Сделай Сам Свою Работу на 5

Софи делает выбор (Sophie's Choice)





Роман (1979)

Нью-Йорк, Бруклин, 1947 г. Начинающий писатель Стинго, от лица которого строится повествование, вознамерился покорить литератур­ную Америку. Однако пока ему похвастаться нечем. Работа рецензен­том в довольно крупном издательстве оказывается непродолжи­тельной, завязать полезные литературные знакомства не удается, да и деньги оказываются на исходе.

Повествование многослойно. Это автобиография Стинго. А также история Софи, молодой польки Зофьи Завистовской, прошедшей через ад Освенцима. И растянувшийся на много страниц «жестокий романс» — описание роковой любви Зофьи и Натана Ландау, соседей Стинго по дешевому пансиону в Бруклине. Это роман о фашизме и отчасти трактат о мировом зле.

Стинго поглощенно трудится над своим первым романом из жизни родного Юга, в котором знатоки творчества Стайрона легко узнают его собственный роман-дебют «Затаись во мраке». Но в мрач­ный готический мир страстей, который стремится воссоздать Стинго, врывается иной материал. История жизни Зофьи, которую та фраг­мент за фрагментом рассказывает симпатичному соседу в минуты

389


страха и отчаяния, вызванные очередной размолвкой с неуживчивым Натаном, заставляет Стинго задуматься о том, что же такое фашизм.



Одним из наиболее интересных его наблюдений становится вывод о мирном сосуществовании двух жизненных пластов-антагонистов. Так, размышляет он, в тот самый день, когда в Освенциме была про­изведена ликвидация очередной партии доставленных эшелоном евре­ев, новобранец Стинго писал веселое письмо отцу из лагеря подготовки морских пехотинцев в Северной Каролине. Геноцид и «почти комфорт» выступают в виде параллелей, которые если и пере­секаются, то в туманной бесконечности. Судьба Зофьи напоминает Стинго, что ни он, ни его соотечественники толком не знали о фа­шизме. Его личный вклад заключался в прибытии на театр военных действий, когда война, по сути дела, была уже окончена.

Польша, тридцатые годы... Зофья — дочь профессора права Кра­ковского университета Беганьского. Там же преподает математику ее муж Казимир. Где-то вдалеке уже поднимает голову фашизм, попада­ют в лагеря люди, но стены уютной профессорской квартиры обере­гают Зофью от печальных фактов. Не сразу доверяет она Стинго то, что держала в тайне от Натана. Ее отец отнюдь не был антифашис­том, спасавшим евреев, рискуя собственной жизнью. Респектабель­ный правовед, напротив, был ярым антисемитом и сочинил брошюру «Еврейская проблема в Польше. Может ли решить ее национал-соци­ализм». Ученый-правовед, по сути дела, предлагал то, что впоследст­вии нацисты назовут «окончательным решением». По просьбе отца Зофье пришлось перепечатать рукопись для издательства. Отцовские воззрения вызывают у нее ужас, но потрясение быстро проходит, за­слоняется семейными заботами.



...1939 г. Польша оккупирована гитлеровцами. Профессор Беганьский надеется быть полезным рейху как эксперт по национальным вопросам, но его участь предрешена стопроцентными арийцами. Как представитель неполноценной славянской расы он не нужен великой Германии. Вместе со своим зятем, мужем Зофьи, он попадает в конц­лагерь, где оба и погибают. Стинго внемлет «польской истории», а сам исправно запечатлевает на бумаге образы родного Юга. Натан проявляет интерес к его работе, читает отрывки из романа и хвалит Стинго, причем не из вежливости, а поскольку действительно верит в литературный талант соседа по пансиону. В то же самое время бедня­ге Стинго приходится одному отвечать за все эксцессы взаимоотно­шений между черными и белыми в этом регионе Америки, филиппики Натана звучат несправедливо, но ирония судьбы такова,

390


что теперешнее относительное благополучие Стинго уходит корнями в далекое прошлое и связано с фамильной драмой. Оказывается, день­ги, присланные ему отцом и позволяющие продолжить работу над романом, — часть суммы, вырученной в далекие времена его праде­дом от продажи молодого невольника по прозвищу Артист. Он был несправедливо обвинен истеричной девицей в приставании, а потом оказалось, что она его оклеветала. Прадед предпринял немало усилий, чтобы разыскать юношу и выкупить его, но тот словно сгинул. Груст­ная участь Артиста, скорее всего, нашедшего безвременную смерть на плантациях, становится тем фундаментом, на котором пытается стро­ить свою писательскую будущность начинающий художник, тяготею­щий к изображению мрачных сторон действительности. Правда, большая часть этих денег будет украдена у Стинго, и его посетит дво­якое чувство досады и свершения исторической справедливости.



Достается от Натана и Зофье. Он не только беспричинно ревнует ее к самым разным персонажам романа, но в минуты ярости обвиня­ет ее в антисемитизме, в том, дескать, как она посмела выжить, когда евреи из Польши практически все сгинули в газовых камерах. Но и тут в упреках Натана есть крупица правды, хотя не ему судить свою возлюбленную. Тем не менее все новые и новые признания Зофьи со­здают образ женщины, отчаянно пытающейся приспособиться к не­нормальному существованию, заключить пакт со злом — и снова, и снова терпящей неудачу.

Перед Зофьей встает проблема: принять участие в движении Со­противления или остаться в стороне. Зофья принимает решение не рисковать: как-никак у нее дети, дочь Ева и сын Ян, и она убеждает себя, что в первую очередь несет ответственность за их жизни.

Но волей обстоятельств она все же попадает в концлагерь. В ре­зультате очередной облавы на подпольщиков ее задерживают, а коль скоро при ней оказывается запрещенная ветчина (все мясо — собст­венность рейха), ее отправляют туда, куда она так страшилась по­пасть — в Освенцим.

Ценой сепаратного мира со злом Зофья пытается сохранить своих близких и теряет их одного за другим. Умирает, оказавшись без под­держки, мать Зофьи, а по прибытии в Освенцим судьба в образе пья­ного эсэсовца предлагает ей решить, кого из детей оставить, а кого потерять в газовой камере. Если она откажется сделать выбор, в печь будут отправлены оба, и после мучительных колебаний она оставляет сына Яна.


И в лагере Зофья прилагает отчаянные усилия, чтобы приспосо­биться. Став на время секретарем-машинисткой всесильного комен­данта Хёсса, она постарается вызволить Яна. Пригодится и сохраненный ею папин трактат. Она объявит себя убежденной анти­семиткой и поборницей идей национал-социализма. Она готова стать любовницей Хёсса, но все ее усилия идут прахом. Начавшего прояв­лять к ней интерес главного тюремщика переводят в Берлин, а ее об­ратно в общий барак, и попытки облегчить участь сына окажутся тщетными. Ей уже не суждено увидеть Яна.

Постепенно Стинго понимает, что же удерживает ее в обществе Натана. В свое время он не дал ей погибнуть в Бруклине, сделал — с помощью своего брата-врача Аарри — все, чтобы она оправилась от потрясений и недоедания и обрела силы продолжать жить. Благодар­ность заставляет ее сносить безумную ревность Натана, приступы бе­шенства, во время которых он не только оскорбляет, но и избивает ее.

Вскоре Стинго узнает печальную истину. Ларри рассказывает ему, что его брат отнюдь не талантливый биолог, работающий над проек­том, который, по уверениям Натана, принесет ему Нобелевскую пре­мию. Натан Ландау от природы блестяще одарен, но тяжелое психическое заболевание не позволило ему самореализоваться. Семья не жалела сил и средств на его лечение, но усилия психиатров не приносили нужного результата. Натан действительно работает в фар­мацевтической фирме, но скромным библиотекарем, а разговоры про науку, про грядущее открытие — все это для отвода глаз.

Тем не менее в очередной период относительного психического благополучия Натан сообщает Стинго о своем намерении жениться на Зофье, а также о том, что они втроем отправятся на юг, на «фа­мильную ферму» Стинго, где и отдохнут как следует.

Разумеется, планы так и остаются планами. Новый припадок На­тана, и Зофья спешно покидает дом. Впрочем, Натан звонит ей и Стинго по телефону и обещает пристрелить их обоих. В знак серьез­ности своих намерений он стреляет из пистолета, пока что в про­странство.

По настоянию Стинго Зофья покидает Нью-Йорк в его обществе. Они отправляются на ферму Стинго. Именно в ходе этого путешест­вия герою удается расстаться со своей девственностью, каковая от­нюдь не украшала готического художника. Попытки стать мужчиной Стинго предпринимал неоднократно, но в Америке конца сороковых годов идеи свободной любви не пользовались популярностью. В ко-

392


нечном счете начинающему американскому писателю досталось то, в чем в силу обстоятельств было отказано коменданту Освенцима. Страдалица и жертва тотального насилия, Зофья в тоже время высту­пает воплощением Эротики.

Впрочем, проснувшись после упоительной ночи, Стинго понимает, что он в номере один. Зофья не вынесла разлуки с Натаном и, изме­нив свое решение, возвращается в Нью-Йорк. Стинго незамедлитель­но отправляется за ней вдогонку, понимая, что, скорее всего, уже опоздал помешать случиться неотвратимому. Последнюю дилемму, которую предлагает судьба Зофье — остаться жить со Стинго или умереть с Натаном, она решает однозначно. Она слишком много раз уже выбирала жизнь — ценой гибели других. Теперь она поступает иначе. Отвергая возможность безбедного существования, Зофья сохра­няет верность человеку, который однажды спас ее, — теперь она окончательно связала свою судьбу с ним. Как персонажи античной трагедии, они принимают яд и умирают одновременно. Стинго оста­ется жить — и писать.

С. Б. Белов


Эдвард Олби (Edward Albee)

Р. 1928

 








Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту:



©2015 - 2024 stydopedia.ru Все материалы защищены законодательством РФ.