачьте, не печальтесь более, ибо я, кого вы оплакиваете здесь!

И тут Зефир перенес к ней на своих легких крыльях ее сестер. Вот была радость, когда они встретились! Как они обнимали и целовали друг друга!

Но если вначале сестры радовались тому, что встретились с младшей сестрой, которую считали погибшей, то потом, увидев окружающую их роскошь и множество драгоценностей, они воспылали завистью. Конечно, самым большим их желанием было узнать, кто же может быть хозяином этого чудесного дворца, кто же супруг Психеи. Они расспрашивали об этом Психею, но та не забыла запрещения мужа. Сначала она отмалчивалась, но сестры все не унимались.

Поэтому бедняжка была вынуждена солгать. Она сказала им, что ее супруг — прекрасный молодой человек, с мягким пушком на подбородке, что он редко бывает дома, ибо занят охотой в лесах и полях. А чтобы не открылся ее обман, она тотчас поспешила распрощаться с дорогими гостьями. Она подарила им драгоценных ожерелий и прекрасных украшений столько, сколько они могли унести, а затем легкий Зефир отнес их обратно.

В дороге зависть сестер еще больше усилилась.

— Вот как несправедлива судьба, — начала одна из них. — Как же так? Мы все трое — дети одних родителей, царские дочери, и вот мы с тобой должны жить в чужой стране и прислуживать своим мужьям, а она, самая младшая, — жена бога! Ты видела, сестра, сколько сокровищ в ее дворце, сколько там золотых ожерелий, прекрасных одежд, сколько блестящего жемчуга! И если правда то, что она рассказала о своем муже, то, наверное, ее божественный супруг и ее сделает богиней. А я, несчастная, могу любоваться только лысиной своего старого мужа, который все в доме держит от меня на замке!

— Можешь не говорить об этом, — продолжала другая, — знает о том и Психея. Поэтому она и вела себя с нами, как со служанками своего мужа. Или ты не заметила, как высокомерно она с нами разговаривала, как быстро выпроводила нас из дома, как скупо одарила драгоценностями? Отомстим же Психее за этот позор, лишим ее этого великого счастья!

Тотчас же договорились сестры никому ни о чем не рассказывать. Они спрятали сокровища, подаренные им Психеей, разорвали свои одежды, докрасна натерли глаза и в слезах вернулись к родителям. Бедные родители, горько рыдая, оплакивали Психею, а их завистливые дочери вынашивали тем временем черные планы.

На следующую ночь муж сказал Психее:

— Знаешь ли ты, какая опасность угрожает тебе? Твои сестры стремятся разрушить наше счастье. Они придут, чтобы уговорить тебя тайком увидеть меня. Но предупреждаю, что увидев меня один раз, ты больше не увидишь меня совсем и даже голоса не услышишь. Поэтому если эти ведьмы придут сюда еще раз, не говори с ними ни слова, по крайней мере, не слушай их, когда речь зайдет обо мне. Ведь ты знаешь, что скоро у тебя будет ребенок и, если наша тайна сохранится, он будет богом; если же ты раскроешь тайну, он будет смертным.

Услышав это, Психея не помнила себя от радости и счастья.

Но вот опять Зефир, хотя и неохотно (но что он мог поделать, когда ему приказала Психея), принес сестер на своих крыльях.

Как льстили эти ведьмы, как притворялись! Им нетрудно было овладеть доверием маленькой Психеи. Опутали' ее сестры лживыми речами и все допытывались, каков ее муж, стар он или молод. А маленькая простушка уже забыла, что она придумала в прошлый раз, и в замешательстве ответила, что муж ее на корабле объезжает мир, торгуя сокровищами, не молод он и не стар, но легкая седина уже тронула его волосы.

И чтобы не запутаться во лжи, Психея быстро сунула им в руки богатые подарки и поручила их слуге мужа, легкому Зефиру.

Но на следующее утро сестры снова поспешили во дворец Психеи, ибо счастье сестры не давало им покоя.

— Наша маленькая бедная сестрица, — обратились они к ней с притворным смирением, — ты здесь беззаботно живешь в одиночестве и не подозреваешь об опасности, которая тебе угрожает. Хорошо, что мы на страже. Мы узнали, кто твой муж: он — не человек, не бог, а гигантский ядовитый змей. Вспомни о предсказании Аполлона:

твоим мужем, сказал бог, будет жестокое существо, которого боится сам Юпитер. Крестьяне видели ядовитого змея, возвращавшегося вечером домой. Он лишь ждет, когда ты располнеешь, чтобы сожрать тебя, а если у тебя будет ребеночек, то и его вместе с тобой. Подумай же, послушать ли тебе совета твоих сестер или оставаться с отвратительным змеем.

У бедной Психеи дрожь прошла по спине. Из головы ее вылетели все наставления мужа, забыла она и собственные обещания, лишь беспомощно прижалась к сестрам:

— Ах, не оставляйте меня в беде, ведь крестьяне, возможно, сказали. вам правду. Я должна признаться, что никогда не видела мужа, а только слышала его голос, так как он всегда приходил вечером, а когда наступал день, удалялся. Он всегда грозил мне бедой, если я захочу хоть однажды посмотреть на него. Ах, дайте мне совет — что делать, куда обратиться?

Тогда злобно заблестели глаза обеих ведьм, ведь случилось то, чего они так ждали. Перебивая друг друга, они стали быстро давать ей советы:

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: