Политика правительства в области промышленности и торговли

К исходу первой половины XIX в. Россия все еще являлась патриархаль­ной сельскохозяйственной страной. Невзирая на заметные успехи в области развития промышленности, принципиально общего социального облика эти сдвиги не изменили. «Триумф капитализма» наступил значительно позже. Но при всем при том потребности отечественной торговли и промышленности все­гда находились в центре внимания власти, стремившейся поощрять развитие промышленных начинаний частных лиц.

Вскоре после восшествия на престол в 1801 г. Александра I появился ма­нифест, где говорилось: «Кто откроет новую отрасль торговли и промыслов, изобретет новую полезную машину, заведет фабрику в новом роде или в луч­шем устройстве с большим действием или меньшим расточением сил и, нако­нец, всяк, кто представит по этим предметам сочинение, на твердом умозре­нии и опыте основанное, да будет удостоверен в достойном возмездии и награ­де пользам изобретений его соразмеренной».

От александровского манифеста можно вести отсчет патерналистской политики по отношению к промышлен­ности, проводимой властью на всем протяжении XIX в.

Повышенный таможенный тариф, предоставление различных налоговых и прочих финансовых льгот и субсидий, поощрение деловых людей награжде­нием чинами и дворянскими сословными правами, система казенных заказов и подрядов – все это отражало попечительный характер политики государ­ства. В этом ряду находились разные по значению правительственные обще­ственные акции: от введения нового сословного разряда – потомственных почетных граждан – в 1832 г., для отличия лиц «на ниве коммерции себя проявивших», до организации общеимперских смотров достижений отече­ственной промышленности.

В 1829 г. в Петербурге была организована Всероссийская мануфактурная выставка. Впервые в истории в столице государства состоялся показ достиже­ний отечественной промышленности, где самые известные фирмы и капита­листы представили свои изделия. Необычность события, как и внимание к нему высочайших особ, привлекли на экспозицию многочисленную публику. Успех был полный. С этого времени подобные мероприятия стали время от времени проводиться не только в Петербурге. Всего на протяжении XIX в. в России состоялось 16 общероссийских торгово-промышленных выставок. Последняя имела место в Нижнем Новгороде в 1896 г.

Когда в 1851 г. в Лондоне открылась первая всемирная выставка, то рус­ский отдел привлек большое внимание и посетителей, и прессы. Высокой оцен­ки удостаивались изделия из серебра, меха, кож, парчи, глазета, дерева. Зо­лотое и серебряное шитье, как и русские бисерные вышивки, были признаны «несравненными перлами» мировой экспозиции. Вместе с тем оказалось, что и в области бумагопрядильного и бумаготкацкого производства русские изде­лия не уступают качеству ведущих индустриальных стран, что и было засви­детельствовано награждением медалями товаров различных русских фирм.

Бескомпромиссный административный контроль являлся главной отли­чительной чертой государственной системы первой половины XIX в. Однако та модель «самодержавного ампира», первым «архитектором» которой явился еще Петр I, и которая достигла своего апогея при Николае I, не исключала возможности своей модификации. В рамках системы происходили глубинные социальные изменения. Они вызывались к жизни естественными процессами социальной трансформации, некоторые из которых стимулировались пра­вительственными мероприятиями законодательного и административного по­рядка.

Наряду с крепостнической архаикой в российском праве утверждались положения и нормы, отвечавшие самым передовым разработкам мировой эко­номической мысли. В этом смысле особенно показательно отношение самодер­жавной власти к акционерному делу.

Акционерная форма организации капитала и предпринимательской дея­тельности утвердилась в качестве наиболее универсальной и мобильной струк­туры в системе частнокапиталистического хозяйства в Западной Европе и в США в первой половине XIX в. Вскоре она заняла доминирующее положение на рынке капитала по объему абсорбированных средств. В России же в этот период капиталистические рыночные отношения лишь делали свои первые шаги, но и здесь акционерная форма довольно быстро завоевывала прочные позиции. Акционерная компания, в отличие от единоличного предприятия, позво­ляла аккумулировать капиталы многих лиц, что открывало большие возмож­ности для реализации сколько-нибудь значительного экономического начи­нания и позволяло быстро получить прибыль. К тому же отдельные акционе­ры, в случае банкротства компании, не несли ни юридической, ни финансовой ответственности за дела фирмы в целом. Материальный же риск ограничи­вался лишь долей их участия. Анонимность контингента держателей ценных бумаг компании – акций и облигаций – позволяла приобретать их людям, которые или не хотели, или не могли иным путем и гласно обозначить свои коммерческие интересы. В начале XX в. акционерная форма капитала заняла доминирующее положение и в России, где к этому времени уже существовала богатая законодательно-нормативная практика.

Впервые законодательная норма, разрешавшая и регламентировавшая де­ятельность акционерных ассоциаций, появилась тогда, когда самих структур еще фактически не существовало. 1 января 1807 г. последовал манифест Алек­сандра I «О дарованных купечеству новых выгодах, отличиях, преимуществах и новых способах к распространению и усилению торговых предприятий». В этом документе были сформулированы важнейшие принципы акционерно­го дела: признание различных видов «купеческих товариществ», обязанных действовать на основе особых договоров между «товарищами». Манифест ус­танавливал несколько видов ассоциаций. 1. Полное товарищество подразуме­вало равноправие всех участников в делах и солидарную правовую и денеж­ную ответственность всех «товарищей» по делам компании. 2. Товарищество на вере разрешало участие в деле, помимо полных товарищей, еще и вкладчи­ков, которые в управлении не участвовали, но имели право на прибыль в соот­ветствии со своей долей капитала.

Далее в манифесте Александра Павловича содержалось важное положе­ние, заложившее основу правовому конституированию акционерных фирм. «Сверх того бывает товарищество по участкам, которое слагается из многих лиц, складывающих воедино определенные суммы, коих известное число дает складочный капитал. Но как цель оного служит важным видам государствен­ного хозяйства, то сего рода компания учреждается с Нашего утверждения и, по существу своему допущая участников из всех состояний, не прямо принад­лежит к занятиям купечества».

Отныне коммерческие занятия переставали быть привилегией лиц купе­ческого сословия. Во-вторых, разрешалось учреждать компании с любым чис­лом участников. Здесь же четко сформулирован главный принцип акционер­ного дела в России, сохранявший законодательную силу до самого конца мо­нархической системы. Крупное предпринимательство, а акционерная компания такой и являлась, — дело государственной важности, и сама вер­ховная власть дает санкцию на такое начинание. В связи с этим устав каждой акционерной компании («товарищества по участкам») утверждался царем.

Перед лицом самодержца этот нормативный акт представал после длитель­ной процедуры согласований в различных инстанциях, выяснявших и благо­надежность учредителей, и их коммерческую респектабельность. Разреши­тельная практика неизбежно порождала бюрократическую волокиту, на ко­торую непрестанно сетовали предприниматели. В России сохранялся своеобразный концессионный порядок акционерного учредительства даже тогда, когда в большинстве буржуазных стран утвердилась явочная система создания акционерных компаний. За сто с лишним лет после Манифеста 1807 г. власть так и не отступила от этого исходного постулата, затруднявшего и за­тягивавшего процесс оформления.

При всем при том «неспешная процедура» имела и важное достоинство. Она не позволяла различным «биржевым зайцам» быстро учредить спекуля­тивную фирму, устроив шумную рекламную кампанию в прессе, выгодно про­дать акции заведомого обреченного предприятия, обобрав доверчивую публи­ку. Хотя различные финансовые скандалы в деловой среде не являлись редко­стью, однако ничего подобного тем регулярным акционерным крахам, которые испытывали финансовые рынки в США или во Франции, в России не наблю­далось.

После 1807 г. законодательная база акционерного предпринимательства расширялась, совершенствовалось. 6 декабря 1836 года Николай I утвердил разработанное Государственным советом «Положение о товариществах по уча­сткам или компаниях на акциях» и подписал подготовленный М. М. Сперанс­ким указ Сенату об обнародовании и исполнении этого закона. Россия обрела универсальный свод акционерного законодательства раньше, чем большин­ство других, значительно более развитых капиталистических стран. В Прус­сии это случилось в 1843 г., в Англии – 1844 г., во Франции – 1856 г.

Появление этого нормативного кодекса отражало понимание правитель­ством важной роли ассоциированных форм капитала в деле развития народ­ного хозяйства в стране. В монаршем указе говорилось, что новый закон при­нимается, «дабы всем ветвям промышленности, при благословении Божием столь приметно возрастающей в империи Нашей, доставить, с одной стороны, сколь можно более свободы в ее движении и развитии, а с другой оградить ее по возможности от последствий легкомыслия и необдуманной предприим­чивости». Компания рассматривалась как наиболее удобная форма для производ­ственного помещения свободных частных капиталов, в том числе и некруп­ных, не имевших самостоятельного производственного значения. Из этого следовала забота законодателя о том, «дабы каждому раскрыт был свободный путь участвовать в выгодном помещении капитала на общих для всех едино­образных правилах». Провозглашение принципа равенства всех акционеров без различия чи­нов и состояний являлось новым элементом российского правотворчества, хотя в данном случае равноправие ограничивалось лишь областью товарищеского предпринимательства и сферой прерогатив сепаратного законодательства. Однако в рамках существовавшей жесткой сословно-иерархической системы сам факт признания возможности подобной нормы даже на микроуровне слу­жил провозвестником грядущих социальных преобразований. Капитал отри­цал любую традиционную субординацию, утверждая лишь иерархию денег. Консервативный монархический истеблишмент в 1836 г. сделал первую за­метную уступку логике и силе «господина Купона».

«Положение» устанавливало пределы прав и обязанностей каждой акци­онерной компании и четко подтвердило принцип ограниченной ответственно­сти акционеров. Высшим органом компании определялось собрание акционе­ров, избиравшее из своей среды правление. Важным моментом при учрежде­нии компании явилось законодательное разрешение вносить платежи за акции с рассрочкой («по частям»). Это должно было увеличить контингент лиц, за­интересованных в приобретении таких ценных бумаг. Размер основного ка­питала акционерных компаний и номинал самих акций законом не ограничи­вались. В общей сложности «Положение» включало несколько десятков пунктов, каждый из которых определял процедуру учреждения компании, различные стороны ее деятельности, оговаривал правовую технику прекращения дел и ликвидацию компании. Устав компании вступал в действие после опублико­вания «во всеобщую известность» в «Санкт-Петербургских сенатских ведомо­стях».

Закон 1836 г. не устанавливал определенного формуляра устава, однако под влиянием общих статей и положений закона в практике акционерного учредительства вскоре сложилась единая его форма. Типовой устав компании обычно состоял из шести разделов, включавших по десять и более парагра­фов. Подобная структура сохранялась вплоть до 1917 г.

Несмотря на то что уже к 30 гг. XIX в. в России имелось развитое акцио­нерное законодательство, самих компаний учреждалось немного, и деятель­ность их редко выходила на общероссийский уровень. В большинстве акционерные компании первой половины XIX в. были заняты региональны­ми транспортными перевозками, производством различных напитков, строи­тельством небольших судов и т.д. Транспорт, страхование, торговля и посред­нические услуги – основные сферы деятельности большинства фирм.

История акционерного учредительства в России восходит к 1755 г., когда и была учреждена первая Водолазная компания (по Финскому заливу), существо­вавшая до 1822 г. Всего до издания Манифеста 1807 г. в России было учрежде­но не более 10 компаний. В последующие двадцать лет возникло еще 15 акцио­нерных фирм. О круге их коммерческих интересов можно судить уже по назва­ниям: Общество театрального дела в Ревеле, Страховое общество Феодосии, Одесская страховая контора для застрахования судов и товаров, Юго-Западная судоходная компания, Мингрельское торгующее общество, Крымская винная компания, Одесская компания искусственных минеральных вод и т.д.

В 1827 г. возникла и одна из крупнейших компаний России, существо­вавшая вплоть до ее национализации большевиками в 1917 г. – Первое от огня страховое общество. Складочный (основной) капитал Общества был оп­ределен в 10 млн рублей, разделенных на 10 тысяч акций по 1000 руб. (ассиг­нациями) каждая. Блестящий финансовый успех, выражавшейся в высоких ежегодных дивидендах, доходивших иногда до 50 и более процентов, произ­вел огромное впечатление на состоятельную публику и оказал большое влия­ние на ход акционерного учредительства. Средний дивиденд за первые двад­цать лет составил баснословную цифру – 45%. Иными словами, каждый вло­женный рубль возвращался к акционеру фактически через пару лет. На самом деле крупный чистый доход начинал поступать к владель­цам уже в первый год, так как учредители и первые акционеры оплатили лишь 20% стоимости акций (200 руб. ассигнациями, или примерно 70 руб. серебром). Выплаты же по купонам производились из расчета процента от номинала — 1000 руб. Впечатляющая финансовая результативность стала следствием того, что правительство предоставило обществу двадцатилет­нюю исключительную монополию на страхование имущества от пожаров в обеих столицах – Петербургской, Московской и трех прибалтийских гу­берниях.

Успешно действовали и некоторые другие акционерные фирмы. В 1828 г. московский генерал-губернатор сообщал министру финансов, что успехи воз­никшей незадолго до того Московской компании искусственных минеральных вод «не только соответствовали всем ожиданиям, но и превзошли (их) в неко­торых отношениях». Правительство старалось стимулировать приток средств частных лиц в сферу акционерного предпринимательства. Речь шла о вкладах, скапливав­шихся в государственных кредитных учреждениях (до начала 60-х гг. част­ных кредитных учреждений в России не существовало). К концу второго де­сятилетия XIX в. объем таких накоплений превышал 500 млн рублей. По ним государство платило 5% годовых, что ложилось тяжелым бременем на госу­дарственный бюджет. Министр финансов Е. Ф. Канкрин докладывал в 1829 г. Николаю I «о непомерном количестве капиталов, вносимых в банки ко вреду ценностей недвижимых имений и к неминуемому впоследствии убытку кре­дитных установлений». Министр считал эти капиталы «праздными». После длительных обсуждений в высших инстанциях император 1 января 1830 г. издал указ о снижении учетного банковского процента с 5 до 4% .

Снижение дохода вкладчиков не привело к массовому оттоку «праздных» капиталов. В тот период возможности прибыльного вложения были весьма ограничены. Можно было приобрести государственные облигации, дававшие 5% годовых. Лучшие перспективы сулили акции, средняя доходность кото­рых в этот период колебалась в пределах 8-10%. Однако в отличие от капи­тальных (государственных) бумаг, надежность которых была защищена мо­щью империи, вложение в акции было сопряжено с риском. Компания могла «вылететь в трубу», и вложенные средства могли безнадежно исчезнуть. Од­нако эти опасения меркли перед соблазном быстрого и крупного обогащения. С 1830 по 1836 г. возникли почти двадцать компаний. В 1835 г. появилась и первая отечественная железнодорожная компания – Царскосельской желез­ной дороги – с капиталом 1 млн руб.

С 30-х гг. XIX в. началось приобщение русской аристократии – самого состоятельного слоя общества того времени – к акционерному делу. Среди учредителей и акционеров компаний появляются представители самых родо­витых и именитых дворянских фамилий: князей Юсуповых, Гагариных, Ко­чубеев, графов Воронцовых, Строгановых, Комаровских, Мордвиновых, Блудовых, Сперанских, баронов Корфов и др. «Сливки аристократии» повседнев­ными делами компаний не занимались, на тот случай имелись служащие и акционеры «низших сословий». Их интересовало лишь учредительская и ак­ционерная прибыль.

Далеко не в последнюю очередь участие «сильных мира сего» вызывалось особенностями учредительской системы. Для быстрого и успешного «прове­дения устава» требовались влиятельные персоны. И почти во всех случаях они непременно фигурировали. Так, известный граф А. X. Бенкендорф в 30-е гг. явился учредителем четырех акционерных обществ. Вспоминая то время, близкий к шефу III отделения барон М. А. Корф по­зднее писал, что имя Бенкендорфа «стояло всегда во главе всех промышлен­ных и спекулятивных предприятий той эпохи; он был директором всех воз­можных акционерных компаний и учредителем многих из них. Но все это де­лалось не по влечению к славе, не по одному желанию общего добра, а более от того, что все спекуляторы, все общества сами обращались преимущественно­го к графу для приобретения себе в нем сильного покровителя».

Участие в любом начинании всесильного графа, с одной стороны, очень ускоряло утверждения устава, а с другой – обеспечивало успех хлопотного дела по «рекрутированию» акционеров. Примечательная в этом смысле исто­рия произошла в 1835 г., при учреждении Второго страхового от огня обще­ства, капитал которого был определен в 5 млн руб., разделенных на 20 тыс. акций по 500 руб. Вскоре после утверждения устава «непременный учреди­тель» граф А. X. Бенкендорф обратился с письмом к государственному секре­тарю М. А. Корфу, предложив ему распределить 500 акций по 500 руб. ассигнациями среди членов Государственного совета. Среди «государственных мужей» начался настоящий ажиотаж, так как были хорошо известны успехи Первого страхового общества. Уже через неделю поступило в три раза больше заявок, чем требовалось. Пришлось устраивать специальную разверстку среди санов­ников, и многие не скрывали обид, жаловались, что их «обделили». Хотя уч­реждаемое общество получило привилегию на 12 лет заниматься страховым делом в 40 губерниях, не вошедших в привилегию Первого общества, надежды на сверхприбыль не оправдалась и дивиденд в первые 10 лет не превысил 10%.

В этот период в России появляется не только социальная прослойка акци­онеров, но и зарождается биржевая игра. Ценные бумаги компаний превра­щаются в предмет оживленной купли-продажи, причем во многих случаях сто­имость акций никак не была связана ни с родом деятельности компаний, ни с их надежностью. Все эти «финансовые страсти» неизбежно должны были за­вершиться биржевым крахом, который и последовал в 1836 г. Хотя обществен­ных потрясений то событие не вызвало, но банкротство нескольких компаний чрезвычайно охладило пыл. Падение спроса и, соответственно, цен на акции вызвало опасения правительства, что пережитый кризис может «вообще по­дорвать дух предпринимательства».

Министр финансов Е. Ф. Канкрин писал министру внутренних дел Д. Н. Блудову в 1836 г.: «Я не могу скрыть, что сомнительные успехи некото­рых компаний, у нас учрежденных, грозят отохочиванием публики вовсе от участия в оных, тем более, что немалое число людей уже разорилось от ажио­тажа, почему на будущее время требуется вящая осторожность правительства, и в сем отношении лучше отказать десяти не совершенно положительным ком­паниям, нежели допустить одну ко вреду публики и самого дела».

В последующее годы правительство старалось руководствоваться этим принципом и очень осторожно относилось к учреждению новых уставов. Не­смотря на это, процесс акционерного предпринимательства не прекратился. С 1837 по 1856 г. в России начало функционировать 69 новых акционерных фирм. Если учесть, что за это время прекратили свои действия 20 компаний, треть из числа появившихся ранее 1837 г., то общий прирост все равно ока­зался весьма существенным. В это время величина основного капитал одного предприятия равнялась в среднем 850 тыс. рублей, что практически исклю­чало возникновение соответствующих предприятий не в акционерной форме.

Характерной приметой акционерного учредительства 40–50 гг. XIX в. стал тот факт, что уже не менее половины новых компаний возникает в облас­ти фабрично-заводской промышленности.

Однако коренной перелом в развитии отечественного народного хозяйства в целом и акционерного предпринимательства в особенности наступил после крымской войны. Ослабление административных препон и раскрепощение деловой инициативы быстро принесли невиданные результаты. За три года (1857-1859) в России возникло 77 акционерных компаний. Таких темпов уч­редительства Россия еще не знала.

Первая половина XIX в. стала временем расцвета всех искусств. В архитектуре господствовало направление, получившее название клас­сицизма. Для него было характерно преклонение перед образцами искусства Древней Греции и Древнего Рима, которые считались образцовыми. Большин­ство наиболее примечательных построек того времени выдержано именно в этом стиле.

К числу наиболее выдающихся памятников относится огромный Исаакиевский собор в Петербурге, строившийся с 1818 по 1858 г. по проекту фран­цузского архитектора О. Монферрана. Собор олицетворял мощь и величие православия, силу России, ставшей после падения Византии носительницей истинной веры Христовой. В 1834 г. в центре Петербурга был открыт необычный монумент – Алек­сандровская колонна, созданная по проекту того же скульптора. Монумент посвящен победе русского оружия в войне с Наполеоном. Колоссальный гра­нитный монолит имел 25,6 м в высоту и весил свыше 600 тонн (общая высота сооружения 47,5 м). Венчающая колонну фигура ангела выполнена скульп­тором Б. И. Орловским.

Еще ранее, в 1811 г., на главной магистрали Петербурга Невском проспек­те архитектор А. Н. Воронихин построил большой Казанский собор. В 1813 г. в соборе был погребен главнокомандующий русскими войсками в войне 1812 г. фельдмаршал М. И. Кутузов.

Среди наиболее значительных архитектурных памятников Петербур­га того времени находится и здание Императорского Эрмитажа, ставшего главным российским музеем, средоточием богатейших художественных коллекций (архитектор Л. Кленце). По воле императора Николая I в 1852 г. собрание художественных произведений было открыто для бесплатного ос­мотра всем желающим. Эрмитаж стал первым общедоступным музеем в России.

В «первопрестольном граде» России Москве в первые десятилетия XIX в. появляются замечательные сооружения. В 1817 г. состоялось откры­тие огромного здания Манежа, предназначенного для проведения военных смотров, парадов и учений. В нем свободно мог разместиться пехотный полк (две тысячи человек). Проект был выполнен под руководством инженера А. А. Бетанкура, а отделка фасада принадлежала О. И. Бове. В 1825 г. откры­вает свои двери Большой театр, построенный по проекту О. И. Бове и ставший одним из крупнейших в мире театральных зданий.

На Красной площади в 1818 г. был установлен первый московский памят­ник Минину и Пожарскому, выполненный скульптором И. П. Мартосом. На Сухаревской площади в начале XIX в. заканчивается строительство большой больницы и приюта, получивших название Странноприимного дома. Это ком­плекс зданий (известный москвичам как Институт скорой медицинской по­мощи имени Склифосовского) был создан на средства графа Н. П. Шереметева (архитекторы Е. С. Назаров и Дж. Кваренги).

В первой половине XIX в. происходит становление отечественного обще­ственного театра. Ранее театральные труппы существовали или в усадьбах богатых дворян, или при царском дворе. Городских, или, как тогда говорили, «публичных театров» было немного. Располагались они, как правило, в мало приспособленных, темных помещениях, и зрительные залы не были рассчи­таны на большое количество публики. На театр смотрели тогда как на забаву, считалось, что спектакли должны лишь развлекать и веселить публику. Теат­ральный репертуар и состоял главным образом из незатейливых водевилей, легковесных пьесок, непременно «с музыкой и танцами». В Петербурге суще­ствовали французский и немецкий театры, постоянно выступали итальянс­кие оперные артисты. На сценах двух крупнейших российских театров – Боль­шого в Москве и Мариинского в Петербурге – шли итальянские и французс­кие оперные и балетные спектакли.

В XIX в. положение меняется. Театр становится общественным явлени­ем, появляются современные театры, начинают ставиться отечественные пье­сы, затрагивавшие большие общественные проблемы. Первая в этом ряду – «Ревизор».

В 1832 г. в самом центре Петербурга по проекту Карла Росси закончилось строительство монументального здания для Александринского театра. Этот театр возник еще в середине XVIII в. и как первый русский постоянный пуб­личный театр уже тогда стал заметным явлением в культурной жизни Рос­сии. На его сцене засверкали имена русских актеров, ставших родоначальниками школы национального сценического мастерства – Ф. Г. Волкова (1729-1763) и И. О. Дмитриевского (1734-1831).

В первой половине XIX в. на сцене Александрийского театра блистала молодая и талантливая Варвара Николаевна Асенкова (1817-1841). Ей в рав­ной степени удавались как партии веселых легкомысленных барышень («ин­женю») в водевилях, так и серьезные сценические образы в таких спектак­лях, как «Ревизор» (Марья Антоновна) и «Горе от ума» (Софья).

Огромной популярностью в 30-40-х гг. XIX в. пользовался Василий Анд­реевич Каратыгин (1802—1853), ставший общепризнанным «первым траги­ком русского драматического театра». Он прославился на сцене Александрий­ского театра. Его актерское мастерство отрыло русскому зрителю глубину и величие пьес Шекспира. Его исполнение ролей Гамлета, короля Лира и Отелло публика и театральные критики признавали вершинами актерского мас­терства.

В Москве крупнейшим драматическим театром являлся основанный еще в XVIII в. Малый театр (так его называли по контрасту с расположенным ря­дом Большим театром). В 1824 г. для него было построено в центре города осо­бое помещение, в котором он до нашего времени и размещается. В пьесах рус­ских и европейских авторов на сцене Малого театра проявился талант нема­лого числа выдающихся русских актеров. В их числе был Михаил Семенович Щепкин (1788-1863). Роли Фамусова в «Горе от ума» (первая постановка в 1831 г.) и Городничего в «Ревизоре» (первая постановка в Малом театре в 1836 г.) сделали имя этого бывшего крепостного крестьянина (вольную он получил в 1822) известным всей России.

Другой замечательный актер Пров Михайлович Садовский (1818-1872), тоже прославился на сцене Малого театра. Но пик его славы пришелся уже на последующий период после начала постановок пьес писателя-драматурга Алек­сандра Николаевича Островского (1823-1886). Первый раз его пьеса, коме­дия «Не в свои сани не садись», была сыграна здесь в 1852 г. Вскоре Малый театр стали называть «домом Островского», так как произведения этого пло­довитого драматурга заняли доминирующее положение в репертуаре Малого театра.

Русская живопись первой половины XIX в. представлена целым рядом художников, картины которых и поныне занимают почетные места в лучших музеях страны. Наиболее заметных результатов достигла портретная живо­пись, а также эпические полотна на исторические и библейские сюжеты. Поз­же получает распространение пейзаж и жанровая живопись. С середины XIX в. последняя постепенно приобретает направление, известное как «критический реализм», вершиной которого стали произведения целой плеяды художников-передвижников. Но этот яркий плод социального искусства – продукт вто­рой половины XIX в. В первой же половине века изобразительное искусство было лишено критической направленности, главными его критериями оставались гармония и красота.

Среди портретистов первенствующие позиции занимали Д. Г. Левицкий (1735-1822), В. Л. Боровиковский (1758-1825). Они прославились еще в ека­терининское время, но и в начале XIX в. их относили к числу «лучших кистей России». Дмитрий Григорьевич Левицкий родился на Украине в семье священни­ка. Первые навыки рисования приобрел у своего отца, занимавшегося грави­рованием картинок к духовным книгам. Затем учился живописному мастер­ству в Киеве, а затем переехал в Петербург, где обучался в Академии худо­жеств у известного художника А. П. Антропова. Левицкий быстро прославился как замечательный портретист и в 1770 г. удостоился звания академика. Заказы ему делали представители известнейших дворянских фамилий. С изумительным мастерством он запечатлевал людей различного возраста, не только передавая выражение лица, черты фигуры, но и детально изображая одежду, украшения, бытовые предметы. Его картины – галерея русской аристократии конца XVIII – начала XIX в. Кисть его сочна, нежна и тщательна, колорит выразителен. Среди наиболее известных работ мастера – пор­треты молодого Александра I, архитектора А. Ф. Кокорина, А. П. Протасо­вой, графа П. А. Зубова.

Владимир Лукич Боровиковский происходил из казацкой старшины, слу­жил поручиком в казачьем полку, затем вышел в отставку и поселился в Мир­городе, на Украине. Увлекался живописью, но никакого специального обра­зования не имел. Когда в 1777 г., по пути в Крым, через Миргород проезжала Екатерина II, то местное дворянство заказало своему художнику несколько картин, которые и были развешаны в комнатах дома, где принимали царицу. Она сразу обратила внимание на эти работы и посоветовала художнику ехать в Петербург учиться в Академии художеств. Воля императрицы была испол­нена: Боровиковский перебрался в столицу. Несколько лет обучался живопи­си, затем стал работать как самостоятельный автор, а в 1795 г. получил зва­ние академика. К этому времени он уже приобрел популярность, и недостатка в заказах не было. Из числа его произведений особую известность получили портреты Екатерины II на прогулке, Г. Д. Державина, князя А. Б. Куракина, брата персидского шаха Фет-Али-Мурзы. Они считаются классическими в русской портретной живописи.

В 30-е гг. XIX в. в России зазвучало имя нового талантливого художни­ка – Карла Павловича Брюллова (1799–1852). Слава в Россию пришла к нему из Европы, после демонстрации в Италии и в Париже его картины «После­дней день Помпеи». Огромное полотно было создано в 1830–1833 гг. в Италии по заказу богатого вельможи А. Демидова. Родился Карл Павлович Брюллов (Брюлло) в Петербурге и с детских лет увлекался рисованием. Первые уроки получил от своего отца, члена Академии художеств, имевшего звание «академика орнаментной скульптуры». С 1809 г. К. П. Брюллов начал учиться в Академии художеств, где быстро стал считаться первым среди учеников. В 1821 г. окончил Академию с золотой медалью. Затем за счет государства его отправили совершенствоваться мастерству в Италию. Здесь он провел несколько лет, написал серию картин из римской жизни. Три года Карл Брюллов работал над своей самой известной картиной «Гибель Пом­пеи», которая была закончена в 1833 г. Это полотно произвело в Италии боль­шое впечатление, а когда прибыло в Россию, то им восхищались и художники, и публика.

Другим автором, прославившимся созданием грандиозного полотна, стал Александр Андреевич Иванов (1806–1858). Его отец, А. М. Иванов, являлся профессором живописи, с ранних пор пристрастившим сына к рисованию. В 11 лет Иванов был принят в Академию художеств, которую окончил с золо­той медалью. Затем отправился совершенствовать технику живописи в Италию. Его особо интересовали религиозные темы, и он задался целью создать боль­шое полотно, изображающее первое пришествие Христа. Работа над монумен­тальным полотном заняла двадцать лет. За это время он сделал множество набросков и этюдов, написал серию подготовительных полотен, в том числе «Явление Христа Марии Магдалине», за которое получил звание академика. Досконально изучил Священное Писание, особенно Новый Завет, все свидетельства о жизни и деяниях Спасителя. Более двадцати лет, начиная с 1837 г., работал над этим важнейшим полотном своей жизни и в 1858 г. представил его на суд критиков и публики. Огромная картина «Явление Мессии» («Явле­ние Христа народу») произвела сильное впечатление на современников. Царь Александр II приобрел картину, о художнике и его грандиозном произведе­нии только и говорили. Но автор не успел насладиться славой: летом 1858 г. он скоропостижно умер от холеры.

В числе тех, кто составил славу русского искусства и чья деятельность разворачивалась в первой половине XIX в., находились О. А. Кипренский (1782–1836), В. А. Тропинин (1776–1857) и П. А. Федотов (1815–1852). Пер­вые два прославились портретами, в том числе и прижизненными изображе­ниями А. С. Пушкина, а последний оставил целую серию полотен, на которой запечатлены различные жанровые сцены, отражавшие быт и нравы России того времени.

В области музыкальной культуры в начале XIX в. в России безраздельно господствовали сочинения иностранных авторов. Но уже с 30-х гг. положение меняется, появляются музыкальные произведения, в ко­торых широко использовались национальные мотивы. Алексей Николаевич Верстовский (1799–1862) положил начало русской оперной традиции. Его опера «Аскольдова могила» (1835) была построена на основе русского фольклора и народных напевов, явившись первым подобным сценическим произведением.

Истинный переворот в русской музыкальной культуре связан с именем Михаила Ивановича Глинки (1804-1857), происходившего из семьи смоленс­ких дворян. Он стал крупнейшим русским композитором первой половины XIX в., родоначальником русской классической музыки. Две его оперы – «Иван Сусанин (Жизнь за царя)» (1836) и «Руслан и Людмила» – положили начало двум направлениям национальной оперы: народно-музыкальной дра­ме и опере-сказке. Глинка создал музыкальную фантазию «Камаринская», состоявшую из оркестровых обработок народных песен. Русские мелодии про­низывают и все оперные произведения Глинки. Он, как и Пушкин, сумел со­единить в своих произведениях совершенство формы и национальное музы­кальное содержание.

Современниками М. И. Глинки являлись композиторы А. С. Даргомыжс­кий (1813–1869), А. А. Алябьев (1797–1851), А. Е. Варламов (1801–1848) и А. Л. Гурилёв (1803–1858). Даргомыжский создал романтическую оперу «Ру­салка» (1855), ряд других крупных музыкальных сочинений. Алябьев, Гури­лёв и Варламов оставили многообразные музыкальные композиции, создали немало романсов на стихи русских поэтов. Они явились родоначальниками русского романса – самобытного вокально-музыкального произведения, чув­ственного и мелодичного.

В начале 30-х гг. XIX в. в культурной и государственной жизни страны произошло одно важное событие: поэт В. А. Жуковский (1783-1852) и компо­зитор А. Ф. Львов (1798-1870) создали русский народный гимн «Боже, Царя храни!». Он впервые прозвучал как гимн 30 августа 1834 г. в Петербурге при открытии самого высокого монумента в Европе – Александрийской колон­ны («столпа»), воздвигнутого в память победы над Наполеоном. Величествен­ная музыка исполнялась потом повсеместно до самого 1917 г., до падения мо­нархии в России. Она отразила силу русского духа, национальные духовные ценности, великую преданность подданных государству и царю.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: