Обожествление важнейших добродетелей и понятий.

Культ исконных римских богов был долгое время примитивен. Только под влиянием знакомства с греками, главным образом из южноиталийских городов, начали строиться храмы, изготавливаться изображения богов. За образцы брались греческие статуи, и римские боги стали отождествляться с греческими. Очень рано, не позже начала IV в. до н. э., в Риме уже была известна легенда об Энее, сыне Афродиты и троянского царя Анхиза, который по воле богов после гибели Трои, преодолев много препятствий, прибыл в Италию и стал царем города Альба-Лонга и дедом Ромула и Рема, основателей Рима. Таким образом, судьба Рима как бы включалась в судьбу греческого мира, его богов и героев. Но, позаимствовав у греков их учения и легенды о богах, римляне создали еще раньше и свой миф, который, как и всякий миф, повествовал о прошлом, объяснял настоящее и давал людям руководство к их действиям. История Рима, города, возникшего по предначертанию богов, организованного по подсказанным богами законам,— такова была центральная идея римского мифа. Этот миф определял и основные моральные ценности, основные, необходимые для служения Риму добродетели, которые и сами обожествлялись. Уже в первой половине V в. до н. э. был воздвигнут храм Верности. Издавна связанная с Юпитером, гарантом верности клятве, она определяла отношения между патронами и клиентами, солдатами и полководцами, гражданами и городом, союзными городами и Римом. Всеобъемлющей добродетелью было Мужество. Оно включало и храбрость на войне, и стойкое исполнение долга, и силу, помогающую противостоять всяким соблазнам, и соблюдение подобающего мужчине достоинства, выдержки, умеренности, строгости. Впоследствии обожествляться стали и другие считавшиеся наиболее важными добродетели и понятия, как уже упоминавшаяся выше, Доблесть —почет от сограждан, заслуженный подвигами во имя родины, и др. Обожествление Добродетелей и понятий, к ним близких (например, Конкордии — согласия между гражданами), — уникальная черта римской религии, у других народов не встречающаяся и еще не нашедшая объяснения. Нет оснований полагать, что древнейшая римская религия резко отличалась от религий других народов, стоявших на стадии перехода к классовому обществу, и говорить о каком-то особом складе ума и духе римлян, обусловивших такое различие.

Специфика римской религии стала определяться позже, в связи с особенностями развития Рима, отличавшими его от других древних народов. К ним относятся: рано начавшееся передвижение населения из других общин в Рим, a римлян — в выводимые ими колонии; безудержное расширение римской агрессии и римской территории; демократизация общественного строя, обусловившая неизвестную в других странах древности (за исключением греческих полисов) кристаллизацию рабства и свободы. Как эти факторы влияли на судьбу римских верований и культа и какова была судьба первоначальных истоков последних, становится более ясно в эпоху Пунических войн и после них, но кое-что имело место уже и в более ранние периоды. За счет перенесения в Рим культа покоренных общин расширялся римский пантеон. Боги и культы, некогда господствовавшие в древнейшем Риме, порожденные общинным строем и сохранявшиеся в ряде провинциальных областей, были отправной точкой дальнейшей эволюции религии римского мира, эволюции, шедшей в различных его областях с различной интенсивностью, но, видимо, в одном направлении.

Специфика римского мифа.

Общественно-политическая или параисторическая мифология римлян в научной литературе получила название «римский миф». Специфика общественно-политической или исторической мифологии заключается в том, что она создается не массовым сознанием, а творческими личностями из среды и по заказу правящей элиты. Представляется убедительной точка зрения Ж. Дюмезилем, подхваченная затем М. Грантом и другим исследователями, согласно которой формирование мифологии у римлян началось во время трансформации архаичного общества в античную общину, т. е. в V—III в. до н. э. Это было время не только серьезнейших перемен во внутренней жизни римской общины, но и широкомасштабных завоеваний. Творцами новых параисторических мифов поначалу выступали жрецы из патрицианских родов. Затем к процессу параисторического мифотворчества подключились историки — Фабий Пиктор, Катон-старший, поэты — родоначальник римского эпоса Квинт Энний и др. Результатом коллективного творчества авторов, выполнявших заказ правящих родов, стал «римский миф» — представление о Риме как о избранном богами городе, самом справедливом и богобоязненном, уготованном для великой миссии. Римская историческая мифология не была романтической фантазией, а содержала крупицы исторических реалий. В тоже время мифологизация истории заключалась в том, что, за исключением последнего, римские цари выступали в качестве героев, последовательно и рационально обустраивающих социально-политическое, хозяйственное и духовное бытие квиритов. Создатели новой параисторической мифологии сознательно преувеличивали роль представителей определенных знатных семейств. На основе составленных жрецами календарей — «фаст» и созданных первыми поколениями историков летописей — «анналов» вставал величественный образ Римского народа, сознательно и кропотливо повинуясь велениям богов — поколение за поколением — строившего государство, основанное на свободе и законах; народа, ставшего над другими благодаря своей несгибаемой энергии и непобедимой стойкости. «Римский миф» был глубоко моралистичен. Неотъемлемой частью «римского мифа» являлись боги — покровители Города на семи холмах. В то же время не вызывает сомнений, что «римский миф» содержал в себе имперский потенциал. Превращение «римского мифа» в имперскую идеологию шло параллельно с превращением Вечного Города в мировую державу. Не случайно именно в III в. до н. э. наиболее активно будировался миф об Энее, о Кибеле, троянских корнях римского народа. Существенную роль в «римском мифе» играла идея о зависимости осуществления возложенной на Вечный Город миссии править народами и являть им пример от следования каждого поколения квиритов обычаям предков. В республиканский период среди римской элиты широкую популярность получила своеобразная теория циклического развития — Гесиодова концепция «пяти веков». Согласно этой концепции, «золотой век» — время всеобщего благоденствия и гармонии — был создан Кроносом-Сатурном. На смену «золотому веку» приходят «серебряный», «медный», «век героев», «железный век», созданные Зевсом-Юпитером и отмеченные прогрессирующим упадком. На смену «железному» должен вновь прийти «золотой век». В «римском мифе» сложилось понятие «государственного века», который примерно соответствовал продолжительности жизни одного поколения и насчитывал 100—110 лет. Отсчет «государственных веков» велся от основания Рима. В 509 г. до н. э. римляне в первый раз отпраздновали «вековые игры», посвященные подземным богам. Приносились жертвы черного скота, символизирующие похороны прошедшего века и жившего в нем поколения. Одновременно «вековые» игры должны были вызвать к жизни новый век и новое поколение. С наступлением нового века каждый раз связывались надежды на возвращение «золотого» века. До конца республиканского периода «вековые» игры проводились затем лишь дважды — в 249 и 149 г. до н. э. Вторая значительная волна мифотворчества пришлась на рубеж I в. до н. э. — I в. н. э.,когда происходил переход от республики к империи и когда имперский характер «римского мифа» проявился в полной мере. Начатое Варроном, толкование римской мифологической традиции было продолжено Веррием Флакком, Горацием и Титом Ливием. Вершиной мифотворчества эпохи Августа стало появление «Энеиды» Вергилия, третьей книги од Горация и «Истории Рима от основания Города» Тита Ливия. В имперской интерпретации о «римском мифе» появились новые акценты. Утверждалось представление о принцепсе как гаранте «золотого века». Харизматический принцепс Август стал одной из центральных фигур в «имперском мифе» и идеалом для подражания последующих властителей. В конце принципата Августа акцент с личной гарантии правителя за вечность «золотого века» империи переносится на его династию. Эпохой Августа процесс развития «римского мифа» не завершился. В первой половине II в. общегосударственное распространение приобрел культ Вечного Рима. Этот культ являлся концентрированным выражением «римского мифа». С ним тесно переплетался императорский культ, выраженный в почитании гения. Персонажи мифологии, в том числе «римского мифа» часто изображались на легендах монет, выпускаемых Антонинами, особенно — Антонином Пием.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: