Сделай Сам Свою Работу на 5

Проблема культуры у последователя Фрейда К.Г. Юнга





В учении Фрейда мир культуры получил ясное и четкое объяснение с позиций биологических и даже физиологических, это вызвало у его последователей естественное желание сохранить сильные стороны этого учения и преодолеть его откровенный биологизм. Наиболее интересные попытки в этом направлении принадлежат К.Г. Юнгу и Э. Фромму.
Карл Густав Юнг (1875-1961) в учении под названием "аналитическая психология" на первый план выдвинул развитую Фрейдом идею бессознательного. Надо сказать, что Юнг активно участвовал в так называемом "психоаналитическом движении", созданном Фрейдом, и это происходило вплоть до 1913 года, когда между ним и Фрейдом произошел разрыв. У фрейдовской психологии, по словам Юнга, "нет никакой возможности освободиться от безжалостного ярма биологического явления". Это, пожалуй, основная причина отказа Юнга от ортодоксального фрейдизма.
Нам стоит напомнить, что Фрейд первым заговорил о бессознательном "Оно", определяющем поведение человека. "Сверх-Я", "Я" и "Оно" - это уровни психики человека. К "Сверх-Я" относятся родительские запреты, моральные нормы, санкционированные правила поведения. Бессознательное "Оно" несет в себе инстинкты, комплексы, вытесненные переживания. Не получив адекватного или сублимированного выражения, влечение, согласно Фрейду, вытесняется в область бессознательного и образует там сложную связь переживаний, в основном травматического характера. В этой ситуации человеческое "Я" вынуждено балансировать между "Сверх-Я" и "Оно", испытывая давление социальных запретов, с одной стороны, и запретных желаний - с другой. Выход из этого болезненного состояния Фрейд видел в обратном переводе бессознательных сексуальных переживаний в сознательную форму, который снимает остроту конфликта. Сознательный контроль за конфликтом желаний и запретов составил суть разработанной им техники психоанализа.
Но у Фрейда речь идет о психике отдельного индивида. В отличие от него, Юнг заговорил о "коллективном бессознательном", относящемся не к индивидам, а к роду, т.е. определяющем психическое состояние всего человечества. Надо сказать, еще студентом Юнг посещал оккультный кружок, где медиумом была его родственница. Мысль о существовании внеиндивидуального слоя психики подтвердилась у Юнга тогда, когда в ходе психиатрической практики он натолкнулся на одинаковые словесные тексты и видения в бреде сумасшедших, снах нормальных людей, поэтических произведениях, мифах, ритуалах шаманов. В результате докторская диссертация Юнга, защищенная им в 1902 г., называлась "О психологии и патологии так называемых оккультных феноменов". Таким образом, к главным выводам своего учения Юнг пришел еще до встречи с Фрейдом. Но учение Фрейда о "бессознательном" по сути расставило все во взглядах Юнга по своим местам.
Под влиянием Фрейда Юнг окончательно убеждается, что ниже уровня личного бессознательного лежат более глубокие и древние пласты, изучению которых он и посвящает себя. Однако сложность такого анализа заключалась в том, что, в отличие от личного бессознательного, содержание коллективного бессознательного никогда никем не вытеснялось и не забывалось. Иначе говоря, коллективное бессознательное, как доказывает Юнг, никогда не существовало в сознательной форме, а потому становится невозможной процедура обратного перевода этого содержания психики в область ясного сознания в соответствии с методом Фрейда.





В результате Юнг вынужден разрабатывать собственный метод "реконструкции" первоначальной и наиболее древней "подосновы" нашей психики, называя ее "архетипами", что можно перевести как "прообразы". Главное, что мы можем знать об архетипах, это то, что они определяют нашу психику не прямо, а косвенно, посредством повторяющихся символов. С помощью этих символов архетипы действуют на человека нуминозным, т.е. зачаровывающим образом. Слово "нуминозное" происходит от латинского "numen", что переводится как "божество". Сила и мощь архетипа, считал поначалу Юнг, связана с тем, что в нем кристаллизован опыт древнего человека по восприятию, переживанию и ориентации в мире. А потому как в искусстве, так и в бреде сумасшедшего нужно различать плоды воображения и визионерское творчество, когда через больного или художника начинает проявлять себя глубинное первопереживание. К такому визионерскому творчеству Юнг относил вторую часть "Фауста" Гете, "Божественную комедию" Данте, произведения композитора Р. Вагнера.
Проявлением такого рода "коллективного бессознательного" Юнг считал многие явления современной жизни. Так, расовая мифология и одержимость нацистов, которая буквально воспроизводит поведение древних "берсерков", выглядит очень наивной с точки зрения разума. И тем не менее, подобные идеи и настроения захватывают миллионы людей. А это значит, доказывал Юнг, что здесь мы имеем дело с чем-то, превосходящим силы разума.
Итак, первоначально Юнг связывает архетипы с фундаментальными реакциями древнего человека, сохраняющимися в нашем подсознании. Ему были чужды попытки Фрейда вывести содержание бессознательной сферы из Эдипова комплекса - отцеубийства и кровосмесительства, случавшегося с древними людьми. В результате сложные феномены современной культуры Юнг склонен объяснять культурой более древнего уровня, а именно первобытностью, в которой культурные механизмы по большому счету не отделились от инстинктивных реакций.
Но позднее Юнг все больше склоняется к мистицизму. Характерно, что Фрейд с самого начала выступал против стремления Юнга соединить психоанализ с "грязной ямой оккультизма", что во многом и спровоцировало их разрыв. Тем не менее, у "зрелого" Юнга через архетипы обнаруживает себя уже не столько психический опыт человечества, сколько стоящая за этим опытом неведомая мистическая сущность. Юнг склоняется к тому, что нельзя отказываться от Бога. Иначе его место занимают идолы. Он уверен в том, что в современной культуре сохраняется мифологическая подоснова. У нормального человека она выражается в религиозных устремлениях, у больного - в инвертированных психозах, у художника - в визионерском творчестве.
Таким образом, отходя от явно выраженного биологизма, Юнг в конце концов дает феноменам культуры не адекватное культурно-историческое, а мистическое объяснение. От биологизма Фрейда Юнг сдвигается в область мистицизма. Иначе эволюционировал другой яркий представитель фрейдизма Э. Фромм.



Фрейдомарксизм Э. Фромма

Учение Эриха Фромма (1900-1980) возникло на основе синтеза фрейдистских, марксистских и экзистенциалистских идей. Свои взгляды Фромм характеризовал как "радикальный гуманизм", "диалектический гуманизм", "гуманистический психоанализ". Особая роль Фрейда и Маркса в формировании воззрений Фромма позволяет называть его учение фрейдомарксизмом.
Уже будучи доктором философии, Фромм в 30-х г. прошел курс обучения в Психоаналитическом институте в Берлине. Но, как впоследствии вспоминал сам Фромм, уважение к основателю психоанализа не помешало ему пересмотреть ряд фундаментальных положений в учении Фрейда, в частности его трактовку бессознательного. У Фрейда речь шла об индивидуальном бессознательном, у Юнга - о коллективном бессознательном. В отличие от них, Фромм исходит в своем учении из "социального бессознательного", которое не является уровнем или нишей человеческой психики. По мнению Фромма, бессознательное - это состояние психики. Это идеи, настроения и переживания людей, которые общество лишило ясной осознанности посредством ряда "фильтров": языка, логики, социальных табу. Так, к примеру, в годы III Рейха добропорядочные немцы искренне "не замечали" существования концлагерей. Следующим нововведением Фромма стал "социальный характер", который он отличал от индивидуального характера человека. С помощью идеи "социального бессознательного" и "социального характера" Фромм пытался уточнить и углубить марксистское учение об экономическом базисе общества и его политико-идеологической надстройке. Впоследствии появляется работа с характерным названием "Из плена иллюзий. Как я столкнулся с Марксом и Фрейдом". В ней Фромм отмечает, что Маркс нигде и никогда не показывал, как базис переходит в надстройку. Он пишет: "Я считаю, что этот пробел в марксистской теории можно восполнить средствами психоанализа и что существует возможность познать механизмы, с помощью которых осуществляется связь между экономической базисной структурой и надстройкой".
Уточняя эти механизмы, Фромм как раз и разрабатывает представление о "социальном характере", который направляет энергию больших масс людей в определенное русло. Отдельный индивид овладевает социальным характером в процессе так называемой "социализации". При этом структура социального характера меняется от эпохи к эпохе, обеспечивая, согласно Фромму, органическую связь между экономикой, политикой и идеологией исторического времени.
Значительное место в учении Фромма занимает анализ отчуждения, которое интересует его прежде всего как морально-психологическая проблема. Разбираясь в природе отчуждения, Фромм опирается на экзистенциализм, фрейдизм и марксизм одновременно. В результате предпосылкой отчуждения у него оказывается само положение человека в этом мире. Ведь выделившись из природы, он так и не обрел действительной независимости от нее. Будучи свободным внутри сознания, пишет Фромм, внешне человек остался узником природы. Человек, по мнению Фромма, оказывается ни там, ни здесь, его существование - это экзистенциальный конфликт. А потому поведение каждого индивида следует рассматривать как ответ на вызов времени и обстоятельств. Вслед за экзистенциалистами, Фромм различает подлинное и неподлинное существование человека: подлинное существование - "бытие", неподлинное сущестование - "обладание".

То и другое - антагонисты: когда человек "обладает", он утрачивает свое подлинное "бытие", и наоборот - обрести подлинное "бытие" человек может только путем отказа от "обладания". Естественно, что "бытие" Фромм связывает со свободой и творчеством. Что же касается ситуации "обладания", которая согласно Фромму, возникает в результате самоотчуждения человека, то здесь можно разобраться лишь с помощью психоанализа в его новой версии.
Разрабатывая эту новую версию психоанализа, Фромм активно использует представления Фрейда о "вытеснении", "сопротивлении", "перенесении" как психических реакциях на травмирующие внешние воздействия. Под этим углом зрения Фромм, в частности, исследовал немецкий фашизм, из-за которого он покинул Германию в 1933 г, надолго переселившись в США. Надо сказать, что природа фашизма интересовала и Фрейда, который считал его прорывом на поверхность культуры бессознательного "Оно", которое мстит "Сверх-Я" за социальную муштру. Иначе объяснял эту разрушительную силу Фромм, у которого самозабвенное подчинение фюреру рождается отнюдь не в таинственных недрах индивидуальной психики. Согласно Фромму, любое идолопоклонничество есть результат перенесения на кого-то или что-то своих собственных сил, способностей и т.д., вплоть до смысла жизни. И такого рода самоотречение, которое доводится до предела при тоталитаризме, присутствует уже при формально свободном буржуазном обществе.
Критике фашизма как добровольного рабства посвящена одна из ранних работ Фромма "Бегство от свободы", написанная в 1941 г., когда победа над фашизмом могла быть только мечтой. В этой работе Фромм указывает на мучительное внутреннее беспокойство, которое испытывают многие люди в демократическом обществе при всех известных политических свободах. Свобода оказывается тяжелым бременем для человека, он не знает, что делать с этой свободой, поскольку в демократических государствах она является "свободой от", но не "свободой для" из-за отсутствия всякого положительного идеала.
В этих условиях, как показал Фромм, люди согласны пожертвовать свободой ради обретения спокойствия. В результате человек, лишенный способности самостоятельно мыслить, становится игрушкой в руках демагогов, объектом манипулирования со стороны "анонимных авторитетов". Таким образом, желание бегства от "свободы", согласно Фромму, формируется не фашизмом, а демократией.
Обнажая внутреннюю связь фашизма с западной демократией, Фромм наиболее последовательно опирается на марксистскую методологию. Недаром в этом пункте он наиболее близок к представителям Франкфуртской школы Т. Адорно, М. Хоркхаймеру и Г. Маркузе, разрабатывавшим тему "репрессивной терпимости" в буржуазном обществе.
По сути дела здесь перед нами развернутая характеристика определенного социального характера, который принято определять как конформизм. Столь же удачные характеристики дает Фромм некрофилии как одному из психологических проявлений отчуждения. Некрофил - это человек, который тянется, согласно Фромму, ко всему искусственному. Он любит то, что не растет и не меняется, то есть механизмы, в противоположность организмам. Живая жизнь его пугает непредсказуемостью и неповторимостью. В результате некрофил, в отличие от биофила, жестоко обходится с природой, бездумно и бездушно уничтожает ее.
Садизм, мазохизм, конформизм, деструктивизм - таковы социальные характеры, которые формируются, согласно Фромму, на почве отчуждения. Еще раз напомним, что их анализ Фромм строит на сочетании марксистской точки зрения на отчуждение и учения Фрейда о неврозе. И на этом пути Фромм делает целый ряд интересных находок. Но такие находки в работах Фромма соседствуют с пустой риторикой и назидательностью, а культурно-исторический анализ переходит в абстрактные рассуждения о Добре и Зле, Свободе и других отвлеченных вещах. Очень часто, когда Фромм говорит о конкретных лицах, к примеру о Сталине и Гитлере, он представляет все так, будто не они творили зло, а это Зло творило через них свое черное дело, используя людей как марионеток. На каждом шагу реальная история оказывается у Фромма лишь иллюстрацией к разговору о родовой сущности человека или, другими словами, о его "природе", связанной с Добром, Свободой, Творчеством.
Такой подход к человеку и миру культуры идет от Л. Фейербаха и получил название "философская антропология". Таким образом, двигаясь от Фрейда к экзистенциализму и марксизму, Фромм не доходит до анализа культуры на ее собственной исторической почве.

Герменевтика В. Дильтея

Итак, речь идет о том, что человек не просто изучает мир, но и оценивает его, наделяя всё вокруг определенным смыслом. Именно на этом основании В. Дильтей (1833-1911), которого принято считать представителем "философии жизни", выдвинул новые требования к исследованиям, имеющим дело с миром культуры.
Напомним, что в отличие от Виндельбанда, В.Дильтей разделял науки не только по методу, но и по предмету. Согласно Дильтею, "наукам о природе" противостоят "науки о духе" как нечто качественно иное, и потому в них невозможен внешне отстраненный взгляд на исследуемые явления. Дильтей первым заявил о том, что явления культуры следует постигать не иначе, как вовлекаясь в них как в некое "жизненное целое". Если природные процессы можно объяснять действием внешних причин и их следствий, то жизнь людей, согласно Дильтею, должна раскрываться только изнутри в акте так называемого "понимания". Иначе говоря, в исследовании явлений духа и культуры нельзя ограничиться лишь другим методом исследования. Здесь своеобразие метода определяется своеобразием самой постигаемой реальности.

Здесь нам стоит уточнить, что указанный подход к культуре, который, конечно, ближе не к науке, а к искусству, возник не сразу. Уже представители немецкого романтизма братья Фридрих и Август Шлегели, а также философ Ф.В.И. Шеллинг в начале XIX в. открыто противопоставили предписаниям разума субъективную мощь человеческого творчества. Свобода личного самовыражения - вот что является, с их точки зрения, душой культуры. И потому именно искусство, и прежде всего поэзия, доказывали они, выражает человеческую индивидуальность, а основа художественного творчества, по словам Ф. Шлегеля, есть "произвол поэта, который не должен подчиняться никакому закону". Таким образом, немецкие романтики бросили вызов Просвещению с его идеалом человека, разумно организующего внешний и внутренний мир.
По-своему уточняя и развивая такой взгляд на культуру, Дильтей концентрирует внимание на способах ее постижения. Природу, согласно Дильтею, мы объясняем, а культуру понимаем.

Причем есть разница в том, как мы проникаемся пониманием настоящего и прошлого в мире культуры. Если в современную нам культуру можно "вчувствоваться", "вжиться", открыть ее для себя через "сопереживание", то по отношению к культурам прошлого Дильтей предложил воспользоваться особым методом, названным им "герменевтическим".
Дело в том, что, уходя в прошлое, народы оставляют потомкам наследие, среди которого большую роль играют письменные тексты. Герменевтика как раз и является искусством истолкования текстов как явлений внутренней жизни ушедших поколений. В результате действия ученого, изучающего культуру, были приближены Дильтеем к поведению художника, который опирается не столько на ясные методы и процедуры, сколько на интуицию и творческое озарение.

1.3.9. Р. Барт: культура и "письмо"

Работы одного из основоположников постмодернизма французского литературоведа Ролана Барта (1915-1980) часто относят ко "второй волне структурализма" или, что то же самое, к так называемому "постструктурализму". Структурализм в языкознании знаменит в целом тем, что он доказал: язык обладает определенной субстанциальностью. Иначе говоря, язык не просто пассивно отражает некоторую внеязыковую реальность, а живет своей собственной жизнью, является причиной самого себя, говорит о самом себе. Это, собственно, и было открыто основоположником структурной лингвистики Фердинандом де Соссюром (1857-1913). Согласно его концепции, слово не только что-то означает, но и со-означает. То есть значит не только отдельное слово, но и слова в их взаимной связи. А потому каждое слово как бы тяготеет к другому слову.
Это самодвижение языка Барт называет "письмом" в противоположность "наррации" - повествованию о чем-то. Суть в том, что в своем повествовательном, нарративном модусе язык идеологически нейтрален. Ведь когда один первобытный охотник сообщает другому о том, что справа от него появилось какое-то животное, то это сообщение ничего, кроме этого сообщения, то есть его чисто предметного значения, в себе не несет. Другое дело - "письмо".
Дело в том, что для человека, в особенности в развитой культуре, когда появляется письменность, имеет значение не только то, что сообщают, но и то, как сообщается. Ведь смысл не только в том, что Ромео любит Джульетту, а в том, как это описывает Шекспир. Именно "письмо" ставит мыслящего человека в совершенно иную ситуацию, чем ситуация до "письма". Всегда оказывается, что очень трудно выразить в "письме" то, что, казалось бы, понято. И всегда получается, что удачно начатое "письмо" само себя начинает продолжать. И уже не ты пишешь, а тобой пишется "письмо". "Письмо" как бы превращается в своего рода спонтанный процесс самоопределения не только слов, но и смыслов. И тогда происходит то, что Барт назвал "смертью автора".

То, что слова не являются пассивными обозначениями понятий и вещей, понял уже средневековый схоласт Пьер Абеляр, который сказал, что "речь порождается мышлением и порождает мышление". Но речь порождает мышление только благодаря идеальным значениям и смыслам. И благодаря этим идеальным значениям речевая деятельность становится "письмом", а благодаря ему мышление обретает свободу и благодаря им же "письмо" сохраняет предметный смысл.
Однако все это создает почву для злоупотреблений, что собственно и составляет характерную черту схоластики, которая "недочет в понятиях" заменяет словом. "Для мудрых людей, - писал в связи с этим Т. Гоббс, - слова лишь марки, которыми они пользуются для счета, для глупца же они полноценные монеты, освященные авторитетом какого-нибудь Аристотеля, Цицерона или Фомы".
Но Гоббс, выступив против схоластического словотворчества и превратив слова в "марки", упразднил тем самым и идеальные значения слов, а тем самым и связь слов с вещами. Слова, лишенные идеального значения, теряют связь с вещами и сами превращаются в вещи или, как выражаются постмодернисты, в "тела". И тогда или слова становятся частью физического мира, или весь физический мир превращается в слова. У постмодернистов происходит скорее первое, чем второе. И если философ Д. Беркли говорил, что мир - это мое восприятие, а другой философ А. Шопенгауэр утверждал, что мир - это представление, то постмодернисты считают, что мир - это говорение, "письмо".

Язык, будь то речь или "письмо", не является открытием постмодернистов, обладает, как было уже сказано, некоторой степенью свободы, которая делает его независимым от объективной логики. Эта свобода от объективной логики есть свобода от причинности. "В игре слов причинные связи распадаются, - замечает один из исследователей постмодернизма М. Саруп, - и изобилуют ассоциации". И это действительно так.

 

 








Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту:



©2015 - 2024 stydopedia.ru Все материалы защищены законодательством РФ.