Сделай Сам Свою Работу на 5

ПСИХОЛОГЕМА ОБ ИНТЕЛЛИГЕНТНОСТИ. К ВОПРОСУ О ЛИДЕРСТВЕ





Бобчинский и Добчинский, одинаково спеша, столк­нулись около дверей и стали вежливо пропускать друг друга вперед.

— Прошу вас, пожалуйста.

— Нет, я вас прошу.

— Ради бога, проходите.

— Нет, что вы, пожалуйста. Я после вас.

Так они маялись около получаса, затем Бобчинский, наконец, прошел первым.

Спрашивается: Кого из двух следует назначить руководителем, при условии полного равенства во всех остальных отношениях?

Разбор. Аргументы в пользу Добнинского. Он бо­лее терпелив, выдержан, у него более сильная воля: он же выстоял, добился своего, оказался и более не­сгибаемым и, со своей точки зрения, более интелли­гентным. Ему подчинились, приняли его условие. Раз­ве подобная настойчивость не похвальна для руко­водителя?

Аргументы в пользу Бобчинского. Он гибче. Видя, что другая сторона упрямится, решил изменить поли­тику и пойти на компромисс ради торжества общего дела. Он инициативнее, ибо взял на себя риск разре­шения ситуации. Наконец, похоже, что он выше це­нит самого себя, раз решил, что вправе воспользо­ваться чужой любезностью, а высокое самоуважение для руководителя необходимо.



Комментарий. Конечно, вопрос поставлен слишком общо, а потому и глупо. Руководителем чего? Кого? Это и определяет ответ, если поведение Бобчинского и Добчинского в данной ситуации принять за тест. Если бы речь шла, скажем, о командовании ротой, то я бы лично скорее назначил Добчинского, а Боб-чинскому доверил бы пост директора торговой фир­мы. Если бы о совместной работе, то Добчинского я, пожалуй, сделал бы завом, а Бобчинского — замом.

Тест, конечно, весьма сомнительный. Кто знает в конце концов, какими соображениями каждый из них руководствовался. Ведь надо еще принять во внимание, как все это происходило, с какими интона­циями и непередаваемыми нюансами. Я знаю одного товарища, который уступает дорогу насильно, то есть если вы не проходите первым, он сгребает вас в охап­ку и со страпшой силой пропихивает. Милейший че­ловек.

Но не будем растекаться мыслью по древу.

В психологии общения, наверное, нет более ост­рой проблемы, чем лидерство. Не приходится объяс­нять почему. Кому доверить командование? Дирижи­рование, руководство, организацию?



Все это вопросы чрезвычайно практические, ре­шающие — касается ли это спорта, космических по­летов или промышленности.

В стихийных сообществах стихийно и лидерство. Стадо должен кто-то вести. Даже в стайке мальков впереди должен плыть, наверное, самый отважный, решительный и быстрый. Для лидерства дает основу уже простой рефлекс подражания, эхо действия, о котором мы говорили раньше: кто-то первый, за ним остальные. Вперед, за бараном — и панурговы овцы летят со скалы в море. В простейшем случае первый, инициатор, и есть лидер: тот, кто смеет. Он становит­ся первым, может быть, потому, что нервная систе­ма его наиболее возбудима, он наиболее готов к дей­ствию. Или случайно.

Но как бы то ни было, оказавшись лидером, он попадает в особое положение: его подпирают сзади последователи, теснят конкуренты. Ему приходится играть роль. Он на виду — и это, наверное, ощущают даже звериные вожаки, выдвижение которых происходит по упомянутому закону наглости.

Лидерство у людей возникает в любой ситуации общения, стоит вступить в разговор или хотя бы, как наши Б. и Д., начать вежливо уступать друг дру­гу дорогу. Ситуационного лидера можно назвать ав­торитетом момента. Это тот, кто определяет решение, поскольку нужны единство и согласованность дей­ствий.

Даже у однояйцевых близнецов, одного «я» в двух экземплярах, казалось бы, идеально равноправных партнеров, обычно один — лидер, другой — ведомый, и роли эти довольно постоянны.

Социальные психологи долго бились над вопросом, какими качествами должен обладать человеческий лидер. Самый волевой, самый смелый и умный? Са­мый симпатичный и обаятельный? Некий Альфа по всем иерархиям? Такие примитивные гипотезы отпа­ли очень быстро. Смотря где, для чего, для кого. Раз­витый интеллект, согласно американским данным, является противопоказанием для лидерства в бизне­се. Даже такие капитальные характеристики, как ини­циатива и само стремление к лидерству, оказались относительными: есть ситуации, когда именно безыни­циативность, безликость делают человека руководите­лем других людей и хода событий.



Американские социопсихологи нашли, что современ­ный тип лидера — это человек, «ориентированный на других», ситуационный флюгер, детектор ожиданий. Конечно, больше шансов на лидерство имеет тот, кто способен полнее и всестороннее учесть разнообраз­ные интересы, кто лучше умеет предвидеть поведение других, умеет ладить с людьми. Но этого мало. Чело­веческие ситуации столь многообразны, что говорить о лидерах вообще и ведомых вообще бессмысленно. Авторитетнейший босс становится послушным ведо­мым, общаясь с женою или с портным.

Однако в конце концов была создана некая шка­ла лидерства: целый комплекс относительных пере­менных. На одном полюсе оказался абстрактный чело­век, который ни при каких условиях не может не быть лидером, некий Наполеон, на другом — абсо­лютный ведомый (Обломов?). Основное различие между ними, конечно, не в интеллекте, а в избирае­мых стратегиях общения.

Само лидерство может иметь разные физиономии. Можно быть лидером за счет энергии и инициативы, непреклонного напора, а можно и за счет своевремен­ных точных реакций, тонких поправок, умелого пред­видения желаний и побуждений — словом, руководить так, что ведомому кажется, будто руководит он. Пер­вый тип руководства — мужской, второй — женский, и, наверное, более эффективный.

Присуща ли человеку инстинктивная «воля к вла­сти»? Наши психологи (П. М. Якобсон и другие) ис­следовали первоклассников-октябрят. Подавляющее большинство из них желало бы стать командиром звездочки. Почему? Обычный ответ: «Потому что его все слушаются, а он делает что хочет». Уровень со­циального осмысления, как видим, еще невысок. Вот как будто бы и инстинкт: иметь, так сказать, больше степеней свободы.

Но это так просто только на первый взгляд. Есть «воля к власти», но есть и «воля к подчинению». Осо­бенно сильна она как раз у детей, а с возрастом уменьшается. Детская интуиция очень тонко и точно ухватывает социальные предпочтения, хотя ребенок и не в состоянии этого выразить. Детская психология, как стеклышко, отражает принятое обществом соот­ношение ценностей.

Отношение к лидеру всегда обоюдоостро — между любовью и ненавистью, надеждой и страхом. А то, что человеку самому хочется быть лидером, еще не означает, что он посмеет и сумеет им быть. Во многих случаях дело ограничивается только слепой борьбой против всякой власти и даже не борьбой, а брюзжа­нием и кукишем в кармане.

Положение лидера имеет и преимущества и недо­статки, смотря по тому, что принимается за ценность. В чем-то лидерство увеличивает число степеней сво­боды, а в чем-то уменьшает. То, в какой мере лидерст­во привлекательно для данной личности, в какой мере эта стратегия ей присуща, зависит от множества пе­ременных. Глубинное самоощущение, общий тонус уверенности — неуверенности — это определяется гормональным статусом и особенностями мозговой химии. Самые отчаянные и несносные лидеры — ма­ньяки и гипоманьяки. Но огромное значение имеет и выработанный стереотип поведения: то, как склады­вались на протяжении жизни взаимоотношения в се­мье, с товарищами, на работе. По статистическим данным западных социологов, удачливыми руководи­телями чаще становятся старшие дети больших семей, а протест и бунтарство — удел младших. Любопытно еще вот что: при властном отце и мягкой матери растут активные, агрессивные сыновья, а дочери пас­сивны (конечно, тоже лишь в статистическом преоб­ладании) ; когда сверхактивна мать, сыновья малоини­циативны, слабовольны (прослеживается даже склон­ность к шизофрении и алкоголизму), а дочери ак­тивны.

Уже в сообществах некоторых высших обезьян мы видим, как стихийный принцип иерархии сменяется зачатком социальной преемственности, лидерством «сверху». Приближенные вожаков, их самки и детены­ши получают преимущества, не соответствующие их истинному психофизическому статусу, и образуют по­добие государственной элиты. Вожаки вступают в коа­лиции, так что и более сильным, но разрозненным самцам не удается их сместить.

Чем более развито общество, чем стабильнее его структура и выше ступени социальной лестницы, тем меньше стихийности в лидерстве, меньше выдвижений и больше назначений. Получается нечто прямо про­тивоположное животным иерархиям: там роль — функция качеств, здесь качества — функция роли. Вчера студент, сегодня начальник, ты должен дока­зать свои способности быть лидером и подчиненным и вышестоящим. Вышестоящим ты должен дать это по­нять, а нижестоящим — почувствовать. Всякому че­ловеческому руководителю приходится быть лидером одновременно на разных уровнях — и социально-ро­левом и безотчетно-стихийном (тон, стиль, дистанция), и настоящий руководитель, очевидно, тот, у кого эти уровни приведены в совершенное соответствие с объ­ективной задачей.

Я ДЛЯ ДРУГИХ

А теперь я хочу доказать психологему, что у здо­рового человека не бывает моментов (исключая, быть может, один-единственный), когда он перестает смот­реть на себя со стороны.

Это продолжается даже во сне. (Смотри для срав­нения психологему на стр. 106.) У японцев, например, поза во сне считается важным показателем культур­ности и специально вырабатывается с детства, осо­бенно у женщин. Супруг имеет полное право потребо­вать развода, если заметит, что супруга спит некраси­во. Японская женщина должна следить за собой в любую минуту — другими словами, всегда смотреть на себя глазами мужчины.

Но это частный случай, а я хотел бы доказать, что мы смотрим на себя глазами других всегда, в лю­бой миг, в любом деле, и не думая об этом и не по­дозревая. Что подсознание наше так же пронизано взглядами других, как и сознание. Что смотреть на себя глазами других —■ особый человеческий ин­стинкт.

Начинается все с того момента, когда маленький человечек начинает сознавать, нет, только чувство­вать, что на него смотрят. С учета внешнего присут­ствия. Кончается присутствием внутренним.

...В холле Ленинской библиотеки стоят, прохажи­ваются, разговаривают люди. Засиделись, хочется размяться. Но как посмотрят на человека, который позволит себе сделать гимнастику? Здесь это не при­нято, и в голову не придет, отметается на пороге со­знания. А почему, собственно? Кому это помешает? Никому. Но знаете, я не псих.

Почти непреодолимое взаимное сковывание... На улице, в переулке, по утрам или вечером можно встретить бегающих людей в спортивных костюмах, молодых или пожилых, в последнее время все чаще. Но обывателей они шокируют. Бегающие это знают, и лица их замкнуты, им приходится преодолевать дополнительное психическое напряжение. Я знаю, правда, одно место, где такой бег по улицам в обы­чае, — Новосибирский Академгородок.

Мужчина идет с женщиной, она плохо себя чув­ствует. Центр города. Выход из подземного перехода, лестница. «Дай возьму тебя на руки, ты же легкая».— «Пусги, ты с ума сошел».

Что-либо изменить очень трудно, даже при полном осознании происходящего. Вы пришли на пляж. Вам не жарко и купаться не хочется. Но если вы си­дите в полном облачении среди голой массы, чувст­вуете себя идиотом, что вполне совпадает с мнением окружающих. Приходится раздеться, а то еще, чего доброго, подумают, что вы скрываете какой-нибудь физический недостаток. В самом деле, вон кто-то смотрит и говорит: «Пижон». Удалившись от голой массы, вдруг чувствуете, что вам не по себе, какая-то странная невесомость. Ах, вот в чем дело — вы забы­ли одеться! Вы перешли черту, никем не проведенную, незримую, но грозно реальную. Здесь уже ходят оде­тыми. И хотя, быть может, вы еще не успели встретить ни одного одетого человека, здесь уже нет разде­тых, этого достаточно. Что ожидает человека, кото­рый появится в пляжном костюме в центре Москвы?

Учет ожиданий других людей поддерживает нас в равновесии с миром, неучет чреват серьезными по­следствиями. Вспоминаю, как-то привезли в буйное отделение больницы имени Кащенко совершенно го­лого человека. Он был в остром психозе и что-то мы­чал. Через несколько дней поправился и рассказал, как было дело.

— Иду по улице Горького. Все нормально. Вдруг слышу из-за угла голос: «Вот он, догоняй!» Понял, за мной гонятся. Не знаю кто, но страшно стало, ди­ко, побежал изо всех сил. Слышу, догоняют. Ближе голоса... Тут. кто-то по радио, что ли, мне кричит: «Снимай пиджак! Бросай!» Снимаю, бегу... Ближе... Тот кричит: «Рубашку скидывай... брюки... Бежать легче!» Скинул все, себя не помню, бегу, выбегаю на Тверской, а он кричит: «На другую сторону!» Я на другую, а там толпа меня уже ждет... Он говорит: «Ну все, теперь можешь не бежать».

За ним таки погонялись уже после того, как он сбросил с себя всю одежду; острый алкогольный пси­хоз с бредом преследования на короткое время отклю­чил его от реального поля ожиданий. А ведь в конце концов что тут такого: ну бежал голышом, кому он вредил? А?..

Ожидания других людей ограничивают и направ­ляют наше поведение — в обществе это то, что на­зывают моралью, этикой, нормами, рамками. Точнее, эти нормы лишь главные колеи, «скелеты» ожиданий, а живая их плоть никакими рамками не ухватывает­ся. Очевидно, именно в силу действия этого механиз­ма одни люди кажутся нам слегка эксцентричными, другие — крепко «чокнутыми».

То, что социологи зовут социальной «ролью», для самого человека субъективно, есть некий набор ожи­даний со стороны других людей. (Не всегда управ­ляешься с языком: тут надо бы найти какое-то одно короткое слово.) Это понятно: роль учителя есть то, что ожидается от учителя в тех или иных ситуациях. Роль отца — то, что ожидается от отца.

А человек одновременно играет множество ролей. Ребенком он играет роль ребенка, стариком — стари­ка. В какой-то момент роль сына и отца одновремен­но... Профессиональные и ситуационные роли. На ули­це — роль пешехода. В поликлинике — роль больно­го... Наконец всегда и всюду он играет роль человека в той мере, в какой ею проникается.

Ролевые ожидания осознаются далеко не полно­стью. Часть из них всплывает в сознании только при принятии роли, в ходе исполнения. А часть, видимо, вообще никогда не осознается.

Неосознаваемый пласт ожиданий, как скрытая плен­ка, проявляется при гипнотическом перевоплощении, когда все оптимизируется и снимаются всякие задерж­ки. И те удивительные ролевые возможности, которые вдруг обнаруживаются у человека в гипнозе, есть, очевидно, то, что он сам неосознаваемо ожидает от других в тех же ролях.

Внедряясь в наше подсознание, межличные ожи­дания способны иногда против воли внушать опреде­ленные типы поведения. То, чего ожидают от челове­ка, он начинает непроизвольно ожидать от себя сам. Именно поэтому мы стремимся общаться с людьми, которые нас одобряют и высоко ставят. Человек до­статочно впечатлительный и внушаемый, на которого смотрят как на негодяя, может действительно ощу­щать себя негодяем. И так поступать... Из роли вый­ти трудно, это знают не только артисты. Одна без­детная супружеская пара долго играла в собаку и кошку. Кончилось тем, что супруг, игравший пса, стал непроизвольно поднимать ногу у фонарных столбов.

Да, в нашем «ожидательном» влиянии друг на дру­га много непреодолимого.

Почему так часто испытывают взаимную скован­ность люди, которым как будто бы нечего скрывать друг от друга? Не потому ли, что каждый из них подсознательно боится неодобрения со стороны дру­гого? Неодобрения какого-то неопределенного... Эту скованность они просто внушают друг другу и каждый — Друг через друга — себе. Укрепляется непроизвольный прогноз. Так могут проходить мучи­тельные часы, а иногда месяцы и годы. Алкоголь обычно снимает это ожидательное торможение: под его влиянием человек начинает все в меньшей и мень­шей степени смотреть на себя глазами других. Вна­чале это создает иллюзию освобождения и общности. Потом — «шумел камыш», тяжкое похмелье и отчуж­дение. Пьяным кажется, что они общаются проникно­венно, как никогда: трезвый же, попав в их компа­нию, видит, что каждый говорит в основном лишь сам с собой и для себя, беспорядок и уровень шума резко повышены.

Тем же «ожидательным торможением» можно объяснить и явление «третий лишний» (ситуацию, уже описанную во второй главе), когда трое друзей, собравшись вместе, испытывают неловкость и скован­ность. Дело, очевидно, в том, что между каждой парой образуются несовместимые ожидания. Для Петра я один, для Максима —• другой, а быть сразу двумя невозможно.

Ожидания других людей как бы становятся нами самими. Мы мыслим и чувствуем своими образами в глазах других, внутренними моделями «я для дру­гих». Мы живем для других, даже будучи в полной уверенности, что живем для себя.

«Чем бы человек ни обладал на земле, —• писал Паскаль, — прекрасным здоровьем, любыми блага­ми жизни, он все-таки недоволен, если не пользуется почетом у людей... Имея все возможные преимуще­ства, он не чувствует себя удовлетворенным, если не занимает выгодного места в умах... Ничто не мо­жет отвлечь его от этой цели... Даже презирающие род людской, третирующие людей, как скотов, и те хотят, чтобы люди поклонялись и верили им...»

Это можно назвать инстинктом социального одоб­рения. Кажется, это и есть главный инстинкт чело­века.

В этом сходятся артист и ребенок, обыватель и гений, только разными путями и на разных уровнях. Апогей этой потребности есть поиск любви. И оди­нокий творец, работающий как будто лишь для самоудовлетворения, не заботящийся и не помыш­ляющий о признании, — и он тоже следует этому инстинкту: только люди, в оценке которых он заин­тересован («референтная группа», как говорят со­циологи), — некая абстракция, какой-то дальний, рискованный расчет на будущее. Своя референтная группа есть и у сумасшедшего псевдогения, но мате­матики назвали бы ее мнимой величиной.

Когда четко осознаешь это, на многое начинаешь смотреть по-другому.

Мне думается, в жизни нашей многое могло бы перемениться к лучшему, не будь мы так скупы на личное, непосредственное одобрение. В нашей жизни преобладают установки отрицательские, разносные, как-то так повелось. Дар доброжелательства редок, и мало кто умеет хвалить. Между тем дар одобрения ни в коей мере не противоречит требовательности и критичности. В сочетании того и другого, кажется, и состоит подлинная интеллигентность. Не уметь ру­гать, но уметь сказать. Я знаю одного человека, ко­торый о тех, кого я зову подлецами, говорит только: «Я его знаю». И все ясно.

 








Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту:



©2015 - 2024 stydopedia.ru Все материалы защищены законодательством РФ.