Сделай Сам Свою Работу на 5

Основные методические требования





живым людям, но не неодушевленным предметам», — беза­пелляционно заключает редактор. Сразу два надуманных ограничения: только людям и только живым. Хотя загляни редактор в толковый словарь русского языка, он увидел бы, что у глагола посвящать не одно, а три значения, среди кото­рых и такое: «затратить на какое-либо дело, занятие и т.п.» и пример: «...ему лучше всего было посвятить себя кабинетным занятиям. Куприн».

Другой редактор в фразе Как оградить детей от инфек­ции?— подчеркивает слово оградить, ставя вопрос, видимо, потому, что приемлет только одно значение этого глагола, буквальное — обносить оградой, забывая о переносном — оберечь, предохранить, отделить от чего-нибудь.

Конфуз с более сложным случаем многозначности слова испытал хорошо знакомый автору редактор, который стал заменять в рукописях слово качественный (в значении «хо­рошего качества») словом доброкачественный или высокока­чественный. Свою правку он объяснял просто и убедительно: вещей, которые не обладали бы каким-либо качеством не бывает (плохим или хорошим — другое дело). «Нет, напри­мер, — рассуждал он, — бескачественной печати. Если автор хочет сообщить читателю, что печать высокого качества, то лучше, если он так и напишет: высококачественная печать, а не качественная печать, поскольку любая печать (и хорошая, и плохая) качественная, только в одном случае хорошего или высокого качества (доброкачественная или высококачествен­ная), а в другом — низкого, плохого качества (низкокаче­ственная)». И так он изгонял слово качественный много лет, что и заставило его засомневаться: так ли уж он прав, посту­пая подобным образом. «Может быть, — стал думать он, — слово качественный приобрело в речевой практике значение .Доброкачественный", а переиграть речевую практику невоз­можно». И лишь такое рассуждение побудило его заглянуть в толковый словарь. И оказалось, что даже в толковом словаре под редакцией Д. Н. Ушакова, составленном в середине про­шлого века, слово качественный имеет и значение хорошего качества (пример: качественное определение объекта), и в сло-ВаРе С. И. Ожегова прямо написано: «качественный — ...2. Лучший, высокий по качеству (качественные стали)». Прав-




Глава 13. Анализ и оценка языка и стиля



да, в академическом Словаре русского языка (2-е изд. М., 1982) у слова качественный сделана помета разг., что говорит о не вполне обоснованном распространении слова в этом значении во все стили речи.

Вывод ясен: редактор обязан помнить о многозначности слова и дружить со словарями, памятуя ограниченность сво­их знаний.

Другая причина субъективности в правке и замечаниях — бездумное следование мнению какого-либо крупного авто­ритета, который свои пристрастия в языке с большой силой и убежденностью выдает нередко за объективную закономер­ность. Это исторический факт, что великие авторитеты в язы­ке, выдающиеся художники слова порой становились гони­телями вполне допустимых слов. Категорически следуя их мнениям, редактор неизбежно будет вносить хотя и не свои, но субъективные, не вызванные объективной необходимос­тью поправки.

К. С. Горбачевич в своей книге «Нормы современного рус­ского литературного языка» (М, 1978) привел убедительные примеры воинственного, но малообоснованного, чисто субъективного неприятия слов некоторыми русскими писа­телями-классиками.

Л. Н. Толстой не любил слова зря и избегал его в своих произведениях, считал совершенно бессмысленным.

Безосновательную, чисто субъективную антипатию к не­которым словам (лексическую идиосинкразию, как опреде­лил ее критик А. Лейтес в статье «Возможности слова» /Лит. газ. 1965. 25 мая/) испытывают и писатели, а также авторы-ученые XX века. К. Федин осуждал слова киоск и боевитость, Б. Лавренев испытывал физическую ненависть к словам учеба (вместо учения) и зачитать (вместо прочесть или прочитать). Непримиримую враждебность к слову учеба испытывал и Ф. Гладков. К. Паустовский в «Книге скитаний» пишет о том, что «ко многим словам, таким, как поприветствовать, боеви­тый, я испытывал такую же ненависть, как к хулиганам».



Блок, например, решительно отверг слово принципиально. «Что значит — принципиально? Такого и понятия-то нет...».

Демьян Бедный в одном из стихотворений слово сберкас­са приводил как образец «порчи языка».


1



13.1. Основные методические требования

Сергей Вавилов терпеть не мог вспомогательный глагол является. «О чем угодно можно сказать по-русски без „явля­ется"», — утверждал он.

Каждый писатель вправе не употреблять слов, которые ему не нравятся, но когда они на этой основе делают обобщаю­щие декларации, то следовать им было бы явной ошибкой. Ибо нет слов плохих и хороших. Все дело в контексте. И если слово не противоречит само по себе законам языка, то объек­тивно судить, хорошее оно или плохое в данном тексте, мож­но, лишь исходя из задач и специфики этого текста, из сово­купности всех слов, употребленных в нем.

Вот почему редактору никак нельзя подчиняться даже та­ким авторитетам, как В. Г. Белинский, тем более что его сти­листические замечания связаны с речевой практикой первой половины XIX века.

В. Г. Белинский справедливо писал, что «употреблять иностранное слово, когда есть равносильное ему русское слово, — значит оскорблять и здравый смысл и здравый вкус». В качестве примера он приводил слова утрировать и преувеличивать: «...ничего не может быть нелепее и диче, как употребление слова „утрировать" вместо „преувели­чивать"».

Может быть, для своего времени Белинский и был прав. Может быть, тогда слово утрировать было равносильно пре­увеличивать, ничем от него не отличалось. Но сегодня это слово — уже синоним к слову преувеличивать и означает не просто преувеличивать, а преувеличивать грубо, упрощен­но, нарочито подчеркивая что-то, выпячивая одну из сто­рон. И русский язык выиграл от того, что рядом со словом преувеличивать оказалось слово утрировать. Правда, умес­тно оно не везде, как книжное по окраске и не утратившее оттенка своего иностранного происхождения, но суть дела от этого не меняется.

Субъективность и односторонность оценки стиля особен­но наглядно продемонстрировал А. Ф. Писемский, написав­ший А. Н. Майкову по поводу его стихотворений:

Дурочка - чудо, а Ребенок прелесть, только в первой употреблено одно слово неправильно «воркотня». Этого слова, во 1-х, я не слыхал, а если оно и есть, то может произойти только от слова ворковать, что значит нежничать, а не


Глава 13. Анализ и оценка языка и стиля

ворчать. К милому моему поэту я придирчив, как Покровский,- мне хочется, чтоб у него все было безукоризненно (Писемский А. Ф. Письмо к А. Н. Майко­ву. < 12 марта 1854 г.> // Писемский А.Ф. Письма. М.; Л., 1936. С. 62).

Если бы Писемский не полагался в критике только на свой словарь и свое языковое чутье, а проверил бы по сло­варю Даля, то увидел бы, что там слово воркотать, от ко­торого образована воркотня, имеет и значенье «ворчанье». Так что А. Н. Майков вправе был употребить это слово.

Итак, не каждое высказывание тех, кто стал авторитетом в области слова, заслуживает равного доверия. Слепо следо­вать нельзя даже за крупным авторитетом.

Это не отменяет рекомендации, что ко многим суждени­ям о стиле выдающихся мастеров слова редакторам надо вни­мательно прислушиваться и опираться на эти суждения в сво­ей работе.

Например, нельзя не следовать за великими в том, что следует ценить в стиле авторов.

Так, А. С. Пушкин особенно ценил в текстах П. А. Вязем­ского их своеобразие и остроту:

...за одну статью Вяземского в Телеграфе отдам три дельные статьи Московского i тника. Его критика поверхностна или несправедлива, но образ его побочных мыслей i их выражение резко оригинальны, он мыслит, сердит и заставляет мыслить и с важное достоинство, особенно для журналиста (Полн. собр. соч. Т. 13. С. 340).

С Пушкиным был солидарен и сам Вяземский, когда оце­нивал речь вице-президента Киевского отделения Библейс­кого общества Орлова:

Я ее читал с отменным удовольствием: много неправильности в слоге, но все­гда сила, всегда живопись, везде отпечаток ума бодрого и души плотной (Остафь-евский архив. Т. 1. С. 29).

О простительности незначительных погрешностей стиля при общей простоте и ясности слога писал в рецензии на книгу Н. Д. Телешова «За Урал...» И. А. Бунин:

От всей книжки веет такой неподдельной искренностью и простотой, что чита­тель легко прощает автору встречающиеся местами погрешности против синтак­сиса (например: «едва входишь во двор, стоит на особом постаменте огромная чугунная пушка», стр. XVI) (Лит. наследство. Т. 84, кн. 1. С. 331).

Не чуждаться неологизмов призывал Вяземский:


/3. /. Основные методические требования

Я перевел в речи государя: esprit de parti - дух сообщничества. Слова этого у нас нет: тем лучше. Лучше в словах самовласничать, чем известному уже слову дать насильственное значение (Остафьевский архив. Т. 2. С. 65).

Нельзя не прислушаться к их осуждению стиля нейтраль­ного, обезличенного. В художественном произведении он вызывал их неприятие. Например, И. А. Гончаров писал:

Писатель... думающий на одном, говорящий на другом, нейтральном языке,-невозможен (Лит. наследство. Т. 87. С. 22).

Любопытно, за что Л. Н. Толстой резко критиковал язык и стиль некоторых научных сочинений и художественных произведений. Он говорил Н. Н. Гусеву:

- Этот научный язык... Это - желание скрыть свое незнание, точно так же, как литературный язык - желание скрыть то, что нечего сказать (Гусев Н. Н. Два года с Л. Н.Толстым. С. 147).

Наукообразный стиль осуждал в письме к И. С. Тургеневу критик П. В. Анненков:

...Я прочел на досуге громадный том Вудке «История письмен». Он начинает ее с татуировки диких, находя в ней первый зародыш письменности и переходя через живопись мексиканцев, словоизображения китайцев, гиероглифы егип­тян и клины ассирян, доходит до первой азбуки финикийской - за 1000 лет до Рождества Христова. Картина усилий человечества дойти до азбуки - изуми­тельная, но читать Вутке - это... то же, что кули с песком тащить на гору. Лет через 15 какой-нибудь новый Ренан расскажет книгу Вутке яснее и любезнее (Рус. обозр. 1898. Т. 51. Май. С. 25-26).

Суждения писателей-редакторов о том, как относиться к слову, более чем поучительны. В. Г. Короленко обобщал в одном из своих редакторских писем:

Слово - это не игрушечный шар, летящий по ветру. Это орудие работы: оно должно подымать за собой известную тяжесть. И только по тому, сколько оно за­хватывает и подымает за собой чужого настроения, мы оцениваем его значение и силу (Собр. соч. Т. 10. М., 1956. С. 395).

И. А. Гончаров проницательно выявлял значение языка в письме к одной своей корреспондентке:

...Язык - все. Больше всего языком человек принадлежит своей нации. <.„> Различие языков никогда не допустит до совершенного, интимного, искреннего сближения. Язык - не есть только говор, речь: язык есть образ всего внутреннего


Глава 13. Анализ и оценка языка и стиля

человека: его ума, того, что называют сердцем, он выразитель воспитания, всех сил умственных и нравственных - недаром сказано: le style c'est I'homme. Да, язык есть весь человек в глубоком, до самого дна его природы, смысле. Ему учатся не по тетрадям и книгам, в гостиной у папа и мама - а первый учитель кормилица с своими а/у, агу... и другими междометиями, потом нянька с своими прибаутками и сказками, затем куча товарищей и подруг (русских мальчиков и девочек), начи­ная с деревенских и до школьных сверстников, язык народа, купцов, мещан, язык ремесел, а затем уже обработанный, чистый, книжный или литературный язык в образцовых писателях. Стало быть, язык, а с ним русскую жизнь всасывают с молоком матери - учатся и играют в детстве по-русски, зреют, мужают и прино­сят пользу по-русски. Он то же для человека, что родной воздух (Лит. наслед­ство. Т. 87. С. 15).

Многие русские писатели оставили в наследство всем ли­тераторам, редакторам в том числе, высказывания о жела­тельности простоты слога, близости его к народному языку. Чтобы не отклоняться от основной линии темы, приведу толь­ко свидетельство писателя А. И. Эртеля о словах Л. Н. Тол­стого по этому поводу, которые он слышал от Льва Николае­вича в Москве:

Надо стараться писать так, чтобы меня понял даже китаец; «то, чего я достигну, стараясь писать так - это и будет самым лучшим изложением». То есть это не значит подделываться под китайца или под народ, но это значит брать предмет, стремясь к возможной, обусловленной самим предметом простоте (Эртель А. И. Письма. М., 1909. С. 274).

Так что прислушиваться к словам мастеров редакторам надо. Обязательно надо. Их опыт работы со словом драгоце­нен и по сути, и как образец неустанного труда. К. Федин писал:

Самое трудное для меня - работа над словом. Чем руковожусь я, предпочитая одно слово другому? Во-первых, слово должно с наибольшей точностью опреде­лять мысль. Во-вторых, оно должно быть музыкально выразительно. В-третьих, должно иметь размер, требуемый ритмической конструкцией фразы. Трудность работы состоит в одновременном учете этих трех основных требований. К ним надо прибавить два других, не менее сложных: в авторской речи надо избегать частых повторений одного и того же слова, нельзя употреблять изношенных, вульгарных, мнимо красивых слов.

О своей скрупулезной работе над стилем пишет и Л. Пан­телеев (см.: Октябрь. 2001. № 8. С. 179—180). Из его рассказа


13.1. Основные методические требования

особенно ясно, какими тонкими и вдумчивыми должны быть анализ и оценка стиля редактором. Под напором редакторов Л. Пантелеев, например, вынужден был заменить слова су­кин сын, которыми мысленно припечатывал герой «Пакета» своего конвоира («И все молчит этот Зыков, сукин сын»):

Сукин сын, конечно, очень скоро полетел к чертовой матери. Достойной заме­ны ему я не нашел. В последующих изданиях рефрен этот звучит или так:

«И все молчит этот Зыков-подлец...»

Или когда редактором оказывалась особенно рьяная гувернантка - просто:

«И все молчит этот Зыков...»

Как ни смешно это звучит, а для автора исчезновение этого «сукина сына» было очень тяжелой утратой. Как я сейчас понимаю, понадобился он мне не только для ритма (и уж, конечно, не для того, чтобы «отвести душу», выругать­ся), а потому, что нагромождение «з-с-з-с-с-с-с-з-с-с» подчеркивало злове­щий характер сцены и переживаний героя. Кроме того, и ботиночки как-то лучше поскрипывали» (с. 180).

Особенно полезны для редакторов письма великих русских писателей, содержащие замечания по присланным им руко­писям. Превосходное знание ими родного языка и тонкий вкус делают эти редакторские по сути письма превосходной стили­стической школой для редакторов и авторов. Как правило, за­мечания тяготевшего к редактированию А. П. Чехова или про­фессионально занимавшихся им М. Е. Салтыкова-Щедрина и В. Г. Короленко носили в основном объективный характер.

Приведу в качестве примера одно письмо А. П. Чехова ли­тератору конца XIX века Н. А. Хлопову, приславшему Чехо­ву для оценки свою пробу пера. Прочитав его рассказ, Чехов написал ему, что рассказ «хорош и, вероятно, пойдет в дело», но предупредил автора:

Если Вы рассчитываете на него как на серьезный шаг и дебютируете им, то в этом смысле, по моему мнению, он успеха иметь не будет. Причина не в сюжете, не в исполнении, а в поправимых пустяках - в чисто московской небрежности в отделке и в кое-каких деталях, неважных по существу, но режущих глаза.

Начать с того, что то и дело попадаются фразы тяжелые, как булыжник. Напри­мер, на стр. 2 фраза: «он заходил ко мне два раза в продолжение получаса». Или: «На губах Ионы появилась долгая, несколько смущенная улыбка». Нельзя сказать «брызнул продолжительный дождь», так, согласитесь, не годится фраза «появи­лась долгая улыбка» (Поли. собр. соч. и писем. Письма. Т. 2. С. 199-200).


Глава 13. Анализ и оценка языка и стиля

Редакторская субъективность проявляется также в том, что у редактора в борьбе за правильность речи порой просыпа­ются и утверждаются черты пуризма, он превращается в по­борника речи дистиллированной, лишенной естественного своеобразия.

Редакторы-пуристы особенно боятся якобы грубых, а на самом деле народных слов. Любое отклонение от книжной речи воспринимается как недопустимое.

Доктор медицинских наук П. П. Кожевников в «Заметках редактора научной медицинской литературы» (Рус. речь. 1968. № 1) протестует против того, чтобы в печатные медицинские издания проникали такие вульгарные, как он их характери­зует, слова, как «простыть, прыщи, плешь, помусолить, разди­рать (кожу), врачиха, и другие. Опытному редактору их легко устранить» (с. 44). Никаких сомнений у П. П. Кожевникова, что устранять их нужно непременно, нет. Между тем ни сло­во прыщ, ни слово плешь к вульгарным не относятся. Толко­вые словари лишь слово плешь относят к просторечным, но не вульгарным. Устранять и заменять названные П. П. Ко­жевниковым слова надо не во всех случаях, а только в науч­ной медицинской литературе, с которой он имел дело. В ней, действительно, подменять термины просторечными слова­ми не годится.

Еще одна беда ожидает автора, когда редактор, чей сло­варь и знания лексики родного языка намного уступают сло­варю и знаниям автора, не признает за ним права пользо­ваться словами, которые редактору неизвестны. Такой слу­чай со слов Т. Г. Габбе описала в своем дневнике Лидия Чу­ковская:

Туся [Т. Г. Габбе] рассказала мне подробно и изобразила в лицах безобразную сцену в Гослите между Мясниковым [главным редактором Гослитиздата], редак­торшей и Самуилом Яковлевичем Маршаком. Редакторша сделала С. Я. замеча­ния. Такие, например:

- Сапоги с подборами? Что за подборы? Такого слова нет.
С. Я. потребовал Даля. Подборы нашлись.

- Все равно, мне как-то не нравится, - сказала редакторша.
С. Я. сначала что-то уступал, потом взорвался:

- Это неуважение к труду! Я лучше возьму у вас совсем свою книгу!

- И возьмите! - крикнул Мясников.


13.1. Основные методические требования

Тут вмешалась Туся и стала успокаивать и улаживать. Жаль, в данном случае скандал мог бы быть победоносен (Чуковская Л. К. [Избр. соч.]: в 2 т. М. : Арт-флекс,2001.С289).

Итак, тот, кто критикует или правит текст стилистически, в большинстве случаев искренне стремится улучшить произ­ведение, но если он при этом не умеет отделить справедли­вых, объективных требований от субъективных пристрастий, то на самом деле не столько улучшает стиль, сколько подчи­няет его своему вкусу, делая удобным для собственного вос­приятия. С одной стороны, тут сказывается сила привычки, с другой — свои и чужие (под влиянием авторитетов) пред­рассудки.

Стать выше этих пристрастий и предрассудков, знать за­коны языка и критиковать текст, исходя только из них, а так­же из особенностей и задач контекста, — вот что необходимо редактору для полноценного анализа языка и стиля.

Третье требование — осторожно, осмотрительно пользовать­ся правилами и рекомендациями нормативной грамматической стилистики.Выдвигать это требование приходится по двум причинам:

1) потому, что некоторые редакторы пользуются правила­
ми и рекомендациями грамматической стилистики грубо
прямолинейно, не сообразуясь с особенностями и задачами
контекста;

2) потому, что язык произведения — вещь вообще чрез­
вычайно тонкая, и шаблонные действия могут его уродовать,
а не улучшать.

Когда уже упоминавшийся доктор медицинских наук П. П. Кожевников в своих «Заметках редактора научной ме­дицинской литературы» (Рус. речь. 1968/?/. № 1) приводит пример неудачно, в нарушение нормы, использованного ме­стоимения:

Брумит описал больного, имевшего сужение пищевода, которое он связывал с лейшманиозом (с. 48), -

то он прав, спрашивая: «Кто он? — Брумит? Больной?» Ведь ближайшее к местоимению существительное больного, и фор­мально, а также по закономерности восприятия он — боль­ной. А значит, редактор вправе обоснованно требовать заме-


Глава 13. Анализ и оценка языка и стиля

ну местоимения, хотя читатель после недолгого размышле­ния поймет, что он не больной, а именно Брумит. Впрочем, лучше не заставлять читателя размышлять по таким поводам, теряя время.

Но не всегда следует отказываться от местоимения по та­кой формальной причине.

Правилен ли, нуждается ли в исправлении такой текст:

Перед окном разбит палисадник, и на самой средней клумбе, под розовым кусточком, лежала собака и тщательно грызла кость. Софья Петровна увидала ее.

«Ее — получается кость»,— обязательно отметит редактор, знающий установленное нормативной грамматической сти­листикой правило: местоимение заменяет ближайшее к нему существительное того же рода и числа.

Но будет ли он прав, если потребует от автора заменить местоимение существительным?

Нет, потому что иногда связь между местоимением и су­ществительным определяется не формально (порядком слов), а когда другое прочтение невозможно, противоречит здравому смыслу. В таких случаях — а именно с одним из них мы имеем дело — никакой двусмысленности или неяс­ности не возникает, читателю все ясно, и придираться к фразе можно лишь по формальному, некорректному здесь поводу.

Иван Сергеевич Тургенев, которому принадлежит эта фра­за из «Муму» (лишь слово барыня мы для конспирации заме­нили Софьей Петровной), не считал зазорным употребить здесь местоимение, видимо, потому, что понимал: у читате­ля перед глазами собака, грызущая кость, а не кость в зубах у собаки, и местоимение ее всякий не задумываясь отнесет только к главной видимой «персоне». К тому же у Тургенева за процитированной выше фразой следует:

- Боже мой! - воскликнула она вдруг. - Чья это собака?

Конечно, в принципе лучше избегать всякой возможнос­ти двойного прочтения и избавляться от таких конструкций, но нет правил без исключения. Если при отказе от местоиме­ния синтаксический строй фразы усложнится, фраза поте­ряет упругость, энергию, будет восприниматься хуже, а дво­якое прочтение, как в нашем случае, маловероятно, вряд ли


13.1. Основные методические требования

стоит устранять незначительный и сомнительный недоста­ток ценой добавления другого, существенного.

Грамматическая стилистика обоснованно требует воспро­изводить так называемый парный союз Не только, но ив пол­ном объеме без пропуска или замены какой-либо из состав­ных частей.

Но вот мы читаем у М. А. Булгакова:

Как видите, его терзает бессонница. Она мучает не только его, но его верного сторожа, собаку (Булгаков М. А. [Избранное]. М., 1973. С. 796).

Если следовать изложенной выше норме, то следовало поправить Булгакова:

Он мучает не только его, но и его верного сторожа, собаку.

Однако при этом образуется трудно произносимое соче­тание «о и е» (подчеркнуто в примере), которое, возможно, и заставило Булгакова опустить «и», хотя, конечно, можно было использовать и другой вариант, дабы не нарушать норму:

Она мучает не только его, но и верного его сторожа, собаку.

Правда, в этом случае текст начинает звучать несколько напыщенно, торжественно патетически, что вряд ли здесь уместно, тем более что Булгакову присущ более спокойный тон вообще. Так что приходится согласиться с вариантом ав­тора, хотя и с отклонением от стилистической нормы.

Редактор должен знать язык профессионально. Для него слова «владеть языком» означают не только совершенное зна­ние лексики, фразеологии, норм синтаксиса, знание процес­сов языка, но и знание его теории, специально-языковедческие знания, поскольку редактору приходится решать на практике самые разнообразные речевые задачи. Успешно решить их можно, только опираясь на солидную теоретическую основу.

К сожалению, такой основы редактору часто не достает. Урывки же теоретических знаний, их поверхностное усвое­ние ведут во многих случаях к субъективным и произволь­ным решениям и рекомендациям.

Короче говоря, шаблонные решения при работе над язы­ком противопоказаны. Одно и то же правило нормативной стилистики в одних случаях, при одних условиях примени­мо, а в других совершенно не подходит. Вот и получается,


Глава 13. Анализ и оценка языка и стиля

что редактору каждый раз приходится анализировать текст, прежде чем решать, нарушено в нем правило стилистики или нет.

В другом стихотворении того оке цикла, напечатанном в другом журнале, поэт... — написал автор. Нашелся редактор, который недрогнувшей рукой подчеркнул повтор слова другой как стилистический недостаток. Не оправдан­ный в самом деле повтор одних и тех же слов, вызванный лишь тощеньким словарным запасом автора, делает текст менее выразительным и точным. Но в нашем тексте автор повторяет слово другой не от бедности словаря. Этим он стара­тельно подчеркивает сходность одних и тех же явлений в твор­честве поэта, несмотря на различие условий (и стихотворе­ние другое, и орган печати другой). Такой повтор стилисти­чески и логически оправдан, полезен, выразителен.

Можно привести десятки ярких примеров из произведе­ний наших классиков с намеренными, художественными повторами слов. Лидия Чуковская, измученная неоправдан­ными придирками редакторов, приводит их, в частности, в своей книге «В лаборатории редактора» (2-е изд. М., 1963. С. 139—142). Эти примеры очень полезно перечитывать ре­дакторам, пользующимся арифметическими методами кри­тики стиля.

Красочную картину общения автора с редактором по по­воду арифметических редакторских замечаний нарисовал в письме к Л. Чуковской писатель Л. Пантелеев (см.: Октябрь. 2001. № 8. С. 178-179):

Немытый, замазанный лиловыми чернилами палец лихорадочно листает руко­пись.

- Вот. Тут у вас на одной странице шесть раз употреблена частица «не».

- Где?

- Вот тут.

- Ну и что ж? Ведь это - не описка и не результат небрежности, этого требу­
ют и логика, и грамматика, и самый строй фразы...

- Да... Но все-таки... Если бы можно, я бы вас попросила убрать в двух или
трех случаях.

И вот - неизвестно даже из каких соображений: из малодушия ли, из жалости или уже просто по привычке - начинаешь торговаться с этой миловидной ведьмой и наконец сторговываешься - убираешь одну частицу «не».


13.1. Основные методические требования

Стоит сунуть в рот палец... Редактор смелеет:

- Вот еще птичка... Позвольте, что тут такое? Ах да. Тут у вас в одном предло­
жении три сказуемых подряд. Так, по-моему, нельзя все-таки.

- Почему нельзя? Одного не хватило. Вот я и взял три.

- Не знаю. Я не встречала такого. Конечно, я не настаиваю, но если не труд­
но - подумайте, пожалуйста.

Свирепеешь, скрипишь зубами, сжимаешь кулаки, но сдерживаешь себя и обе­щаешь подумать. А вечером роешься в книгах - листаешь Аксакова, Бунина, Турге­нева, Чехова - и выписываешь на отдельных листочках примеры из классиков, призванные поддержать твое злосчастное предложение с тремя сказуемыми.

Четвертое требование — осторожно следовать рекомен­дациям о необходимости стилистической однородности тек­ста и о предпочтительности одного приема изложения перед другими.

Так, автор украинского учебника «Загальне редагування. Нормативни основы» (Общее редактирование. Нормативные основы» (Львов, 2001) 3. В. Партыко настойчиво рекоменду­ет заменять любые слова другого стиля речи, чем стиль тек­ста произведения. Опасность такой рекомендации в том, что редакторы, прямолинейно ей следующие, в стремлении дос­тичь стилистической однородности текста заменой одних слов другими, могут обеднить текст, оскопить его, посколь­ку нередко к словам другого стиля автор прибегает для боль­шей красочности и выразительности текста.

Конечно, когда в деловом тексте автор его безоснователь­но пользуется разговорно-просторечными словами, точно так же как в публицистическом или художественном автор злоупотребляет без стилистической цели канцелярскими штампами — это стилистический дефект, с которым надо бороться. Тут редактору на помощь должно прийти языко­вое чутье, языковый вкус, чувство меры. Если же он станет Устранять канцелярские штампы в деловом тексте только потому, что многие писатели справедливо объявили им вой­ну в не деловых текстах, то он допустит ошибку. Точно так же, если он начнет изгонять просторечные слова из научно­го текста только потому, что они принадлежат к другому стилю речи.

Очень хорошую статью «В защиту делового штампа» (о полезности штампов в деловом тексте и их вредоносности


Глава 13. Анализ и оценка языка и стиля

в текстах не деловых) опубликовал в журнале «Русская речь» преподаватель из Харькова В. М. Богуславский (1968/?/. № 6. С. 33-38).

Цельность стиля, в том числе и в лексике, необходима. Об этом редакторское письмо А. П. Чехова к писателю И. Л. Ле­онтьеву (Щеглову):

...всю музыку Вы испортили провинциализмами, которыми усыпана вся серед­ка [рассказа «Идиллия]. Кабачки, отчини дверь, говорит и проч.- за всё это не скажет Вам спасибо великоросс. Язык щедро попорчен... (Полн. собр. соч. и пи­сем: в 30 т. Письма. Т. 2. С. 205).

Многие слова могут принадлежать к нескольким функци­ональным стилям, что также ограничивает рекомендацию 3. В. Партыко.

Другой автор, О. И. Слуцкий, рекомендует авторам (а зна­чит, и редакторам) писать только короткими фразами, как более понятными. Это справедливо, но не всегда это лучший способ изложения. Отказаться вовсе от сложных, длинных предложений — значит отказаться от одной из возможнос­тей речи, что не может не обеднять текст и не затруднять ав­тору передачу сложной мысли, а то и делать эту передачу не­возможной.

Сторонникам стилистической безличности текста полез­но помнить высказывание Макса Вебера:

В каждом труде, достойном внимания, должна отражаться личность автора» (Вебер М. «Объективность» познания в области социальных наук и социальной по­литики // Культурология. XX век: антология. М., 1995. С. 572).

А рекомендации, подобные приведенным выше, как раз и могут привести к тому, что не дадут личности автора отра­зиться в его тексте.

Да, сложные фразы понять, как правило, труднее, чем про­стые, короткие. Социолог Ганнинг вычислил даже «индекс туманности», который равен

ПМ+2МП

где ПМ — среднее число слов в одном предложении, а МП — число многосложных слов на каждые сто слов. С помощью


13.2. Приемы устранения распространенных ошибок

этой формулы он определял «степень туманности» в различ­ных изданиях (Эпштейн С. Большой бизнес и идеология // Коммунист. 1970. № 13. С. 113).

Такой, арифметический подход к тексту представляется однобоким и механистичным. Текст из коротких фраз может вполне поспорить по туманности с текстом из сложных фраз. Да и сложные фразы могут быть очень простыми по синтак­сису и не менее понятными, чем простые короткие.

Пятое требование — знать приемы анализа, помогающие замечать типичные нормативно-стилистические ошибки и раз­вивать эти приемы в навыки.Без таких навыков многочис­ленные, часто случайные, упущения в тексте и мелкие по­грешности стиля будут проскальзывать в печать. Приемам, навыкам, помогающим замечать, а значит, и устранять ти­пичные стилистические ошибки и погрешности, посвящен следующий подраздел главы.

 








Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту:



©2015 - 2024 stydopedia.ru Все материалы защищены законодательством РФ.