ГЛАВА 9. СВЯТОСТЬ ВРЕМЕНИ

Святость в пространстве, в природе была известна многим религиям. Новаторство иудаизма заключалось в том, что он постепенно переместил концепцию святости из пространства во время, из сферы природы в сферу истории, из мира вещей в мир событий. Физический мир лишился своей изначальной мантии святости.(1) Иудаизм не признает никаких священных растений и животных. Согласно его доктрине, физический предмет может быть освящен лишь сознательным действием человека. Само качество святости зависит не от свойства и структуры материи. Речь идет об особой ценности, приобретаемой вещами путем их сознательного освящения и приближения к Б-гу.

В пророческом мышлении превалирует фактор времени. "День Г-спода" важнее для пророков, чем "Дом Г-спода".

Человечество разделено на множество народов и государств. Эта раздробленность будет ликвидирована моментом времени - в конце дней, когда наступит мессианская эпоха. Именно этот момент вернет людям то, что отняла у них вещь в пространстве - Вавилонская башня. Видение мессианского конца дней даст надежду на восстановление первоначального единства всех людей.

В Десяти заповедях нет упоминания святых мест. Наоборот, именно после событий у горы Синай Моше услышал слова Творца:

"Во всяком месте, где Я разрешу упоминать Имя Мое, Я приду к тебе и благословлю тебя" (Шмот 20:21). Именно благодаря тому, что святость в иудаизме не привязана к определенному месту, возникли синагоги. Храм находился только в Иерусалиме, а синагоги были везде, где жили евреи: в каждом городе, в каждом местечке. Для молитвы установлены строго фиксированные периоды времени, но нет фиксированных мест.

В Торе ни одна вещь, ни одна географическая точка не святы сами по себе. Даже то единственное место на Земле обетованной, где предстояло построить Святилище, ни разу не называется святым в Пятикнижии; во времена Моше-рабейну оно никак не было выделено. Более двадцати раз Тора называет его "местом, которое изберет Г-сподь, Б-г ваш" (см. Дварим, 20:5 и др.).

Для многих поколений это место оставалось неизвестным. Но царь Давид преисполнился желанием построить там храм Всевышнему: "И было, когда жил царь в доме своем и Г-сподь дал ему покой от всех окрестных врагов его, тогда сказал царь пророку Натану: "Смотри, я живу в доме из кедрового дерева, а ковчег Б-га пребывает под завесами шатра" (II Книга Шмуэля, 7:1,2).

Инициатива Давида была воспета псалмопевцем:

"Вспомни, Г-сподь, во благо Давиду

Все страдания его;

Как клялся он Г-споду,

Давал обет Владыке Яакова:

"Не войду я

В шатер дома моего,

Не поднимусь на постель ложа моего;

Не дам сна глазам своим

И векам своим - дремоты,

Пока не найду места Г-споду,

Обители Владыки Яакова..." (Теиллим, 132:1-5).

В ответ на эту молитву Давиду было сообщено точное место, где должен стоять Храм:

"Ибо избрал Г-сподь Сион,

Возжелал его в обитель Себе:

"Вот место покоя Моего вовеки,

Здесь обитать буду,

Потому что Я возжелал его" (Теиллим, 132:13,14).

Это место было выбрано не потому, что оно обладало какими-то сверхъестественными свойствами или уникальной почвенной структурой, а лишь потому, что человек молился о нем, и Б-г возжелал его".(2)

Храм стал священным местом, но эта святость не была изначальной. Ее "назначили", "учредили", однако парадокс святости в пространстве продолжал беспокоить пророков.

Благочестивые из народа Израиля пели в одном из псалмов:

"Войдем в обитель Его;

Поклонимся подножию ног Его" (Теиллим, 132:7).

Но пророк возгласил:

"Так сказал Г-сподь:

Небо - престол Мой,

А Земля - подножие ног Моих.

Что это за дом, который вы построите Мне?

И где место покоя Моего?" (Ишаягу, 66:1,2).

Но если Б-г вездесущ, значит Он находится в любом месте. Если Б-г создал все вещи, как может человек создать что-то для Него? В субботней молитве мы читаем:

"Слава Его наполняет вселенную.

И ангелы спрашивают друг друга:

Где место Славы Его?"

Древние мудрецы различали три вида святости: святость Имени Всевышнего, святость Шаббата и святость Израиля. Святость Шаббата предшествует святости Израиля.(3) Святость Святой земли проистекает из святости народа Израиля. Эта земля не была святой во времена Тераха и даже в эпоху патриархов.

Она была освящена еврейским народом, когда он вступил в нее,ведомый Иегошуа бен-Нуном. Земля была освящена народом, а Шаббат был освящен Б-гом. Однако святость Шаббата не тождественна святости праздников. Святость праздников зависит от действий человека. В эпоху Храма именно человек устанавливал календарь, определяя, на какой день недели выпадет праздник. Если начало нового месяца не было своевременно установлено, евреи не могли праздновать Песах. Иное дело - Шаббат. Даже когда люди забывали о Шаббате, это никак не отражалось на его святости.(4)

Несмотря на упомянутые различия, все упомянутые виды святости таинственным образом переплетены между собой.(5)

Святость времени наиболее ярко выражена в праздновании Шаббата. Для соблюдения Седьмого дня не требуются никакие ритуальные предметы. Тем он отличается от большинства еврейских праздников, в которых материальная символика играет важную роль, например, маца - в Песах, шофар - в Рош а-Шана, лулав и этрог - в Суккот.(6)

Когда наступает субботний день, мы откладываем в сторону наш символ Завета - филактерии, тфиллин, которыми пользуемся всю остальную неделю. В Шаббат любые символы излишни; он сам является символом.

"Шаббат насквозь пропитан святостью", - сказано в сборнике мидрашей "Ваикра рабба". Ему не требуются никакие специальные атрибуты, кроме души, впитывающей в себя дополнительную духовность. Ибо Шаббат "хранит все души". Он сам и есть мир душ – духовность в форме времени. Согласно единому мнению мудрецов, зафиксированному в Талмуде, первый праздник Шавуот, в который была дарована Тора, выпал на Шаббат. Ничего удивительного в этом нет: только в такой святой день человек мог получить Б-жественный Закон.

Каждый седьмой день происходит чудо - воскрешение души, души человека и души всякой вещи. Один мудрец сказал: "Мир, созданный за шесть дней, был лишен души. Лишь в седьмой день он получил душу. Поэтому сказано: "А в седьмой день он отдыхал - "ваинафаш" (Шмот, 31:17). "Ваинафаш" образовано от "нефеш", что в переводе с иврита означает "душа".

Примечания.

1) В 1947 году в Тель-Авиве вышла в свет книга под названием "Святая весна" ("хе-авив ха-кадош"). Такое словосочетание - вопиющий духовный анахронизм;

2) Более поздние авторитеты утверждали, что на месте, где воздвигли Храм, произошло несколько важных событий еврейской истории (см. Рамбам, "Мишне Тора"), однако в самом тексте Торы нет указаний на эти события;

3) Вот почему в праздники мы завершаем благословение после чтения Афторы словами "Тот, Кто освящает Израиль и времена (для праздников)", а в Шаббат после Афторы говорят: "Тот, Кто освящает Шаббат". Ибо "Шаббат предшествовал Израилю"; он возник в процессе создания вселенной;

4) "И объявил Моше о праздниках Б-га сынам Израиля" (Ваикра 23:44). В талмудическом трактате "Недарим" сказано: "Только праздникам требуется освящение бейт-дином (раввинскими судами, которые должны объявлять, какой день считать новомесячьем при появлении на небе молодой луны; именно так определяют день, в который должен отмечаться праздник); для Шаббата такое освящение не предусмотрено";

5) В мидраше сказано: "Святость Б-га, святость Шаббата, святость Израиля, - все это едино". Святость субботнего дня была столь наглядной, что для несоблюдающих его законы в Торе был лишь один термин "илель". Слово "илель" означает загрязнять, осквернять святое;

6) Ритуальным называется такой предмет, который нельзя использовать ни для каких иных целей, кроме самого ритуала. Вино и хлеб, над которыми произносят формулу освящения дня, не обладают ни святостью, ни ритуальной ценностью.

ГЛАВА 10. И ВОЗЖЕЛАЕШЬ ТЫ...

Святость избранного дня - это не картина, которой любуются с почтительного расстояния. Эта святость не далека от нас. Она дана нам. "И будете вы хранить Шаббат, потому что он - святыня для вас" (Шмот 31:14). Сказано также, что "Шаббат добавляет святости Израилю".

Шаббат дарует человеку нечто реальное, открытое для восприятия. Это свет, который сияет изнутри, согревая наши души. "И благословил Б-г день седьмой" ("Берешит" 2:3). В книге мидрашей "Берешит рабба" приведены слова рабби Шимона бен Йохая: "Он благословил его светом на лице человека: ибо в будние дни наши лица светятся не так, как в Шаббат".

С человеком действительно происходит что-то особенное в Субботний день. Говорил рабби Шимон бен Лакиш: "Перед Шаббатом Г-сподь дает нам "нешама йетера", а когда Шаббат кончается, забирает ее".(1)

"Нешама йетера" - это дополнительный дух или, как часто переводят это словосочетание, дополнительная душа. Попытаемся точнее определить его значение.

Некоторые мыслители считают, что "нешама йетера" представляет собой образное выражение, означающее более высокий уровень духовности, чувство легкости и комфорта.(2) Другие полагают, что в седьмой день человек действительно получает вторую душу, что в него как будто вселяется некая духовная субстанция. "В этот день человеку дается дополнительная, внеземная душа, - говорится в книге "Зоар", - абсолютно совершенная, по образцу Мира грядущего". Как будто "дух святости опускается на человека и украшает его короной, наподобие короны ангелов"; каждый человек получает свою корону - по его личным достоинствам".(3) Именно ради духовной цели, продолжает "Зоар", внеземные души покидают свою небесную обитель и вселяются на один день в смертных людей. На исходе каждого Шаббата эти души возвращаются на небеса, собираются перед Святым Царем, и Он спрашивает их: "Какую новую мудрость Торы вы постигли, находясь в нижнем мире?" Счастлива та душа, которая может рассказать в присутствии Б-га о духовных достижениях человека, которого она посетила в седьмой день. И наоборот, как неловко чувствует себя та душа, которая, находясь перед Б-гом, понуро молчит, ибо ей нечего рассказать.

Традиция утверждает, что свет, созданный в самом начале Творения, отличался от света Солнца, Луны и звезд. Свет первого дня был таким мощным, что человек мог при нем охватить одним взглядом весь мир от края до края. Но поскольку человек оказался недостоин блаженствовать в этом свете, Б-г скрыл его. Однако в Мире грядущем он вновь откроется праведникам во всем своем первозданном величии. Частички этого света и сегодня посещают праведных людей, творящих добрые дела. Это происходит в седьмой день; отблески того великого света и называются дополнительной душой.(4)

Рабби Лев из Праги (умер в 1609 году) получил прозвище "Высокий рабби Лев", потому что в Шаббат он выглядел на целую головы выше, чем в другие шесть дней недели.(5)

Рассказывают также, что всякий, кто смотрел в Шаббат на рабби Хаима из Черновиц (умер в 1813 году), замечал розу на его щеке. Тот же рабби Хаим писал: "Мы видели своими глазами те грандиозные изменения, которые святость Шаббата вносит в жизнь праведника. Святость полыхает в его сердце как языки пламени; его охватывает состояние экстаза и страстное желание служить Б-гу...ночью и днем"...Едва он завершил подготовку к встрече Субботы, как "его лицо освещается блеском субботней святости. Этот внутренний свет столь ярок, что невольно стараешься не подходить к нему слишком близко".

Но такое восторженно-трепетное ощущение Шаббата не может возникать в вакууме. Шаббат - не одинокий путник среди унылых будней. Он нуждается в компании других дней недели. Все они должны духовно гармонировать с Главным днем. Жизнь - это непрерывное паломничество в День седьмой. Таков идеал. В наших мыслях должны всегда присутствовать любовь и стремление к Шаббату. Он призван занимать центральное место в наших ощущениях, переживаниях и надеждах. Он - мелодия, заглушающая все тревоги и проблемы, которые одолевают наш разум. Он - свитедельство присутствия Б-га в этом мире.

Наше духовное состояние прямо зависит от нашего отношения к Шаббату. Законы Субботнего дня занимают то же место в мире духовности, что и закон земного притяжения в природе.

Человеку труднее всего преодолеть собственное подсознательное стремление быть рабом своей приземленной мелочности. Поэтому каждый из нас должен отважно вести неустанную и скрытую борьбу ради обретения внутренней свободы. Это ощущение внутренней свободы доступно лишь тому, кто не поддается диктату вещей и окружающих людей. Многим удается достигнуть высокой степени политической и общественной свободы, но мало кто умеет противостоять соблазнам материализма. Эта проблема постоянно преследует нас: как жить среди людей и оставаться свободным? Как жить в мире вещей и быть независимым от них?

В тот великий момент, когда бывшие рабы, сыны Израиля, еще ощущали пьянящий вкус Б-жественного спасения, им были даны Десять речений, Десять заповедей. В начале и конце этого Десятисловия говорится о свободе человека. Первое речение - "Я - Г-сподь, Б-г ваш, Который вывел вас из страны Египетской, из дома рабства, - напоминает еврею, что внешняя свобода была дарована ему Творцом, а десятая заповедь - "Не возжелай..." - напоминает ему, что он должен сам достигнуть внутренней свободы.

Сегодня, желая выделить какое-то слово, мы подчеркиваем его или печатаем курсивом. В древние времена нужное слово выделяли прямым повтором, удвоением.(6) Например, в Торе говорится: "К правде, к правде стремись" (Дварим, 16:20); "Утешайте, утешайте народ Мой" (Ишаягу, 40:1). Между тем, из всех Десяти заповедей только одна провозглашается дважды - последняя, десятая: "Не возжелай...не возжелай....". Ясно, что это повторение означает исключительную важность заповеди. Б-г повелевает человеку "не возжелать дома ближнего своего, жены ближнего своего, ни раба его, ни рабыни его, ни быка его, ни осла его, и ничего, что у ближнего твоего".

Мы знаем, что страстное желание нельзя подавить никакими приказами и постановлениями. Поэтому десятая заповедь могла бы показаться нереальной, если бы не указание относительно Субботнего дня, которому посвящена целая треть в тексте Десятисловия, и в которой нашли свое отражение все другие заповеди. Надо лишь нащупать связь, некий баланс между этими двумя заповедями. "Не желайте ничего, что принадлежит вашему ближнему, - говорит Б-г, - ибо Я дал вам нечто такое, что принадлежит Мне". Что же это за сокровище? - Седьмой день недели!

В иудаизме жизнь видится непрерывным паломничеством к седьмому дню. Всю неделю мы тянемся к Шаббату, с нетерпением ждем его прихода. В этой тяге отражено наше подспудное стремление к вечному Шаббату во все дни нашей жизни.(7) "Возжелание" материальных объектов, существующих в пространстве, заменяется "возжеланием" объектов времени. Иначе говоря, Десять речений учат нас желать Субботу в течение всей недели.

Сам Б-г желал этот день; Он назвал его "хемдат ямим", "вожделенным днем"(8). Получается, что высказанная вслух заповедь - "Не возжелай вещей в пространстве" – уравновешивается заповедью невысказанной: "Возжелай то, что существует во времени".

Примечания.

1) Автор этого изречения рабби Шимон бен Лакиш жил в третьем веке н.э.;

2) Раши, известнейший толкователь Торы, живший в XI веке, дает психологическое объяснение этому явлению. По его мнению, речь идет о "повышенной восприимчивости души к покою, радости; это особое удовольствие от еды и полное отсутствие какого бы то ни было отвращения". Более метафизическую трактовку предлагает Ибн-Эзра, современник Раши. Он утверждает, что в седьмой день происходит заметное усиление интеллектуальных способностей души. Похожее мнение высказывает и рабби Менахем Меири в "Книге покаяния". Даже великий мистик Рамбан (Нахманид) не принимает буквального толкования "дополнительной души" (см. его комментарий на стих 2:2 в "Берешит"). На тех же позициях стоит и рабби Менаше бен Исраэль, "Нишмат хаим", живший в Амстердаме в XVII веке. Известный комментатор Торы, врач и автор философских трудов рабби Овадья Сфорно (1475-1550 г.г.) охарактеризовал "дополнительную душу" как особую способность человека достигать того уровня, о котором Творец говорил в книге "Берешит": "Давайте сделаем человека по нашему образу и нашему подобию";

3) Из книги "Зоар". Рабби Цдакия бен Авраам-Анан, живший в Риме в XIII веке, сказал: "В Шаббат у человека две души". В "Сефер маасе" приведено такое мнение: "Человек имеет в Шаббат на одну душу больше, чем в будние дни, и это видно хотя бы по тому факту, что в Шаббат мы беззаботнее, чем в любой другой день";

4) Таково мнение рабби Аарона-Шмуэля бен Моше-Шалома из Кремница (умер в 1616 году);

5) Такую же историю рассказывают и о рабби Иегошуа Горовице (см. предисловие к книге "Незир а-Шем");

6) Прямой повтор используется сегодня в риторике, например: "Он выразил новую идею - идею огромной важности";

7) Восприимчивость к духу Шаббата не ограничивается одним только седьмым днем недели. Десять заповедей были даны в двух вариантах: одна изложена в книге "Шмот", а другая - в книге "Дварим". В первом варианте заповедь соблюдения Субботы начинается со слов: "Помни (захор) день седьмой", а во втором - "Храни (шамор) день седьмой". Один мудрец средневековья сказал: "Помни Шаббат всегда, жди его прихода ("шмор" означает также ждать с нетерпением)...

Жди, страстно желай его, как страстно желаешь встречи с человеком, которого любишь" (Аль Накава, "Менорат а-маор");

8) В субботней молитве мы говорим: "Ты был рад седьмому дню, и ты освятил его, назвал его самым желанным из дней". Где Тора называет Шаббат "самым желанным из дней"? В книге "Берешит" (2:2). Обычный перевод этого стиха: "И завершил Б-г в день седьмой". Но в древнеарамейском варианте эта фраза звучит иначе: "И возжелал Б-г день седьмой".

ЭПИЛОГ

ОСВЯЩЕНИЕ ВРЕМЕНИ

Язычники представляют Б-га в физических образах или ассоциируют Его с природными явлениями, объектами пространства. В Десяти заповедях Творец вселенной определил Себя по историческому событию, событию, произошедшему во времени - освобождению еврейского народа из египетского рабства, и Он предостерег нас: "Не делай себе изваяния и всякого изображения того, что в небе наверху, и того, что на земле внизу, и того, что в воде ниже земли" (Шмот, 20:4).

Самая бесценная вещь, когда-либо существовавшая на земле - это две каменные скрижали, которые Моше получил на горе Синай; они несравненно дороже любой другой реликвии. Чтобы получить скрижали, Моше поднялся на гору, находился там сорок дней и сорок ночей, не ел хлеба и не пил воды. В конце этого срока Г-сподь вручил ему две скрижали, вытесанные из камня, с начертанным на них текстом Десяти заповедей, словами, которые Он говорил сынам Израиля с горы Синай, из огненного пространства.

Но в конце сорока дней и сорока ночей, когда Моше спустился с горы, держа в руках две бесценные скрижали, он увидел, как евреи исступленно пляшут вокруг Золотого тельца. И тогда он в отчаянии выпустил из рук скрижали, и они разбились на его глазах.

В Египте о каждом значительном культовом объекте говорили, что именно здесь, в этом месте был создан мир. Иудаизм придерживается другой концепции. Книга "Берешит" сообщает нам не о месте, а о днях творения.(1) В отличие от языческих мифотворцев, которые вообще не упоминают времени творения, Тора говорит о творении пространства во времени.

Каждому ясно, что знаменитый Большой Каньон на западе Соединенных Штатов производит гораздо более сильное впечатление, чем простая канава. Всем видна разница между червяком и орлом. Но кто из нас умеет так же четко различать звенья времени? Немецкий историк Леопольд фон Ранке, живший в XIX веке, утверждал, что каждая эпоха равно близка к Б-гу.

Однако еврейская традиция создала иерархию моментов внутри времени; она считает, что эпохи неодинаковы. Молиться Б-гу мы можем в любом месте, но Он по-разному разговаривал с нами в разные эпохи. Например, в какой-то момент истории дух пророчества покинул народ Израиля.

Время для нас часто становится средством измерения, а не средой нашего обитания. Это последнее его качество мы начинаем осознавать, когда сравниваем два события и замечаем, что одно из них произошло позже другого; когда, слушая мелодию, мы понимаем, что ноты следуют друг за другом в определенной последовательности. В восприятии времени главное - это уметь различать между "раньше" и "позже".

Но можно ли считать время всего лишь средой взаимодействия событий? Неужели настоящее лишается всякого значения, если оно не связано с прошлым? И еще один важный вопрос: Знаем ли мы только то, что происходит "внутри" времени? Существуют ли для нас лишь те события, которые влияют на вещи в пространстве?

А если ничто из этого не имеет отношения к миру пространства, значит ли это, что время не существует?

Чтобы понять высшее значение времени, необходимо особое сознание. Мы все живем во времени и порой так тесно сливаемся с ним, что перестаем его замечать. Наше существование окружено миром пространства. Но это лишь часть нашей жизни; все остальное - время. Материальные предметы - это берег; но мы движемся во времени.

Существование нельзя объяснить в рамках пространства – только время дает ключ к его пониманию. Закрывая глаза в минуты напряженных размышлений, мы способны ощутить время за рамками пространства. Но пространство без времени - вещь немыслимая.

С точки зрения духовности, пространство представляет собой застывшее время, и все, что там происходит, - застывшие события.

Время можно оценивать с двух позиций: с точки зрения пространства и с точки зрения духа. Когда мы смотрим в вагонное окно скорого поезда, нам кажется, что мы стоим на месте и мимо нас проносится окружающий ландшафт. Точно так же, когда мы смотрим на реальность, увлеченные пространственными вещами, время воспринимается нами в непрерывном движении. Но когда мы вдруг понимаем, что движутся именно вещи, нам становится ясно, что время не убывает, а мир пространства несется, громыхая колесами, через бескрайние просторы времени. Поэтому понятие временности, бренности можно определить как отношение пространства ко времени.

Та безграничная, но пустая среда, которую мы привычно называем временем, не является высшей формой реальности. Наш мир - это мир пространства, движущийся сквозь время

- от Начала до Конца дней.

Для заурядного мышления сущность времени эфемерна, недолговечна. Но в действительности эта мимолетность приходит нам на ум, когда мы размышляем над пространственными вещами. Именно мир вещей дает нам ощущение эфемерности. Время же находится вне пространства и не зависит от него и потому оно - вечно; бренность присуща не времени, а миру пространства. Материя исчезает во времени; само время не меняется. Уместно говорить не о течении времени, а о течении пространства через время. Умирает не время; умирает во времени человеческое тело. Временность присуща миру пространства и находящимся в нем предметам и явлениям. Но время существует вне пространства, и оно представляет собой нечто большее, чем прошлое, настоящее и будущее.

Каменные предметы обречены на исчезновение; дни, наполненные духовностью, не умирают. В книге "Шмот", в разделе, посвященном дарованию Торы, мы читаем: "На третий месяц по выходе сынов Израиля из страны Египетской, в этот день, пришли они в пустыню Синай"(19:1). Комментаторов давно занимает вопрос: что значит "в этот день"? Ведь логичнее звучит: "в тот день". Слово "этот" означает, что день дарования Торы не остался и никогда не останется в прошлом. Он навечно стал "этим днем", каждым днем. Изучая Тору, мы как будто заново получаем ее от Всевышнего - сегодня, сейчас. То же самое относится к дню Исхода из Египта, как сказано в мишне "Песахим": "В каждом поколении должен человек видеть себя, как будто он сам выходит из Египта".

Ценность великого дня не ограничена тем пространством, которое он занимает в календаре. Рабби Акива однажды воскликнул: "Все время, все эпохи не достойны того дня, в который "Песнь песней" была дарована Израилю, ибо все песни святы, но "Песнь песней" - святейшая из святых".

В сфере духа нет разницы между секундой и веком, между часом и эпохой. Рабби Иегуда сказал: "Некоторые добиваются вечности всю свою жизнь, а некоторые получают ее за час". Один хороший час бывает равнозначен целой жизни. Мгновение "тшувы", возвращения к Б-гу, может восстановить то, что было утрачено за годы бегства от Него. Мудрецы говорили: "Лучше один час раскаяния и добрых дел в этом мире, чем целая жизнь в Мире грядущем" (трактат "Авот",4:17).

Техническая цивилизация, как уже говорилось, символизирует победу человека над пространством. Но время остается непокоренным. Мы умеем быстро преодолевать огромные расстояния, но не способны вернуть прошлое и пробиться в будущее. Человек встал над пространством, но время стоит над человеком.

Покорение времени - величайшая задача человека. Мы все проходим через его бесконечные коридоры, но не можем нигде закрепиться, создать плацдарм. Реальность времени существует отдельно от нас и помимо нас. Пространство открыто для наших усилий; мы умеем создавать и менять пространственные объекты по своей воле. Но время остается вне нашей досягаемости, вне нашей власти. Оно одновременно близко и далеко; оно проникает в ткань всех событий и процессов, но при этом трансцедентально по отношению к ним. Время целиком во власти Б-га.

Поэтому время - это запредельное измерение, таинство, парящее над всеми иными категориями бытия. Кажется, что целые миры отделяют время от разума. Но только во времени возможно взаимодействие и единство всех пространственных объектов и существ.

Каждый человек занимает определенное место в пространстве. Это место принадлежит только ему. Та частичка пространства, которую заполняет мое тело, - она моя и больше ничья. Но никто не владеет временем. Я не могу монопольно владеть хотя бы одним мгновением. Потому что это мгновение принадлежит в равной степени мне и всем другим людям, живущим в этот отрезок времени. Мы делимся временем с другими и монополизируем пространство. Будучи собственником пространства, я становлюсь соперником других людей; но живя во времени, я приобретаю статус их современника. Мы идем через время, и мы занимаем пространство. Легко впасть в иллюзию, что мир пространства существует ради тебя - во имя и для блага человека. Но в отношении времени эта иллюзия не действует.

Между Б-гом и вещью непостижимо гигантское расстояние. Ибо вещь наделена отдельным, индивидуальным существованием и тем отличается от совокупности всего сущего. Видеть вещь означает видеть нечто отделенное, изолированное. Кроме того, вещь может принадлежать человеку. Время ни на секунду не поддается такой изоляции. Время - это либо все, либо ничего. Оно может делиться только в нашем сознании. Но оно остается вне нашей досягаемости. Оно - почти свято.

Легко не заметить зрелище вечного времени, легко пройти мимо него. Из книги "Шмот" мы узнаем, что первое видение открылось Моше "в языке пламени, из куста ежевики: и увидел Моше: вот куст ежевики пылает огнем, но не сгорает" (3:2). Время подобно этому вечно горящему кусту. Хотя каждое мгновение рождается и тут же умирает, уступая место следующему мгновению, само время не "сгорает", не исчезает, а сохраняется во всей своей полноте.

Время обладает независимым первичным значением; в нем больше величия, чем даже в звездном небе, оно глубже потрясает, внушает более сильное чувство благоговения. Мягко скользя в этом древнейшем внематериальном измерении, мы узнаем гораздо больше о вечности, чем находясь в пространстве, говорящем с нами на ломаном языке физических предметов и явлений. Время играет симфонии, превращая в свои инструменты изолированные друг от друга предметы; оно открывает нам тайны земли и вводит в ее кладовые.

Время - это процесс творения, а вещи в пространстве - результат творения. Глядя в пространство, мы видим продукты творения; интуитивно следуя за временем, мы ощущаем сам ход творения. Пространственные вещи демонстрируют нам свою обманчивую независимость. Они гордо показывают внешний лоск своих ограниченных возможностей. Сотворенные вещи скрывают Творца. Встретить Б-га можно только во времени; именно там, в этом нематериальном измерении, человек убеждается, что каждое мгновение представляет собой акт творения, Начало, открывающее новые пути к высшему раскрытию. Время - это присутствие Б-га в мире пространства; именно в рамках времени мы способны ощутить единство всех вещей.

Мудрецы учат, что творение не было отдельным актом, происшедшим в седой древности, раз и навсегда. Создание мира - это непрерывный процесс.(2) Б-г призвал мир к существованию, и этот призыв продолжает звучать и поныне. Каждый "настоящий" момент существует лишь благодаря существованию Самого Б-га. Акт творения совершается в каждое отдельно взятое мгновение. Мгновение не является завершением, оно - вспышка, сигнал к Началу. Время постоянно обновляется; оно - синоним непрерывности творения. Время - это Б-жественный дар миру пространства.

Мир без времени был бы миром без Б-га, миром, который существует для себя и сам по себе, без обновления, без Творца. Мир, лишенный времени, был бы оторван от Б-га - вещь в себе, реальность без реализации. Мир, существующий во времени, всегда рядом с Б-гом; он воплощает собой бесконечно грандиозный замысел; не вещь в себе, а подлинное творение Б-жественного разума.

Наблюдая за вечным чудом рождения мира, мы чувствуем присутствие Дарителя в Его дарах, понимаем, что источник времени скрыт в самой вечности, что таинство бытия – это вечность во времени.

Мы не можем решить проблему времени путем завоевания пространства, построив пирамиды или добившись славы. Решить эту проблему можно только с помощью освящения времени. Для одинокого человека время неуловимо; но для человека, живущего с Б-гом, время - это маска вечности.

Творение - язык Б-га; Время - Его песнь, а вещи в пространстве - согласные звуки в этой песне. Чтобы освящать время, надо петь гласные звуки в унисон с Творцом.

Такова задача человека: завоевывать пространство и освящать время.

Мы должны овладеть пространством ради освящения времени. Всю неделю мы вносим святость в жизнь, пользуясь материальными предметами, существующими в пространстве. Но в Шаббат нам дана возможность ощутить святость, заключенную во времени. Даже если душа увяла, даже если наши уста плотно сомкнуты и не могут произнести молитву, в Шаббат все меняется: его чистая тишина и покой ведут нас в царство безбрежного мира, абсолютной гармонии, и лишь тогда мы начинаем понимать, каков истинный смысл вечности.

В мире идей мало что может сравниться с идеей Шаббата по своему духовному заряду. Пройдут эпохи, исчезнут многие теории и идеологии, но Шаббат будет и дальше сиять своим неземным светом.

Вечность дарует день.

Примечания.

1) Легенда о камне "эвен штия" - постбиблейского происхождения. В талмудической литературе Б-г называется иногда "маком", "место", но этот термин ни в коей мере не свидетельствует, что пространство можно обожествить. Наоборот, пространство целиком подчинено Б-жественному началу. Пространство - не вершина; выше него всегда стоит Б-г;

2) В будничной утренней молитве мы говорим: "Г-сподь чудес, в благости Своей возобновляющий чудо творения - каждый день, непрерывно". Сохранение мира и законов, обеспечивающих сохранение мира, целиком зависит от Творца. "Ты, Г-сподь, един. Ты сотворил небеса, небеса небес и все воинство их, землю и все, что на ней, моря и все, что в них, и Ты (непрерывно) даешь им всем жизнь" (Нехемия,9:6). "Как многообразны творения Твои, Г-сподь...Все они надеются на Тебя, что дашь им пищу во время свое...Скроешь лицо Свое - исчезнут...Пошлешь дух Твой - созидаются они" (Теиллим, 104:24,27,29,30). При виде необычных природных явлений, мы произносим благословение: "Благословен Ты, Г-сподь...создающий чудеса творения". Тема непрерывности творения бурно обсуждалась еще в древности. Школа Шамая требовала, чтобы благословение на свечу, огонь которой отделяет Субботу от будней во время церемонии "авдала", читалось в форме прошедшего времени: "Благословен Ты, Г-сподь ...сотворивший свет огня"; а по мнению школы Гиллеля, надо говорить в настоящем времени: "Благословен Ты, Г-сподь... творящий свет огня".

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: