Сделай Сам Свою Работу на 5

Десятое правило волшебника, или Призрак 20 глава





Собравшихся офицеров было слишком много, чтобы разместиться в одной палатке, так что они стояли на усеянном валунами поле. Над этим местом натянули связанные вместе навесы, прикрепив края к массивным камням. Это должно было защитить от возможного дождя. Жаль, что не от ветра, но люди хотя бы будут обсуждать стратегию действий армии в относительной сухости.

Когда очередной раскат грома сотряс землю, Ричард чуть наклонился к Верне.

— Сестры будут здесь?

Верна кивнула.

— Да. Я послала им сообщение, что ты хотел видеть их здесь, наряду со всеми офицерами. Несколько из них сейчас далеко, на рекогносцировке, но остальные будут.

— Лорд Рал, — произнес генерал Мейфферт, резким движением прикладывая сжатую в кулак руку к сердцу.

Ричард наклонил голову.

— Генерал, рад видеть вас в добром здравии. Все ваши люди выглядят прекрасно, как всегда.

— Благодарю вас, Лорд Рал. — Взгляд его голубых глаз уже был прикован к Каре. Он поклонился ей в пояс. — Госпожа Кара.

Кара действительно искренне улыбнулась.

— Счастлива видеть вас, Бенджамин.

Не будь Ричард так подавлен по поводу тех обстоятельств и событий, что привели его сюда, он наверняка получил бы огромное удовольствие от одного только созерцания того, как эти двое смотрят друг другу в глаза. Ричард вспомнил, как точно так же смотрел на Кэлен, вспомнил свою внутреннюю радость при виде ее.



Чуть позади генерала стоял капитан Циммер, чьи, особой формы, кожаные доспехи подчеркивали его мощное сложение. Несколько других офицеров, тоже в особом обмундировании, располагались группой неподалеку, тогда как большинство уже собралось под укрытием. Оживленные беседы стихли, и все повернулись, чтобы видеть Лорда Рала, предводителя Д’Харианской империи. С расстояния, стоя большой толпой за пределами территории командования армии, молча наблюдали рядовые солдаты.

У Ричарда не было времени на вступительные шутки и веселые замечания, так что он сразу приступил к делу.

— Все офицеры и важные люди здесь, генерал? — спросил Ричард.

Тот кивнул.

— Да, Лорд Рал. Во всяком случае, все находящиеся в лагере. Некоторые сейчас в патрулировании. Я бы созвал всех, знай мы заранее о вашем прибытии, поскольку требуется некоторое время, чтобы вернуть их сюда. Если хотите, я тотчас прикажу, чтобы всех вызвали.



Ричард жестом отклонил это предложение.

— Нет, в этом нет необходимости. В конце концов, большинство собралось здесь, и этого будет достаточно. Остальные смогут узнать позже.

В лагере слишком много людей, чтобы Ричард был услышан и мог говорить со всеми. Поэтому он планировал подробно объяснить все офицерам и важным специалистам, а затем дать им возможность пересказать это среди своих людей. Офицеров для подобной задачи здесь собралось вполне достаточно.

Генерал небрежно, но явно в манере приказа, сделал жест солдатам, окружавшим командный пункт и наблюдавшим за великими событиями. Они немедленно начали расходиться, возвращаясь назад, к своей работе, пока их командиры будут решать их судьбу.

Генерал Мейфферт махнул рукой, приглашая Ричарда и его эскорт под укрытие. Бросив взгляд на небо, Ричард оценил шансы на то, что скоро начнется дождь, как очень серьезные. Сотни людей стояли плотно друг к другу, собравшись под широким навесом из просмоленной парусины. Ричард тоже прижал кулак к сердцу, отвечая на коллективный приглушенный стук их энергичного приветствия.

— Я сегодня нахожусь здесь, — начал Ричард, когда осмотрел все обращенные к нему взгляды, — в связи с серьезнейшим из вопросов… в связи с приближающимся решающим сражением с наступающей армией Имперского Ордена.

То, что я собираюсь сказать, не должно вызывать ни сомнений, ни замешательства. Мне необходимо, чтобы каждый из вас понял, что поставлено на карту, и о чем я собираюсь просить вас, и почему. Это касается жизни каждого из нас; я не собираюсь что-либо утаивать от вас и я отвечу честно и по мере возможностей на любой вопрос. Пожалуйста, не стесняйтесь, задавая вопросы, высказывайте свои возражения или даже не соглашайтесь с отдельными положениями, пока я буду излагать вам предлагаемое мной решение. Я ценю ваше огромное совместное знание и талант. Верю в ваши способности и жизненный опыт.



Но я постарался взвесить и оценить множество фактов, лежащих в стороне от вашего кругозора, и, сведя все воедино, принял решение. Я сознаю, что в отсутствие такой информации многие из вас могут не понять весь ход моих мыслей, но сделаю все возможное, чтобы объяснить и его, и мое итоговое заключение.

Голос Ричарда стал уверенным и решительным.

— Затем вам предстоит исполнить все, что я прикажу.

Собравшиеся обменялись взглядами. Это было самым жестким приказом, какой он когда-либо отдавал им.

В послеполуденной тишине Ричард начал медленно прохаживаться взад и вперед, тщательно подбирая слова. Наконец он, жестом указав на всех, обратился к собравшимся перед ним:

— Как офицеров, как людей, исполняющих приказы, что больше всего занимает ваш ум?

После минуты вызванного смущением молчания заговорил офицер, стоявший сбоку.

— Полагаю, все мы думаем о том, что вы уже упомянули, Лорд Рал: о решающем сражении.

— Именно так, решающее сражение, — заметил Ричард, останавливаясь и поворачиваясь к людям. — Это самый традиционный образ нашего мышления: все будет стремиться к одному определенному событию, кульминационной точке усилий всех и каждого, и будет решающая великая битва, которая разрешит все — кто победит, кто проиграет, кто служит, кто правит, кто живет, кто умирает. Точно так рассуждает и Джегань.

— Он не стал бы их предводителем, если бы рассуждал иначе, — заметил один из пожилых офицеров.

Волна отдельных смешков и шуток пронеслась по собравшейся толпе.

— Довольно точно, — сказал Ричард серьезным голосом. — Особенно в случае императора Джеганя. Его цель — довести свое дело до этого решающего сражения, и в этом заключительном столкновении разбить нас раз и навсегда. Он очень искусный враг. Он заставил нас сфокусировать все внимание на этом решающем сражении. И его стратегия сработала.

Смех смолк. Люди выглядели слегка недовольными тем, что Ричард дает этому человеку такую высокую оценку. Военные руководители не любят приписывать своему врагу слишком много мастерства, чтобы их собственные солдаты не теряли мужества в сражении с ним.

Ричард не был заинтересован представлять Джеганя менее грозным, чем тот есть на самом деле. Совсем наоборот; он хотел дать этим людям точное представление о том, чему надо противостоять, и истинных размерах угрозы.

— Джегань — ревностный поклонник игры Джа-Ла Д’Йин. — Заметив, что некоторые кивнули, Ричард понял, что они хотя бы отчасти знакомы с этой игрой. — У него есть даже собственная команда для игры джа-ла, примерно так же, как Братство Ордена имеет собственную армию. Когда он выставляет свою команду на игру, единственное, что его интересует, это победа. Ради этого он набрал в свою команду самых сильных и самых выносливых игроков. Он не относится к этой игре как к состязанию или соперничеству, как делают это некоторые. Его задача — быть не просто победителем в каждом матче джа-ла, а полностью разгромить противника.

Однажды команда Джеганя проиграла. Его решением было не пытаться научить играть сильнее в следующий раз, тренировать и натаскивать своих игроков, чтобы получить лучший результат. Он не выбрал этот пусть, а набрал других игроков. Он создал команду самых крупных, самых сильных, самых быстрых людей. Между прочим, в переводе название этой игры означает «игра за жизнь».

В самом начале, когда он объединял самые разные царства и земли Древнего мира в одно государство, Джегань, бывало, проигрывал битвы. Но усваивал эти уроки жизни. Он создал самую большую, самую злобную армию, какую только мог, и в конце концов объединил весь Древний мир под знаменем Ордена. Перед тем как начать эту войну по повелению Братства Ордена, Джегань сначала убедился, что имеет в своем распоряжении необходимые ресурсы, чтобы собрать и обеспечить поддержание силы, достаточно большой, чтобы выполнить эту работу. Вы все поступили бы так же.

Проигрывая сражения, Джегань учился на этом. Чтобы избежать возможности поражения, он позаботился, чтобы у него было как можно больше солдат. Именно так он приближался к цели победоносной войны во имя Ордена. А в результате сегодня имеет силу столь ошеломляющую, что он в состоянии разгромить всех противников. Он знает, что победит. Поэтому устремлен вперед, к решающей битве.

И, кроме того, император Джегань был еще и сноходцем, человеком, обладавшим могуществом, переданным ему через древнюю магию. Он пользовался этой способностью, чтобы подчинять чужие умы, и не только для того, чтобы приобретать знания, но и чтобы контролировать людей. Сегодня, как вам известно, он управляет некоторыми их обладающих даром, среди которых есть и сестры Света, и сестры Тьмы. Таким образом, он командует как силами оружия, так и силами волшебства.

— Лорд Рал, — произнес один из пожилых офицеров, перебивая сопровождаемую хождением речь Ричарда, — вы слишком легко списываете со счета наших людей. Большую часть собранной здесь армии составляют вооруженные силы д’хариан, а остальных мы сами подготовили. И эти люди хорошо знают, что поставлено на карту. Они не зеленые рекруты. Это опытные солдаты, умеющие воевать. И еще у нас есть Верна и ее сестры, уже показавшие себя в деле. А кроме того, что воины наши опытны и сестры Света с нами, — правда на нашей стороне.

— Поражение Имперского Ордена не предопределяется лишь тем, что они олицетворяют зло. Зло в итоге обернется против себя самого, но для наших жизней и для жизней тех, кого мы защищаем, это очень небольшое утешение. Зло способно сохранять свою власть над человечеством тысячу лет, две тысячи или даже больше, прежде чем, в итоге, умрет от собственного яда.

Ричард снова начал вышагивать, пока со страстью произносил эти слова.

— В истории бывали случаи, когда героические усилия отдельных личностей изменяли ход событий, и я это не отрицаю. Фактически я рассчитываю на это. Сейчас тот момент, когда решается, каково будет наше будущее. Момент, когда нам следует сделать то, что должно быть сделано, независимо от того, насколько это будет мучительно, чтобы мы и наши дети имели будущее. Наше будущее, свободное будущее, зависит от нас и от того, преуспеем мы или нет.

— Лорд Рал, — продолжал пожилой офицер со спокойной уверенностью, — наши люди знают, что мы в отчаянном положении. Они не подведут, если это то, что вы имеете в виду.

Ричард осознал, что эти люди не понимают, к чему он ведет свою речь. Он замер и посмотрел им в лица, сжимая руки за спиной. Где-то в глубине его сознания все еще висело то видение, что показала ему Шота, относительно кровавого конца, которым все это закончится. Этот мысленный образ давил на него, словно непомерный груз.

Наконец Ричард снова заговорил.

— Я всегда прямо говорил, что не могу вести вас в это решающее сражение с Орденом, ибо мы тогда проиграем. С тех пор, как я последний раз был среди вас, многое изменилось, но все это побудило меня еще больше укрепиться в этом мнении.

Раскаты недовольства, сравнимые с раскатами грома, прокатились в воздухе этого мрачного полудня. И прежде чем они смогли бы возразить ему или осудить его, Ричард продолжил.

— Армия Ордена очень скоро приблизится к Д’Харе с юга, двигаясь в сторону Народного Дворца. Вы движетесь на юг, чтобы встретить их. И они знают это. Они этого ожидают. Они этого хотят. И, таким образом, мы действуем, подчиняясь Джеганю. Он управляет нашей тактикой. Он втягивает нас в сражение — и знает, что мы не сможем победить, а он не может проиграть.

Прорвались голоса протеста: о том, что будущее не предопределено и есть шанс, что они одержат победу.

Ричард поднял руку, останавливая эти голоса.

— Хотя будущее не определено, для нас существует только реальность. И, как воины, вы должны планировать свою тактику исходя из того, что знаете, а не из того, чего хотите.

Даже если мы каким-то чудом победим в этом грозном сражении, в итоге окажется, что эта победа не является бесспорной. Такое сражение закончится боем, в котором мы победим, заплатив огромную цену, тогда как Орден просто вернется спустя какое-то время с новыми, еще более многочисленными силами. Даже если нам доведется выиграть эту тяжелейшую битву — которую, я знаю это, мы выиграть не можем, — то после этого нам придется вести другую битву, и даже против больших сил, а затем… следующую.

Почему? Потому что мы при каждом сражении теряем людей и становимся слабее. И у нас очень небольшие резервы, чтобы полагаться на них. А когда потребность есть у Джеганя, он получает людей столько, сколько ему требуется, и становится только сильнее.

Мы же, в конце концов, проиграем по одной простой причине: ни одна война не выигрывается путем обороны. Хотя оборонительное сражение может быть выиграно, войну в обороне выиграть невозможно.

— Итак, — спросил один из офицеров, — что вы предлагаете? Нам следует вступить в переговоры?

Ричард отбросил эту идею пренебрежительным, если не раздраженным жестом.

— Орден не признает язык мирных переговоров. Может быть, очень давно, в самом начале вторжения, они и приняли бы нашу капитуляцию, позволив нам поклониться и поцеловать их сапоги, позволив нам надеть цепи рабства, — но не сейчас. Сейчас они хотят только победы, сполна оплаченной нашей кровью. И какая разница, каким путем это будет достигнуто? В любом случае, конечный результат будет тем же: убийство и порабощение нашего народа.

— Тогда… что же? — возбужденный голос офицера сорвался. — Сражаться до тех пор, пока нас не перебьют или не захватят в плен?

Люди уставились на говорившего, человека с раскрасневшимся лицом. Эти люди уже давно вели сражения с Орденом. И они не услышали ничего, что им не было известно. До сих пор борьба с захватчиками была их главным делом. Это был их долг. Это было единственное, на что они способны.

Ричард повернулся и окинул взглядом Кару. Стоявшая расставив ноги и сцепив руки за спиной, в красной кожаной одежде, она выглядела так, будто уверена, что способна справиться с Орденом сама.

Ричард жестом указал на женщину, стоявшую рядом с Карой.

— Вот Никки, когда-то служившая той стороне. — А когда он услышал шепот по поводу находящегося среди них врага, добавил: — Но точно так же большинство из вас служили прежде тирании Даркена Рала, а некоторые даже и его отцу, Панизу Ралу. У вас не было выбора. Даркена Рала никогда не интересовало, как вы намерены распорядиться своими жизнями. Он заботился лишь о том, чтобы вы следовали его приказам. Теперь, при наличии выбора, вы приняли нашу идею, наше дело. То же сделала и Никки.

Люди Ордена другие. Вы сражаетесь, чтобы отвести угрозу насилия и даже смерти. Они же сражаются, потому что верят в свое дело, в свою идею. Они страстно желают воевать. Им нравится участвовать в войне.

Поскольку она была там, с Джеганем, Никки обладает сведениями из первых рук. Она видела такое, что помогает понять, с чем вы столкнетесь.

Ричард снова повернулся к Никки. Сейчас она напоминала статую: ее кожа гладкая и белая, а светлые волосы спадают волнами на плечи. В лице и фигуре не было ничего, что Ричард захотел бы изменить, будь он скульптором. Она была воплощением красоты, наблюдающей невообразимую мерзость.

— Никки, будь добра, расскажи этим людям, что случится с ними, если они попадут в руки Имперского Ордена.

Ричард не представлял, что она сейчас им расскажет, но был уверен, особенно после рассказа Джебры, что у Ордена нет другой сущности, кроме полного презрения к жизни.

— Орден не казнит своих пленников тотчас. — С неумолимым спокойствием Никки передвинулась на шаг ближе ко всем собравшимся, не отрывавшим от нее глаз. Она сделала паузу, стоя рядом с Ричардом, пока тишина не стала мучительной и тягостной, и получила полное внимание всех стоявших перед ней. — Первым делом, — сказала она, — каждый захваченный в плен мужчина подвергается кастрации.

Затем, испытав нестерпимую боль и унижение, тот, кто еще останется в живых, подвергается пыткам. Тот, кто выживет после пыток, в конце концов отправляется на смерть, исполняемую тем или иным, но всегда крайне жестоким способом.

Те, кто сдался Ордену без борьбы, избавлены от подобного обращения. Цель жестокости по отношению к пленникам — так запугать противника, чтобы тот сдавался без сопротивления. Их отношение к гражданскому населению в захваченных городах столь же жестоко и имеет в виду ту же самую цель. Как результат, многие города сдавались Ордену без сопротивления.

Вы, все собравшиеся здесь, тяжело и долго сражались с ними. И вам не избежать всего этого. Если солдаты Джеганя схватят вас, то вам не останется никакой надежды. Вы будете всем сердцем желать лишь того, чтобы никогда не появлялись на этот свет. И единственным вашим избавлением будет только смерть.

Но дело не в этом. Жизнь под властью Ордена ничем не отличается от ожидания смерти от рук Ордена. Жизнь под властью Ордена — это медленная и мучительная смерть сама по себе. Только длится она дольше: страдание растягивается на годы.

И только ненавидящие жизнь и все добрые начала ее преуспевают при этом. Орден действительно способствует тем и поощряет тех, кто презирает и ненавидит добрые стороны жизни. Учения Ордена в целом основаны на злобной ненависти к добру. Среда, которую создают подобные убеждения, — всеобщее страдание. Ненавистники получают удовольствие от страданий других, тогда как все доброе презирает их. И если вы окажетесь в плену, эти ненавистники станут вашими хозяевами.

Люди застыли в ошеломленном молчании. В наступившей тишине Ричард услышал мягкие удары дождя по растянутому вверху навесу. Гроза накатывалась на них.

Никки бесцеремонно продолжала говорить в эту тишину.

— Жареные яйца их врагов — самый ценный деликатес для солдат Имперского Ордена. Сборища тех, кто следует за войсками, будут подчищать поле битвы после сражения, выискивая добычу, в том числе каждого раненого врага, который остался живым и которого можно кастрировать. Эти кровавые драгоценности, срезанные с живого врага, — ценный и весьма популярный продукт во время пьяных празднеств после победы. Солдаты верят, что такой деликатес придает им еще больше силы и мужской энергии. А после этого переключают внимание на пленных женщин.

Ричард сдавил горбинку носа большим и указательным пальцем.

— Может, рассказать что-нибудь еще?

Никки вскинула бровь.

— А разве этого недостаточно?

Ричард лишь тяжело вздохнул, опуская руку.

— Думаю, вполне достаточно.

Он снова повернулся к людям.

— Простая истина заключается в том, что для нас нет способа победить в предстоящей битве. Мы обречены на поражение.

Ричард сделал глубокий вдох и наконец произнес те ужасные слова, что собирался сказать.

— Вот почему не будет этой решающей битвы. Мы не победим императора Джеганя и его армию, армию Имперского Ордена. Как Лорд Рал, глава Д’Харианской империи, я отказываюсь допустить подобный акт бессмысленного самоуничтожения. Мы не будем сражаться с ними.

Вместо этого я пришел, чтобы рассеять нашу армию. Не будет решающей битвы. Джегань захватит Новый мир, не встречая сопротивления.

Ричард видел, как слезы наполнили глаза многих людей.

 

Глава 25

 

Слова Ричарда были восприняты как пощечина.

— И для чего мы сражались? — выкрикнул озлобленный офицер. Он обвел рукой своих боевых товарищей. — Мы вели эту войну многие годы. Многих из наших братьев-солдат уже нет здесь, среди нас, потому что они принесли свои жизни в жертву, защищая наше дело и тех, кто нам дорог. Но если нет ни единого шанса, если нас в конце концов ждет поражение, то зачем нам думать об этой битве? Зачем нам думать о продолжении борьбы?

Ричард горько улыбнулся.

— В том-то все и дело.

— В чем? — огрызнулся человек.

— Если люди не видят никакого шанса на победу, никакого шанса выиграть, а вместо этого видят перед собой только руины и смерть, тогда они начинают терять волю к борьбе. Если они видят, что у них нет шанса распространить свою веру, что они встречают только смерть, если продолжают пытаться делать это, у них возникает желание забыть о такой войне.

Но от этого человек стал только более раздраженным, и его возмущение передавалось другим офицерам.

— Стало быть, вы предлагаете нам забыть о войне? И убеждаете, что нам не выстоять против Ордена? А поскольку мы не можем победить, то незачем и сражаться?

Ричард сцепил руки за спиной и решительно вскинул подбородок. Он ждал, пока не убедился, что каждый готов слушать его.

— Нет. Я говорю вам о том, что хочу заставить людей Древнего мира почувствовать все это на себе.

Люди нахмурились в замешательстве и обменивались вопросами между собой. Но быстро умолкли, как только Ричард продолжил.

— Джегань подтягивает свою армию к Д’Харе. Он хочет втянуть нас в битву. Почему? Потому что верит, что может нанести нам поражение. Я верю, что он прав. Но я верю в это не потому, что у вас не хватает смелости, подготовки, силы или умения, а потому, что просто знаю, как велики его ресурсы. Я провел довольно много времени в Древнем мире. Знаю, как он велик. Знаю это в полной мере, потому что путешествовал по Древнему миру и видел, как много людей населяет его, как велико там поголовье скота, как обильны урожаи и как значительно прочее их достояние. Я видел все это в таких масштабах, каких не встречал никогда раньше. Они имеют источники и резервы, какие вы не можете даже вообразить.

Джегань собрал огромную силу из жестоких, диких людей, преданных своей вере и беспощадных. Они готовы уничтожить все и каждого, кто противостоит им. Они почти с вожделением хотят стать героями-победителями, распространяя свою веру. Джегань получает все, что ему потребуется, исходя в расчетах из его собственного опыта и удваивая запрос. А для того, чтобы быть совсем уверенным, он удваивает еще раз.

Джегань не сторонник «извращенного» морального подхода, что военные действия предполагают использования средств того же рода, что и у противника, — своего рода надуманная справедливость, влияющая на ход смертельного поединка. У него нет интереса к равной борьбе — да и не должно быть. Он заинтересован лишь в том, чтобы овладеть нами. Это его единственная задача.

Они хотят, чтобы в итоге мы оборонялись на наиболее уязвимой позиции и не имея для того достаточных ресурсов — на поле боя, в традиционном решающем сражении. Вот на что направлены все усилия Джеганя, и потому все ожидают именно этого. Но просто не существует возможности для нас собрать достаточно сил для превосходства над ними. Следовательно, они разобьют нас.

А затем будут праздновать свою великую победу — как будто в подобном исходе хоть у кого-то были сомнения, — поджаривая ваши яйца, а потом, в пьяном угаре, насиловать ваших жен, сестер и дочерей!

Ричард наклонился к стоявшим перед ним людям и постучал пальцем по виску.

— Подумайте! Неужели вы настолько поглощены мыслями об этой решающей битве, что позабыли ее цель? Или вы ставите принцип «то, как это делалось всегда» выше здравого смысла, раз поступаете так? Единственная предпосылка, единственное здравое основание стремиться к такой битве — полное превосходство над врагом, чтобы завершить дело раз и навсегда. Лишь в этом случае концепция решающего сражения должна переходить в размышления о том, каким образом оно должно осуществляться, потому что так должно делаться всегда.

Прекратите бессмысленно тяготеть к этой идее. Думайте. Не позволяйте тому, что делалось прежде, застилать ваши глаза. Прекратите бездумно бросаться навстречу гибели. Думайте — думайте — о том, как выполнить нашу задачу.

— Вы хотите сказать, что у вас есть лучшая идея, чем простое сражение с ними? — спросил более молодой офицер. Как и большинство других, он выглядел по-настоящему озадаченным.

Ричард сделал вдох, успокаивая себя. Затем понизил голос и, высматривая среди окружающих рассудительные лица, продолжил:

— Да. Вместо того чтобы совершать предсказуемое и самим бросаться в решающее сражение, я хочу просто уничтожить врага. Ведь, в конце концов, это и есть основная задача великой решающей битвы. И если битва не может послужить решению этой задачи, нам следует искать другой способ.

В отличие от тех, кто сражается за убеждения Ордена, никому из нас нет нужды хвастать славной победой на поле боя. В самих таких деяниях нет славы. Есть просто успех или поражение. Поражение означает новый темный век. Успех означает для нас свободную жизнь. На чашу весов брошена цивилизация. Все предельно понятно.

Не существует специально отведенного поля сражения в такой борьбе за жизнь, в такой борьбе за само наше выживание, против людей, движимых желанием уничтожить нас лишь потому только, что они считают, что мы не имеем права на существование. Такая борьба — это не сражение за кусок земли и не война за территорию, а война, ведущаяся в умах людей и вызванная самими идеями, что побуждают к действию.

Тех, кто нам дороги, тоже не удовлетворит всего лишь победа на поле боя; они успокоятся только в том случае, если мы одолеем в этой борьбе идей.

Наконец генерал Мейфферт поднял руку, прося слова.

— Лорд Рал, если не вступать с ними в сражение, то как нам справиться в борьбе против этих враждебных сил, которые, как вы только что объяснили, настолько могучи, что непобедимы? Ведь, в конце концов, даже если движут ими идеи, нам-то приходится иметь дело с их мечами.

Люди закивали, довольные тем, что их генерал задал вопрос, бывший у всех на уме. Именно этого вопроса ожидал и Ричард. Он развенчал их надежду на победу в традиционном сражении, лишая тем самым оснований их обычные рассуждения. Теперь же должен показать им, как выиграть войну.

В то время как барабанный бой дождя по натянутой сверху просмоленной парусине начал усиливаться, Ричард, сцепив руки за спиной, оценивал все обращенные к нему лица.

— Вы должны быть и громом и молнией свободы. Вы должны быть возмездием, брошенным против людей с растлевающими идеями, которые не только позволяют злу пребывать в их душах, но и оправдывают и защищают его.

Нам следует вести эту войну по-своему. Мы должны вести ее исходя из того, какова она реально есть… Это не война армий на поле боя как продолжение войны идей, а война за будущее человечества.

И как таковая это война, в которой Древний мир участвует полностью, в которой каждый, находящийся на их стороне, принимает участие этой борьбе. Они неистово преданны своему делу. Они верят в то, что делают. Они считают, что право на их стороне, что они действуют нравственно, исполняют волю Создателя и потому имеют основания убивать любого, кого хотят, чтобы установить правила того, как человечество должно жить.

Они вкладывают все свое имущество, свой труд, свое богатство и свои жизни в эту борьбу. Все их люди — а не только армия — желают покорить нас и заставить нас подчиниться их убеждениям. Они хотят, чтобы мы были рабами их веры, точно так же, как и они. Они потворствуют своей армии в нападении на невинных людей, здесь, в Новом мире, чтобы силой заставить нас склониться к их вере. Они хотят, чтобы мы, как последователи той же веры, что и они, приносили наши жизни в жертву этой вере и жили так, как хочется им, чтобы мы жили, и диктовали своим детям, во что им следует верить, — принуждая к этому, если необходимо, силой.

Все люди, верящие в образ жизни, устанавливаемый Орденом, все те, кто жертвует, кто поддерживает, кто молится за то, чтобы их солдаты сокрушили нас, — все они являются частью их военной машины. Каждый из них постоянно добавляет что-то к общему делу. И все эти люди — наши враги, подобно солдатам, которые вместо них орудуют мечами. Именно они обеспечивают их армии постоянный приток молодых людей и всего, что им необходимо, чтобы истязать нас, от еды до моральной поддержки и помощи.

Ричард указал рукой на юг.

— В действительности этих людей, что помогают войне, гораздо больше, чем открытых врагов, потому что каждый, кто желает нам вреда «издалека», кто осознанно ненавидит наш выбор, кто верит, что ему не придется отвечать за навязывание нам их воли, является молчаливым пособником ее.

Награбленное добро и военная добыча текут в обратную сторону, как благодарность за их поддержку. Туда же отправляют и рабов, чтобы те работали на них. Кровь и слезы проливаются реками исключительно для того, чтобы принудить их к следованию вере.

Эти люди сделали свой выбор, убедив себя, что имеют право на наши жизни, приняли решение совершить все необходимое, чтобы править нами. Они должны ощутить последствия сделанного ими выбора, особенно когда разрушают этим жизнь других, тех, кто не причинил им никакого вреда.

Ричард развел руками.

— И как нам этого добиться?

Он сжал кулаки.

— Мы должны перенести эту войну в дома тех людей, кто поддерживает и поощряет ее. Теперь это должно касаться не только жизней наших друзей, наших семей, всех тех, кто нам дорог, всех тех, кто брошен в тот кровавый котел, что подогревается людьми Древнего мира. Теперь это должно касаться и их жизней тоже.

Они увидят в этом борьбу за будущее человечества. Надеюсь, это будет именно так. Я хочу, чтобы они полностью осознали, что если они имеют намерение убивать и порабощать нас — по каким бы то ни было причинам, — то это порождает неизбежные результаты.

С этого дня мы начнем настоящую войну, войну тотальную, войну без пощады. Мы не будем связывать себя бессмысленными правилами относительно понятия «мораль». Наш наказ в этом сражении — победить. Это единственный путь, позволяющий нам и всем, кто нам дорог, выжить и сохранить свободу. Наша победа и будет заключать в себе всю мораль. Я хочу, чтобы каждый из тех, кто поддерживает Орден, поплатился за свою агрессивность. Хочу, чтобы они заплатили за это своим благосостоянием, своим будущим и своей жизнью.

 








Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту:



©2015 - 2024 stydopedia.ru Все материалы защищены законодательством РФ.