Региональный и местный уровень власти в политической системе РФ.

Федеративное устройство России закреплено в Конституции 1993 года. В состав Российской Федерации входит 89 субъектов, в том числе: 21 республика, 6 краев, 49 областей, 2 города федерального значения, 1 автономная область и 10 автономных округов.

Федеративным договором от 31 марта 1992 года (Договор о разграничении предметов ведения и полномочий между федеральными органами государственной власти Российской Федерации и органами власти суверенных республик в составе Российской Федерации). Отношения центра и субъектов Федерации в России постав­лены на правовую основу. Конституцией разграничены предметы ведения и полномочия каждого субъекта Федерации: определено, какие вопросы решают только центральные органы правления (внешняя политика, оборона, федеральные энергетические сис­темы, транспорт, связь и др.), какие относятся к совместному ве­дению Федерации и ее субъектов(природопользование, образо­вание, культура, здравоохранение и т.п.).

Регламентация прочих вопросов составляет область исключи­тельного ведения субъектов Федерации. По этим вопросам региональные органы правления обладают всей полнотой государст­венной власти.

Наряду с национальным, правовым и экономическим регулированием отношений между субъектами и центром в пределах ведения Российской Федерации и совместного ведения центральные органы исполнительной власти субъектов Федерации образуют единую систему государственной исполнительной власти в стране.

Для российского федера­лизма характерно соединение национально-государственного и административно-территориального принципов построения сис­темы правления. Это связано с многонациональным составом на­селения страны, в которой проживает 176 этносов различной численности. Однако в отличие от других государств, в России сложилась асимметричная форма федерализма

Уровень самостоятельности субъектов Российской Федера­ции фактически определяется не их конституционным статусом, а кругом полномочий и предметов ведения. Посредством меха­низма распределения полномочий устанавливается степень и форма децентрализации

Отсюда отличительная особенность российского федерализма — взаимное делегирование полномочий. Смысл его состоит в том, что субъект Федерации передает свои полномочия центру и наоборот.

В насто­ящее время реальный российский федерализм представляет собой территориальную форму демократии, строгое разграничение функций и собственности между федеральной и региональной властями, все большая передача властных функций и средств для их выполнения из Центра в регионы вместе с ответствен­ностью за реализацию функций и использование средств.

Федерализм - это залог целостности государства, так как регионам незачем стремиться к отделению от России, если им уже гарантировано самостоятельное развитие.

– асимметричность масштабов федеральных единиц и, соответственно, неравный вес голосов проживающего в них населения;

– неравенство статусов субъектов федерации (различия между республиками и “простыми губерниями”, наличие субъектов федерации, входящих одновременно в состав других субъектов);

– дотационность большинства субъектов федерации, а следовательно, их зависимость от субвенций федеральной власти;

– провинциальный централизм, т.е. воспроизводство (в ухудшенном варианте) на региональном уровне существующих отношений центр – регионы;

– самовластие региональных элит, меньший, чем в центре, контроль за их деятельностью со стороны гражданского общества и правовых институтов;

№23. Этапы становления современного российского государства Первый этап — 1992—1993 гг., который обычно определяют как антиэтатистский. Реформаторы первой волны (Е. Гайдар, А. Чубайс, А. Шохин и др.) стремились вытеснить государство прежде всего из экономической сферы. Его функции здесь, по их замыслу, должен был выполнять саморазвивающийся рынок. На этом этапе были ликвидированы институты планового регулиро­вания экономики, началось ее разгосударствление. Приватизация государственной собственности, либерализация цен, созда­ние институтов рыночной экономики (бирж, коммерческих бан­ков и др.) должны были привести к становлению независимых от государства хозяйствующих субъектов и вызвать соответст­вующие социальные изменения: формирование класса крупных частных собственников и среднего класса, составляющих основу гражданского общества, способного подчинить себе государство. В социальной сфере государство оставляло за собой поддерж­ку образования, медицины, пенсионного обеспечения, помощь безработным. Государство должно было обеспечивать продвиже­ние реформ, формируя для них правовое пространство, обеспечи­вая правопорядок и стабильность общества, поддержку мирового сообщества, достаточную обороноспособность страны. Второй этап — 1994—1998 гг. В эти годы выявилась иллюзор­ность намерений реформаторов ограничить вмешательство госу­дарства в экономическую сферу. Опыт реформ свидетельствует о том, что государство не ушло из экономики, изменились лишь характер и способы его влияния на экономические процессы. Причем некоторые специалисты отмечают, что эти изменения имели крайне негативные последствия как для государства, так и для общества. Государственные институты, отказавшись от функций дирек­тивного управления и непосредственного контроля за деятель­ностью хозяйствующих субъектов, активно влияли прежде всего на процесс приватизации государственной собственности. Это стало основой для сращивания государственной бюрократии с формировавшимся классом частных собственников, сопровож­давшегося фантастическим всплеском коррупции, возникновени­ем номенклатурно-олигархических кланов, стремившихся подчинить государство своим ин­тересам. Не сбылась надежда реформаторов на то, что эффективным регулятором экономических отношений в стране станет «само­развивающийся» рынок. Напротив, в течение этого периода уси­лилась тенденция к социально-экономическому кризису в стране. Государство, лишившись значительной части своей собственно­сти, не имея возможности собирать налоги в размере, необходи­мом для выполнения своих важнейших функций, само оказалось в ситуации острого кризиса. Этот кризис проявился в следующем в неспо­собности государства консолидировать общество, в котором резко усилилась социальная поляризация, противостояние вла­сти и оппозиции, приобретавшее порой чрезвычайно острые формы; в невыполнении важнейших социальных функций, о чем свидетельствует кризис системы здравоохранения, образования, науки, культуры, пенсионного обеспечения; в неэффективной деятельности орга­нов правопорядка, не сумевших остановить вал нараставшей пре­ступности, вызванный переделом собственности; в деградации Вооруженных Сил России, теряющих свою боеспособность; в пер­манентных кризисах Правительства; в падении внешнеполити­ческого престижа и влияния российского государства; в неопре­деленности перспектив экономического сотрудничества России с развитыми государствами, которая особенно усилилась после дефолта. К осени 1998 года выявились пороки той модели взаимодействия государства и общества, которая складывалась в процессе совре­менных российских реформ. Это привело к тому, что в обществе сложилось устойчивое мнение о необходимости оздоровить госу­дарство и усилить его роль, прежде всего в сфере экономики. Это мнение разделяли основные политические силы страны в широ­ком спектре: от «правого» центра до национал-патриотических сил. Многие аналитики полагают, что со времен развенчания культа личности переоценка ценностей в стране не происходила так быстро, как в этот период. 17 ав­густа 1998 года стал днем крушения экономической модели, которую последовательно вы­страивало российское правительство, начиная с 1992 года, и которое привело к развалу всей политической надстройки, а затем и крупнейших российских финансово-промышленных групп. Третий этап начался осенью 1998 года, когда новое правительство, которое возглавил Е. Примаков, за­явило о необходимости корректировки курса реформ. Основная цель этой корректировки — повысить роль государ­ства в реформировании российского общества и прежде всего его экономики для того, чтобы повысить эффективность реформ, осущест­вляя их в интересах всего общества, а не «номенклатурно-олигархических кланов». Это не означало возврата к методам жесткого госу­дарственного регулирования, свойственным советской эпохе. Необ­ходимы были методы, обеспечивающие оптимальный баланс механизмов саморазвития общества и государственного регулирования, неиз­бежного для сложно организованных социально-экономических систем. Идеологи радикал-либеральных реформ допустили сущест­венную ошибку в оценке тенденций, определяющих логику разви­тия современных государств. Эта логика оценивалась ими в поняти­ях «уменьшение — возрастание» роли госу­дарства, тогда как в реальной действительности государство не уменьшало и не усиливало своей роли в обществе, оно меняло мето­ды и средства своего воздействия на общество, оставаясь основным фактором, обеспечивающим устойчивое, стабильное развитие сложных социально-экономических систем. Главный акцент на современном этапе развития российского государства делается на решении экономических и социальных проблем, проведении жизненно важных для государства реформ в военной сфере, в судебной власти, в реорганизации деятельности административно-государственного аппарата и др.

№24. Трансформация политической элиты в СССР-России (конец 80-х – начало 90-х гг.)

Трансформация элиты — это понятие, включающее в себя не обязательно смену элиты контрэлитой, но и радикальные преобразования внутри самой правящей элиты, возвышение новой группировки внутри правящей элиты. Причем трансформация элиты связана с крутым изменением ее политического курса, изменением соотношения различных групп и социальных слоев внутри правящей элиты, изменением методов рекрутирования элиты.

В процессе трансформации советской политической элиты можно выделить два периода. На первом этапе (1988 – август 1991 г.) происходило скрытое разрушение советской номенклатуры (от самого принципа номенклатурных назначений партия отказалась в 1990 г.). Этот процесс развивался по мере того, как партия теряла власть, а представители партийной элиты самостоятельно осваивали новые сферы деятельности. Второй период начался в августе 1991 г., когда КПСС была полностью отстранена от власти. На сессии ВС РСФСР деятельность КПСС была приостановлена, а 6 ноября 1991 г. президентом России партия была запрещена. В августе 1991 г. партийный сегмент советской элиты, представленный ответственными работниками организаций КПСС разного уровня, ушел с политической арены, и начался бурный процесс образования новой, теперь уже российской элиты.

В 90-х годах в России среди социологов и политологов обострилась дискуссия по поводу того, как трактовать изменения, произошедшие за довольно короткое время в 1989-1993 годах. Ашин (1995, 2001) предлагает четыре наиболее распространенные версии данного явления:

1) Первая, наиболее высказываемая точка зрения заключается в том, что переход от тоталитаризма к демократии сопровождается обязательной сменой элит — тоталитаристской на демократическую. Партноменклатура КПСС сметена с политической арены; против нее и был направлен основной удар демократических преобразований.

2) Вторая версия утверждает, что смены элит вообще не произошло: прежняя, номенклатурная, в основном сохранилась де-факто, лишь перекрасив свой фасад — с партократического на псевдодемократический, возникла неономенклатура. Демократы, взяв на себя ответственность за проведение реформ, не добились перераспределения собственности и власти, стали лишь дымовой завесой, воспользовавшись которой, старая партийно-хозяйственная элита вновь заняла лидирующие позиции.

3) Третья точка зрения близка ко второй, но она по-другому обосновывается. И раньше коммунистическая элита страной не управляла: призывы к светлому коммунистическому будущему были лишь идеологическим камуфляжем, прикрывающем реальное господство бюрократической элиты. Та же бюрократия правит и теперь, прикрываясь демократической фразеологией. Переход к новой политсистеме не означал отход ее от власти, а скорее уход ее первых лиц, наиболее скомпрометировавших себя; для среднего и низшего звена этой номенклатуры нашлось место в неономенклатуре.

4) Появился и четвертый вариант интерпретации проблемы смены элит — и коммунистическая, и демократическая элиты скомпрометировали себя в глазах народа, поэтому нужна еще более новая, “незапятнанная” элита. Именно она может предложить “третий путь” — заставить правящую элиту подчиняться интересам общества и государства.

Все вышеперечисленные трактовки процесса смены элит в России равноправны и имеют право на существование. Нельзя даже утверждать, что истинна какая-либо одна из этих версий — все они могут пересекаться между собой и равным образом подтверждаться эмпирическими данными. В том или ином виде в различных мнениях исследователей однозначно признаются следующие положения:

1. В СССР элита была. Основные ее признаки: окостеневшая, застоявшаяся, замкнутая и монолитная.

2. Новые российские элиты — безусловно, новые. Но характеристики, даваемые современным элитным группам, все больше напоминают характеристики советской элиты (тенденция к закрытости и монолитности).

3. Именно элитам приписывают роль мотора произошедших в обществе изменений.

4. Процесс трансформации элитных групп еще не закончен.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: